скачать книгу бесплатно
Они взволнованы близостью. То рука коснется руки, то Шурка спрячет от ветра свою голову на его плече. Они вместе. И от этого исчезают и шум, и толкотня, и споры пассажиров…
Ветер проносит мимо них клубы паровозного дыма, и кажется, что это облака проносятся мимо них. Исчезает и перестает существовать все… Существуют глаза, которые смотрят в глаза… Существуют ее губы, ее шея, ее развевающиеся от ветра волосы…
Их взгляды говорят. Что говорят! Они поют… Поют древнюю и вечно новую песню, прозванную людьми Песней песен.
Но вот в мелодию этой песни врывается далекий паровозный гудок, потом скрип тормозов, и песня заглушается шумами прозаической жизни.
…Они уже на земле. У Алексея на руке – его шинель. Они стоят на перроне возле вагона. Прощаются.
– Вот и все, Алеша, – говорит она.
– Да… Не забывайте меня, Шура.
– Не забуду.
И они смотрят прощальным взглядом друг на друга.
– Алеша!..
– Что?
– Знаете что? Только вы не сердитесь. Я ведь вас обманула.
– Как – обманула?
– Никакого у меня жениха нет. И вообще никого-никого. Я к тетке еду. – Она подняла на него глаза. – Не сердитесь, Алеша. Я глупая, правда?
Он смотрит на нее, но не совсем понимает, о чем она говорит.
– Но… зачем ты?.. – спрашивает он.
– Я боялась тебя, – говорит она, опустив голову.
– А теперь?
Она смотрит ему в лицо и отрицательно качает головой.
Паровозный свисток и лязганье вагонов прерывают их молчание. Они оба вздрогнули, очнулись… Шурка побежала за тронувшимся вагоном.
– Скорей! Скорей, Алеша! Уйдет!
Она, суетясь, на ходу подталкивала его в спину, помогая втиснуться в переполненный тамбур.
Кто-то смеялся, кто-то кричал провожающим последние ненужные слова, кто-то размахивал руками.
Пожилые муж и жена наблюдали, как Шурка прощалась с Алексеем.
Алексей повернулся и закричал:
– Шура! Шура! Пиши… Сосновка!..
Шурка тоже что-то кричала и показывала жестами, что не расслышала его слов.
– Сосновка!.. Полевая почта… – Дальше за грохотом поезда не разобрать.
…Шурка грустно смотрела вслед уходящему поезду. Она не видела Алексея и все-таки махала ему рукой.
Мчится поезд. Стоя между переругивающимися супругами, смотрит назад Алексей. Вот уже не видно станции.
– Я ждала, – говорит мужу жена.
– «Ждала»! Дело надо делать, а не ждать.
– Я так волновалась!
– Подумаешь, гимназистка – «волновалась»!
Грохот встречного поезда заглушает их спор. Алексей смотрит, как быстро удаляется от их состава встречный. Он уходит к Шурке.
Дробно перестукивают колеса.
А вверху – птица. Она делает круг в небе и быстро летит прочь. Она летит к Шурке. Стучат колеса, грохочет поезд.
А перед глазами Алексея – Шурка.
…Вот она моет под колонкой свои стройные ноги…
…Вот она угощает его бутербродами…
… Вот она смотрит на него, прощаясь на станции. И теперь она говорит ему: «Алеша, ведь когда я сказала тебе, что у меня никого нет, – это я тебе призналась в любви… А почему ты мне ничего не ответил, Алеша?»
…Алеша поворачивается и, расталкивая пассажиров, пробирается к выходу. Вот он уже на подножке.
Кто-то схватил его за гимнастерку. Он с силой рванулся, бросил вещи и сам кинулся вниз.
Крик женщины.
Удар о землю. Алексей покатился по откосу.
Смотрят с поезда пассажиры.
Он быстро поднимается на ноги, хватает вещи и бежит в сторону станции.
Смотрит пожилая женщина. Она грустно улыбается.
– Любит, – вздохнув, говорит она.
Смотрит прозаический ее супруг и коротко резюмирует:
– Дурак.
