Елена Прекрасная и город на крови

Когда я вошёл, сразу обволокла густая жара, воняло потом и сигаретным дымом вперемешку с пивными парами. Ковёр выглядел таким затоптанным, что, казалось, уже врос в пол. По крайней мере, рисунка я различить не смог, как ни вглядывался.

На линолеуме были прожжённые следы от окурков и засохшие пятна разлитого то ли вина, то ли ещё чего. Не удивился бы, узнав, что это кровь из чьего-то разбитого носа или губы. Драки здесь не были редкостью, но обычно до серьёзных потасовок не доходило. На рыбацкой сетке, которой были затянуты стены, висели чьи-то майки и толстовки. Своих ребят я заметил в центре, вокруг трёх перевёрнутых бочек, служивших столиками.

– Иван Царевич! – завопили девчонки, среди которых я заметил раскрасневшуюся Полину. Кстати, с её лёгкой руки ко мне и приклеилось это забавное прозвище. Царёв – Царевич.

С Полькой мы дружили с детства, сколько себя помню. Она была отличницей и, конечно, поступила в медицинский с первого раза, потому сейчас была на втором курсе. Точнее, с осени уже на третьем.

Мне сразу же оформили штрафную, а дальше всё пошло по нарастающей. Веселье было в самом разгаре, когда мы с Полиной остались наедине. Хотя после всего, что произошло весной, оба испытывали неловкость и старались реже пересекаться в универе. У нас это получалось: экзамены, суета, забеги с зачётками и пересдачами.

Полина была самой красивой девушкой в нашем меде, и встречаться с ней хотели многие. А ещё она была дочкой главврача центральной городской больницы, Павла Сергеевича Сафронова, старого друга моих погибших много лет назад родителей и моего «благодетеля». Это он договаривался насчёт работы в морге, помогал подготовиться к поступлению и обещал место у себя в больнице, когда я отучусь. С Сафроновым мы всегда отлично ладили: думаю, он жалел меня, оставшегося сиротой в восемь лет. Но когда он узнал, что его драгоценная дочурка проводила время в моей холостяцкой берлоге, его чуть не хватил удар. А когда появилась Лена, Полина из ревности приврала, что я едва ли не силой склонил её к близости. Тогда разъярённый Сафронов написал заявление в милицию. Правда, Полина быстро поняла, что натворила, и заявление они забрали, но осадок остался.

Если быть до конца честным, она сама проявила инициативу. Дело было так. Дед окончательно переехал в деревню, оставив мне квартиру. И я позвал Полину на одну из вечеринок, которые поначалу были чересчур частыми. Там и узнал, что давно ей нравлюсь. Конечно, она делала вид, что снизошла до меня и что наши с ней отношения – это чистая физиология.

Я не разубеждал её, потому что тогда и сам серьёзно к девушкам не относился. С тех пор как стал работать в морге, почему-то автоматически становился душой компании и нагло пользовался своей популярностью. Я-то думал, девчонки, узнав, чем я занимаюсь, будут от меня шарахаться. А вышло наоборот: им нравились мои байки из склепа. Суслик даже обижался, что на его бицепсы, добытые в неравном бою с тренажёрами в подвале, и то не так реагируют, как на мои истории о трупах. Всё продолжалось ровно до того момента, пока я не встретил Лену. Наверное, моё чувство к ней можно было назвать первой любовью, а так как она редко бывает взаимной и уж тем более счастливой, Елена Прекрасная уехала назад в Москву. А я мужественно переносил все тяготы судьбы.

– Как тебя отец отпустил? – спросил я у Полины, придвигаясь к ней ближе. Мы чокнулись бокалами.

– Отец не знает, он на конференцию уехал, а от тётки я сбежала. Летом на даче удобно: сделала вид, что хочу лечь пораньше, и вылезла через окно. Меня, кстати, Вовка подвёз.

– Вовка?

– Ага, я ему позвонила.

– Когда успел, чертила? Говорил же, будет шкаф чинить.

– Ну, сделал перерыв, подумаешь…

– А назад как?

– Отец Андрея организует такси, так что всё норм. Не волнуйся за меня.

– Если что, обращайся, провожу. Обещаю, приставать не буду, – осторожно погладив её по плечу, пообещал я.

Полина гордо вздёрнула подбородок, давая понять, что спасать её вовсе не обязательно.

– От тебя, Царёв, другого и не ожидала. Хотя, может, я бы не возражала. Раньше.

– Поль…

– Ладно, проехали.

