скачать книгу бесплатно
– Насчет конца войны там не слышно?
Мать суетится около сына. Стремится оградить его от вопросов.
– Приехал… Сыночек мой! Порадовал мать, – говорит она, утирая слезы. – А я-то ждала… Все думала, гадала…
– Как вы живете, мама?
– Как живу? Как все живут… Войну переживаю. Работа тяжелая, а мужиков нет. Все бабы, все бабы… Погляди-ка, вон они все. Ну что вы пристали к человеку? С дороги он! Пойдем в избу, Алеша. Поешь, отдохнешь с дороги. Пойдем! – Она, суетясь, забегает вперед, чтобы вести его в дом.
– Вы погодите, мама. Не надо… Я тороплюсь.
– Куда торопишься?
– Дальше ехать. Я ведь проездом. Только на минуту.
– Как же, сыночек… Не пойму я.
– Я должен ехать. Сейчас. Давайте лучше поговорим.
Все сразу притихли.
Мать, поняв наконец страшный для нее смысл этих слов, подходит к сыну и останавливается около него.
Долгая пауза.
Она смотрит ему в лицо и молчит.
Он тоже молчит.
Вокруг застыли односельчане.
Доносится протяжный сигнал машины. Алексей вздыхает. Достает из мешка свой подарок, отдает матери.
– Крышу хотел починить…
Мать кивает, в глазах появляются слезы.
– Вырос-то как… Похудел. – Она ласково проводит рукой по его голове.
– Это с дороги. А вы, мама, не болеете?
– Нет, – улыбается она. – Некогда нынче болеть.
Снова сигнал машины.
– Мне пора, мама… – Алексей обнимает мать.
Она вцепилась в него, как будто хочет удержать. Плачет.
– Алеша, сынок… Алешенька!
– Простите, мама, – говорит он вдруг.
– За что же, Алеша?
– Простите, мама… – повторяет он и прячет на ее груди голову.
– Что ты?! Алеша, сынок! Ты не думай… Я все выдюжу, все перенесу, а тебя дождусь! Отца не дождалась, а тебя дождусь!
Сигнал повторяется настойчиво и тревожно. Алексей осторожно разнимает руки матери и идет сквозь толпу.
– Ивана… Ивана на фронте не встречал? – снова спрашивает голос.
Гудит машина.
Алексей еще раз целует мать и, рассеянно пожав несколько протянутых рук, бросается к машине….Машина трогается.
– Я вернусь, мама! – кричит Алексей. Односельчане машут ему вслед. Полными слез глазами, не в силах поднять ослабевшие руки, смотрит мать. А машина уходит все дальше и дальше.
– ВОТ И ВСЕ, ЧТО МЫ ХОТЕЛИ РАССКАЗАТЬ О НАШЕМ ДРУГЕ АЛЕШЕ СКВОРЦОВЕ, – говорит диктор, пока машина скрывается за далеким бугром. – ОН СМОГ БЫ СТАТЬ ХОРОШИМ ОТЦОМ И ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫМ ГРАЖДАНИНОМ. ОН МОГ БЫ СТАТЬ РАБОЧИМ, ИНЖЕНЕРОМ, УЧЕНЫМ. ОН МОГ БЫ ВЫРАЩИВАТЬ ХЛЕБ И УКРАШАТЬ ЗЕМЛЮ САДАМИ. НО ОН УСПЕЛ СТАТЬ ТОЛЬКО СОЛДАТОМ. ИМ ОН И ОСТАНЕТСЯ В НАШЕЙ ПАМЯТИ НАВЕЧНО.
В. Ежов, А. Михалков-Кончаловский
Сибириада
Часть первая
Проклятая земля
Кинохроника. Фотодокументы.
Холмистые равнины Америки. Здесь при бурении водяного колодца ударил первый фонтан нефти.
Довольные, измазанные нефтью лица американских фермеров.
Тонна нефти стоила сотни долларов.
Сюда приехал молодой священник.
Девятнадцатилетний юноша с Библией стоит около дилижанса.
Через пятнадцать лет он стал одним из богатейших людей мира, хозяином и основателем нефтяной компании «Стандард ойл».
Его имя Джон Дэвисон Рокфеллер!
