В Бобровке все спокойно (Шпулечник-3)

скачать книгу бесплатно

В Бобровке все спокойно (Шпулечник-3)
Влад Костромин

После долгих житейских лишений и скитаний мы обрели относительно спокойную и сытую жизнь в Бобровке. Казалось бы, живи, залечивай раны от житейских невзгод да отъедайся потихоньку. Но не тут-то было! Отец, будь он неладен, увидел мультфильм «Черный плащ»…

В Бобровке все спокойно (Шпулечник-3)

Влад Костромин

© Влад Костромин, 2022

ISBN 978-5-0056-2394-2 (т. 3)

ISBN 978-5-0051-1051-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В Бобровке все спокойно (Шпулечник – 3)

Мне казалось, что все сюжетные нити Бобровского цикла («Шпулечник» и «Каникулы в Простоквашино (Шпулечник – 2») закрылись в третьей книге Карловского цикла («Змеиный узел», «Кукушкины слезки», «Воробьиная ночь»), все узелки связались… Казалось, ан нет! Не тут то было! Шпулька судьбы вращается непрестанно и вот уже на подходе «Шпулечник — 3» — «В Бобровке все спокойно». И вот уже две трилогии замыкаются в кольцо, сворачивая Время восьмеркой…

После долгих житейских лишений и скитаний мы обрели относительно спокойную и сытую жизнь в Бобровке.Казалось бы, живи, залечивай раны от житейских невзгод, да отъедайся потихоньку. Но не тут то было! Отец, будь он неладен, увидел мультфильм «Черный плащ»…

«В начале было…»

После всех скитания и мытарств, вызванных буйной отцовской натурой, мы осели в деревне Бобровка. Там несколько лет почему-то было вакантным место и отец стал директором бывшего совхоза[1 - Совхоз (акроним от советское хозяйство) – государственное сельскохозяйственное предприятие в СССР. В отличие от колхозов, являвшихся кооперативными объединениями крестьян, созданными на средства самих крестьян, совхоз был государственным предприятием. Работающие в совхозах были работниками, получавшими фиксированную заработную плату в денежной форме, в то время как в колхозах до середины 1960-х использовались трудодни. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BE%D0%B2%D1%85%D0%BE%D0%B7 (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BE%D0%B2%D1%85%D0%BE%D0%B7)], преобразованного в открытое акционерное общество, мать бухгалтером. Деревня в целом была неплохой, хотя местные и посматривали на нас как-то странно, с каким-то то ли сожалением, то ли сочувствием, и часто шептались у нас за спиной.

Жили мы в Бобровке не скучно: родители взяли свиней и кур, мать быстро развела огород. Дом наш стоял в большом яблоневом саду, с трех сторон охваченном асфальтовой петлей дороги. Затянуться этой петле не давал пыльный проселок, отделявший дом от остальной деревни. Бобровка была разбита на три части: «старая деревня», построенная еще при царе; «новая деревня» – пять улиц щитовых домов, обложенных белым кирпичом, и «новая новая деревня» – тянувшаяся от столовой и общежития параллельно озеру улица, недавно построенная для переселенцев из бывших союзных республик. Бобровку окружали густые непроходимые леса, а единственная асфальтированная дорога, построенная еще при Черненко[2 - Константин Устинович Черненко (11 [24] сентября 1911, село Большая Тесь, Минусинский уезд, Енисейская губерния, Российская империя – 10 марта 1985, Москва, РСФСР, СССР) – советский партийный и государственный деятель. Генеральный секретарь ЦК КПСС с 13 февраля 1984 по 10 марта 1985, председатель Президиума Верховного Совета СССР с 11 апреля 1984 года (депутат с 1966 года) по 10 марта 1985. Член ВКП (б) с 1931 года, ЦК КПСС – с 1971 года (кандидат с 1966), член Политбюро ЦК КПСС с 1978 года (кандидат с 1977). https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D0%BA%D0%BE,_%D0%9A%D0%BE%D0%BD%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD%D1%82%D0%B8%D0%BD_%D0%A3%D1%81%D1%82%D0%B8%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D0%BA%D0%BE,_%D0%9A%D0%BE%D0%BD%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD%D1%82%D0%B8%D0%BD_%D0%A3%D1%81%D1%82%D0%B8%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87)] по программе «Малые дороги Нечерноземья», соединяющая ее с внешним миром, через двадцать километров выныривала на федеральную трассу. Как их называли на новый манер. В школу приходилось ездить в другую деревню, раскинувшуюся вдоль этой федеральной трассы.

