скачать книгу бесплатно
– А как она узнала, что Хантер повез меня сюда?
Он задвинул последний ящик и повернулся, нахмурив лоб.
– Она не узнала. Ты, случайно, не подскажешь, где тут хранится что-нибудь гибкое, типа проволоки?
Ха-ха, хотела бы я сама знать, где и что тут хранится! Но выходить из образа было нельзя, поэтому пришлось равнодушно пожать плечами.
– В гостиной зоне посмотри.
– Точно, – мой собеседник переместился туда. – Хантер давно меня беспокоит, я говорил тебе это. Когда мы узнали про аварию, он как цербер встал над нами, сделал так, что никого не пускали, чтобы тебя навестить. Даже день выписки скрывал. Сразу понятно, что рыльце в пушку. Только сегодня матери проговорился по телефону, а она мне сообщила. Я сразу помчался в больницу, Фэй, честное слово, но опоздал. Вы уже уехали. Дома так и не появились, и тогда я сообразил, что надо ехать сюда.
Он поднял голову и посмотрел на меня с тревогой.
– Я боялся, что Хантер уже убил тебя.
«Дома». Вообще-то я считала, что здесь мой дом. Или брат Джеймса имел в виду, что мужу следовало привезти меня к родителям, чтобы показать – со мной все в порядке? Одни сплошные вопросы.
– Не убил, но был к тому близок, – я пожала плечами. И рискнула добавить еще: – Не понимаю, за что он так на меня напустился? В больницу никого не пускал, сюда приволок грубо. Я и не подозревала, что Хантер способен так возненавидеть меня!
В глубине души, смирившись с ролью Фэй, я ждала, что брат моего мужа сейчас рассмеется, вскинет бровь и скажет: «Как за что? Не ты ли подложила ему свинью? Не со мной ли ты крутила романы за его спиной? Не об тебя ли он истрепал все нервы?»
Но человек, любое слово которого я так жадно ждала и ловила, не стал смеяться, подкалывать меня или упрекать в том, что вины своей не помню. Он подошел, ловко скручивая в пальцах найденную канцелярскую скрепку, и спокойно заметил:
– А что ты хотела? Ему нужен новый брак, а ты не даешь ему развода, вот он и готов уже на убийство, лишь бы освободиться. Сначала напридумывал всяких липовых обвинений, чтобы адвокатам было проще решить дело через суд. Супружеская неверность, непримиримые противоречия и все такое. Ты же помнишь, как я помогал тебе защищаться? Хантер понял, что так просто не справится с нами, но мы-то с тобой знаем, он очень упрямый и не привык отступать до последнего. Чем больше препятствий на его пути, тем сильнее он о них бьется. Мать умоляла меня молчать, чтобы не доводить дело до тюрьмы, но между собой-то можно признаться, правда? Ты же и сама понимаешь, что это Хантер виноват в аварии, где ты чуть не погибла. Он подстроил ее, чтобы убрать тебя с дороги.
– Так уж и подстроил! – фыркнула я, стараясь сделать это презрительно и недоверчиво, – да у него кишка на убийство тонка!
На самом деле внутри меня в тот момент все оборвалось. Ужасно не хотелось верить, что мое положение совсем плохо, что я переоценила собственное умение разбираться в людях и не только не распознала в Джеймсе притворство до момента, когда он открылся сам, но и после не почувствовала за обидой и ненавистью хладнокровие настоящего убийцы. И снова перед глазами картинки, как на эту самую постель меня уронил, как целовал чувственно, душу вынимал, а потом так и оставил. Мечтал ли он в тот момент видеть меня не выгибающейся под ним от ласк, а мертвой? Что творилось в его голове?
– Не веришь? – уточнил его брат, деловито склоняясь с отмычкой, сделанной из скрепки, над моими кандалами. Просунул ее в отверстие замка и принялся осторожно поворачивать, полностью сосредоточившись на работе. – Ну конечно, ты же не в курсе, что после аварии было. Когда ты из дома выбежала и за руль села, Хантер же следом за тобой в другую тачку прыгнул и помчался. Потом вернулся один, злой весь, и сказал, что не догнал.
