Вальс бывших любовников

– Ну и что? – возразила Лена. – Мало ли, куда она смотрит, мы не это ищем.

– Да ты сама не знаешь, что ищешь, – уличил Филипп, садясь обратно.

– Ты прав… Где, в конце концов, Паровозников? Это была его версия…

– Так он же вроде куда-то на адрес поехал, – подал голос Саша.

– Знаю я… Фил, а парнишка-курьер далеко живет?

– Отсюда недалеко, буквально в двух автобусных остановках.

Лена посмотрела на часы:

– Тогда странно, что Андрея нет так долго. О чем можно столько времени разговаривать с человеком, который просто принес конверт? Я почти уверена, что это тоже пустой номер.

– Я не совсем в курсе… – начал Филипп, но Лена покачала головой:

– Фил, не надо, не сейчас. Это долго объяснять.

– Так я тоже не в теме, – вмешался Левченко. – Вы коротенько расскажите, чтобы понять, в какую сторону думать.

Лена скороговоркой выпалила содержимое полученного утром письма, попутно объяснив, что Паровозников теперь совершенно уверен, что Зритель посвящает свои «подвиги» именно ей, Лене.

Горский, отойдя к окну, покачивался с носка на пятку, заложив руки за спину, и, казалось, вообще не слушает. Однако стоило Лене умолкнуть, как он повернулся и попросил:

– Ты не могла бы принести письмо?

– Зачем?

– Хочу посмотреть сам, ты наверняка не дословно передала суть.

– Давайте я сбегаю, – предложил Саша, вставая. – Только скажите, где взять.

Лена протянула ему ключ от кабинета:

– Правый верхний ящик, там копия. Оригинал мы экспертам отдали, Андрей настоял.

Левченко ушел, а Лена виновато посмотрела на Филиппа:

– Вот потому я и не хотела об этом разговаривать…

– Лен, ты что? – удивился муж. – Это работа, а психов не выбирают. Никто не застрахован.

– Но в этом деле и так слишком много моих бывших фигурировало…

– А за это я бы и зацепился. Зритель подсовывает тебе версию – ищи среди тех, с кем были отношения.

– Ты хочешь сказать, что Зритель тоже из них? У меня было не так много мужчин, Фил, чтобы я их не помнила. И всех, кого могли, мы уже отработали. Не подозревать же мне Паровозникова…

– Эта версия не хуже остальных, – произнес Горский, и Лена ахнула:

– Да ты что?! Неужели ты думаешь…

– Я только сказал, что эта версия ничем не хуже остальных.

– Нет! – решительно сказала Лена. – Даже обсуждать не хочу. Паровозников – человек, у которого нет второго дна, он всегда говорит, что думает, и вообще не умеет скрывать чувства. Неужели ты этого так и не заметил?

– Да отчего же, как раз заметил, – захохотал муж. – У него всегда и все написано на лице. Но меня учили отрабатывать все версии.

Лена уже открыла рот, чтобы возразить, но тут вошел Левченко с письмом в руке:

– Вот. Я на ходу пробежал – даже не знаю, за что зацепиться. Но Андрей Александрович прав, этот человек давно и хорошо вас знает. – Он протянул письмо Лене, но Горский перехватил:

– А ну-ка… – По мере чтения лицо его делалось все более хмурым. – А с чего, уважаемые, вы вдруг решили, что это мужчина?

– Как? – не поняла Лена. – Потому что…

– Письмо написано в настоящем времени, ни одного окончания, указывающего на половую принадлежность, – «я знаю», «я помню», «я хочу». С чего, повторяю, вы сбросили со счетов какую-нибудь ревнивую даму? Хотя бы вот эту, – Фил кивнул в сторону телевизора, где во весь экран застыло хмурое лицо Нины Колодиной.

