Парейдолия

– Ага. Уже лучше. – майор постучал пальцами по столу и что-то записал в блокноте. – Видите ли, Владислав, – продолжил Горчаков, – воскресшая программа появилась в единственном числе с единственного аккаунта, и больше пока нигде не появлялось новых фотообработок. И вот эта эксклюзивность наводит на определённые мысли…

– Ещё бы! Хотите, что бы я озвучил свои мысли по этому поводу? Пожалуйста. Думаю, если бы НьюВижн перекинули на другой сервер, об этом, конечно же, знало бы уже много людей. Раз так, то они открыли бы наверняка общий доступ, и если захотели срубить капусты, то платный. Я бы так и поступил. Но тогда неизбежно появилось бы множество обработок, и народ принялся заниматься тем, чем и раньше – фотографировать, обрабатывать, выкладывать. Тем более мне известно, спрос-то на неё большой, особенно в среде художников и дизайнеров, она у них вообще как рабочий инструмент была. Уж они-то обязательно бы воспользовались. Но других обработок нет, так ведь? Значит, либо программу перенесли на портативный компьютер, адаптировав её под операционную систему, либо ребята её перенесли на другой сервак и закрыли доступ либо… даже не знаю. Вариантов больше не нахожу. И уж точно не могу сказать, один ли это человек, или команда. Сами понимаете, единичный аккаунт в Твиттере от единственного лица ничего не говорит о том, кто за этим стоит.

– Понятно Владислав, понятно.

– А что кстати, вы до сих пор не вскрыли его аккаунт?

– Вскрыли, конечно вскрыли. Но там ничего, почтовый ящик пуст, личная информация отсутствует.

– Чего и следовало ожидать…

– Скажите, какие у вас были отношения с компаниями Skymacker и PhotoSyntez? Могут ли они быть причастны к краже программы? Может ли кто из них организовать подобную утечку? – резко спросил капитан.

– О боже… Вроде бы вы с ними побеседовали, так что вряд ли я что-то могу добавить. Отношения исключительно деловые, совместные проекты, дизайн, разработка утилит. К НьюВижн они не имеют вообще никакого отношения. Насчёт утечки, то гораздо более вероятно подозревать тех, кто был непосредственно близок к самой программе, то есть, провайдеров, админов сайтов. Да и что толку? Ну даже если вы снова протрясете несколько десятков человек, неужели вы думаете, что они такие дураки и дадут вам легко их обнаружить? Уж если кто-то и стырил, то учитывая опасность хранения подобной информационной бомбы у себя, спрятал её точно не дома в компе. В общем, как я и говорил, навряд ли я сказал вам что-либо новое, думаю, вы и сами должны понимать эти очевидные вещи.

– Ну почему же, кое-какие детали всё же промелькнули, а детали, Влад, никогда лишними не бывают. Поэтому, пока вы тут, вспоминайте почаще и побольше. Уверен, вы ещё сможете порадовать нас новыми неожиданными детальками. И чем больше вы их вспомните – тем ближе ваше освобождение. Бывайте, Влад Чеботарёв!

– Погодите!.. – резко вскрикнул парень на встающего со стула майора. – Моя девушка! Когда отпустите? Вы обещали!..

Капитан, уже подходящий к двери медленно развернулся:

– Обещали? Мы? Когда?.. Вы, Чеботарёв, что-то путаете – это вы нам обещали больше информации, но пока что, увы, маловато, не хватает, так сказать, критической массы, чтобы ваша подруга выпорхнула отсюда, как птичка. Так что, вспоминайте, Владислав, вспоминайте…

С этими словами капитан и майор вышли за железную дверь, и в которую тут же ввалился лысый охранник, прямиком направившись к Чеботарёву.

* * * * *

В отделе было шумно, люди мельтешили вокруг, из кабинета в кабинет постоянно перемещались сотрудники. Горчаков и капитаном буквально ввалились в Информационный отдел, который сегодня напоминал муравейник.

– Затейкин! Где Затейкин?! – крикнул Горчаков. – Юля, привет, Ницмана не видала? В техническом? Капитан, пойдём!

Пробираясь через колонну молодых сержантов, капитан и майор вошли в комнатку технического отдела, опутанную проводами и коннекторами, в которой компания из нескольких человек что-то бурно обсуждала.

– Что сегодня творится, столпотворение какое-то! – воскликнул капитан.