Тут между нами вклинился именинник, давно пускавший слюни по Полине, и увлёк её на танцпол. Думаю, она всё ещё дулась на то, что я променял её на Лену, и теперь пыталась вызвать мою ревность, пластично извиваясь в объятиях Андрюхи. На Полине было такое облегающее платье, что его можно было принять за вторую кожу. Андрюха разве что язык на плечо не высовывал от удовольствия, без зазрения совести пожирал глазами эффектные Полинины формы и периодически восклицал:

– Офигеть, детка… Ну ты и штучка!

Я сидел дурак дураком. Самая красивая девчонка на танцполе могла бы быть моей, но я сам отказался от неё. Да и Сафронов отнёсся бы к нашим отношениям плохо. А я сам? После того, что узнал о нём… Конечно, дети за отцов не в ответе, но я имел все основания подозревать, что Сафронов каким-то образом виноват в смерти моих родителей. Именно он, как оказалось, был за рулём в ту злополучную ночь. А когда я потребовал объяснений, Павел Сергеевич заявил, что правда слишком страшна и мне лучше её не знать. Лично я склонен был думать, что он просто прикрывал свою задницу. Да, я злился на Сафронова и не хотел контактировать. По крайней мере, ближайшее время, пока не смогу найти в себе силы поговорить с ним как мужчина с мужчиной.

Оставив эти невесёлые мысли, я облокотился спиной о барную стойку, наблюдая за хаотичным перемещением лиц и тел. Я начал развлекать себя, сочиняя истории о случайных встречных. Вот эта безумная парочка поженится и станет размножаться в однушке. Потасканная девица в леопардовом платье встретит принца, и он увезёт её в столицу. Вот этот откуда взялся? Сразу видно, что залётный пассажир, менеджер среднего звена. Явно пропивает зарплату, галстук висит сбоку печальной запятой, лицо красное и злое. Может, уволили? Не волнуйся, друг, в следующем месяце тебя позовут на руководящую должность в газовую компанию. На крайний случай пойдёшь работать санитаром морга, как я.

Познакомиться, что ли, с какой-нибудь девчонкой? Блин, придётся что-то рассказывать о себе. Девчонки страсть какие любопытные, так что войти в образ немногословного мужчины не выйдет. Я работаю в морге – отличное начало для разговора на свидании или молодёжной вечеринке. Первым делом видишь удивлённые глаза, а потом начинается куча вопросов. Люди думают, что это таинственно и опасно, приправлено мистикой и мрачными коридорами, а на деле…

Вдруг я обратил внимание на то, что толпа возле барной стойки расступилась и возле меня материализовалась девушка. Высокая, рыжие волосы, красная помада, зелёное платье в обтяжку. Мир вокруг неё мгновенно поблёк, растворившись в сиянии её красок. Я бы назвал незнакомку привлекательной, не такой смазливой, как Полина, и, конечно, не такой классической красавицей, как Лена, но очень даже в моём вкусе.

– Хочу коктейль, только какой-нибудь необычный, – бросила она мне, оглядываясь по сторонам.

– Тогда посоветую «Ленивую Мэри», – пряча усмешку, предложил я. Девушка удивлённо заморгала:

– Это как?

– Выпиваешь водку и закусываешь помидором.

– Я водку вообще не пью, – фыркнула рыжая. – Ни в каком виде. Мне что-то лёгкое, с шампанским.

– А лет тебе сколько?

– Восемнадцать уже есть, – огрызнулась она.

– В принципе, пофиг. Я не бармен, – мне надоело дурачить девчонку, да и бармен уже продирался сквозь ревущую толпу к стойке.

– Чего тогда пристал? – огрызнулась девица. Мне снова показалось, что она на взводе.

– Это я? Вообще-то, ты ко мне первая обратилась.

– Ну, ты стоишь тут один, не танцуешь. Что я могла подумать? Чёрт, где его носит?

– Куда-то спешишь? – невинно уточнил я, приглядываясь.

Почти сразу возле меня появилась Полина, выхватила свой пиджачок и метнула в меня испепеляющий взгляд. Заметив это, рыжая усмехнулась.

Диджей в этот момент сводил какие-то безумно несочетающиеся между собой мелодии, толпа ревела, демонстрируя всеобщий восторг. Девушка поморщилась и заглянула в сумочку, после чего досадливо фыркнула.

– Сигаретой хоть угостишь, не-бармен?

– Пошли, – кивнул я, начиная протискиваться через потные колышущиеся тела. – Тебя как зовут?

– Аня.