Значит, мои предположения в некотором роде оправдались. Перед катастрофой я действительно вела машину в расстроенном или очень нервном состоянии, ведь просто так люди «из дома не выбегают» и за руль не садятся. Только Джеймс… он же говорил, что не находился рядом в момент, когда я решила уехать, утверждал, что поссорились мы накануне… а его брат уверен, что было наоборот… где здесь правда?
В замке наручников что-то щелкнуло, и я почувствовала, что свободна. Тут же вынула руку, машинально потерла саднящую кожу запястья, а мой собеседник продолжал:
– Только странно, что он эту машину потом не в домашний гараж, а ко мне у мастерской поставил. Ты ведь на черном мерсе уезжала?
– Ну, вроде бы… – неуверенно протянула я и пожала плечами, так как не придумала ничего лучше. В больнице мне рассказывали про подушку безопасности и разбитый автомобиль, вот только цвет и марку не упоминали.
– Ну вот, – с торжеством в голосе выпрямился он, – а Хантер взял «Порше», тот же светлый, и я когда у себя в гараже тачку обнаружил, сразу заметил, что бампер погнут и черная краска на светлой хорошо видна. Что еще это могло означать? Он явно за тобой гнался, на ходу в кювет столкнул, где ты и разбилась, а потом преспокойно уехал и вместе с нами оставался, пока из экстренной службы не позвонили после установления твоей личности. По твою душу, кстати, даже коп приходил. Я ему, конечно, ничего тогда не сказал, но с матерью догадками поделился, а она такой крик подняла! Слышала бы ты, как она меня молчать умоляла! «Кевин, пожалуйста»! Только если коп снова придет, спроси аккуратно у него про эту версию, сама все поймешь.
– Не боишься, что сдам брата?! – удивилась я.
Он задумчиво отложил отмычку на край тумбочки, присел рядом со мной на кровать, взял за подбородок, заглядывая в глаза, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы оставаться на одном месте, не прижимать крепче покрывало к голой груди и не отстраняться. В конце концов, между ним и Фэй что-то есть, и о том, что творится в моей голове на самом деле, он ничего не знает.
– Если бы Хантер убил тебя, я бы никогда его не простил, – произнес вкрадчиво и как-то очень серьезно. – Если придется выбирать, выберу тебя, Фэй. Как ты можешь в этом сомневаться?
Что-то было такое то ли в его взгляде, то ли в тоне голоса… странное… после провала с Джеймсом я уже не доверяла даже своей интуиции, но в тот момент она навязчиво шептала мне: «Посмотри… не видишь ничего схожего? Не замечаешь эту внутреннюю дрожь? Подлинные эмоции, которые он прячет? Почему он зовет тебя замуж? Почему целует после брата? Он не врет. Он верит в каждое свое слово».
Мне невыносимо захотелось в тот момент расстегнуть его рубашку и проверить, нет ли на груди плохо заживших рубцов – так сильно вдруг охватила мысль, что они там будут. Что же такое научилась я вытворять в роли Фэй, что оба мужчины испытывали ко мне не просто желание – притяжение на грани маниакальности? Что если между гремучей ненавистью одного и спокойной лояльностью другого есть нечто общее – это страсть за гранью добра и зла, когда ничего больше не имеет значения? Разве не она заставила Джеймса когда-то позволить написать на себе чужое имя, да не просто написать – врезать прямо в кожу, в плоть, навечно? Разве не ею руководствуется его брат, утверждающий, что интересы любимой ему всего дороже?
– Ты бы прыгнул за мной? – спросила я прежде, чем успела последить за языком.
– Что?
– Ты бы прыгнул за мной? С балкона? С двенадцатого этажа?
Он посмотрел в сторону балконной двери, губы медленно растянулись в ленивую улыбку, будто я предлагала ему невинную шалость: розу, например, с городской клумбы сорвать или стих прочесть любовный. Он мог бы и не отвечать, у меня уже пробежал по спине холодок.