– Ничего необычного, просто вторник. – ответил Ницман. – У нас тут тоже куча дел, вот, новые роутеры ставим, заморочек, выше крыши.

– И тем не менее, есть дела поважнее, товарищ старший лейтенант. – сказал Горчаков протягивая ему коробку накопителя.

– Ты, и твои люди до завтра должны просмотреть это видео, мы с капитаном сейчас тоже этим займёмся. Сделать это надо чем быстрее, тем лучше.

– О чёрт! Ладно, Анатолий Юрьевич, постараемся, но не раньше, чем до завтрашнего вечера.

– Хотя бы так. Ладно, времени не теряем, всем за дело.

К вечеру следующего дня Виктор Ницман зашёл к Горчакову в кабинет.

– Ну что? – тут же увидев его спросил майор.

– Ничего, Анатолий Юрьевич. – сказал старший лейтенант, присаживаясь на стул. – А у вас?

– И у меня ничего. И у капитана. Но хотя бы каких-нибудь приметных людей обнаружили?

– Только тех, кто без фотоаппарата ошивался и глазел. На всякий случай отметили и сохранили. И машины некоторые, которые были припаркованы рядом.

Майор сидел за столом со скрещёнными руками уставившись в настольные часы разочарованным взглядом.

– Ладно, возвращайтесь в отдел, продолжайте работу. Копайте дальше по компьютерам, будь на связи.

Как только Виктор удалился, последовало несколько звонков, и Горчакову пришлось срочно выйти по неотложным делам связанными с кадровой волокитой. Просидев в начальственных кабинетах до вечера, он вернулся на своё рабочее место уже перед концом работы, в то время как раздался звонок служебного телефона.

– Алло, Анатолий Юрьевич, заскочите ко мне в отдел! – послышался встревоженный голос Ницмана.

– Сейчас буду.

Горчаков закрыл кабинет и бегом поднялся вверх по лестнице. Уже на пороге его встретил старший лейтенант, показывая жестом пройти к столу.

– Вот, Анатолий Юрьевич, только что нашли, гляньте!

Ницман развернул экран монитора и перед майором возник номер телефона.

– Что это?

– Это тот, что мы нашли в клиентской базе данных компании PhotoSyntez. А вот этот, – лейтенант щёлкнул пальцем по клавиатуре, – а вот этот, что звонил из Рязани.

Ницман довольно показывал двумя руками на экран.

Горчаков резко встал, и словно не веря своим глазам снова уставился в монитор.

– Затейкин, давай свою умную лапу! – Горчаков обоими руками схватил кисть старлея в рукопожатии.

– Не стоит, Анатолий Владимирович, это ребятам говори спасибо, они как муравьи целыми днями только этими компами и занимаются. Но хвалюсь, идея сравнений данных моя, жаль, не успел автоматизировать процесс, оттого так и долго.

– Ну так тем более, не скромничай! Номера совпадают, а это не просто зацепка, запепище! Значит, не зря копали. А вот теперь, займёмся самым интересным.

– В отдел телекоммуникаций?

– Конечно!

Ницман быстро набрал номер и отправил запрос. Через несколько секунд перезвонили.

– Да, так точно, ФСБ России, запрос на номер 8925…05.

Из соседней комнаты подошла Юлия и другие сотрудники, наблюдая за происходящим. Виктор пробежался пальцами по клавиатуре, картинка на экране изменилась и появилось табло, наполненное различными цифрами и картой местности. Ницман ввёл данные. Через несколько секунд на экране появились неизвестные стрелочки и цифры.

– Нет, пусто. – раздосадовано сказал старший лейтенант садясь в кресло.

– В смысле?

– Абонент не в сети.

– А когда был в последний раз? Это можно увидеть?

– Более двух недель назад. И по всей видимости, это и был последний Рязанский звонок.

– Вот чёрт… Ну этого и следовало ожидать. Но, тем не менее это уже хоть что-то.

Горчаков вытащил мобильный и набрал номер.

– Алло, Григорий Семёныч? Чего там, совсем приуныл? Не унывай, дельце приплыло. Поехали ещё раз тряханем админов этого ФотоСинтеза. Нашёлся номерок нашего пациента у них в базе данных.

Горчаков спрятал телефон в пиджак и развернулся к Виктору:

– Спасибо, Затейкин ещё раз, и продолжайте копать. А я попробую получить побольше информации от непосредственных участников.