Заметив, что девушка боится толпы, я взял её за руку и уверенно повёл к двери. Оттуда мы поднялись по железной винтовой лестнице на небольшой балкон, где стояло штук пять столиков-бочек. Знающие ценили это место за возможность выйти на воздух, не выходя на улицу. Я открыл неприметную дверцу в стене, мы поднялись ещё на пару ступенек и оказались под открытым небом.

Крыша. Над нами нависло чернильное небо, разорванное в клочья свинцовыми тучами, сквозь которые мерцали редкие дрожащие звёзды. Здесь было так свежо и тихо после того дурдома, что творился внизу. Мы синхронно глубоко вдохнули ночной разрежённый воздух. Чуть вдали сидела ещё одна парочка, настолько занятая друг другом, что можно было из пушки стрелять – не заметят. Я услышал, как парень пьяно бахвалится перед девчонкой, обещая ради неё набить морду любому в зале. Как по мне, романтика так себе. Вероятно, так думал не только я, его спутница заливисто хохотала.

Аня закурила и выдохнула дым сквозь зубы так, словно из проколотого воздушного шарика вышел воздух.

– Как романтично. Хотела бы я, чтобы из-за меня кто-нибудь рисковал жизнью.

Я шагнул к ней и вполголоса произнёс:

– Если нужна будет помощь, обращайся.

– А эта блондиночка, что чуть меня взглядом не прожгла, не будет возражать?

К этому времени язык мой достаточно развязался, и я вкратце рассказал новой знакомой о хитросплетениях наших с Полей отношений.

– В самом аду нет фурии страшнее, чем женщина, которую отвергли, – продекламировала Аня, а я присвистнул:

– Откуда такие познания?

– Я же на актрису поступила, правда, не с первого раза.

– А с какого?

– В прошлом году провалилась, всё это время подрабатывала. А теперь вот буду учиться. Сейчас надо уехать к себе в Рыбинск, а к сентябрю вернусь.

Мы вернулись в зал, разговор как-то не клеился. Взгляды, которые Аня бросала на входящих, давали понять, что она кого-то ждёт. На мой вопрос, назначена ли у неё с кем-то встреча, она неопределённо помотала головой. Пару раз я отходил к друзьям, но постепенно наша компания распалась: кто-то свалил, кто-то мотался на танцполе, одна девчонка вообще спала на стуле, уткнувшись лицом в сгиб локтя. Я тоже решил, что пора ехать домой.

– Проводить тебя до такси? – предложил я Ане.

– А ты что, уезжаешь?

– Надоело. Музыка не очень, да и настроения тусоваться что-то нет.

Пока мы пробирались к выходу, ко мне кинулся пьяненький Андрюха:

– Сваливаешь?

Следом подбежала наша староста Таня:

– Иван Царевич, куда так рано? А, понятно, – хихикнула она, заметив за моей спиной Аню. И уже серьёзно добавила: – Девушка, вы его берегите. Он у нас парень знаменитый.

Я фыркнул.

– Да! Не отпирайся! Не про каждого в газетах пишут! – горячо поддержал её Андрюха.

– Дураки вы, друзья мои! – я сделал Тане знак молчать, а Андрюху похлопал по плечу. – Много не пей. А то до второго курса не доживёшь. И Полину домой подвези.

Пока мы шли до стоянки такси, пришлось рассказать заинтригованной Ане про наше весеннее расследование. В конце я даже спросил, неужели она ничего из этого не слышала в новостях.

Аня как-то странно посмотрела на меня и пробормотала:

– Конечно, слышала. И читала. Я просто не знала, что это ты…

В такси Аня сидела тихо, думала о чём-то своём, но потом всё-таки спросила:

– И как тебе удалось…

– Что?

– Ну, чтобы всё это в газеты, чтобы огласка… Это очень смело с твоей стороны. Студент, который думает не только о выпивке и девочках, а рискует жизнью.

– Просто тогда так вышло. Началось всё с тайны, которая мне почудилась за медальоном, а потом… Людям не заткнёшь глаза и уши. Кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал.

