Елена Прекрасная и город на крови

– А похожих случаев последнее время не было? – помолчав, спросил я.

Бойков даже поперхнулся водой или чаем, не знаю, что он там прихлёбывал.

– Ты на маньяка намекаешь? Мы ещё от предыдущего дела не отмахались, не приведи господь. Пока ничего не ясно. Будем выяснять, были ли похожие случаи исчезновений у коллег.

– А недавняя девушка, Аня, про которую я рассказывал?

– Стройка? Так её вроде никто не похищал, несчастный случай. Вскрытие подтвердило, что следов насилия нет.

– Какая-то муть, – положив трубку, обратился я к Скалли. – Женю что, оборотень увёз? Шерсть волка, придумают же такое…

Скалли при упоминании волка зарычала, показав зубы, а я успокаивающе погладил её по спине.

– Знаю, знаю, ты меня от любого волка защитишь. Ладно, пошли пожрём…

Всё происходящее мне очень не нравилось, вызывало тревогу, смешанную с тоской. Почему-то начинало казаться, что смерть Ани и исчезновение Жени могут быть как-то связаны. Назовите это интуицией или ещё чёрт знает чем… Жаль, пойти с этими ощущениями пока было не к кому.

Папка под названием «Кино»

Время неслось быстро, и всё-таки день казался бесконечно долгим. Номер комнаты в гостинице Лена мне скинула сообщением. На пути к ней я пытался срезать дорогу всеми способами, чтобы добраться до ноутбука так быстро, как только позволяли ноги.

Конечно, на самом деле я хотел оказаться с ней рядом и по другой причине. Хотел, чтобы Лена разговорилась и призналась всё-таки, что приехала ради меня. Понятное дело, я знал, что она так не скажет, но думать об этом было и больно, и приятно одновременно. А я бы признался ей, что в июне приезжал в Москву к братьям и бродил по улицам, надеясь встретить её. Что пару раз нажимал кнопку вызова, но сразу же сбрасывал звонок. Через Ваську я даже нашёл адрес её Стаса и приехал к дому с твёрдой уверенностью, что зайду. Но потом представил, что поставлю Лену в неловкое положение, и отправился обратно.

Улицу, ведущую к гостинице, перекопали. Наверное, трубы чинили, так что пришлось дать приличного кругаля. Я держал диск в кармане, не выпуская оттуда руку. Больше всего мне хотелось включить этот Ленин чудо-ноутбук, вставить диск и увидеть, наконец, что же там за секрет.

Восьмиэтажная гостиница «Юбилейная», построенная больше тридцати лет назад, возвышалась на Которосльной набережной. На мой вкус, Лена могла выбрать что-то поновее, но именно из «Юбилейной» открывался фантастический вид на реку и исторический центр города. Так что туристов я вполне понимал.

У Лены, встретившей меня в холле у окна, были красные, чуть опухшие глаза. Я понял, что она плакала из-за Ани, а потом тёрла лицо, пытаясь привести себя в чувство.

Номер Лена снимала на втором этаже, небольшой и светлый. Линолеум на полу был залит солнцем из незашторенного окна. Вещи были почти не разобраны, чемодан стоял в углу. Только на тумбочке валялись косметика, книга и расчёска.

– Ну, что там у бомжей слышно? – хрипловатым голосом поинтересовалась она.

– Показания бомжей сходятся с тем, что раскопали оперативники.

Я рассказал Лене про то, что узнал от Бойкова, и мы порадовались, что следствие сдвинулось с мёртвой точки. Настал черёд Лены отчитываться о проделанной работе:

– Я дозвонилась Ане домой, там трубку подняла какая-то старая мегера. Наверное, это мать мужа её тётки. Аня говорила, что та постоянно ошивается у них в квартире под предлогом помощи с внуком. Короче, мегера сказала, что за телом выехали и похоронят её сегодня в Рыбинске. Я попыталась спросить, можно ли подъехать, но эта тётка сказала, что родным сейчас не до организации поминок, якобы людям и так тяжело. Как будто мне нужны их посиделки с кутьёй.