Лена перевела взгляд на экран и задумалась. Муж в чем-то был прав, и из письма действительно не следовало, кто именно его написал, просто они с Андреем автоматически считали Зрителя мужчиной – ну а как иначе? Задушить жертву, перетащить ее на лавку – разве женщина способна на такое? Да и мужской след в парке у кинотеатра «Мир»…

Пока она в голове складывала все имевшиеся сведения, Филипп снова запустил запись. Камера с Нины перешла опять на лежащих на покрывалах девчонок, к которым присоединились двое парней.

– Лосев и Махоткин, актер и юрист, – машинально прокомментировала Лена. – Махоткин уехал в Германию десять лет назад.

– А Лосев имеет непробиваемое алиби на все три убийства, – сказал Саша. – Один раз вел корпоратив, два других – прямые эфиры на канале.

– Едем дальше, – сказал Филипп, нажимая на перемотку.

В кадр снова попала Нина, но уже стоявшая, прислонившись к стволу дерева. Взгляд ее снова был направлен куда-то далеко, она даже руку козырьком приложила ко лбу, чтобы солнечные лучи не мешали.

– Нинка, дыру прожжешь, – сказал оператор, и девушка вздрогнула:

– Отстань, Сидоркин.

– Идем лучше на берег, ты меня обещала научить управлять байдаркой, – не унимался оператор.

– Клади тогда свою аппаратуру, там не до съемки будет. – Нина убрала руку от лица. – Ну хватит, Серега! Перестань!

Оператор, видимо, отскочил назад, потому что изображение затряслось, камера скользнула вниз, и в кадр попала нога в темно-синем сланце.

– Это чьи ж такие ласты? – удивился Левченко, глядя на экран.

– Нинкины.

– Да ладно – это мужская же нога, – вмешался Горский. – Там не меньше сорок пятого.

– Он и есть, – кивнула Лена. – У Нинки была самая настоящая драма по этому поводу – ростом она не выдалась, примерно с меня была, а размер ноги… В мужском отделе приходилось обуваться, вот она и ходила в брюках и кроссовках, чтобы это меньше в глаза бросалось.

– Бедная девка, – посочувствовал Филипп.

У Лены зазвонил мобильный, она взяла трубку:

– Да, Андрей, я слушаю. А мы у Шмелева в кабинете, Саша привез видеокассету, смотрим. Да, спускайся. Андрей приехал, – сказала она, отложив телефон, – сейчас к нам присоединится.

Паровозников появился через пару минут, вошел и удивленно уставился на сидевшего перед телевизором Горского:

– А мы с куратором работаем?

– Перестань! – попросила Лена. – Лишняя пара глаз не повредит.

– Подписку дам о неразглашении, – без тени шутки сказал Филипп, но Андрей поморщился:

– Вы бы, Филипп Андреевич, своими делами занимались, а тут уж мы сами как-то.

– То есть адреса пробивать по закрытым базам я тебе вполне подхожу?

– Вполне, – совершенно не смутился Паровозников. – Спасибо, кстати, за адресок. Только вот там вышла какая-то лажа опять. Юноша мамой клянется, что ему конверт не мужчина отдавал, а женщина, хоть и переодетая мужиком.

– Как – переодетая? – не поняла Лена.

– Да вот так! Куртка, шапка, брюки, обувь – все мужское, а в голосе парню что-то женское почудилось. Я и так его, и этак, а он уперся – нет, говорит, тетка это была, и все. И походка у нее женская, мужики так бедрами не виляют, говорит.

Лена перевела взгляд на Филиппа и увидела, что он указывает пальцем на экран телевизора, где по крутому склону спускалась Нина с веслом на плече, а за ней, так и не выпустив камеры из рук, Сергей Сидоркин.

– Сюда смотрите, господа сыщики, – предложил Горский. – Обратите внимание, как она идет. Тяжело, по-мужски, а бедра все равно туда-сюда.

Паровозников присел на корточки перед телевизором и начал вглядываться в происходившее на экране.