Несмотря на два высших образования (впрочем, мать во время ссор обвиняла, что второй отцовский диплом фальшивый, купленный в Москве в подземном переходе. Вполне может статься, что так и было – отец в городском транспорте ездил бесплатно по удостоверению народного депутата даже после развала Союза) и серьезную должность, папаша был сильно не в себе: то объявлял себя «секретным космонавтом»; то «по секрету» рассказывал, что спас М. С. Горбачева во время заточения в Форосе во время августовского путча 1991 года[3 - А?вгустовский путч, он же Путч 1991 (Августовский кризис 1991 г.) – события 18 – 21 августа 1991 года в Советском Союзе, получившие оценку со стороны официальных лиц и органов государственной власти в СССР как заговор, государственный переворот и антиконституционный захват власти (путч). Начавшись как попытка группы высокопоставленных советских консерваторов предотвратить намеченное на 20 августа подписание Союзного договора (в лице делегаций РСФСР, Казахстана и Узбекистана), подводивших черту в истории СССР, переворот привёл к окончательной дискредитации союзных органов власти и Коммунистической партии. Во главе сопротивления заговорщикам встал Президент РСФСР Борис Ельцин и структуры российской республиканской власти, расположенные в «Белом Доме» в Москве. Также крупное сопротивление действиям путчистов оказывал Ленинград. Администрация США за несколько месяцев до путча располагала информацией о готовящемся перевороте и сообщила об этом Ельцину. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%B2%D0%B3%D1%83%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%BF%D1%83%D1%82%D1%87 (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%B2%D0%B3%D1%83%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%BF%D1%83%D1%82%D1%87)], за что получил от него звание «Героя Советского Союза» и небольшое вспомоществование; то хвалился непонятной медалью, якобы полученной за победу в международной куроводческой выставке, проводившейся в Париже. То писал в газету «Спид-Инфо» цикл эротических рассказов «Все мужчины Бубликова», способный, по его словам «посрамить Апулея[4 - Апулей (лат. Apuleius, родился в 124/125 н. э. в Мадавре, римская провинция Африка) – древнеримский писатель и поэт, философ-платоник, ритор, автор знаменитого романа «Метаморфозы» («Золотой осёл»). Сохранившиеся труды Апулея написаны на латинском языке. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BF%D1%83%D0%BB%D0%B5%D0%B9 (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BF%D1%83%D0%BB%D0%B5%D0%B9)] и Боккаччо[5 - Джованни Боккаччо (итал. Giovanni Boccaccio; 16 июня 1313, Чертальдо или Флоренция, Италия (по некоторым источникам), или Париж, Франция – 21 декабря 1375, Чертальдо, Италия) – итальянский писатель и поэт, представитель литературы эпохи Раннего Возрождения, который наряду со своими кумирами – Данте и Петраркой – оказал существенное влияние на развитие всей европейской культуры. Автор поэм на сюжеты античной мифологии, психологической повести «Фьямметта» (1343, опубликована в 1472), пасторалей, сонетов. Его главное произведение – «Декамерон» (1350 – 1353, опубликовано в 1470) – книга новелл, проникнутых гуманистическими идеями, духом свободомыслия и антиклерикализма, неприятием аскетической морали, жизнерадостным юмором, являющаяся многоцветной панорамой нравов итальянского общества. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%B6%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%BD%D0%B8_%D0%91%D0%BE%D0%BA%D0%BA%D0%B0%D1%87%D1%87%D0%BE (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%B6%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%BD%D0%B8_%D0%91%D0%BE%D0%BA%D0%BA%D0%B0%D1%87%D1%87%D0%BE)]». То затевал лечение мочой и питьем выдержанного на солнце раствора глины; то под песню Высоцкого «Утренняя гимнастика» делал по утрам зарядку, обливая нас с младшим братом Пашкой холодной водой из ведра – если не успевали проснуться, то прямо в постелях. То торговал собачьим мясом, якобы помогающим от туберкулеза, сбывая его через свою старшую сестру Нину, жившую в областном центре, тоже той еще проныре, отсидевшей два срока за кражу, мошенничество и разбой, и год лечившуюся в психиатрической больнице МВД. Трижды выигрывал со своими вопросами у знатоков клуба «Что? Где? Когда?». Одно время носился с идеей продать Владу Листьеву[6 - Владислав Николаевич Листьев (10 мая 1956, Москва, РСФСР, СССР – 1 марта 1995, Москва, Россия) – советский и российский телеведущий и журналист, первый генеральный директор телеканала ОРТ, предприниматель. Автор и первый ведущий телепередач «Взгляд», «Час пик», «Поле чудес» и «Тема». https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%B8%D1%81%D1%82%D1%8C%D0%B5%D0%B2,_%D0%92%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%B2_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87 (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%B8%D1%81%D1%82%D1%8C%D0%B5%D0%B2,_%D0%92%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%B2_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87)], вскоре после этого убитому, сценарий фильма «Четыре танкиста и Табаки» или «Трое в лодке, не считая Табаки[7 - Табаки (англ. Tabaqui) – персонаж из сборника рассказов «Книга джунглей» английского писателя Редьярда Киплинга, шакал, неизменный прихвостень тигра Шерхана. Очень яркий и многомерный персонаж. Один из наиболее пронырливых обитателей джунглей. Обычно он не очень дружелюбен, если не считать фальшивой любезности, которую он проявляет, чтобы к кому-нибудь подлизаться. Он не прочь сыграть с кем-нибудь злую шутку. Вечно собирает и разносит сплетни, и это одна из причин, почему остальные обитатели джунглей его не любят. Кроме того, они его боятся, потому что он, согласно «Книге джунглей», чаще других заболевает бешенством; в припадках бешенства бежит по джунглям, кусая всех на своём пути. Табаки питается объедками как после Шерхана, так и после волков сионийской стаи. Ближе к концу «Книги джунглей» Серый Брат, волк, один из названых братьев Маугли, убивает Табаки, сломав ему хребет. В советском мультфильме Табаки – шакал. В американской версии 2018 года Табаки является гиеной. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%B0%D0%B1%D0%B0%D0%BA%D0%B8 (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%B0%D0%B1%D0%B0%D0%BA%D0%B8)]», потом всех уверял, что Листьева убили дабы завладеть этим невероятно гениальным сценарием. Потом продавал какой-то студии сочиненный за одну ночь, после просмотра фильма «Люми»[8 - «Люми» – советский художественный фильм, снятый в 1991 году. В своем роде пересказ истории о Красной шапочке на новый лад. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D1%8E%D0%BC%D0%B8 (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D1%8E%D0%BC%D0%B8)], сценарий фильма ужасов «Пастеризованный». И даже сумел на иностранный грант выпустить, душеполезный, по его словам, сборник рассказов о курах под названием «Окурки». Был он ловким мошенником, плутом, авантюристом международного масштаба, прохиндеем и пройдохой, поэтому подолгу мы на одном месте и не задерживались: как только отец «обувал» достаточное количество местных «буратин», как отец их называл, жаждущих зарыть свои золотые на «Поле чудес», или запускал свою жадную лапу в кассу на очередной работе, мы, жившие буквально на чемоданах, пускались в опасное плавание к новой гавани «непуганых идиотов».