Лена фыркнула и отвернулась к окну. Я подошёл сзади и осторожно сжал её плечо, показывая, что понимаю и разделяю её горечь.

– Я ведь Аню совсем мало помнила, но мы сблизились из-за того дела. Она мне стала каким-то напоминанием о том, что у меня было детство, были родители. Мы были друг у друга, как… ну, якори, что ли. Хоть и редко созванивались, но я с теплом к ней относилась. Когда я её видела последний раз, она показалась нормальной девчонкой, приличной. Не какая-то там… Поверить не могу, что она напилась и шлялась по стройкам, как пытаются выставить это следаки.

– Я очень тебя понимаю. И сам тоже не верю в это. Но ты же сказала, что знала её не так хорошо, общались вы редко. А следователь говорит, мол, практика показывает, что часто мы не знаем многого даже о самых близких. Только ту сторону, которую они сами готовы нам показать.

– Может, так оно и есть, – задумчиво протянула Лена. – У Ани явно были какие-то проблемы. И всё равно она не поделилась со мной тем, что её тревожило. Не захотела или не успела.

– Кстати, про «тревожило»… Давай всё-таки глянем диск.

Лена ещё раз шмыгнула носом и показала рукой на журнальный столик – там стоял её новенький ноутбук. Я вытряхнул диск на руку и обратил внимание, что в бумажной обложке-конвертике ещё что-то лежит. Постучав по конверту, извлёк оттуда необычную бархатистую карточку-квадрат. На чёрном фоне была выписана кровоточащая буква «П» в обрамлении бабочек. Повертев карточку с разных сторон, я решил, что это какая-то закладка, и засунул её назад. Диск аккуратно взял двумя пальцами и вставил в выехавший по моему нажатию дисковод.

– Включить чайник? – спросила Лена. – Кофе или чай будешь?

Одновременно с этим вопросом у неё зазвонил телефон, я инстинктивно напрягся, подозревая, что это Стас. И не ошибся. Сделав мне знак начинать без неё, Лена вышла из номера.

Сначала я не увидел на диске ничего примечательного. Папка под названием «Кино» и вторая, подписанная просто цифрами. В папке с цифрами были фотографии, в уменьшенном формате было видно только то, что это чьи-то лица. Я увеличил одну фотографию, с которой на меня глядел бородатый мужчина с осоловевшими глазами, ничего не понял и закрыл. Дальше была пара документов, сфотографированных на столе, какой-то то ли план, то ли чертёж. Заинтересовали меня и фото каких-то гостиничных номеров: большие кровати с балдахинами, задрапированные двери, на столиках, накрытых скатертями, сверкали красивые бокалы и шампанское.

Чайник со щелчком отключился, и я решил заварить себе кофе. Отыскал чашку на подоконнике, сполоснул её в ванной, полюбовавшись на сохнущее на батарее кружевное бельё. Смутился, почувствовав себя озабоченным подростком, и вернулся к чайнику.

Тогда я снова принялся просматривать файлы, пытаясь понять, что в этих фотографиях могло заинтересовать. Вернувшаяся из коридора Лена спросила, есть ли там что интересное. Я пожал плечами и развернул к ней ноут с фотками, как бы показывая, что хвастать нечем. Лена внимательно пролистала снимки.

– Если на фотках нет ничего такого, то нужно смотреть внимательнее. Например, понять, кто это. Может, должность этих людей натолкнёт нас на нужные мысли.

– Должность? В каком смысле?