Новый век. Фантастический. Неизвестный. Полный надежд.
Революция и техника. Революция в науке. Революция в модах. Социальная революция.
Поезда движутся все быстрее. Воздушные шары поднимаются все выше.
Аэропланы – этот странный аттракцион – взлетали, летали и падали на землю.
Традиция веков – коронованные особы.
Электричество. Свет. Телефон. Телеграф. Кинематограф.
Ромен Роллан.
Лев Толстой.
Бернард Шоу.
Промышленные города Америки.
Новое топливо – нефть, жидкий уголь. Вышки, вышки. В Америке, в Европе – по всему миру.
Большая часть добываемой нефти принадлежала компании «Стандард ойл» и ее хозяевам.
Вот они, Джон Дэвисон Рокфеллер и сыновья, – веселые, раскрасневшиеся после игры в теннис.
Голод в Индии. Тысячи трупов по берегу Ганга.
Всемирная выставка в Париже.
Великая русская река Волга.
Предприятия Путиловых – молодой капитализм в России.
Лапотники, старая крестьянская Русь у заводских ворот.
Ночлежки, нищета и гной.
Студенты – традиционные бунтари, далекие, заоблачные идеалы.
Жандармы – традиционная фигура в российском пейзаже.
Богатая, обильная страна дремала, ждала своего часа.
Начало XX века
Тобольская каторжная тюрьма. Сырое мрачное стойло для людей.
По коридору тюрьмы шел надзиратель. Остановился, крикнул в глазок камеры:
– Политический заключенный Родион Климентов!.. На выход!
В камере с пола поднялся один из заключенных. И хотя каторжная одежда равняла всех, в нем по обличию можно было угадать городского мастерового человека. Он постоял малость, внутренне к чему-то готовясь, оглядел товарищей.
– Что ж… Попрощаемся, братцы, на всякий случай…
Попрощались. Молча.
Надзиратель запер дверь камеры, повел Родиона по коридору.
На заснеженном поле, окруженном лесом, неподалеку от реки стояло странное сооружение: помесь лодки с санями, какие-то рычаги, рулевое управление и огромный парус, сшитый из полосатой матрасной материи. Около лодки-саней толпился народ из разной тюремной начальственной сволочи: надзиратели, стражники, жандармы. Чуть поодаль стоял сам начальник тобольской каторги, жандармский полковник, а рядом с ним его дочка, толстенькая, хорошенькая булка в нарядной меховой шубке. Она все время прыгала на месте, беспрестанно повторяя:
– Ну, папочка, папочка!.. Ну, скорее!.. Я хочу кататься! Я хочу кататься!
Сюда стражники подвели Родиона Климентова. Полковник строго посмотрел на него:
– Готов?
– Так точно, ваше высокоблагородие!
– Приступай.
Девочка завизжала от восторга, бросилась к лодке-саням, уселась там.
От сизых рож тюремщиков валил пар. Мороз, как и полагалось в ту пору, был нешуточный, сибирский.
Родион, одетый в тюремную куртку с двумя желтыми бубновыми тузами на спине – знаком политического заключенного, поеживался.
– Одежку бы какую, ваше высокоблагородие! На ветру будет свежевато.
Полковник повернул голову к стражнику.
Тот понял, вытянулся:
– Есть, ваше высокоблагородие!
Он снял с себя полушубок, кинул Родиону. Родион напялил полушубок, постучал ногой об ногу, намекая, что и ногам тоже не сладко в холодных тюремных котах.
Стражник послушно сбросил с себя валенки, остался на снегу в одних портянках. Родион сбросил с ног коты, остался на снегу босой. Валенки надевать не спешил, усмехнувшись, сказал:
– Портянки тоже давай!
Стражник вопросительно посмотрел на полковника. Тот чуть шевельнул бровью. Стражник без вздоха размотал портянки. Осторожно положил их на валенки.
Родион обулся.
Полковник посмотрел на черные босые лапы стражника, негромко приказал:
– Пшел.
Стражник, чуть шевеля в колючем снегу пальцами, вытянулся, заискивающе заглянул полковнику в глаза:
– Разрешите, ваше высокоблагородие!.. Мы постоим.