А чего стоил случай, когда отец устроился в театр то ли в Самаре, то ли в Саратове изображать белого офицера в массовке и вечером после спектакля вынес и продал реквизит. А когда отец посмотрел «Блеф» с Челентано, то попытался провернуть трюк с прокаженным в магазине одежды в Смоленске, но не учел, что нашим продавцам на здоровье покупателей плевать, и в итоге его просто побили и вышвырнули вон. Мать говорила, что этому придурку тогда повезло – могли и вообще убить жадного дурака.

Если бы Ильф и Петров дожили до встречи с нашим отцом, то Бендера наверняка бы звали не Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей, а Виктор Владимирович. «Великого комбинатора» папаша переплюнул уже давно, окончательно и бесповоротно. Мы с Пашкой играли при нем роль то Кисы Воробьянинова, то Шуры Балаганова, в зависимости от обстоятельств. Во всяком случае, попрошайничать, изображая в электричке «погорельцев», научились в совершенстве. Нам однажды милиционеры из линейного отделения настолько поверили, что мы сироты-погорельцы, что приютили, накормили и едва не сдали в приют. О чем крупно пожалели: мы сбежали, прихватив какие-то документы, потом проданные отцом цыганам, часы, китайский термос и пистолет.

Не смотря на несколько отцовских удачных авантюр, в которых он облапошил достаточно людей, мы с братом в основном жили впроголодь, почти в полной нищете. Воду, в которой варили макароны или картошку, «сливуху», назавтра использовали для приготовления похлебки. Шедевром материнской кулинарии была похлебка из заготовленного студентами много лет назад соленого укропа, трехлитровые банки с которым кочевали по стране вместе с нами, и красного молотого перца, мешок которого отец украл у индийских студентов. Если удавалось накрошить в это варево какой-нибудь заправки вроде корней и листьев лопуха, щавеля, подорожника, пастушьей сумки или крапивы, то день считался весьма удачным. Если же случалось добыть кость, то ее много раз варили до размягчения, потом сушили и мололи на костную муку, которую подсыпали в похлебку для навара. «Затируху вы не ели, как после войны, вот носы и воротите. Отличный кондер, наваристый, зато тюремная баланда потом вкусной покажется» – приговаривала мать. Одно время она даже хотела наши ногти варить для навара, но отец сказал, что это перебор, что из ногтей выгоднее варить клей. Так они и порешили: отец растворял состриженные у всей семьи ногти в ацетоне и клеил получившимся клеем.