– Может, это депутаты от разных партий, к примеру, – терпеливо принялась разъяснять Лена, – а посещают один и тот же фитнес-клуб, следовательно, могут общаться и сливать друг другу информацию. Была с год назад похожая история. На одной фотке оказались представители конкурирующих группировок, члены которых, оказывается, общались за спиной у лидеров. Ничем хорошим для лидеров это не закончилось. Конечно, я в это слабо верю, но как пример. Или мы опять имеем дело с какими-то бандитами, которые проворачивают незаконные дела под носом у милиции. А то и с её молчаливого согласия.

Я как раз собрался глотнуть кофе, когда у меня в кармане зазвонил телефон.

– Иван Царёв? – уточнил мужской, смутно знакомый голос.

– А вы…

– Мы недавно виделись. Следователь Маслюков, по делу о несчастном случае с Анной Ковалёвой на стройке.

– Точно. И что? Есть новости?

– Родные забрали тело, – вздохнул следователь.

– Это я знаю.

– Послушай, парень, ты не ерепенься, я тут подумал, а ну как и правда этот диск принадлежал погибшей.

– Я же так и говорил.

Внутри меня уже зашевелились нехорошие предчувствия.

– А я отмахнулся. Нехорошо как-то, – вздохнул Маслюков.

– Вчера вас это не сильно смущало, – съехидничал я, а Лена, прислонившая ухо к трубке, принялась делать мне знаки руками. Думаю, они означали, чтобы я открестился от диска.

– Ну, вчера было не до того. А сегодня родные тут шуметь начали. Мол, её на стройку заманили, напоили и убили. Оно и понятно – горе в семье, людям хочется кого-то обвинить. А тут ты с этим диском. Вот я и решил диск этот взять. Гляну, что там. Для приличия, так сказать. Хочется понять, с кем она общалась в последние дни.

– Запросили отчёт по её телефонным звонкам? Сразу бы стало понятно, кто её вызвонил и на стройку пригласил.

– Так не было при ней никакого телефона! Дружки или дружок, я уж не знаю, что с ней были, упёрли. А может, и те, кто её нашёл. С таких станется.

– Это же важная улика! Допросите их!

– Допросим. А ты диск отдай. И тебе спокойнее будет, что выполнил свой гражданский долг. Улики не скрыл. Бойков сказал, ты парень ответственный…

– Так вы всё-таки решили расследовать убийство?

– Какое убийство? – возмутился Маслюков, но уже не так уверенно. – Чёрным по белому – несчастный случай. Тебе статистику привести, сколько молодёжи ежегодно гибнет на стройках? Сначала пьют как не в себя, а потом родным горе…

– Так дело не заводили? – уточнил я, подловив Маслюкова на нестыковках. – О каких уликах мы тогда говорим?

– Послушай, – теряя терпение, стал заводиться он, – ты в кого тут такой умный?

– Так у меня же брат в Москве, – невинно напомнил я.

– Ты меня братом не пугай. Диск давай – и разговору конец.

– Так нет его, – веселился я, точно в меня вселился бес. Хотя, скорее всего, это было желание покуражиться перед Леной, внимательно слушавшей наш разговор.

– В смысле – нет? – немного помолчав, спросил Маслюков.

– В прямом. Вы сказали, чтобы я сам глянул. А у меня дисковод сломан – хотите, можете проверить. Я даже к знакомой пошёл, хотел всё-таки глянуть. Я же парень ответственный, тут Бойков не соврал. Но диск оказался поцарапанным. То ли мой дисковод виноват, то ли он и был такой – фиг знает. Короче, психанул, да и выкинул его.

– Ты выкинул диск? – его голос звучал так, точно я признался, что ел жареную крысу.

Лена одобрительно кивнула и показала большой палец. Оказалось, врать иногда бывает очень приятно. Особенно когда её волосы щекочут моё лицо, потому что она прислонилась головой слишком близко к трубке. От её кожи одуряюще пахло цветочной свежестью.