Горчаков застегнул пиджак, и уже было направился к выходу, как вдруг его окликнул голос Юлии.

– Анатолий Юрьевич!

– Да?

– Тут есть маленькое открытие. На счёт голоса женского, звонившего в МВД.

– Что же?..

– А сейчас, секунду… – Юля взяла свой планшет, пробежалась пальцами по экрану, записывая текст, затем нажала и поднесла планшет ближе к майору.

– «Господ-ин ГорчАков, не то-р– опитесь, всё– увас полу чить-ся.» – раздался ломанный и до боли знакомый женский голос.

– Ох ты ж! – воскликнул Анатолий. – Это как так, ну-ка, ну-ка!

– А всё просто, Анатолий Юрьевич. Я же помню, слышала где-то подобный говор, и точно, так как работала с ним. Это ж Гугл-переводчик. Когда в окошке текст русский вводишь и нажимаешь на динамик, то он его проговаривает, и вот именно таким голосом. Вот, можете сами убедиться.

Горчаков взял планшет, ввёл несколько фраз, прослушал, и смеясь, отдал обратно Юлии.

– Вот это да! Ведь как просто.

– Получается, – вмешался Ницман, – звонившему вполне было достаточно интернета и беглого набора текста с информацией об автоколонне. Это делается тут же, на месте, необязательно ему готовится заранее. Единственное, он потом этот голос пропускал зачем-то ещё через какую-то обработку, то ли вокодер, то ли непонятно что.

– Да, логично, Витя, логично. Юленька, – майор развернулся к девушке, – Большое спасибо. Одной загадкой меньше.

Юлия засмущалась, кивнула, и Горчаков по-джентльменски любезно поклонился.

«Только информация эта совершенно бесполезна» – подумал он, поднимая голову.

Анатолий шёл по бульвару, и перейдя через дорогу дошёл до угла улицы. У припаркованного синего Форда открылась дверь. Горчаков нырнул внутрь.

– Ну что, капитан, своих уже вызвал?

– Своих зачем тревожить, ментовской маленький «бобик», этого достаточно. Кого брать, уже известно. Ну что, прокатимся?

Машина тронулась и неспешно двинулась по мокрому асфальту. На перекрёстке к ним присоединилась полицейская Газель. Обе машины выехали на шоссе и набрали скорость. Через полтора часа езды они остановились в одном из дворов новостроек за МКАДом. Горчаков достал мобильный и набрал номер.

– Анна Юрьевна, отдел дизайна компании ФотоСинтез? – сказал Горчаков, прижимая сотовый к уху и одновременно вглядываясь из окна машины на верхние этажи здания. – Да-да, следователь ФСБ Горчаков. У нас к вам разговор. Выходите. Да, придётся с нами прокатиться, ну вы же знаете условия, мы этот момент обсуждали. Надеюсь, ненадолго. Только без глупостей, пожалуйста.

Через двадцать минут ожидания из подъезда вышла девушка и с испуганным видом направилась к автомобилю.

– Пожалуйста, вон в ту машинку! – указал Алексеенко на Газель. Девушка остановилась, и с глазами, как будто вот-вот расплачется, нерешительно глядела легковушку с сотрудниками полиции.

– Ну давай же, смелее! – прикрикнул капитан.

Девушка вошла, и машины тронулись.

– Теперь в Выхино. – сказал Горчаков Григорию, который уже разворачивал руль, выезжая на загруженную дорогу.

Через два часа катания по городу, Форд ехал в сопровождении полицейской Газели, в которой находились два человека. Подъехав к следственному изолятору, полицейские сопроводили задержанных внутрь здания.

Горчаков сидел в том же самом кабинете, что и в тот день, когда допрашивал сотрудников Skymacker и PhotoSyntez, поэтому, когда один из привезённых появился в этих стенах, он уже не выглядел так испуганно, как в первый раз. Человек присел на стул, Анатолий сидел напротив.

– Виталий Воронцович, зам-директор компании, так понимаю. Мы уже встречались с вами.

– И не так давно.

– Всё верно, и не так давно. Надеюсь, вы адекватно воспринимаете ваше сегодняшнее задержание, ведь у вас с нами письменный договор, так?

– Конечно, так, всё понимаю. – сказал человек поёжившись.