С одеждой нам с братом было не легче – одевались в затрапезные обноски и едва ли не рубище. Мать даже стригла всех нас, включая себя, сама, из экономии. Выходило неровно, зато без затрат. «Без каких-нибудь особенных затрат нас стрижет Валюха девять лет подряд» – пел по этому поводу отец. Лечились тоже по преимуществу сами, за исключением случаев, когда отцу для каких-то махинаций было необходимо попасть в больницу. Тогда он мог и ногу кому-нибудь из нас поломать, «ради общего семейного блага». «Нечего ходить к эскулапам, – говорил отец, – они только норовят взять на лапу. Учтите: в здоровом теле – здоровый дух, а в вас, балбесы, он один на двух. И тот мой, ха-ха-ха.»

Отец, старый скряга, при виде которого устыдился бы и сам Плюшкин, весьма убедительно и многословно обосновывал это скопидомство теоретически, доказывая, что имеется давно выявленная учеными связь между плохим и скудным питанием в детстве и развитием преступных наклонностей в более зрелом возрасте. А уж наши с Пашкой преступные наклонности он холил и лелеял, готовя себе достойную смену, способную обеспечить ему сытую и безбедную старость. «Жизнь трудна, дети мои, и к ее трудностям я готовлю вас заранее» – говорил он. – «Лучше быть всю жизнь слепым, глухим и хромым, чем ленивым, изнеженным и развращенным. Вы не какие-то мальчики-мажоры, что тюрю или лындики ни разу не ели, щей из лебеды и пастушьей сумки не хлебали, последний хрен[9 - Хрен обыкновенный, или Хрен деревенский (лат. Armorаcia rusticаna) – многолетнее травянистое растение, вид рода Хрен (Armoracia) семейства Капустные (Brassicaceae). Популярное культурное растение; листья и корни используются в кулинарии и медицине. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D1%80%D0%B5%D0%BD (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D1%80%D0%B5%D0%BD)] без соли не доедали. Мажоры, что в рубашках родились, что на папиных „волгах“ по улицам чешут, кому все на блюдечке с голубой каемочкой от рождения досталось. Вы не с золотой ложкой во рту родились, вам даже мельхиоровой ложки не досталось, несчастные дети мои, малютки из трущоб, генералы меловых и угольных карьеров и каменных джунглей. Вы из разбойниче-воровской семьи, вам просто так никто и ничего, кроме срока или пули-дуры в лоб али промеж глаз, не даст! Учитесь воровать, знание высоты Эвереста или настоящей фамилии Марка Твена где вам в жизни пригодятся? Да нигде! А умение воровать всегда прокормит. Вот будете вы хорошо учиться, и что? Вот, допустим, даже космонавтами станете. А толку? Сколько там космонавту платят? И украсть нечего, потому что кому ты там в космосе краденое толкнешь? Марсианам? Так им это старье без надобности, у них инженер Лось уже давно Аэлите революцию сделал и коммунизм построил.»

«Не надо ждать милости, надо вырвать свою копеечку из жадных загребущих лап проклятых буржуев, пускай даже милостыней. Деньги к деньгам, пятачок к пятачку, копеечка рубль бережет, а пять старушек уже рубль. И хотя старших нужно уважать, но кто мешает зарезать с уважением? Или зарубить, но не небрежно, походя, а с уважением? Как учит нас классика: жадность приводит к бедности. А если кто не жил богато, тому и нечего уже начинать. Такому миллион дай – и тот растренькает и пустит прахом и пойдет по миру в долгах, как в шелках. Так что сгорел соседский сарай, подожгите и хату, чтобы не горевали сильно по сараю» – вторила ему мать.

В Бобровке жить мы стали посытнее: отец притащил мешок картошки и мешок гороха; мешок ЗЦМ с фермы. Мать выменяла на краденые вещи сала, насолила его, набив стоящий в кладовке деревянный кубел. Потом завела корову и курей со свиньями. Мы с Пашкой хотели было завести кота, но мать не разрешила – сказала: «Самим жрать нечего, чтобы еще и четырехлапых хвостатых дармоедов кормить. Мышей надо самим ловить, варить и есть, а не разбрасываться ценным пищевым ресурсом на усатых тварей! Вы будете с ним сокожменьки устраивать, трястись над ним, а мне его кормить!» Помня, как в Дубровке мать украла у соседа-заслуженного учителя, жестоко забила, разделал и жадно сожрала нутрий, спорить с ней совершенно не хотелось. Тем более, и собак нам с ней случалось варить, так что с котом лучше было не рисковать – наверняка съест несчастное животное.