– И как ты докопался до всего этого? Извини, но ты выглядишь парнем из приличной семьи, не представляю тебя тусующимся среди разного сброда…

– Работая в морге, всякий люд встречаешь, – обтекаемо ответил я, заметив, что таксист уже вовсю прислушивается к нашему разговору. – Да и я был не один. Мне друг помогал, Вовка, и девушка одна, Лена. По правде, это она начала расследование, а потом мы встретились в какой-то точке и дальше двигались в одном направлении…

То, что перед глазами сразу возникло лицо Лены, совсем меня не удивило. После того как мы вместе бегали по лесам и деревням, собирая доказательства существования страшной секты под предводительством бывшего члена преступной группировки, наши пути разошлись. Конечно, это была красивая формулировка, которая прикрывала неприятный факт: у Лены в Москве оказался парень Стас – богатенький сынок какого-то дипломата, который, сам того не зная, спонсировал её разыскные мероприятия. Когда мы всех «победили», Елена Прекрасная не досталась Ивану, а выбрала своего Стаса. Он явился за ней и увёз в Москву. Потом она пару раз звонила, но сначала я был не готов её простить, пытался забыть, а потом и она перестала звонить. С тех пор прошло всего пару месяцев, а мне казалось, мы не виделись вечность.

– А если бы тебе тогда денег предложили? – вдруг тихо спросила Аня, а я растерялся:

– Денег? Кто? В смысле – за молчание?

– Например.

– Думаю, я бы отказался. Меня бы совесть потом всю жизнь мучила. Я себя знаю. А ты? Ты бы как поступила?

– Остановите мне на углу Кирова, – вместо ответа попросила Аня.

Таксист раздражённо угукнул и свернул на перекрёстке. Я знал, что там находится частный сектор, и удивился:

– Ты там живёшь?

– Нет, надо к знакомой заскочить. Спасибо тебе.

Такси притормозило.

– Мне-то за что? Запиши мой номер. Если что, звони, не стесняйся.

– Набери меня, – Аня продиктовала цифры, я сделал ей пропущенный звонок, и она сохранила контакт.

Таксист постукивал по рулю пальцами и недовольно поглядывал на меня. Аня подхватила свою сумку, хлопнула дверцей чуть сильнее, чем требовалось, и бегом устремилась в сторону частного сектора.

«Оглянется или нет?» – зачем-то подумал я. И она оглянулась. Внимательно посмотрела, а я помахал ей. Аня резко повернулась и скрылась из виду. А такси повезло меня домой, уверенно рассекая отражённый в лужах свет редких фонарей.

Радость без причины – признак дурачины

В моей квартире горел свет – я заметил его из окна машины и удивился: кого принесло? Ключи от моей квартиры были у деда и у братьев. Хотя Васькины, кажется, брал Димка, который свои потерял, а Димка чаще приезжал. Ему нужнее, он постоянно ругался с женой и любил зависать то у меня, то у деда.

Отношения у нас с братьями сложились не самые простые. Когда погибли родители, мне исполнилось восемь. Димка с Васькой были погодками, росли вместе. Когда случилась трагедия, им уже было семнадцать и восемнадцать, это я был поздним ребёнком. Наверное, мама всё-таки хотела девочку, но родился я. Третий сын. Иван-дурак.

Василий и Димка почти сразу уехали. Первый поступил на юридический, второй – через год на журналистику. А я остался с дедом. Бабушка умерла годом раньше, а дед перебрался в город смотреть за мной.

Короче, в Ярославле мы с дедом остались одни. И в глубине души я так и не смог простить братьям их отъезд. Тогда мне показалось, что меня предал весь мир. И только дед, бывший участковый, всегда был на моей стороне. Он заменил мне и мать, и отца: водил в школу, учил постоять за себя, по выходным мы ездили к нему в деревню (тогда для меня это была просто дача), ходили на рыбалку, по грибы.

Мне кажется, у меня было умеренно-счастливое детство. На лето меня иногда забирали родители отца. Они жили в Подмосковье. Отец мой был из очень обеспеченной семьи врачей, поздний ребёнок, которого жутко любили и опекали. И когда он решил жениться на моей маме, вся семья была против. Это мне дед Юра рассказывал. Оттого особенно тёплых отношений у нас с папиной семьёй не сложилось, но со мной всегда общались приветливо. Дед с бабкой по линии отца ушли почти одновременно: жена пережила его буквально на полгода.

В детстве я любил расспрашивать о родителях, иногда доставал деда вопросами о том, почему он ушёл со службы, но старик не был любителем вдаваться в подробности. С возрастом я стал понимать, что воспоминания вгоняют его в тоску, поэтому не настаивал.

Короче, перебрав в голове всех, из родни я поставил бы на Димку. Едва открыв дверь, я и увидел его, развалившегося на диване напротив стенки с телевизором.

– Чего так поздно? – подозрительно спросил он, оглядывая меня.