– Ладно, к делу. – майор развернул ноутбук и показал на экран. – Этот номер телефона вам говорит что-нибудь?

Виталий внимательно пригляделся, нахмурился и произнёс:

– Абсолютно ничего. А в чём дело?

– Нашли в вашей базе данных.

– И только? Да у нас их там полно!

– В том то и дело. Но меня интересует только этот. Может быть, вспомните?

– Вы издеваетесь? Вы сами то помните номера своих друзей, знакомых? Не говоря уже о случайно звонящих?

– Но вдруг…

– Но вдруг? И стоило меня из-за этого сюда везти? Могли бы и так спросить.

– Могли бы. Но сами понимаете, никакого домашнего диагноза, только в стационаре. Мобильное устройство ваше, пожалуйста.

Горчаков протянул ладонь.

Мужчина несмело положил смартфон на стол.

– На момент проверки мобильного устройства вы задержаны. Спокойно, спокойно! На три часа, не больше. Наши специалисты всё делают быстро.

Пришедший охранник увёл Воронцовича и через несколько минут привёл девушку, которая смотрела на следователя, как на насильника и готовилась к неизбежной смерти.

– Да не волнуйтесь вы так. Анна Юрьевна! Должность ваша, клиент-менеджер, всё правильно?

Девушка молча кивнула.

– У меня всего один к вам вопрос: взгляните на этот телефонный номер – можете узнать, чей это?

Какое-то время девушка молчала, внимательно всматриваясь в цифры.

– Нет. – тихо сказала она. – не знаю.

– Мы нашли его в вашей базе данных входящих звонков, и нам нужен тот, кто звонил. У вас же есть список клиентов?

– Есть. И он тоже должен быть у вас вместе с изъятой информацией. Только входящие совсем не означает, что это звонил клиент.

– Понимаю. Но всё же. Ваш мобильный, пожалуйста. Скоро вернём.

Девушка безучастно протянула смартфон Горчакову.

– Пока идёт проверка, вы побудете в следственном изоляторе, уверен, это продлится недолго.

Охранник увёл девушку и закрыл за собой дверь. Горчаков остался один за столом, в пустой большой комнате без окон, освещённой тусклым светом, с графином и лампой. Анатолий всматривался в стол, бессознательно постукивая пальцами, его мысли словно застряли между миром фактов и миром неуверенности, которая разрасталось тем больше, чем больше было этих фактов.

«Неужели кто-то помнил бы этот телефон? Даже если бы это был часто звонящий и знакомый им человек. Мы то номера ближайших друзей не помним-то… Но всё же… Если в мобильнике у них окажется, то хорошо, но ведь не окажется, это точно. Глупый ход, глупый. Но хоть какой-то. Вопрос не в том, кому он звонил туда, а в том, зачем он звонил. Это как-то связано с НьюВижн, как-то должно быть связано!.. Что-то просил, какую-то услугу? Наверняка. Но какую? Ах, догадки-догадки… Нужны факты, ещё больше фактов!».

Майор раздосадовано хлопнул по столу и встал. Накинув пиджак и взяв ноутбук, быстро пройдя по длинным извилистым коридорам, он вышел на улицу. Подходя к машине, во внутреннем кармане пиджака он ощутил вибрацию телефона и тут же достал его, одной рукой приложив к уху другой открывая дверь автомобиля.

– Да, Ницман, слушаю…

– Анатолий Юрьевич, только что, номер появился в сети на востоке Москвы, был несколько минут, затем отключился.

– Где именно? Сигнал засекли, точное местоположение?..

– Нет, не успели. – послышался раздосадованный голос старшего лейтенанта.

– Ну так какого хера?! А? Удвоить усилия, чёрт побери, пусть в следующий раз хоть со спутников лазером расстреляют! Ладно, поговорим потом.

Горчаков оборвал связь, резким движением убрал телефон в карман и захлопнул дверь автомобиля.

* * * * *

Эй ты, аналитик диванный!