Мы с Пашкой освоили деревенские сады и огороды, таща, как муравьи, домой все съедобное. Мать говорила нести все – из всего можно обед приготовить при должном навыке. Это обеспечивало нас овощными салатами, корнеплодами, ягодами и фруктами. Не брезговали и охотой на домашнюю птицу, если она имела глупость попасться нам на глаза на улице без свидетелей. Лес, начинающийся за околицей, снабжал нас грибами, ягодами, орехами и лекарственными травами. Дары Берендея – грибы брали любые – еще когда недолго жили в Лиходеевке, то мать там даже бледные поганки умудрялась продать: мужьям, женам, зятьям да тещам. Озеро на въезде в деревню – обеспечивало рыбой и ракушками.

Отец только несколько раз отлучался куда-то из деревни, но о причине отъездов не рассказывал, видимо пытался провернуть какие-то аферы, но без особого успеха и хвалиться было особо нечем. Потому что, если бы ему удалось урвать хоть что-то, то он бы раздул успех в своих хвастливых рассказах до невероятных размеров. Казалось бы, живи, залечивай раны от житейских невзгод, да отъедайся потихоньку.

«Быть в плаще и маске судьба моя!»

Но тут, как снег на голову, свалился папаше на голову шедший по воскресениям американский мультсериал «Черный плащ»[10 - «Чёрный Плащ» (англ. Darkwing Duck) – американский мультсериал 1991 – 1992 годов в жанре экшн-адвенчур, созданный студией Walt Disney Television Animation по идее Тэда Стоунсаruen и впервые транслировавшийся в 1991 —1995 годах в США в блоке «The Disney Afternoon» и по воскресеньям утром на канале ABC. Сюжет сериала вращается вокруг заглавного персонажа – загадочного супергероя-селезня, в обычной жизни – жителя пригорода и семьянина Кряка Лапчатого. В России мультсериал впервые был показан 3 января 1993 года на РТР, транслировался на протяжении 1993 – 1994 годов в дубляже Отдела кино и дубляжа, студий «Кадр», «Нота», фирмы «СВ-Дубль» и творческого объединения «Рост». Впоследствии выходил на телеканалах «СТС», «Первый канал», в настоящее время – на «Disney Channel Russia»https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D1%91%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%9F%D0%BB%D0%B0%D1%89 (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D1%91%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%9F%D0%BB%D0%B0%D1%89)], поразивший отцовский измученный мозг и помутивший его разум.

– Видели, да? – тыкал заскорузлым коренастым пальцем в сторону телеэкрана отец. – Ишь ты, чего выкаблучивают, уткобобики! Блин кудрявый, лист резной! Фантастика просто. Вы только посмотрите на них!

– Срамота, – плюнула в экран мать и ушла пить заряженную Кашпировским воду.

Мать была человеком щепетильным и очень увлекающейся натурой. Местные женщины косились на нее с недоверием. Любила разные рукоделия из отходов. Заставляла нас с братом вечерами жевать бумагу для папье-маше. Заливала мучным клейстером и получала нелепые кривобокие шкатулки и фигурки, которые из экономии раздаривал на дни рождения знакомым. Тащила домой всякую всячину.

– Немалая экономия получается, учитесь, дармоеды, – хвалилась, сидя в прихожей за обеденным столом и наматывая на палец обрывки ниток. – Бабушка – покойница учила: если ниточку вокруг пальца можно обмотать, то ее нельзя выбрасывать – пригодится, – и складывала в тяжелый бабушкин сундук все, что ни попадалось.

Она не была такой сообразительной и изобретательной как отец, но в плане урвать чужое; жадности, скупости и прижимистости шла с ним наравне.

– Нет, вы только взгляните, – не унимался отец, – как они с преступностью борются. Я же так же могу! – дико блеснул он глазами. – Я же вылитый борец с преступностью, мне только черного плаща не хватает.

– И шляпы? – подал голос Пашка.

Пашка был слегка не в себе – человеком тощим, кургузеньким и запуганным, но при этом весьма себе на уме, похож на мелкого голодного пронырливого хорька и хитёр как сорок тысяч енотов. А еще, будто матерая сорока, падок на чужие вещи, почти как папаша. В детстве отец так и звал его – Хорек. В детстве кумиром брата была старуха Шапокляк. На новом месте он быстро обзавелся приятелями-ровесниками: Костиком Мойкиным, жившим через дом от нас; Игорем Прудниковым, сыном Ольги Николаевны, коллеги матери, ставшей ее подругой; и Сережкой Рябым.