…Алексей бежит по дороге… едет в какой-то машине, прыгает с нее на ходу… Снова бежит по путям, через рельсы.
…Он на станции. Мечется среди толпы, ходит по залам, смотрит у кассы, но Шурки нигде нет.
– Бабуся! Не видели девушку в синей кофточке?
– Нет, сынок.
…У регулировочного пункта на шоссейной дороге люди с мешками, чемоданами, детьми усаживаются в кузов большого грузовика. Суетятся люди. Среди них – Алексей. Он ищет свою Шурку, но ее нет.
– Товарищ регулировщик, вы не видали тут девушку в синей кофточке?
– А шут ее знает! Стар я за девочками смотреть.
…Вечереет. Так и не найдя Шурки, Алексей возвращается на станцию. Только сейчас он оценил свою потерю. Он медленно идет через суетящуюся толпу.
Алексей – в поезде, один, без Шурки.
Сидит задумавшись, прислушивается к мерному стуку колес. За окном грустные вечерние сумерки. В тесном купе притихли пассажиры. Может быть, сумерки действуют так на людей, может быть, перестук колес. Даже дети притихли. Только редкий вздох нарушает молчание.
Напротив Алексея сидит черноокая дивчина в цветастом платке. Рядом с ним, оперевшись на суковатую палку, склонив красивую седую голову, сидит старик. В его лице с небольшими умными глазами, в плотно сжатых губах, во всем его облике – мудрое мужское раздумье.
Черноглазая девушка смотрит на Алексея и вдруг спрашивает его на певучем украинском языке:
– А вы, товарищ, далеко йидэтэ?
– В Сосновку, – отвечает Алексей, – тут совсем близко. Скоро будет мост, а там – километров десять.
– А мы з Украины, – говорит девушка.
Алексей смотрит на нее, на старика, на пригорюнившуюся старую женщину. Ему понятна их грусть, и он сочувственно кивает девушке, как бы говоря: «Да, понимаю. Далеко вас занесла война».
– Ох-хо-хо! – вздохнула старая женщина. – Летим, як птицы в осени, сами не знаем куда.
Старик сделал нетерпеливое движение.
– Пустые слова, – сказал он, не меняя позы. – На Урал йидэмо. Там наш завод… Сыны наши, – добавил он твердо.
Женщина замолчала.
Перестукивали колеса. Тихо поскрипывали переборки. Среди этих привычных шумов послышался какой-то тревожный отдаленный гул.
– Что это? – спросила девушка.
Гул повторился.
Все почему-то посмотрели вверх и в окно.
Побледнела женщина, держащая на руках спящего младенца. Все прислушивались. Было тихо. Постепенно все успокоились.
Алексей вынул кисет с табаком. Закуривая, предложил старику:
– Угощайтесь.
– Спасибо, – вежливо, с достоинством поблагодарил тот. И, взяв из кисета махорки, признался с улыбкой, с украинским акцентом выговаривая русские слова:
– Откровенно признаться, соскучился по табачку.
Закурили.
– А сами ж вы с каких мест? – спросил старик.
– Здешний я. В Сосновке родился. Выдался случай мать повидать.
– Домой, значит?
– Да.
– Надолго?
Алексей грустно улыбнулся:
– Было время, а теперь… на рассвете поеду обратно.
– Ох, лыхо-лыхо! – сочувственно вздохнула женщина.
Старик покосился на нее. Сказал Алексею:
– Целую ночь в родном доме… То великое счастье!
– А потом на фронт? – спросила дивчина.
– Да.
– И девушка ж у вас есть?
Алексей помолчал.
– Есть… Только она не в Сосновке… Потерял я ее, – признался он и тотчас же горячо добавил: – Но я ее все равно разыщу! Всю землю переверну, а ее разыщу!
Старик улыбнулся:
– Правильно, хлопче, любовь того стоит… У тебя есть специальность?
– Еще нет… Приду домой – буду учиться. А пока одна специальность – солдат.
– Солдат не специальность, сынку, солдат – это должность на земле, – сказал старик и задумался.