– Ты понимаешь, что будет… – повысил голос следак, но я только горестно вздохнул:

– Ну, извините. Кто же знал, что вы проявите интерес? Помнится, я настаивал, а вы… Кстати, вы же и сказали, что диск мог оставить кто угодно и когда угодно. У меня на самом деле в рюкзаке бардак, после сессии там чего только нет. Может, и правда диск кто-то из знакомых закинул. Что с меня взять – молодой, в голове ветер. Ну и что вы там обычно говорите про наше поколение? А, вот ещё: водки напьются – а потом родным горе.

В один момент мне стало немного стыдно. Зачем я упрямился, ведь можно было, на самом деле, отдать диск. Выходило, что я препятствовал следствию. Если об этом узнает дед или братья – мне не поздоровится. Теперь придётся стоять на своём и подтверждать, что диск я выкинул, потому что он был непригодный для просмотра. Может, у следака совесть взыграла или Бойков его попросил, а я тут кочевряжусь. Нет, всё-таки стоит сказать… Но тут Маслюков выдал такое, после чего я моментально понял, что его интерес к диску не просто порыв ответственного работника:

– И куда ты выбросил диск? Ты помнишь мусорный бак, где это было?

– Вы серьёзно? – поперхнулся я, потом немного подумал и назвал улицу, находившуюся неподалёку от гостиницы Лены. Для достоверности.

– Я проверю, – прошипел Маслюков, и в трубке раздались короткие гудки.

Лена смотрела на меня, явно о чём-то размышляя. Я тоже молчал, пытаясь переварить странный факт: если дела нет, то кому есть дело до вещдоков, простите за мой каламбур.

– Уверена, на этого Маслюкова кто-то надавил. И этот кто-то знал, что у Ани был с собой диск. Можно сразу отмести и несчастный случай, и убийство по неосторожности. Если бы за этим стояла пьяненькая молодёжь, шатающаяся по стройкам, сам понимаешь… Никто бы не пошевелился. Человек, который замешан в смерти Ани, имеет такие связи, которые позволяют надавить на прокурорское начальство. Много ты таких знаешь среди наших ровесников?

– Ну Маслюков мне об этом точно не расскажет. Зато теперь ясно: он уже не сомневается, что диск Анин. И диск этот для него, а точнее – для его начальства очень важен. Так важен, что он готов в мусорке рыться.

– Мы правильно сделали, что диск не отдали, – кивнула Лена. – Сначала нужно самим понять, что к чему.

– Ты же видела фотографии. Какие-то мужики, некоторые даже не сильно голые. Планы какие-то. Может, и нет ничего такого на этом диске и я зря панику навёл, – сказал я и тут же вспомнил слова Ани, когда она была уже мёртвой.

Покойники не врут, тут уж я был уверен. Конечно, рассказать Лене о своих проблемах с голосами я не пытался. Отношения наши и так были напряжёнными, не хватало ещё, чтобы она приняла меня за психа, который хочет привлечь к себе внимание экстравагантными выходками. На фоне её благополучного Стаса – сына дипломата и будущего светила российской политики – я и так выглядел ничтожеством.

Заварив ещё кофе, Лена перехватила инициативу, села за ноут и принялась смотреть дальше. Через минуту вскрикнула, да так, что с дерева за окном сорвалась птица, похожая на лесного голубя. Я поймал себя на смешной мысли, что птица за нами шпионила. С моими голосами поневоле станешь параноиком.

– Ты папку с фильмами смотрел?

– Нет ещё. Не до киношек вроде.

– Там же жесть какая-то… Просто короткие файлы подписаны как известные фильмы. А на деле тут никакой не «Ночной дозор».

Я подошёл к Лене, и она пролистала несколько видео. Сразу становилось понятно, что это какие-то «фильмы для взрослых». Причём для очень взрослых, потому что девушки там были молодые, а мужчины – совсем наоборот.

– Так вот что это за фото… Эти же мужики и на фотках, но там почему-то видны только их лица.