– Молодец, Гога, сечешь, – отец поощрил его подзатыльником. – Ты умен как стафиллокок, но при этом кругозор у тебя как у трилобита. И шляпы. Хотя, шляпа у меня имеется, а с плащом… – от усиленной работы мысли лицо отца стало едва ли не квадратным, – …есть, короче, идейка одна. Как всегда – конгениальная, дети мои.

«Черный плащ» пришелся родителю весьма по душе. Украденный на складе после катастрофы на Чернобыльской АЭС плащ ОЗК он собственноручно выкрасил в черный цвет. Гудроном, украденным на стройке…

– Как? Внушает? – задрав руки, покрутился в прихожей перед большим зеркалом (украденном им в клубе деревни Кубиково на прошлом месте работы), висевшим на двери в кладовку. – Рождает в сердце страх и трепет?

– Зачем ты на себя этот убогий плащ нацепил? – вытаращилась на него мать.

– Для таинственности и загадочности.

– Это просто нормальному уму непостижимо! Как втемяшит блажь в башку, так хоть кувалдой по виску! Придурок из цирка-шапито! Все это напоминает дурной балаган! Клоун в драном плаще!

– Плащ, соглашусь, чуть поношен, зато дает нужный эффект, вгоняя преступников в ступор и сея ужас, страх и скрежет зубовный.

– Конец лживому буржуазному мифу о милых клоунах. А ты – псих, – в сердцах сплюнула мать.

– А так? – вынул из брючного кармана мятое черное воронье перо, засунул за ленту коричневой шляпы, висевшей на лосиных рогах в простенке, торжественно напялил ее на голову. – Так внушает? Ом А Хум, как говорят буддисты.

– Вылитый Квазимода, прости Господи! – схватилась рукой за сердце мать. – Готовый пациент для дурки. Рога эти лосиные на шляпу не желаешь приделать? Любой бандит или даже рэкетир тогда от страха сразу обделается.

– Ничо, ничо, – пыхтел отец, крутясь перед зеркалом, будто собирающаяся на бал мачеха Золушки, – как говорил великий Ленин в ту пору, пока еще не был так известен ширнармассам: мы пойдем другим путем! Я даже по физическим параметрам идентичен супергерою.

– Не по Хуану сомбреро. Тебе, придурку, маски не хватает, – вздохнула мать. – Иначе всякий будет узнавать, а потом пальцем показывать.

– Здравая идея, – отец снял шляпу, ловко метнул ее на лосиный рог и звучно поскреб затылок. – Мне нужна маска для полного и окончательного инкогнито, как у приезжего ревизора из Петербурга.

– Вить, какая с тебя таинственность? Ты кроме как молотый перец в столовой воровать, ничего больше толком не умеешь.

– Это ты так думаешь, а между тем, я до двадцати лет не имел представления о своем существовании.

– Блаженный, прости Господи! Полная умственная импотенция!

– Дедушка Фрейд бы с тобой не согласился.

– Не надо хоть сюда своих родственников-евреев тянуть! Толку от них, если в Израиль даже после перестройки выехать не можем!

– Валентина, не путай твердое с жидким, а горячее с пустым. Не путай. Так что маска могла бы все поправить. Но где ее взять? Бинки, у нас есть маска?

– Есть, – начала мелко хихикать в кулак мать, – те, что ты в прошлом году в Москве в детском мире спер.

– Что за маски? – нахмурил брови отец.

– Зайца и волка, ха-ха-ха, – в голос захохотала мать.

– Если покрасить черным… – задумался отец. – Бинки, прекрати ржать как лошадь Пржевальского, ты меня сбиваешь с мысли.

– Ха-ха-ха, откуда у тебя мысли? Ха-ха-ха.

– Вот же дура, – расстроился отец. – Никакой серьезности. Хватит зубоскалить. Тащи маски, чучундра пятнистая.

Заливающаяся хохотом мать принесла из мебельной стенки маски, отец примерил их, скептически рассматривая себя в зеркале.

– Волк вроде неплох, – вынес родитель вердикт, – но не дожимает. И по стилю к плащу и шляпе не подходит, балаган какой-то с «Ну, погоди!» получается.

– Я злой и страшный серый волк, ха-ха-ха. Я в поросятах знаю толк, ха-ха-ха. Сеструхе бы твоей Зинке, кошатнице вашей, понравилось бы – она такая же малахольная, не долечили ее в психушке. Вот же семейка! Горбачев вам собутыльник!