вот красная стенка, как змейка:

вьётся из скрытого, мутного, в явное —

что там за ней? Узрей-ка!

pic… (прикреплённое изображение)

Команда следственного отдела находилась в просторном конференц-кабинете и безмолвно глазела на широкий экран стоявший посередине стола, который в полузатененном помещении был самой яркой точкой, притягивающей к себе взоры всех находящихся в комнате. Взгляды людей, прикованных монитором были словно единым целым и у всех читались одни и те же эмоции: удивление, растерянность и плохо скрываемая тревога вперемежку с подавленностью. Картинка на экране была большая и четкая, и все без труда могли разглядеть её детали, а при тщательном рассмотрении можно было обнаружить ещё больше элементов. Основа картины, изначальная фотография, ни у кого не вызывала сомнений – она врывалась в глаза образом, так хорошо знакомого с детства, и который давно и прочно был прописан в сознание, как один из главных и фундаментальных символов государства.

Кремль.

А точнее, кремлёвская стена.

Картина представляла собой качественную фотографию участка кремлёвской стены откуда-то со стороны Гостиного двора: снимок был сделан явно с приличного расстояния, и в кадр неминуемо попали люди, машины и фонарные столбы, но которые, то ли из-за фокуса, то ли из-за особенностей обработки выглядели расплывчато и совсем не мешали лицезреть то, ради чего собственно и была сделана эта фотография.

На величественном и стогом полотне стены, обрамлённым зубцами и упиравшемся в башни, просматривался рисунок, вернее, целая галерея, которая словно просачивалась сквозь её красную поверхность фрагментами зыбких образов. При беглом взгляде, рисунок представлял пёструю вакханалию людей и объектов, плавно переходящих один в другой, превращая стену в многосложный барельеф. Этот барельеф, краем взгляда напоминал гротескную наскальную живопись эпохи неолита, и в то же время стилизацию под детские наивные рисунки. В этом полотне образов почему-то первым делом бросилась в глаза система труб и вентилей, которые оплетали всю стену. Десятки людей, их тел и лиц застыли в странных позах и в не менее странных и сложных отношениях друг с другом. Трубы оплетали фигуры, где-то расширяясь и кого-то поглощая полностью, а на ком-то закручиваясь, словно удавки и ползли дальше. И во многих этих лицах, даже при беглом взгляде, вполне были различимы черты лиц тех, кто обычно присутствуют за этой самой стеной и являются самим её олицетворением – политики и депутаты, министры и чиновники. И сейчас, все они словно были затянуты в эту странную головоломку странных взаимоотношений, которые теперь можно было разглядывать под микроскопом и изучать, как изучают под увеличительным стеклом древние тексты и свитки. Но даже не прилагая усилий, в глаза бросались наиболее яркие сцены, которые сложно было интерпретировать как-то многозначно.

Не требовалось труда, чтобы увидеть, как существо, похожее на главу компании Российские Железные Дороги, почему-то с пятью руками, держит за горло какого-то другого, малознакомого персонажа. Два расплывчатых пятна, в которых угадывались лица известных депутатов, роют яму неправильной формы. Третий малоизвестный персонаж толкает в эту яму лежачего, скорее всего, мёртвого человека. Вряд ли бы Горчаков обратил внимание на столь мелкую деталь на столь обширном полотне, если б не поза человека, которая показалась ему хорошо знакомой и ранее видимой. Подойдя к экрану поближе и присмотревшись, он без труда опознал тело депутата Серебряка. Именно в такой позе, он застал его на асфальте Краснопресненской набережной. Взгляд продолжил путешествие по насыщенной галерее, сразу замечая в ней знакомые детали и лица, даже если они были скрыты за фрактально-сетчатыми артефактами обработки.

Словно дракончики, три существа вцепились в один ящик, на котором проглядывался то ли какой-то завод, то ли какой-то механизм. В чертах лиц этих существ угадывались один генерал и два члена Совета Федерации.