– А ты-то сама как думаешь, Фэй?
– Сейчас речь не обо мне, – я перехватила на груди покрывало, вскочила с постели, обернув его вокруг себя, и огляделась, – убраться отсюда хочу поскорее.
В поисках свежей одежды подошла к платяному шкафу, стараясь выглядеть хозяйкой, уверенно отодвинула створку, только не ту, за которой видела рубашки мужа, а другую. Странно, но там оказались ящики для белья и аксессуаров, точно так же наполненные мужскими вещами. Хорошо, что я стояла спиной к кровати, и выражение удивления и растерянности удалось оставить при себе.
– Что там ищешь? – поинтересовался мой спаситель.
– Да так… – пробормотала я, – почему-то была уверена, что здесь есть кое-какая моя одежда…
– А Хантер разрешил тебе сюда что-то привезти? Насколько помню, он вечно трясся над своей холостяцкой берлогой, да и ты раньше не горела желанием сюда переезжать. Сама же мне говорила, что он наверняка баб водит, когда говорит, что остался здесь ночевать, чтобы утром не ехать в офис из-за города.
Холостяцкая берлога? То-то в первую секунду появления мне показалось, что вид у квартиры какой-то не обжитой. Даже дизайнерские интерьеры не могли придать жилищу настоящего уюта. От досады я поморщилась, вспомнив, как мой муж, сложив руки на груди, преспокойненько молчал и не торопился развеивать мое убеждение, что мы живем тут вместе. Его признание о нашем якобы страстном сексе на этой самой кровати только добавило правдоподобности версии.
Ну почему, почему я так увлеклась ослепительным мистером Уорнотом, что отбросила правду, которая сразу колола глаза! Не чувствуется здесь женская рука, никаких вещей нет, ни милых вазочек, ни косметики, ни даже мало-мальски приличного туалетного стола. Джеймс упомянул, что шезлонг поставила я, и вот, пожалуйста, моя интуиция сразу уснула. Конечно, это могло оказаться правдой, если мы использовали квартиру для сексуальных утех, чтобы нам никто не мешал, но жить, похоже, меня сюда не пускали. «Ехать в офис из-за города»? Уж не там ли, за городом, располагается настоящее семейное гнездо?
– Может, и говорила, – выкрутилась я, – но все равно казалось, что несколько нераспакованных пакетов оставляла. Ненавижу старую одежду.
Судя по ухмылке собеседника, эта привычка Фэй ни у кого не вызывала удивления. Я пошлепала босиком по полу в поисках вещей. Пока собирала с пола свою кофточку и юбку, еще держалась, а как зашла в ванную, чтобы переодеться, так все самообладание меня покинуло. Без лишних свидетелей я имела право снять бронезащитную личину Фэй и отдохнуть немного – очень уж ее ношение утомляло. Я бросила дорогие тряпки на держатель для полотенец, подошла к зеркалу, столкнувшись лицом к лицу с собой. Видок у меня был тот еще. Глаза перепуганные, никуда это не годится, по таким глазам меня сразу вычислят. Как там Джеймс сказал? «Затравленные влажные глазки?» Я болезненно скривилась. Внимательно он смотрел, даже очень, в душу самую, а я ничего и не подозревала.
Губы у меня были распухшие, искусанные, на шее – красные пятна. Я подняла голову повыше, чтобы удобнее падал свет, разглядела: кое-что ртом оставил, а кое-что – пальцами, синие пятнышки от уха вниз как мелкий горох рассыпались. И снова вспомнилось, как выжечь мне глаза грозил, как тряс изо всей силы, а я ничего сделать не могла. Неужели добровольно легла в постель с собственным потенциальным убийцей?