– Мы все за перестройку, – запел отец, – мы дадим стране хлебца, мы поддерживаем речи, от начала до конца, генерального секретаря КПСС Горбачева.

– Угораздило же меня с вами связаться по дурости младых лет.

– Бинки, я великодушно не обращаю внимания на твои глупости, – гордо задрал нос отец, – ибо привык, что современники нас, величайших гениев, не ценят.

– Тоже мне, выискался гений. Тебя оценят – место в соседней с Наполеоном палате выделят, ха-ха-ха. И вообще, ты можешь и без маски, у тебя рожа пострашнее любой маски, ха-ха-ха.

– Валь, ты в своем амплуа истерички. А между тем, я не какой-то начитанный профан, а скромный гений. И выражаю тебе свой самый решительный протест!

– Вот тебе бабушка и Рабиндранат Тагор! – хлопнула в ладоши мать. – От такой картины твоя Зинка три дня бы лежала враскорячку кверху дрыками.

– Валентина, ты слепа, как великий Гомер, ты просто какая-то улитка на склоне Фудзи. Не умеешь уловить новейших тенденций, а это чревато застоем. Ты как старая бабка на покосившейся завалинке.

Папаша любил говорить заумно и витиевато, так что никто из слушателей толком его не понимал, но все впечатлялись и считали его великим мудрецом.

– При Брежневе застой был, а хорошо жили, – парировала мать. – А у тебя у самого уже давно в мозгу застой. И не только в мозгу.

– Нервозность – массовая болезнь в нашей стране. У нас, гениев, всегда много недоброжелателей с низким уровнем интеллектуального и нравственного развития и черных завистников, так что я привык к подобным нападкам.

– О как! Вить, не забывай, у меня интуиция с рождения!

– Мало ли что и у кого с рождения.

– Молотишь вздор как старая мельница пшеницу.

– Старая мельница, – запел отец, – все перемелется, только ЧП никогда. Только ЧП навсегда. Да! Засим остаюсь вашим покорнейшим слугой.

Отец открыл дверь и засунулся в кладовку, копаясь в завалах разного хлама, натащенного им отовсюду.

– Вот решение, – вынырнул из кладовки и потряс сумкой защитного цвета.

– Что это? – насторожилась мать.

– А вот, – достал из сумки противогаз, – если шланг отрезать и в черный цвет покрасить, то будет самое то.

– Точно в дурку упекут! – перекрестилась мать. – Передачек от меня не жди. Тебя действительно надо было кастрировать, как врачи предлагали.

– Казалось бы, имею должность, и есть, что есть, и есть, что пить, – загундосил отец, – но ловлю преступников в деревне, чтоб тунеядцем не прослыть.

– Зато психом уже прослыл! А пожрать тебе я готовлю, заметь.

– Готовишь ты, – усмехнулся отец, – даже гипердраники пожарить не можешь.

– Твой махровый эгоизм погубит всю деревню.

– Лучше быть махровым эгоистом, – парировал папаша, – чем оппортунистом. Ты видишь эту голову? Она гениальна!

– Лучше бы ты, как все нормальные алкоголики, чертей или инопланетян ловил, – досадливо поморщилась мать.

– Я анормальный, просто люблю прополоскать кишочки, ха-ха-ха.

– Вить, ты просто пигмей какой-то, прости Господи! Ты болен, понимаешь? Болен! Что за очередное помрачение рассудка на тебя нашло?

– Живу без ласки и скажу не тая, – пропел отец, – быть в плаще и маске – судьба моя.