– Слушайте, а чекист дело говорит, – вдруг произнес он. – И размер ноги у нее…

Лена почувствовала, как закололо в ладонях, как будто она ухватилась за что-то горячее. В этот момент в кадре снова появились они с Дягилевым, выходившие из воды, и камера в ту же секунду выхватила лицо Нины – оно было злым и несчастным одновременно.

– А ты, Нинка, веслом его огрей, – со смехом предложил снимавший Сидоркин, – или Ленку, – но Нина, развернувшись, бросила весло ему под ноги:

– Да пошел ты! – рявкнула она и, развернувшись, побежала куда-то по берегу.

– Идиотка, – пробормотал Сидоркин.

– Что у вас тут? – спросил, подходя, Дягилев, и Сергей пожаловался:

– Фанатка твоя головой поехала. Чуть веслом меня не убила! Психическая…

– Перестань, Серега, – Лена услышала собственный голос, показавшийся ей каким-то противно-писклявым. – Не обижайте Нину, что вы к ней цепляетесь вечно?

Горский нажал на паузу и посмотрел на жену:

– И теперь ничего не хочешь сказать?

– А что я должна сказать? – пожала плечами Лена, все еще разочарованная звуками своего голоса. – То, что Нинке нравился Максим, не было тайной – он многим нравился. Но именно над ней вечно по этому поводу подшучивали. А она обижалась…

– Все еще настаиваешь, что Зритель – мужчина? – спросил Филипп, постукивая пальцами по столешнице.

– Этого не может быть… – пробормотала Лена, не отрывая взгляда от замершего на экране изображения.

– А что нам мешает проверить? – поднялся Паровозников. – Если она – не Зритель, то и ладненько.

– А если мы ошибемся и потеряем время? – возразила Лена, чувствуя, что вдруг начала дрожать, как в ознобе. – Если это не она?

– Лена, Андрей прав, нужно это проверить, – сказал Филипп, обнимая ее за плечи. – Лучше перестраховаться. Ведь если вы пойдете не в ту сторону, а Нина окажется Зрителем, то время тоже будет упущено. Пятьдесят на пятьдесят, верно?

– Ты не понимаешь, что на кону Юлькина жизнь? Юлька должна стать четвертой жертвой, я в этом уверена…

– Тогда у нас очень сужается круг поисков, – произнес Паровозников. – Кинотеатр «Юбилей» и его окрестности, потому что только там мы еще трупов и не находили.

– Замолчи! – вдруг шепотом заорала Лена, которую охватил ужас при одной только мысли, что вскоре она запросто может осматривать сидящий на скамье труп Воронковой в дурацком платье, плаще и очках. – Замолчи, слышишь?!

Андрей пожал плечами:

– Да я-то замолчу, не проблема. Только Юльке ты этим не поможешь. Поехали к этой девахе.

– Адрес нужен.

– Дайте мне пять минут, – сказал Горский и вынул мобильный, на ходу набирая номер и открывая дверь кабинета.

Лена снова взяла фотографию, на которой была привязанная к стулу Юлька, и принялась рассматривать ее заново, как будто увидела в первый раз.

«Какое-то странное помещение, – думала она, водя пальцем по снимку. – Не комната, не склад, не подвал… Такое впечатление, что большие потолки, а окна либо маленькие и под потолком, либо их вообще нет. Свет как-то странно падает… И вот это в углу – что такое? – Она приблизила снимок к глазам, пытаясь рассмотреть темное прямоугольное нечто справа от Воронковой. – Сумка… да, похоже, что это сумка – мужская».

– Послушайте, – обратилась она к мужчинам, переворачивая фотографию так, чтобы им было видно. – А вот этот предмет в углу на что похож?

– На мужскую сумку, – сразу сказал Андрей, едва бросив взгляд на снимок. – В таких раньше носили большие ноутбуки.