От этой мысли затрясло, я резко открыла кран, подставила под холодную воду дрожащие ладони, несколько раз плеснула в лицо. По-хорошему и душ бы принять, смыть с себя запах Хантера, его жгучие поцелуи и прикосновения, но не здесь, тут мне и секунды лишней оставаться не хотелось. Да тут и принадлежности для мытья все мужские, женскими и не пахнет, что еще раз подтверждает версию о «холостяцкой берлоге». Уж я бы наверняка имела в арсенале два-три геля для душа, пенку ароматическую, кучу всяких масочек-скрабов. Уж если они у меня в студенческие годы имелись, то в роли Фэй тут должно бы полмагазина стоять!
Бодрящее умывание отрезвило, я уперлась ладонями в края раковины и уставилась своему отражению в глаза. Кевин, значит, брата зовут. Хорошо, что он, когда мать изображал, о себе обмолвился: хоть по части прошлого у меня с памятью и проблемы, а в настоящем я каждое словечко накрепко запомнила.
А если допустить, что ситуация с бампером – правда, только Джеймс не об меня краску расцарапал? Мало ли черных машин на улицах города? Да процентов шестьдесят от общего числа, а то и больше! Может быть, он действительно пытался меня догнать, но сам столкнулся с кем-нибудь или задел стоящую машину, когда в поворот на скорости не смог вписаться, вот вам и помятое железо. А свой автомобиль у брата решил оставить, чтобы не вызывать лишних вопросов от близких. Может, с места аварии даже скрылся, чтобы страховку не платить? Вот и решил пока переждать, побитой машиной не пользоваться, понять, найдутся ли свидетели или пронесло на этот раз?
Или это глупая, влюбчивая и добренькая Кристина во мне ищет оправдания мужчине, которого сама же в прекрасные принцы и записала, позабыв его мнение спросить? Конечно, я бы предпочла, чтобы Джеймс оказался не виноват, чтобы все наши конфликты остались на уровне банального недопонимания, но разумно ли прятать голову в песок? Ведь он же любовью со мной занимался, заранее зная, чем все закончится, и ни разу ни тени сомнения в правильности своих действий не отразилось на его лице. И наручники держал наготове, как второй вариант развития событий, и бог ведает, что еще приготовил, я же не в курсе всего!
А как ловко меня из больницы увез! С усмешкой утверждал, что держал без контактов с внешним миром, якобы чтобы понять, с кем попытаюсь связаться, а что если на самом деле боялся, что мать или брат свяжутся со мной и расскажут неприглядную правду? Как выбежал следом? Как вернулся потом и делал вид, что ни при чем остался?
Или опасался, что эту правду расскажу родным я, ведь если бы не потеря памяти, у меня наверняка нашлась бы иная версия того, как случилась катастрофа. Поэтому и свой телефон для звонка с неохотой уступил и жадно к беседе прислушивался, расслабился, только когда папа меня отшил.
А я бы точно и под протокол любого копа описала бы, кто меня догонял и кто сталкивал, если такое, конечно, творилось. Уж не поэтому ли Джеймс приковал меня? Не только чтобы «выбивать правду», как усиленно создавал впечатление, но и чтобы устранить как обвинителя? Поэтому и решил, что потеря памяти – умный ход? Предполагал, что, избежав его таким образом, я прямиком в полицию побегу? Может, именно поэтому был уверен, что убежать хотела?
И этот новый брак, которого он якобы хочет по словам брата. Уже есть кандидатка или же мой пока еще нынешний муж готов жениться на ком угодно, лишь бы не на мне? При мысли, что у него может быть другая женщина и то, что творилось между нами в постели, он делает и с ней, возможно, даже оставаясь со мной в браке, стало тошно.
Меня снова затрясло, пришлось сделать несколько глотков невкусной холодной воды. Нет, Кевин все придумал! Ясно же, что он ревнует меня к брату, замуж, видимо, давно уже зовет, а я, то есть Фэй, все ломалась. Это он хочет мой брак разрушить, он, а не Джеймс! К нему надо тщательнее присмотреться и даже из благодарности за спасение нельзя доверять. Никому нельзя доверять. Но, конечно, этого и не показывать.
