Песчаное небо

– Первым идет Малыш. Далее – Абвир. И затем мы несем капитана.

– Ты не сможешь, – ответила Севи. Презрения в этой реплике не было ни на грамм, но я все равно его там отыскал.

– Я разберусь!

– И, кроме того, Абвир тоже может не дойти.

– Ему придется.

Севи пару секунд помолчала. Стороннему наблюдателю могло даже показаться, что она ошеломлена моей новой манерой общения.

– Не много ли ты на себя берешь, человек?

– Не обращай внимания, – послышался глухой голос бойца – он говорил через силу. – Эмоциональным особям мужского пола свойственно доминировать в любом социуме при малейшей возможности. Особенно, в замкнутой группе. Особенно, если им не могут ответить… Я дойду, Мать.

Краска прилила к моим щекам… Что за бред!? Но Севи не дала мне возможности возразить – она обернулась к Малышу, и тот первым заковылял в яркий проход. При его приближении по потолку зазмеились молнии.

– Стой! – крикнул я, и киборг остановился. Подобравшись к нашим баулам, я достал скафандр Фарча, и без малейших угрызений совести прорезал его ножом, от шеи до паха – с изрядным трудом, надо признать. Получилось эдакое скудное покрывало, и я, с трудом выпрямившись, накинул его на выступающую голову Малыша. Заглянул в коридор, отдышался, и снова направился к вещам. На сей раз я достал моток фала, и зафиксировал его конец в специальном зажиме на корпусе киборга. К другому концу я привязал наши сумки.

– Отправляй его, – махнул я рукой Севи, – а сама надень скафандр и помоги мне. Попробуем идти втроем.

Малыш отправился по проходу, а мы с Севи взгромоздили на сумки Фарча. Даже Абвир нам помог, встав на колено и орудуя одной рукой. После этого я, опустившись на пол, долго приходил в себя, унимая выпрыгивающее из груди сердце. Чертов Краптис, ноги моей тут больше не будет…

Дурнота отошла, и я снова поднялся на ноги. Пошатываясь, подошел к бойцу, и приглашающе мотанул головой, зовя свою, пока еще кроткую напарницу. Аккуратно обхватив Абвира с двух сторон, мы двинулись вперед. Вскоре мы миновали вход, и коридор перенес нас за эдакую стеклянную грань бутафорского магического шара. Вокруг потрескивало, вмиг наэлектризованные скафандры прилипли к телам, волосы распушились одуванчиком. Шатаясь, как троица забулдыг, с черепашьей скоростью, постоянно останавливаясь, мы перли вперед с непреклонностью планетарного притяжения. Над головой полыхали зарницы, и отсветы их плясали по нашим багровым лицам. Шаг за шагом продирались мы к выходу, обливаясь потом и вытягивая последние жилы из своих тщедушных тел. Мы шли домой.

Коридор всего-то был метров тридцати длиной. Но эту дистанцию мы ковыляли где-то около часа. И еще столько же отдыхали, вывалившись в ярко освещенный зал. Высосали последние остатки вязкой, влажной субстанции из фляжек, и даже пообедали. Правда, опять таблетками.

Несколько придя в себя, я окинул мало-мальски вразумительным взглядом представшую нашим взглядам эдакую лабораторию безумных ученых. Чем-то знакомым повеяло на меня от всей этой обстановочки – в таких лабораториях наши алхимики и Франкенштейны добывали золото и оживляли своих чудищ. Мне только сейчас пришло в голову, что у наших киношных алхимиков пещеры состояли не из здешнего аналога пемзы, а из наших земных, смачиваемых камешков. Как их там всех не попереубивало, ведали лишь великие маги прошлого.

Центр помещения занимал, по всей видимости, портал – громоздкая конструкция, прямо напротив коридора, примерно трех метров в диагонали. К ней и сходились все молниевые дорожки. Но портал зиял пустотой – никаких потусторонних фиолетовых свечений не наблюдалось. Видимо, его еще нужно как-то включить. Невдалеке от портала стоял… ну, наверное, пульт управления. Над ним висела гроздь разноцветных шариков, на первый взгляд – каменных, без каких-либо ниточек или опор. Они недвижимо висели сами по себе. Потолок пещеры был усеян светящимися шарами разного размера, тоже без каких-либо зрительных подвесов. Скорей всего, они не падали из-за электрического поля – им тут тоже была пропитана каждая пядь – на шерсть Фарча уже налипла куча легковесных песчинок, а сама шерсть стояла дыбом – капитан походил на плюшевого, пушистого медвежонка.