Лена с довольным видом откинулась в кресле:

– Теперь ясно, почему следак так всполошился. Дело попахивает шантажом. Кто-то снимал мужчин, причём тайно, – заметила Лена и вдруг добавила: – Причём фотографировали на какую-то слабенькую камеру, снимки нечёткие, особенно при увеличении. Такое ощущение, что кто-то на телефон фотографировал из замочной скважины. Зато видео снято с другого ракурса, и картинка чёткая, звук хороший. Явно другое оборудование. Кто-то собирался промышлять шантажом и для этого обзавёлся хорошей камерой, чтобы наснимать интересное кино.

– Да, это всё понятно. Но откуда все эти видео у Ани? – недоумевал я. – С работы?

– Сомневаюсь. Она работала в торговом центре. Вроде официанткой.

Мы замолчали, потеряв единственное, хоть и слабое предположение.

– Тогда не знаю, интерьер больше напоминает гостиницу. Выходит, это она собиралась шантажировать кого-то? Или диск попал к ней другим путём?

– Нам нужно понять, кто на фото и видео, – снова заметила Лена. – Иначе дальше не продвинемся.

– И как это узнать? – пригорюнился я, заранее предвкушая, что скажет мне Василий, если я попрошу его об услуге. Тем более если покажу такие специфические видео.

– Да, Василия Выславовича просить нельзя, – словно прочитав все мои мысли, заметила Лена. – Он с Бойковым хорошо общается, а Маслюков сейчас непременно пожалуется на тебя Бойкову. Тот, добрая душа, конечно, попытается через Василия тебя образумить. А если правда или диск дойдут до Маслюкова, они эту информацию быстренько затрут.

И тут меня осенило:

– Любочка! Точно! Попробую показать фотографии ей. Она же всех в городе знает. Если эти люди что-то из себя представляют, она их опознает.

– Думаю, точно представляют. Какой смысл снимать работяг с завода? Да и не похожи эти холёные морды на бедствующих. Так что обязательно поговори с Любочкой.

– Да, сделаю. Правда, после того как я не вернул ей пистолет, она на меня малость дуется… – в этом месте я внимательно посмотрел на Лену, но её лицо осталось непроницаемым, и я капитулировал: – Ладно, шучу. Хотя я не очень обрадовался, когда узнал, что Волков застрелился из этого пистолета. Там могли остаться мои отпечатки, хотя я всё протирал. Но самое главное, что не даёт мне покоя: как он к нему попал?

– Люди Бледных следили за квартирой. Наверное, влезли, когда тебя не было. Медальон не нашли, а пистолет позаимствовали. Может, хотели тебя подставить, но Волков решил распорядиться пистолетом по-своему.

Лена говорила вроде бы правильные вещи, но я не мог отделаться от мысли, что это враньё. Она знала про пистолет и последняя была у меня в комнате. Мысль о том, что она могла быть ещё и последней, кто заходил к Волкову, не покидала мою голову. Но сейчас было не до этого, и я поспешил засунуть это подозрение на дальнюю полку своего подсознания. Потом, всё потом.

Лена озабоченно глянула на часы и забегала по номеру, пытаясь отыскать вторую туфлю.

– Ладно, мне надо выходить, если хочу успеть на пресс-конференцию Полесова.

– Кого?

– Полесова Аркадия Олеговича.

Я попытался вспомнить, где недавно слышал это имя-отчество, и перед глазами всплыли пальцы, порхавшие по клавишам. Владелец стройки, на которой обнаружили труп. Точно, как я сразу не понял, о каком трупе шла речь тогда в ресторане, когда утром смотрел новости? Так вот он какой, этот загадочный Полесов. Филантроп, пианист и борец за сохранение памятников прошлого.

– Оказывается, я недавно сталкивался с ним. Это же на территории его строящегося торгового центра нашли Аню.

– Серьёзно? Вроде в газетах писали, что торговый центр принадлежит какому-то Дьяченко.