– Без ласки он живет, сволочь, – возмутилась мать, – как мартовский кот по деревне бегает, папуас, а все без ласки, козел похотливый! У тебя, скотина, вечно так стоит, что бог смерти Яма[11 - Яма или Йама (санскр. «близнец») – бог в индуизме, отказавшийся от своего бессмертия и совершивший первое жертвоприношение (самопожертвование), которое стало основой возникновения мира и человечества; «Владыка преисподней», «Миродержец юга», «Царь смерти и справедливости». По древнейшему натуралистическому представлению, это – божество Солнца, являющееся близнецом Луны. Яма называется братом Ями (или Йами). В Ведах сохранился диалог Ямы с его сестрой Ями, где та предлагает ему инцест, но он отказывается, мотивируя это близким родством; этот принцип впоследствии отражён в индийских правовых кодексах. Солнечное значение Ямы выступает в некоторых гимнах Ригведы. Он представляется сыном Вивасвата (или Вивасванта), то есть рассветающего (дня), и Саранью, то есть убегающей (ночи), дочери Тваштара. Дневное видимое круговращение солнца служило древним индусам символом человеческой жизни. Как заходящее солнце, Яма являлся в их глазах царём подземного мира и пребывающих в нём умерших предков людей (питары). По древнейшим понятиям индусов, в царстве Ямы умершие предки продолжают вести ту же жизнь, какую вели на земле, вкушая пищу и пользуясь чувственными наслаждениями. На дальнейшей ступени развития религиозной мысли Яма является уже мрачным, карающим богом смерти, который ходит по земле и намечает свои жертвы. Его сопровождают две страшные собаки, называемые его послами и уносящие обреченных на смерть людей. По верованиям индусов, мимо врат царства Ямы протекает река Вайтарини, которая преграждает душам умерших путь в его подземное царство; воды реки зловонны и загрязнены человеческими костями, волосами и кровью. Развиваясь в антропофизическом направлении, представление Ямы, как солнечного бога, перешло в представление о нём, как о первом умершем человеке, открывшем последующим поколениям людей путь в загробный мир. Особенно ярко это представление выражается в 14-м гимне Х мандалы Ригведы. Однако низведение Ямы на степень человека не заглушило и в позднейшей мифологии индусов божественности Ямы: он считается одним из 4-х или 8-и мирохранителей, наряду с великими богами Агни, Индрой и Варуной. Сопровождается Читрагуптой. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AF%D0%BC%D0%B0_(%D0%B8%D0%BD%D0%B4%D1%83%D0%B8%D0%B7%D0%BC) (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AF%D0%BC%D0%B0_(%D0%B8%D0%BD%D0%B4%D1%83%D0%B8%D0%B7%D0%BC))] позавидовал бы! Тьфу на тебя, пакость блудливая! Электричеством тебя лечить пора! Кастрировать тебя надо было после свадьбы, глядишь и на дармоедах этих малолетних кучу денег сэкономили бы. А то только жрут в три горла да спят до выперду. Все ждут, что мы их обиходим, а сами даже забор толком украсть не в состоянии, черти немощные!

Мать разразилась проклятиями. Но отец не обращал внимания, и по вечерам, надевая плащ, маску и шляпу, тренировался в «беге Черного плаща»: с мелким сучением ногами. Надев плащ, Пашку называл Гогой[12 - Гога Мадлфут – положительный персонаж мультсериала «Черный плащ». Девятилетний школьник, младший сын соседей ЧП (Герберта и Бинки Мадлфут), лучший друг Гусёны.], мать – Бинки[13 - Бинки Мадлфут – положительный персонаж мультсериала «Черный плащ», соседка Черного плаща, мать Гоги.], а меня – Гусеной[14 - Гусёна Лапчатая (Крякенштейн) – положительный персонаж мультсериала «Черный плащ». Приёмная дочь Чёрного Плаща. Неспокойная, бойкая и смышлёная. Преданный и верный друг, любящая дочь. Часто попадает в неприятности из-за своей излишней самоуверенности.] или Густсоном (гибрид Гусены и Ватсона), когда «применял дедукцию».

«Называй меня Чэ-Пэ»

И полбеды было бы, если бы он только сам взбесился, так нет же, втянул и соседа нашего, живущего через дорогу – безотказного водителя Кольку, в свои дикие игры. Внешне Колька Махалашенко по кличке Малахай («Малахай – это шапка такая, с висяками» – как объяснил нам отец), действительно очень напоминал Зигзага Макряка. Такой же вихрастый, простодушный и отзывчивый.

– Я тебя не как должностное лицо, а по-соседски позвал. Многое в здешних диких краях вселяет разумному человеку беспокойство в последнее время. Тут ведь какой народец? – поощряюще посмотрел на собеседника.

– Какой? – Спросил сосед.

– Мелкий, мелочный, приземленный и недальновидный. Пока жареный петух не начнет клевать то в темечко, то в задницу, не поймут, что надо делать. А что надо делать?

– Сеять?

– Сеять, запахивать и бороновать – это безусловно. Наша главная задача: молотьба и хлебосдача. Хочешь быть передовым – сей квадратно-гнездовым. Но сейчас на повестке дня не это, вовсе не это. Сейчас остро назрел вопрос борьбы с преступностью. Прежде всего организованной! – как по писанному гладко чесал отец. – Надо решать проблему. И решить этот вопрос должны мы с тобой. Отступать некуда – за нами будущее! На счастье для будущего, решение есть у меня! Я буду Черным плащом, а ты будешь Зигзагом! – внушал папаша бедному Малахаю, зазвав его в свой гараж и расхаживая перед дверью, чтобы сосед не убежал.

– Владимирыч, может не надо? – уныло сопротивлялся Малахай, с тоской глядя на белый день, маячивший в проеме двери за спиной директора.