То и дело задирая голову, я направился к пульту. Дотронулся до одного из шаров. Ничего не произошло. Тогда я отлепил крупный шарик от остальных, и услышал предостерегающий крик Севи – она показывала вверх. Я, снова задрав голову, вернул шарик на место. И увидел, как дрогнул крупный светящийся шар над потолком. Всего лишь дрогнул.

Я уставился на Севи:

– Переведи светы! Гасс предположил, что речь идет про звезды – может, это они?

– Откуда они знают про шары, если сюда не заходят? – возразил боец.

Мать смотрящих молчала. Она ничегошеньки не понимала в особенностях звезд и в нюансах их расположения – сейчас я вспомнил об этом. Снова опустил голову и по-новому взглянул на россыпь малышей, вытерев со лба выступившую испарину. Так, допустим это звезды. Какой там размер у каохского светила? Спектральный класс, цвет? Память судорожно подсунула мне ворох сумбурных, беспорядочных данных, и я несколько растерялся. Облизав обсохшие губы и подняв глаза, я потянулся к нужному камешку, похожему на солнце Каоха. Отлепил от остальных, опустил ниже. Под потолком шелохнулся другой шар, но ничего интересного не произошло – портал оставался мертвым.

Что я делаю не так? Не та звезда? Я ее не туда передвинул? В звездах ли вообще дело? Где инструкция, черт их задери!? Или хотя бы привратник – за этим хозяйством кто-то должен следить, нет?! Ах, да… Привратника-то мы того…

Следующие минут пятнадцать я – как подопытная мартышка, играющая в трехмерные шахматы – передвигал и расставлял камушки. Я их сжимал, закручивал на манер планетарного вращения, тер и поджигал зажигалкой. Пока, случайно, один из передвинутых камней у меня не засиял в руках. Просто так, сам по себе. Я отпрянул. Медленно перевел взгляд вверх – один из шаров тоже разгорался, и неслабо. Я посмотрел на Севи, и остолбенел. Я мог бы поклясться – она улыбалась.

– Быстрее, навигатор. Фарч умирает.

Но портал оставался безжизненным – что за бред! Я смел все камушки вверх, оставив только светящийся. По одному стал шевелить остальные. Ноги у меня затекли, перед глазами плыли привычные круги, голова трещала, чесалась спина – и я уже ничего не соображал.

– Попробуй выстроить модель созвездия, – подал голос Абвир. Я вытаращил на него глаза:

– Что значит «модель»? В пропорции реальных расстояний?!

– Пока без пропорций, – буркнул он.

Я сокрушенно свесил голову, прогоняя дурноту. Ну, что же, попробуем…

Через две минуты засветился другой шарик, третий… мои руки мелькали, как у карточного шулера, я начал задыхаться.

Еще через пару минут засияла вся Малая медведица, и портал вдруг загудел. Окаменев, смотрел я на проявляющиеся сосны и проглядывающее сквозь них серое небо. Осень…

С редких рябин, набухших красными гроздьями, отлетали последние листья. Невесомой пелериной над землей раскинулись заросли папоротника. Вдали темными барханами виднелись далекие лесистые холмы, такие привычные и всегда недостижимые…

Я не знаю, как я тогда не разревелся.

– Каох, Крис. Нам нужен Каох. – голос Севи просто убил меня. Я сглотнул гадостный ком в горле, и смел все шарики, кроме первого. Земной пейзаж исчез, портал перестал гудеть. И первый шарик тоже погас и, вильнув, прилепился к остальным. Я, вытаращив глаза, едва не заорал от отчаяния – и тут же вернул его на место. Шарик снова засиял, и я с непередаваемым облегчением протер ладонью лицо, возрождаясь к жизни – нельзя так пугать, сволочи…

Я мог выстроить главное созвездие Каоха хоть с закрытыми глазами – проще задачки нельзя было и выдумать. Но руки у меня дрожали, пока я его выстраивал. Это, похоже, было моим самым тяжелым испытанием на этой проклятой планете. Через минуту в портале показались исполины айвахов.

Первым мы послали на Каох Малыша. Он прошел сквозь дрогнувшую пелену, как ни в чем не бывало, и остановился на той стороне, поджидая нас. Сильного разряда – когда одна нога у него еще была здесь, а другая – коснулась обычной, влажной почвы – не случилось, и я озадаченно потер шею. Ну что же, значит всю нашу электрошубу снимает мембрана перехода. Или что-то другое… или в момент перехода обе части тела не соприкасаются… нет, об этом я и думать не хочу – разряда нет, ну и чудненько.