– Да, точно. Он что-то говорил о продаже. Ладно, потом у Димки спрошу. А тебе это зачем? Ну, прессуха и общение с этим Полесовым.

– Ваш исторический музей плотно сотрудничает с музеем Мологского края. Им понравилось, как я поработала с выставкой к 70-летию Союза художников, теперь они хотят, чтобы я написала для их сайта и передвижных экспозиций материал о проекте осушения Мологи. Так что я теперь официальный сотрудник. Хоть и по договору подряда.

– Ого. Ты времени зря не теряешь.

– Конечно, не буду скрывать, после той моей статьи о «лесных братьях» они на меня чуть ли не молятся. Я теперь тут у вас тоже в некотором роде звезда.

– А в Москве?

– Там сложнее. Одна газета вроде бы готова взять меня в штат, но только с октября, когда сотрудница уйдёт в декрет.

– Отец Стаса мог бы…

– У нас уговор, чтобы он не вмешивался. Я хочу устроиться куда-то сама, чтобы понимать, что меня взяли за заслуги, а не по чьей-то протекции. Считаешь, это глупость?

– Да нет…

– Всё то, что другие могут тебе дать, они же могут и забрать. Только то, что было моим изначально, останется со мной. Поэтому я так держусь за возможность наработать себе имя и авторитет.

– Уважаю. Тогда удачи тебе сегодня. Димка мой тоже этим вопросом сейчас занимается, поэтому и задержался у нас тут. Ну, про Мологу и все эти осушения.

Кажется, Лена обрадовалась:

– О, отлично! Значит, увижу его на прессухе. Может, согласится брать меня с собой как стажёра, пока я тут? Буду перенимать опыт, мне полезно.

– Поговори с ним, уверен, брат не откажет.

Я провёл Лену до остановки с киоском фотопечати, где мы распечатали кое-что с диска. Расставаясь, условились встретиться завтра, чтобы продолжить думать над загадкой этих снимков. Правда, до этого я надеялся поговорить с Любочкой и выяснить, знает ли она хоть кого-то. Хорошо, что записаться на стрижку я смог уже на следующее утро.

Встречай гостью

Поужинав пельменями, я погулял со Скалли и хотел ехать к Вовке, но тут вернулся Димка. И, судя по женскому голосу из прихожей, не один.

Я выглянул, собираясь потом отчитать братца, что водит домой девок при живой жене, но с ним была Лена. Скалли при виде её поначалу замерла истуканом, а потом начала радостно носиться вокруг, врезаясь в мебель. Всё-таки собака мне досталась с чудинкой.

– Только лужу не сделай. Питбуль, называется, – пробурчал я. – Носишься как пудель.

– Встречай гостью, – подмигнул мне Димка.

– Вы уже спелись?

– Точнее, списались. Я сегодня с одноклассниками встречаюсь, а Лена попросила мои материалы посмотреть. Мне из редакции целое досье прислали на Полесова. Ты же всё равно дома – посидите, пообщаетесь.

– Я думал к Вовке идти, хорошо, что ещё не вышел.

– Только что ему звонила, – сказала Лена и, нежно почесав Скалли за ухом, прошла на кухню с пакетом еды. – Там приехали родители Жени, так что им не до нас пока.

Не спрашивая, Лена принялась готовить блинчики, по-хозяйски орудуя на кухне. Димка быстро принял душ и успел ухватить два самых поджаристых. После этого натянул чистую майку, оросил всё вокруг своей дорогущей туалетной водой и, попрощавшись, хлопнул дверью.

– Классный у тебя брат, – листая бумаги из Димкиной папки, заметила Лена. К этому моменту с блинчиками мы уже покончили.

– А то.

– Сказал, чтобы я к нему обращалась по любым вопросам, он уже столько интересного о Мологе накопал. Хочу отснять себе копии.

– Смотрю, тебе нравится твоя работа. А насчёт брата ты права, Димка крутой. В детстве я хотел быть похожим на него. А потом понял, что у меня не демонстративный тип личности.