– Ты точно мой брат Димка? – стаскивая кроссовки, спросил я. – А то, может, это Василий Выславович? Обычно он нудит и придирается, а ты вроде как добрый полицейский. А вообще, и тебе привет. Как тут оказался?

– Да ехал из командировки, припозднился. Решил переночевать у тебя, а тут никого. Даже псины нет, хоть бы под боком повалялась. Живая душа.

– Скалли у деда. Чего такой кислый?

Димка в досаде махнул рукой:

– Надоело. Знаешь, когда долго ничего не происходит, на душе так тошно, хоть волком вой.

– Вам с Викой надо детей завести, – посоветовал я, плюхаясь на диван рядом с Димкой.

– А вот теперь ты на Ваську похож. Он с женой приходил к нам в гости недавно, сидели чинно, как на именинах. Я при его генеральской дочке боялся не ту вилку взять. Вика меня всё время в бок пихала. Один стресс. Ну… хоть племяша повидал. Он тебя вспоминал. Весело, говорит, недавно с дядей время провёл: мороженое ел, матерные частушки слушал, а потом и пел. Ты бы видел, как Васькина жена меня чуть взглядом не прожгла.

– Он сам музыкальный центр включил, я тут при чём? А диск, между прочим, твой. Так что справедливо…

– Сам-то чего с кислой миной? Ты же уже с экзаменами отстрелялся?

– Устал радоваться. Сессию сдал, отметил, потом ещё раз, а потом надоело.

– В твоём возрасте я радовался просто так, солнце взошло – и спасибо. А если ещё и варенья к блинам дали – так и подавно счастья полные штаны.

– Радость без причины – признак дурачины.

– Признак дурачины – шляться по ночам и влипать во всякие мутные истории, – проворчал брат. – Ты у нас по этому делу мастер. Мы ещё от прошлой не отошли, дай пожить спокойно.

После весеннего расследования, во время которого Суслика ранили, а меня едва не убили, братья взялись за меня всерьёз. Закончились наши разговоры по душам принуждением дать слово, что «я никогда так больше не поступлю». Под «так поступлю» имелось в виду всё сразу: и сомнительные знакомства, и сование носа не в своё дело, и неуёмное любопытство.

Тогда этот эмоциональный период я перетерпел, зная, что рано или поздно братья разъедутся по домам, а дед – он вообще добрый. Какие бы косяки за мной ни водились, как бы дед ни злился, за этой маской пряталось любящее сердце, готовое обогреть тебя, несмотря на все огрехи.

Я решил направить Димкино красноречие в нужное русло и спросил:

– Кстати, как там у вас в редакции? Ещё обсуждают дело о «лесных братьях»?

– У нас через пару дней местный чиновник попал на камеру видеонаблюдения вусмерть пьяный, голый и с двумя проститутками, и вся наша журналистская братия разом потеряла интерес к ярославским бандитским разборкам. Вдобавок оказалось, что чиновник за взятки купил себе роскошную яхту и там этих проституток принимал.

– Сильный ход.

– То-то же. Как думаешь, о чём теперь все говорят?

Позвонила Вика, и Димка резко оскудел познавательными и воспитательными речами, вместо этого принялся с ней о чём-то спорить. Я вышел и деликатно прикрыл за собой дверь в зал.

Психология – это не математика

День исчезновения Жени

С утра меня ждал сюрприз не только в виде приготовленного омлета, но и в виде информации о том, что братец планирует задержаться в городе.

– С Викой удалённо развёлся? – подколол его я, уплетая за обе щеки. Живя один, я редко заморачивался на что-то сложнее бутербродов, а тут такое пиршество.

Димка кисло ухмыльнулся:

– Очень смешно. Только что звонил мой шеф, сказал, тут неподалёку намечается кое-что интересное, и я должен курировать эту тему.

– Что у нас может быть интересного? – Как всякий местный житель, я считал, что всё интересное случается где-то там. Говорят же – у соседа трава зеленее.

– Молога… – здесь Димка сделал выразительную паузу, как бы надеясь, что я что-то уже знаю. – Ну, Молога же! Рыбинск. Забыл, что наша бабушка была оттуда? Ты, конечно, не вспомнишь её рассказы, а я вот застал уже в сознательном возрасте.

– Город, руины которого в засушливое лето появляются из-под воды? Когда-то репортаж по телику видел.

– Вот! Храмы и другие памятники архитектуры, что в сороковые годы почили под водами Рыбинского водохранилища, могут быть восстановлены.