– Та-ак… – протянула Лена. – Не исключено, что это сумка Голицына, у него из машины ноутбук как раз в сумке и украли. И если этот ноутбук включали…

– … то ничего нам его ай-пи адрес не даст, – угрюмо буркнул Левченко. – Давно все на динамичном сидят.

– Но попытаться… – начала Лена, однако Паровозников перебил:

– Мы не станем тратить время, которого нет, на версию, которая заведомо тупиковая.

– А я вас сейчас огорчу, господа сыщики, – произнес Горский, отложив телефон. – Колодина Нина Николаевна в нашем городе давно не проживает.

– Как это?! – развернулась к мужу Лена.

– А вот так. Сразу после выпуска из университета она продала квартиру и куда-то уехала. И вот куда именно – пока неизвестно. Но в городе она не прописана – точно.

– А пригороды?

– Человек работает, – коротко сказал Филипп.

– То есть ехать нам некуда? – глуповато уточнила Лена и поморщилась: – Да, знаю, я капитан Очевидность… Может, вы посмотрите пока снимок? Мне кажется, надо понять, что это за помещение, тогда можно будет подумать, где оно расположено. Видите – это точно не квартира и не подвал, – она ткнула пальцем в фотографию. – Высокие потолки, какие-то стеллажи, явно очень старые, из досок, некоторые переломаны – то есть какая-то заброшка, да?

Андрей повертел фотографию и бросил на стол:

– Ленка, по таким приметам мы никогда ничего не найдем.

– Но что-то надо делать? Или будем сидеть и ждать… чего?

– Все, Лена, не пугай себя и нас, – попросил Горский, садясь за стол напротив нее. – Давайте подумаем, сложим все, что имеем, проговорим вслух – может, так что-то более четкое нарисуется.

– Вот, значит, как у чекистов мозговой штурм устроен, – пробормотал Андрей, вытягивая стул и усаживаясь рядом с Филиппом, но тот словно пропустил его слова мимо ушей:

– Молодой человек, и вы присоединяйтесь, – обратился он к замершему у телевизора Левченко.

– Зовите меня Сашей, товарищ майор, меня все так зовут.

– Хорошо. Так вот, Саша, держите листок и ручку, будете записывать, – Горский протянул севшему напротив него Левченко чистый лист. – Умеете писать быстро?

– А то, – усмехнулся лейтенант. – Товарищ майор иной раз как начнет диктовать – попробуй не успей…

– Ну и отлично. Значит, что мы имеем? – Филипп посмотрел на Лену, и та начала:

– Три женских трупа в практически одинаковой одежде, очевидное внешнее сходство, типаж, как мы выяснили, мой. Найдены у кинотеатров, рядом всегда плеер с мелодией из кинофильма по произведению Чехова.

– Я ночью перечитал, – подал голос Андрей. – Никаких аллегорий, девушка вышла замуж за мужчину намного старше… Та-ак… – он посмотрел на Лену: – Кольцов?

– Нет, вряд ли. Мы не были женаты. Фу, – поморщилась Крошина. – Мы что, так и будем теперь трясти тут моей прошлой личной жизнью?

– Увы, – улыбнулся Филипп. – Когда нужно для дела, еще не то приходится…

– Горский, ты меня пугаешь, – подозрительно начала она, но муж покачал головой:

– Сейчас эту тему развивать не будем, нет времени. Итак… Фильм и музыка из него, дальше?