– Да ладно, мне казалось, ты любишь быть в центре внимания. Весной ты прямо рвал и метал. У тебя же была идея фикс доказать всем, что ты крутой, а тут разоблачение, скандал областной, а ты везде герой.

Её насмешливый тон задел, как будто она считала меня маленьким мальчиком-эгоистом, предел мечтаний которого – выслужиться перед взрослыми и получить подарок.

– А мне кажется, всё было как раз наоборот, – с нажимом заметил я. – Это ты была одержима идеей докопаться до правды. И я даже не осуждаю, это твоя история, твои родители. Но ты же тоже хотела написать своё журналистское расследование. Понятно, что этот материал – пушка, каждый газетчик мечтает хоть раз в жизни напасть на такой жирный след.

– Ладно, хватит собачиться. Настроение ужасное, всё не могу перестать думать о Нютке. Ещё и Вовка со своей сестрой, жалко его. Хоть бы она нашлась…

– Согласен. Паршиво на душе.

– А давай выпьем, – вдруг предложила Лена, а я осёкся на полуслове.

– Давай. Только у меня особо ничего нет. Сейчас гляну в холодосе.

Ревизия холодильника оказалась успешной:

– О, как раз Димкин коньяк остался. Надеюсь, он не будет против.

– Подойдёт.

Я налил нам чуть-чуть, разбавив это дело дедовым яблочным соком.

– Не знаю, как ты привыкла пить коньяк у себя в столице, но милости просим.

Лена плюхнулась на стул и махнула рукой:

– Я вообще не пью, ты же знаешь. Заладил: в столице, в столице… Ты думаешь, в столице жить проще? Там пахать надо по двадцать часов в сутки, чтобы чего-то добиться. Мне повезло, что от бабушки квартира осталась…

– А ты на самом деле учишься на заочном? Или в прошлый раз выдумала это, чтобы я не лез с расспросами?

– На самом деле. Я только один курс очно отучилась, потом перевелась, тяжело было без поддержки. Кстати, в универе я со Стасом и познакомилась. Он на международных отношениях учился. Уговаривал не бросать очное, обещал поддержать, но я не хотела от него зависеть. Тогда мы ещё не были в таких отношениях, чтобы я принимала его помощь.

– А сейчас вы в таких? Хотя о чём я, ты же замуж за него собралась. Естественно, можешь положиться на такого перспективного молодого человека.

Я посмотрел на Лену внимательно, и она даже поначалу смутилась под моим взглядом, но быстро отошла:

– А знаешь, давай выпьем за независимость! Чтобы мы могли сами решать, как нам жить, и делать свой выбор, не оглядываясь на «так надо» или «так будет лучше».

Тост мне понравился, я легонько ударил свою чашку о краешек её стакана и отпил пару глотков. Уже через десять минут Димкины документы были забыты, мы сидели на балконе и наслаждались теплом и красивым закатом. Я курил и читал стихи Бродского. Потом коньяк закончился, и Лена заявила, что нам нужно куда-то выбраться.

– Куда прикажете? – подыграл я.

– Поехали в тот клуб, где ты с Аней познакомился.

– Ты уверена?

– Ну почему-то ведь она пришла именно туда. Мало ли…

Не знаю, что имела в виду Лена, но инстинктивно я чувствовал то же самое. И мы поехали.

Поначалу мне было не по себе, но потом мы выпили ещё по коктейлю, и Лена даже вытащила меня на танцпол. В воздухе пахло полиролью для гитар и её духами, и этот запах казался лучшим, что я когда-либо вдыхал. К концу вечера все танцы у нас уже превратились в медленные. Хотя были желающие пригласить Лену, но я никому не позволял к ней приближаться. И это было даже смешно, по крайней мере, Лена очень веселилась, когда я хмурился при приближении очередного кавалера.