– Ух ты…

– Вот ты живёшь тут и ничего не знаешь. Эх, молодёжь!

Тут брат глянул в свои записи и зачитал с выражением:

– Из столицы к вам в город переехал строительный магнат Полесов и сразу заявил о намерении осушить Рыбинское водохранилище. Хочется ему, говорит, восстановить архитектурные памятники, аж сил нет. Администрация Рыбинска, в котором проживают сотни бывших жителей затопленных городов и деревень, конечно, колеблется, но ты только представь, какой резонанс пойдёт!

– Я вообще не в теме, но, кажется, это очень сложно…

– Ещё бы. Год назад я бы поспорил, что даже невозможно. Полесов хочет получить разрешение открыть обе плотины водохранилища, чтобы снизить уровень воды на четыре метра. Этого, по расчётам, хватит, чтобы вода покинула Мологу. А ведь когда-то на этом месте располагался целый уезд Ярославской губернии. Там, где сегодня плещутся волны, стояли густые леса и паслись стада, Ванька.

– Зачем такую красоту загубили?

Димка пожал плечами:

– Запасов нефти или газа в области не было. Поэтому было решено построить гигантскую гидроэнергостанцию. На тот момент это казалось логичным решением, а сколько судеб покалечило… Ладно, Ванька, позже поболтаем, мне сейчас нужно пару звонков сделать и на почту сбегать, а ты давай привыкай, что я пока с тобой поживу.

Быстро допив кофе и сунув чашку с тарелкой в мойку, брат умчался с телефоном, пообещав по дороге заскочить в магазин. Ещё бы. В холодильнике было пусто и глухо, только где-то в углу валялся засохший кусок сыра. Может, конечно, рядом притулилась и дохлая мышь. Я бы не удивился.

Мобильный зазвонил прямо в руке, и я не успел толком рассмотреть номер. Отметил только, что он мне не знаком.

– Привет. Я в городе. Может, пересечёмся? – голос Лены звучал так непринуждённо, да и звонок застал меня врасплох.

Я даже не успел придумать, что ответить, потому просто сказал:

– Давай. Где и во сколько?

– Я как раз сейчас в центре по делам, подъезжай к кинотеатру. Прогуляемся. Или ты занят?

Стоит ли говорить, что после звонка я ещё минут десять сидел как болван? А следующие полчаса провёл у зеркала, выбирая, что надеть, почистил кеды, дважды принял душ и даже воспользовался Димкиным парфюмом.

Когда я уже подходил, Лена стояла боком и не видела меня. Я мог смотреть на неё сколько влезет. Она замерла возле входа, красивая, молодая, какая-то нездешняя, будто экзотическая бабочка, по случайности залетевшая в мою убогую жизнь.

Мы неловко обнялись, как старые знакомые, которые многое пережили вместе, но теперь редко видятся. Я что-то плёл про экзамены, Лена немного рассказала про свою стажировку. Она тоже разглядывала меня, но стоило мне поднять глаза, торопливо отводила свои.

– Ты просто так позвонила или нужна какая-то помощь? – спросил я через какое-то время, когда мы уже съели по мороженому, прошлись и снова вернулись к кассам.

– Мне нравится проводить время с тобой, потому что ты мой друг. А ещё мне нравится кино. Почему бы не совместить приятное с полезным?

– Я приятный или полезный?

– Ты нудный, – рассмеялась Лена, и мы пошли в кинотеатр.

Фильм оказался каким-то сумбурным, хотя, возможно, я глядел его невнимательно. Близость Лены действовала на меня странным образом. Я злился на себя, потому что должен был злиться на неё. А на деле стоило ей приехать и поманить пальцем, примчался, как дурак. Хотя я тут же осадил себя и подумал, что мы вполне можем быть друзьями. Ведь она меня называла другом, в чём тогда проблема?

– А как там твой Стасик? – спросил я делано-непринуждённым тоном, когда мы покинули зал и вышли на улицу.

Некоторое время она что-то разглядывала у себя под ногами, потом ответила вопросом на вопрос:

– А что?

– Просто интересно, ты сюда какими судьбами?

– Скоро открытие выставки, которую я готовила. Это мой проект, и я буду его освещать. Но не только из-за этого… Тут похоронены родители. Я раньше сюда вообще не приезжала. Теперь вот совесть замучила, хочу памятник поставить. Заезжала в ритуальный магазин, или как правильно называется эта контора? А Стас сейчас в командировке с отцом, – помолчав, добавила она. – Тот его потихоньку вводит в курс дел, знакомит с нужными людьми.