– На одной из жертв старое платье, принадлежавшее матери ее любовника. На двух других платья современные, сшитые кустарным способом, но очень напоминающее первое. Все три девушки так или иначе общались с Никитой Кольцовым – с первой он познакомился в университете сам, вторая и третья попали к нему по рекомендации его бывшей ассистентки. Сам Кольцов с этой ассистенткой не работает очень давно, девушки звонили ему и называли ее имя. Наина Клочкова проживает в частном секторе в районе железнодорожного вокзала, это по информации Кольцова, но найти ее не удалось, в настоящий момент она в длительной поездке по стране – работает ассистентом фотографа-документалиста, так ее соседка сказала. – Лена перевела дыхание. – Дальше… У Кольцова алиби на момент совершения всех трех убийств, все проверено, достоверно. Теперь Голицын. С первой и третьей жертвами не был знаком, нигде не пересекался. Вторая – участница его фан-клуба, они поддерживали приятельские отношения, девушка иногда помогала Павлу в подготовке к мероприятиям. На момент всех трех убийств тоже имеет стопроцентное алиби. Есть еще загадочная киногруппа из Москвы, и все три девушки так или иначе были с этим связаны – Инге Колосовой предложили ставку парикмахера-стилиста, Полине Покровской – пробы на главную роль, Наталье Савиной – место администратора.

– Волшебная фраза: «Девочка, хочешь попасть в кино»? – спросил Филипп, и Лена кивнула:

– Ну выходит, что так. И всех зацепили как раз тем, что им было интересно. Савина не собиралась работать педагогом, ей больше нравилось устраивать какие-то мероприятия, у нее это очень хорошо получалось, она умела договариваться с людьми. Инга была отличным мастером, быстро училась и могла повторить любую стрижку или прическу. Ну а Полина актриса местного театра, хоть и не хватала звезд с неба. Кроме того, ей очень хотелось уехать в Москву, и повод со съемками подвернулся как нельзя кстати, он давал ей возможность не врать матери, а уехать отсюда легально. Я обзвонила все гостиницы – никакой московской киношной братии в данный момент в нашем городе нет, да и пять месяцев назад не было тоже.

– И что из этого следует? – спросил муж.

– Только то, что Воронкову никакие киношники никуда не звали. Ее просто выманили прямо из гостиницы, знать бы только, под каким предлогом. Не представляю, чем таким особенным можно было уговорить ее встретиться с незнакомым человеком…

– Стоп! – перебил вдруг Андрей. – А с чего ты решила, что человек незнакомый? Она ведь звонила мне, значит, в тот момент опасности еще не было? Да, не со своего телефона, но мало ли, что могло произойти. Уронила, утопила, разбила, потеряла – что угодно?

– Повтори дословно, что она говорила, когда позвонила? – попросила Лена, и Паровозников, наморщив лоб, ответил:

– Сказала «привет», потом «я тут с приятелями за город поехала, не теряй меня и не сердись, что так получилось, встреча важная». Кажется, все.

– С приятелями? – сделав упор на последний слог, переспросила Лена, и Андрей с сомнением в голосе кивнул:

– Кажется, да… хотя… погоди, нет! – вдруг оживился он. – Нет, Ленка, не так было! Она сказала – с приятельницей! Точно – с приятельницей, женщину имела в виду, как я не расслышал?!

– Та-ак… – протянула Лена. – Еще интереснее. Она вообще ни с кем здесь давно не общается, кроме меня. Вот с тех самых пор, как в Москву окончательно перебралась, так и все. Приезжает ко мне, больше ни с кем даже по телефону не говорит – и вдруг едет куда-то за город с приятельницей?

– Вернемся к списку однокурсников? – предложил Филипп.

– Нет смысла. Юлька близко дружила только со мной, с институтскими всего лишь приятельствовала, у них же, у актеров, понятие дружбы не существует, они все конкуренты, им это так и внушают, та же Покровская-старшая прямым текстом об этом говорит. Нет, ребята, что-то здесь не так.

– Очень тонкое наблюдение, дорогая начальница! – фыркнул Паровозников. – Только нам мало чем поможет. Где искать Юльку?

– Андрей, я все понимаю, ты беспокоишься, у тебя личный интерес… Но давай все-таки рассуждать здраво и логично…

– Здраво и логично?! – перебил он. – Вот эти свои словоблудия ты считаешь здравыми или – не дай бог – логичными?!