Когда я с совершенно другим, уверенным выражением лица выпорхнула из ванной, Кевин стоял, прислонившись плечом к косяку приоткрытой балконной двери, почти полностью копируя меня, когда «пряталась» там с шампанским от страстной атаки Хантера. Услышав шаги, он обернулся, и я одарила его улыбкой, которую, по моему мнению, изобразила бы Фэй.
– Спасибо, что спас меня, Кевин, – проворковала я и тут же прикусила язык, потому что его брови удивленно поползли вверх.
– Кевин?! – он расхохотался. – Господи, Фэй, да ты меня уже тысячу лет Кевином не звала! Только Фоксом.
Черт. Черт, черт, черт! Джеймс ведь тоже твердил мне про какого-то Фокса, но, ошарашенная подозрениями в его виновности, я напрочь забыла провести в голове эти причинно-следственные связи. Да уж, Кристиночка, шпион из тебя никудышный, да и откуда бы сноровке взяться, ведь судя по памяти тебе еще вчера было двадцать лет. Ничего, будет мне наука.
– Тысячу лет не называла, – невозмутимо пропела я, подошла ближе и легонько щелкнула его по носу, – а теперь назвала. Для приятного разнообразия.
Он ухмыльнулся, уже без прежнего изумления, а я мысленно поставила себе плюсик в копилочку – как легко, оказывается, сходят с рук промахи, если прикрываться капризной и взбалмошной Фэй! Нет, мой расчет верен, раз Фэй, то есть я, требовала только новые вещи, с чего бы ей вообще не творить, что только взбредет в голову?
Кевин отвернулся, я проследила за его задумчивым взглядом и увидела осколки от бокала. Шампанское на палящем солнце давно высохло, оставив только несколько пятен на плитке.
– Хантер разбил.
– Ничего, – фыркнул он, – закажет себе специалистов по клинингу, уберут.
– Точно, – поддакнула я, а сама боязливо оглянулась на дверь: не могла отделаться от ощущения, что Джеймс явится с минуты на минуту.
Кевин перехватил мой взгляд.
– Хантер в офис уехал. Матери сказал, что надолго. Не нервничай.
– Отлично, – кивнула я и скорчила жалобные глазки: – Увези меня отсюда, а?
– Так я только того и жду, – легко согласился он, но когда я сделала шаг, схватил и придержал за руку. Заглянул в лицо пытливо. – Я бы прыгнул, Фэй. Почему ты все время во мне сомневаешься?
Я перевела взгляд на балкон, за которым опускался теплый майский вечер. В доме напротив, том самом, с зеркальной оконной стеной, понемногу включали свет. Они оба мне врут? Они оба говорят мне правду? Кого из них я любила на самом деле? Любила ли я на самом деле хоть кого-то из них?
– С чего ты взял, что только в тебе сомневаюсь? – высокомерно поинтересовалась я и отняла руку.
Закрывая дверь, Кевин решил похвастаться передо мной.
– Ты даже не удивилась, откуда у меня ключ, дорогая.
Я отстранено пожала плечом, вошла в лифт и сделала вид, что тщательно изучаю состояние кожи лица в зеркале. А что мне еще оставалось?
– А он у меня давно, ты не знала? – продолжил он. – Хантер как-то пускал меня переночевать, когда я ремонт у себя делал, а я слепок сразу снял. Как знал, что пригодится.
Я поймала в зеркальном отражении его взгляд и внезапно почувствовала, что он изменился. Что-то сделала не так? Или сказала? Или моя интуиция опять подводит? Могу ли я себе доверять после провала с Джеймсом? Почему мне кажется, что Кевин начал что-то подозревать?
Отвернувшись от зеркала, я прислонилась к холодной поверхности спиной, медленно подняла глаза и тихо сказала:
– Я и не сомневалась, что ты что-то придумаешь. Ты же мой герой, Фокс.
Его красивое гладкое лицо дернулось, глаза тут же загорелись, руки легли на мою талию.