Мы втроем подняли Фарча, поднесли к вратам – и Севи с ним прошествовала на Каох. Потом прошел Абвир. А я что-то задумался.

Врата спутали нам все карты. Беглец еще несколько месяцев назад прошел этим путем. Мы же тащились через подземелья, гоняясь за тенью. Я стоял, и смотрел на очередное чудо исчезнувшей расы – магию ангари, как верно подозревали Гасс и Севи. Для нас такие технологии недостижимы. Мы даже досюда еле дошли. Я вспомнил все наши лишения, и Краптис сильно стал напоминать мне чистилище. Пусть вся галактика этим порталом восторгается, я сюда больше не сунусь и за все сокровища мира.

Тряхнув головой, я подтащил баулы к самой дрожащей грани межмирья, и вывалился с ними на планету лаугхов. По ушам мне вдарило так, что я чуть не оглох – зато, вместе с тем, меня обуяла дикая, безумная жажда движения: хотелось прыгать, бегать и летать. Я будто в невесомость шагнул: совсем забыл что это такое – легкое тело! Пару раз сглотнув, я как-то привел в норму восприятие давления местной атмосферы. Абвир уже блаженствовал на травке, а Севи еще что-то успевала наговаривать в коммуникатор. Врата вынесли нас на дикую поляну, вдали от любопытных глаз. То ли это портал сам такой умный, то ли точку выхода кто-то когда-то откорректировал…

Я оглянулся. Мутное облако сумрачно-песочных тонов выглядело в буйстве зеленого разнотравья чуждо и нелепо. Портал явно чего-то ждал. Ради интереса я поднял с земли камешек, и кинул его в зыбь межпространственной мембраны. Он отпружинил обратно, как мячик от сетки – и тут пятно перехода начало меркнуть. Я хмуро наблюдал за этим процессом, испытывая даже некую долю злорадства. В последний момент в портале мне примерещился какой-то искрящийся силуэт, но, скорее всего, у меня просто рябило в глазах.

К подлету лаугхских, кверкских, дессмийских, а особенно – лиговских представителей всех мастей, от портала ничегошеньки не осталось. Ох, что сейчас начнется… обнаружен действующий межпространственный переход древней, исчезнувшей расы! Вурвы! Ангари!!! Ууу… туши свет.

Что бы не началось – я не собирался в этом участвовать. Пусть отдувается смотрящая – ближайшую неделю я собирался спать, спать и только спать. Хоть прямо тут, на стеблях гигантской травы.

Я подковылял к кверкам и прилег рядом. Севи пусто смотрела в небо, а боец наш лежал на животе и лицо его скрывалось в ткани рукава. Я какое-то время молчал, наслаждаясь покоем и райской невесомостью, а потом мне на ум стали приходить разные предположения.

– Севи, а тебе не кажется, что эти вурвы держали нас за дураков, а на самом деле они ангари и есть?

– Я думала об этом, – отозвалась кверкесса. – Нас они могли бы провести, но не Гасса. Он-то всегда смотрит в сознание, в мысли исследуемого. Нет, они лишь вурвы, полуразумные животные – но ангари кто-то из них помнить должен. Надо будет спросить мокрого, что нового он от них узнал…

Вся полнота блаженства и любопытства у меня тут же испарилась. Гасс… Они же еще даже не знают…

– Гасс погиб, Севи. Усилитель на орбите не сработал, и ему пришлось садиться на планету.

Севи не шелохнулась. Нет, это не живое существо, а кусок туфа. Отполированного.

– Значит, нам нужен новый биолог и кибернетик, – молвила она. Да уж… логично.

– Ты отправила на «Цветущий» сообщение, что не надо опускаться на планету?

– Им уже отправляют. Но я думаю, оно не успеет.

Вдали показался первый ухлусс, судя по размерам, грузовой. Кора его была окрашена в синий цвет. Все верно… Они, в общем то, и должны были прилететь первыми: синим цветом – цветом жизни – на Каохе окрашивались ухлуссы врачей. Следя за подлетом транспорта, я с удовольствием потянулся: во всем теле была необычайная легкость, и она очень неприятно дисгармонировала с гнетущей, безмерной усталостью. Одновременно хотелось и скакать, и не шевелиться.

Севи резво поднялась, и подошла к Фарчу. Ее походка не отличалась грациозностью – слишком резкие движения выдавали сумбурные усилия мышц – к притяжению Каоха организм еще не приспособился. Севи быстро осмотрела лаугха, затем по-кверкски спросила о чем-то бойца. Тот рывком поднял голову, кивнул, и переместился в сидячее положение.