– Майор Паровозников, возьмите себя в руки! – негромко и жестко произнес Горский, глядя на Андрея в упор.

– А тебя тут вообще не должно быть! И не распоряжайся, ты мне не начальник! Мне вон Ленка может приказания отдавать, а ты – нет!

Лена сжала ладонями виски и попросила:

– А не пошли бы вы оба в коридор ругаться, а? Один истерит, второй железом в голосе бряцает – надоели! Не можете помочь, так не мешайте, мы с Сашей сами справимся!

Левченко слегка покраснел, польщенный таким доверием:

– Елена Денисовна, а ведь, мне кажется, вы зря одногруппников сбрасываете со счетов. Ну знаете, как бывает – столкнешься нос к носу, нахлынут какие-то воспоминания, и айда…

– Не знаю, как это происходит у мужчин, но женщины максимум кофе могут вдвоем выпить, а не ехать куда-то за город, на ночь глядя, – возразила она, пристально глядя на мужа, который, натянув отсутствующее выражение на лицо, просматривал что-то в смартфоне, в то время как Паровозников метался по кабинету туда-сюда, то и дело натыкаясь на стулья и вполголоса чертыхаясь. – Давайте все-таки наведаемся к этой таинственной бывшей ассистентке Кольцова, осмотрим комнату, а?

– Прекрасно! – саркастично бросил Андрей, останавливаясь перед столом. – Ночью и без санкции – то-то нам обрадуются…

– Зачем ночью? В семь утра нормально будет. Пока давайте все-таки подумаем, что вот это за помещение, – ткнув кончиком карандаша в фотографию, предложила Лена.

– Там вообще невозможно предположения строить, – подал голос Горский, не отрывая взгляда от телефона. – Может быть ангар, складское что-то, большой гараж, заброшенный автосервис или шиномонтажка – полки вдоль стены вполне пригодны для хранения колес, например. А теперь прикинь, сколько таких мест за городом и даже в его черте. Есть у нас столько времени? Ну вот…

Лена встала, разминая затекшую спину кулаками:

– Вас послушать – так вообще ничего нельзя сделать, только сидеть тут и ругаться между собой. А я знаю, что выход всегда есть. И чаще всего он там, где был вход.

– Ага – осталось его найти, этот вход, – заметил Паровозников, присаживаясь на край подоконника.

– Возможно, Саша прав, надо опять пробежаться по списку Юлькиных одногруппников, – задумчиво произнесла Лена. – Может, это я такая неправильная, что выпила бы с кем-то только кофе, а Юлька всегда была более общительная, чем я, могла мыслить, как Левченко – позвали, она и поехала.

Андрей молча взял лист с вычеркнутыми именами, на котором сверху значилось «Актеры», и начал просматривать его, пытаясь разобрать сделанные Леной рядом с каждой фамилией пометки. По мере того как его палец приближался к концу списка, лицо Паровозникова мрачнело, и в конце концов он бросил лист обратно на стол и вздохнул:

– А выходит, уважаемые, что ни с кем из своих Юлька никуда поехать не могла. У них в группе было десять человек – пятеро парней и пятеро девушек. И все четыре дамы сейчас физически здесь оказаться не могли. Смотрите – вот эта работает на Сахалине, эта иммигрировала с мужем в Канаду, эта вообще умерла, а последняя уже два года как отдыхает в психиатрической лечебнице.

– Что мешало явиться канадке? Или той, что на Сахалине? А та, что в психушке, вообще самый перспективный кадр в плане разработки, – сказал Филипп, и Андрей резко повернулся в его сторону:

– Почему это?

– Да потому. Ты серьезно думаешь, что выйти из психбольницы такая проблема? Да и все зависит от диагноза. Если это, к примеру, шизофрения, ее вполне могли выпустить под наблюдение.