– Ты ж моя девочка…
Кевин прижал меня к зеркалу в долгом поцелуе, но его губы после рта Джеймса казались мне другими. Пустыми. Безвкусными. Да и не хотела я никого целовать, пока не обнулилась, не отошла до конца от пережитого. Но не могла. Не имела права не ответить на поцелуй. Фэй бы ответила. Поэтому я обняла мужчину за шею, тесно прижалась всем телом к нему, ощущая мгновенно восставшую плоть, ладони на едва прикрытой тонкой блузкой коже, горячее дыхание, вкус ментола.
– К черту все, Фэй, – облизнул он губы, чуть отстраняясь. Зрачки подернулись мутной пеленой желания. – Поехали ко мне. Я был без тебя слишком долго.
– Не сегодня, – мягко, но непреклонно уперлась я руками в его грудь, – мне нужно отдохнуть.
Лифт звякнул, сообщая, что привез на нужный этаж, но Кевин, казалось, этого не услышал.
– У меня отдохнешь. Я тебя так расслаблю… м-м-м, поверь, детка, ты не пожалеешь…
Но даже под угрозой разоблачения я не могла заставить себя лечь в постель с мужчиной еще раз за один день. Я пришла к решению притворяться Фэй, но в чем-то оставалась прежней Кристиной, и она во мне встала на дыбы.
– Я сказала, отдохнуть надо! – возмутилась я, отталкивая его уже сильнее. Вышла первой из лифта, обернулась и припечатала аргументом, который, на мой взгляд, не остановил бы только безумца. – После Хантера отдохнуть, понял?
На миг на лице Кевина промелькнуло выражение безудержной ревности и боли, но безумцем он все-таки не был, потому что уже через секунду засиял солнечной улыбкой:
– Понял, Фэй. Не дурак.
Несмотря на напускное веселье, он не разговаривал со мной весь путь до стоянки, но там я на миг отвлеклась от других мыслей, впервые задумавшись над новым вопросом: а понимаю ли я, насколько велико состояние моей новообретенной семьи? Кевин водил двухместный спортивный автомобиль глубокого синего цвета, и мне едва удалось сдержать вздох восхищения, но сразу же вспомнилось, что одну машину я разбила, другую Джеймс поцарапал при непонятных обстоятельствах и, похоже, до сих пор не водит, потому что забирать он меня приехал не на светлом, а на красном «Порше».
После бабушки в нашей семье осталось приличное наследство, много драгоценностей, привезенных еще из России, много связей среди богемы, но папа никогда не афишировал достаток, и в нашей семье держали только один автомобиль. Потом я подросла и «отпочковалась», как и большинство моих сверстников, решив самостоятельно учиться и зарабатывать на жизнь. Студенческие годы были голодными, но веселыми и независимыми, и теперь осознавать роскошь, никогда по-настоящему не виденную мной, привыкать к ней, было тяжело. Впрочем, в роли Фэй мне оставалось только впорхнуть на пассажирское кресло, пристегнуться ремнем и сделать вид, что ничего особенного не происходит.
И только когда мы отъехали со стоянки и влились в поток, Кевин, не отрывая внимательного взгляда от дороги, произнес:
– И все-таки ты до сих пор не считаешь, что нам не следовало так разыгрывать Хантера, Фэй?
– Как именно? – поинтересовалась я как можно более равнодушно, чувствуя, что между лопаток стекает капелька пота. Я ведь уже упоминала, как тяжело оказалось каждую секунду оставаться начеку?
– Ну в том, что мы сделали из тебя Фэй.
Я едва подавила судорожный вздох. Неужели наконец-то удалось подобраться к разгадке столь кардинальной перемены в моем характере?
– Мы?! – тем не менее, капризно переспросила я. – Мне казалось, я сама себя сделала.
– Да брось, Фэй, – фыркнул Кевин, – ты у нас, конечно, девушка самодостаточная и талантливая, но ведь это именно я рассказал тебе о Фэй настоящей. Неужели ты забыла, как мы познакомились? Как ты подошла ко мне на выставке, как раз возле «Летящей», и мы разговорились о скульптуре? Тогда-то я и поведал тебе историю, как Фэй утонула.