Несколько странных созданий перетягивали канаты, которые при ближайшем рассмотрении оказались сплетёнными из символов и цифр. Символов и цифр, до боли знакомых Горчакову, именно тех самых, которые он увидел тогда, на обработанной фотографии мраморных плит Роснефти. Канаты, словно змеи переплетались друг с другом, и как серпантин расползались вокруг этих созданий, в одном из которых майор разглядел знакомые черты министра финансов. Серпантины из цифр и кодов уходили куда-то вдаль, и незаметно вплетались в тень, в которой просматривалось лицо директора Центробанка. Над лицом были видны другие тени, которые при детальном осмотре оказались еле различимыми математическими уравнениями. Несколько непропорционально вытянутых человек с полузакрытыми лицами, в которых взгляд майора так же усмотрел знакомые черты, держали какой-то диск над главой Центорбанка, словно готовые обрушить его в любой момент. От этой сцены, тянулся неясный шлейф из предметов, формул, обрывков букв, который постепенно превращался в отряд вооружённых бородатых человечков, и этот же отряд, расширяясь, превращался в руку, которая сжимала ладонь человекоподобному многоликому существу, и в его лицах угадывались черты директора Федеральной службы безопасности и одного из крупнейших действующих олигархов. Это было не просто рукопожатие: руки сплетались, как две корневые системы и распадались на более мелкие каналы, напоминавшие сосуды. При внимательном взгляде на эти сосуды, было заметно перемещение чего-то, что шло из одной руки в другую и наоборот. Анатолий, нагнувшись к экрану, так и не смог понять, что же там, пока не применил экранную лупу, которая увеличила доселе плохо различимые детали. Взгляду майора предстали вереницы всевозможных предметов, в которых можно было различить оружие, деньги, какие-то свёртки а также людей, странным образом свёрнутых в калачик. В середине сплетения рук-корней, выделялась одна структура, которая непосвящённому могла показаться непривлекательной, но Горчаков тут же заметил в ней очертания новенькой мечети на Рязанском проспекте. И все эти сосуды-потоки пролегали сквозь неё. Дальнейшее рассматривание картины выявляло ещё больше деталей, ещё больше знакомых лиц государственных деятелей и чиновников, отношения между которыми могли бы стать предметом отдельного изучения, но весь этот мелкий калейдоскоп сцен и образов неумолимо вёл к центральной сцене, с наиболее крупными, во всех смыслах, фигурами, но которые красовались почему-то у края стены, рядом с Беклемишевской башней.

В центре сцены, с расставленными в стороны руками стоял человек. Каждая его рука сжимала что-то напоминающее огнестрельное оружие, и эти орудия были направлены в разные стороны, в направлении двух групп людей: одна из групп была абсолютно бесформенная, разнородная и большая, другая, значительно меньше, но более упорядоченная, в которой просматривались очертания, напоминавшие военную форму и знаки отличия. Из этой малой группы, вытягивались нити, напоминающие сосуды-корни, тянувшиеся в направлении большой группы и проникали в неё. Из той же малой группы, корни тянулись к веренице людей, которые в ряд окружали человека в центре композиции и обходили его над головой, создавая что-то в виде купола. Из горл людей тянулись трубочки, напоминающие то ли соломинки коктейлей, то ли жало комара. Они тянулись к центральной фигуре и проникали ему аккурат в голову. Изо рта центрального человека так же тянулись нити, и переплетаясь, проникали в животы людей над ним. В самом краю, справа, стояли две одинокие фигуры в каких-то бесформенных серых одеяниях, а их головы и лица были покрыты капюшонами. У одного из них в руках была петля-удавка, которая тянулась в сторону человека в центре, у другого, длинный, но кривой и извилистый нож. Петля и нож подходили совсем близко к человеку в центре, и казалось, он их совсем не замечает. Ноги двух странных людей превращались в спутанные корни, которые сплетались вместе, и уходили в сторону большой, аморфной массы людей внизу, и распадаясь на множество мелких и мельчайших ответвлений вплеталась в неё. В то же самое время, рука одного из людей в капюшоне тянулась к этой же массе людей, сжимая в ладони горящий факел, словно готовый поджечь её, как сухую солому. Рука другого человека, того, что с петлёй, вытягивалась вдоль куполообразной вереницы людей над центральным человеком и словно обнимала их. Её же ладонь была сжата ладонями людей из вереницы, которые добровольно протягивали свои руки к этой длинной, опутывающей их конечности, исходящей от фигуры в капюшоне.

В эту минуту, Горчаков даже не пытался придать увиденное анализу, а просто ощутил полотно всецело, воспринимая его исключительно эстетически, буквально на собственной шкуре прочувствовав это запечатлённое в образах нарочито явное и гротескно-выпуклое взаимовлияние «всех на всех».

Тишина, окутавшая кабинет во время созерцания картины, продолжилась и после того, как Горчаков закрыл крышку ноутбука. Оцепенение и растерянность словно застыли в воздухе, и казалось, отбили всякое желание диалога между присутствующими. Анатолий демонстративно встал и громко закашлял.

– Ну что расклеились, все за работу! Делаем, что и делали раньше, поудивлялись, и хватит, всем разойтись по своим отделам!