– К сожалению, у нее диссоциативное расстройство идентичности, – вздохнула Лена. – Видишь же, там стоят буквы ДРИ… Ей такой диагноз поставили еще на последнем курсе, она лечилась вроде, а два года назад что-то случилось, и ее родственники в стационар упрятали.

– Ты об этом откуда столько знаешь? – удивился муж.

– В прошлый Юлькин приезд случайно встретили мать, она сказала.

– Так это вообще подарок – явила врачам вторую сущность и вышла.

– Фил, перестань, ну не до шуток! – попросила Лена. – Если не веришь – сделай запрос утром, тебе это быстрее удастся.

– Ладно, сдаюсь, – признал Горский. – Но две другие-то легко могли приехать, сейчас выясним, – он снова взялся за телефон и вышел в коридор, а Паровозников посмотрел на Лену:

– И это называлось «не хочу втягивать мужа»?

– Это ты его попросил курьера установить. И потом – сам видишь, лишняя помощь пригодится, раз сами не можем ничего толкового изобрести.

Вернулся Горский, и по его лицу Лена поняла, что Андрей оказался прав, и ни одна из бывших Юлькиных одногруппниц в город не приезжала. Запрос по аэропорту и железнодорожному вокзалу ничего не дал.

– Ну, убедились? – почти торжествующе произнес Паровозников. – Она не могла ни с кем встречаться!

– Не пойму, чему ты радуешься, – буркнула Лена, возвращаясь за стол. – Мы опять там, где были, то есть нигде. Может, вы домой поедете?

– Это что еще за фокусы? – возмутился Андрей. – Куда это мы поедем? А ты?

– А я останусь и буду думать в тишине, потому что вы меня постоянно отвлекаете своей грызней.

– Когда мы грызлись? – скорчил удивленную мину Паровозников и выразительно посмотрел на Филиппа.

Тот кивнул:

– Даже не знаю. И вообще… время к семи, может, уже кто-то поедет на адрес к этой Клочковой, попутно запросив санкцию у Шмелева? Можно по дороге к нему заскочить, он же недалеко от вокзала живет.

– Все-то ты знаешь… – протянул Андрей. – Саша, давай-ка метнись, а Ленка пока Иванычу наберет. Зуб даю – он давно не спит.

– Угу, примерно с того момента, как я у него ключи попросила от кабинета, – кивнула Лена, набирая номер Шмелева.

Переместившись в свой кабинет, Лена почувствовала, что очень устала, а глаза слипаются. Горский уехал на службу, попросив держать его в курсе, Паровозников тоже убежал по делам, и Крошина ждала новостей от Левченко в полном одиночестве, борясь с соблазном прилечь на диван и уснуть.

Пришел ответ на запрос в реестр банка крови, и Лена, позевывая, просматривала список, который запросила аж со времен студенческой юности – на всякий случай.

Фамилия Нины Колодиной там была, но напротив стояла ремарка о том, что донор выехал в другой регион.

«Пустышка», – в очередной раз зевнула Крошина, откладывая список и направляясь заваривать кофе.

Допивая очередную чашку напитка, от которого уже горчило во рту, Крошина по-прежнему смотрела на снимок с изображением Воронковой. Что-то в позе подруги казалось ей неестественным, как будто Юлька сидит не сама, а ее поддерживают веревки, иначе она давно завалилась бы на пол.

«Как будто спит, – подумала Лена, невольно зевнув, и тут же одернула себя: – Просто я сама спать хочу, вот и мерещится… Так, стоп, а что вот это? – Она вдруг уцепилась взглядом за какой-то странный фрагмент, торчавший возле Юлькиного правого локтя. – Как будто руки чем-то фиксированы, как упавшее с плеч коромысло… – Лена взяла из ящика лупу и увеличила заинтересовавший ее кусок. – Ох ты черт… а ведь это весло… Да, черт возьми, кусок весла, та его часть, которой гребут! Филипп был прав, это Нинка! А место – заброшенная гребная станция, ее развалили в начале нулевых!»