Я плохо понимала, о какой «Летящей» идет речь, но решила для себя, что раз упомянута выставка и скульптура, то подробности можно поискать в интернете или аккуратненько выяснить позже, а пока сосредоточилась на получении информации.
– Откуда я мог знать, что тебя это так зацепит? И когда ты попросила познакомиться с братом, я не видел в этом ничего плохого, когда помог вам встретиться в кафе. Но мы же планировали все как шутку, как розыгрыш, Фэй! Ты точно скопировала ее привычки и манеры, как я описал, и мы потом хохотали вместе, вспоминая его выражение лица. Но все зашло слишком далеко. Я и представить не мог, как наша невинная шалость подействует на Хантера и на его чувство вины. И тем более не ожидал, что ты станешь второй Фэй для нас обоих. И тем более… – лицо его слегка потемнело, в глазах снова появилось другое, затаенное выражение, я уже имела шанс видеть, как оно иногда прорывается из-под маски солнечного улыбчивого друга, – …тем более не ожидал, что в результате ты выберешь не меня. Это было глупо. То, как мы с тобой поступили.
Итак, кое-что начало проясняться. Похоже, двадцатилетняя Кристина, которой я когда-то была, решила поиграть, но заигралась. Мне настолько понравился новый образ? Не скрою, в нынешней жизни он стал более успешным, чем в студенческой. Или я вошла во вкус, получая обожание со стороны двух мужчин? Признаюсь, это даже сейчас казалось приятным и поднимающим самооценку, но только при условии, если бы один из них так и оставался в роли поклонника. Но все признаки указывали на то, что самоограничиваться я не стала и без зазрения совести крутила любовь с обоими.
Или зазрения совести все же были? Может, я просто так заигралась, что сама не знала, как выйти из игры? Братья богаты, тут уж к гадалке не ходи, они наверняка с обеих сторон красиво за мной ухаживали, в какой-то момент я допустила промах, позволив кому-то чуть больше положенного, затем так же вышло с другим… Да разве не далее как сегодня днем я не попала в схожую ситуацию, уступив соблазнениям Джеймса? Ну да, я лишь выполняла супружеский долг, коль скоро он теперь мой муж, но не указывает ли это на общую слабость моего характера?
И что там Кевин упомянул насчет вины Хантера? Мой муж имеет отношение к смерти какой-то девушки? Самое обидное, что напрямую я побаивалась задать подобные вопросы, по крайней мере – Фоксу, ведь подразумевалось, что мне известны подробности прошлого. Но зачем я вообще ввязалась в авантюру с чужим образом? Кевин считал это розыгрышем, но упомянул, что на брата подействовало сильно. Неужели в какой-то момент в мою голову пришел коварный план, как поймать на крючок богатенького парня? Если бизнес у Джеймса семейный, то явно создан не вчера. Значит, в то время, когда я еще грызла гранит науки, он уже считался перспективным женихом. Но почему не остановила выбор на Кевине, они же из одной семьи? Может, со мной случилось то, что повторилось в больничной палате? Я увидела мужчину, рядом с которым не сумела спокойно дышать? И ради этого решилась навсегда остаться в непривычном образе?
– Хантер бы не влюбился в тебя, Фэй, – тут же словно озвучил мои мысли Кевин, – если бы с моей помощью ты такой не стала. Но теперь он тебя разлюбил. Ты ему не нужна. Он ненавидит тебя. Признай, что это было глупо.
Воспользовавшись остановкой на светофоре, он посмотрел на меня. Я молчала, маскируя растерянность. Что мне следовало сказать? Признать его правоту? Продолжать отпираться? Эта была одна из тех ситуаций, когда мне не удавалось сообразить, как поступила бы Фэй. Но сигнал светофора сменился, раздался требовательный сигнал стоявшей за нами машины, и Кевин вновь переменился в лице.