Ухлусс сел. С виду он походил на огромную пивную бочку с откидной дверью и окнами. Из аппарата вышли два лаугха, и озабоченно нам кивнули. Один тут же занялся осмотром капитана, второй стал расспрашивать Севи. Из ухлусса больше никто не показался – кибернетические помощники здесь не приветствовались – лаугхи вообще к мертвой электронике на своей планете относились холодно и предвзято. После получения нужной информации, прибывшие без всяких носилок погрузили негнущегося Фарча в ухлусс, и улетели. За здоровье лаугха я не опасался – вот уж на медицинских технологиях лига не экономила – вернется наш Фарч вскорости, и будет чувствовать себя заново родившимся.

Потом прилетел второй ухлусс, выкрашенный цветами лиги – на нем мы и отбыли на базу. В ухлуссе этом меня чего-то затрясло не на шутку – организм запоздало сбрасывал напряжение последних дней. Заботливые сотрудники сопровождения накинули на меня чью-то куртку, хотя я совершенно и не мерз.

И вот на базе-то я, наконец, наелся как следует, напился и, заодно, посетил все сопутствующие заведения. Таким образом, я подготовился к предстоящей спячке, и, наконец, нырнул в мягкую, белоснежную, уютную постель, предварительно отключив коммуникатор и заперев дверь. Засыпал я с блаженным кошачьим урчанием.

9. Совет

Фарч вынырнул из небытия. Все тело заполонила нестерпимая, безмерная боль. Она пульсировала, жгла, дробила, дергала и выплясывала на костях безумный танец древних предков – сознание плыло, гасло, выныривало, затем, наконец, не выдержало и ухнуло обратно – в жгучую, безводную бездну.

Через какое-то время лаугх снова пришел в себя: с ним что-то делали, уговаривали, обнадеживали – слова утекали в сухой песок, не касаясь сознания. Разум бесновался: сначала хотелось пить, потом неистово чесаться, а потом боль снова начала свою бешеную пляску, и Фарчу хотелось умереть. Нестерпимо и остро – мочи терпеть не было, силы покинули его еще там, в подземельях. Он должен был возглавить отряд – это единственное, что он помнил. Что там было, чем все закончилось? Память безмолвствовала.

Он раз за разом ощущал себя на родном айвахе, пристально вглядывающимся в близрастущие ветви, исследуя каждую пядь коры. Он жаждал видеть херха, опознать, убить – но херх уже дал потомство, тугие змеи набрасывались со всех сторон. Тело не слушалось, медлительность раз за разом вяло перетекала в неподвижность – твари впивались в его руки, ноги, спину, шею… впрыскивали токсин и обвивали смертоносными жгутами – кости выскакивали из суставов, дробились с сухим треском, а сознание все не меркло.

– …В наших мирах скрыта мощная сила, которая доступна не всем – противоречащая общепризнанным законам…

Сила…

Сила… Абвир не кажется сильным, он кажется скучающим – его нужно убить. Прыжок…

Боль – ничто. Главное – их айвах снова расцвел… Нужно только найти и убить херха. Паразит силен и коварен, как Хамоэ…

Сила…

Дверь палаты отворилась, и в проеме показалась голова Севи. Абвир заворочался, пытаясь подняться.

– Лежи! – приказала Мать, и боец снова затих. Кверкесса вошла, притворив дверь, и подошла к регенерационной капсуле Фарча, всмотрелась в его застывшее лицо, затем посмотрела на экран монитора, пристально изучая важные нюансы в диаграммах графиков.

– Как он? – спросила она, не отрываясь от просмотра данных.

– Плохо… Бредит. Все ловит своих херхов. УсСевиона, он выживет? Будет ходить?

– Выживет, – кивнула врач. – И ходить будет. Да только корабль ему больше не дадут. Сам знаешь, перегрузки.

– Всю жизнь за кем-то гонялся, да так и не поймал… – боец апатично рассматривал потолок. – И мы так же…

– Порой путь к цели важнее самой цели. Я выражаю удивление – тебя стала беспокоить забота о капитане и тщета собственных стремлений?

– Выражаю смех, – буркнул боец. – О чем тут еще думать?

– Например, о совете – он начнется через полчаса.

– Тебя там раскатают, как Фарча на той горе.

– Это не твоя забота. Поправляйся, мне пора.

– Освети, Кверк, твой путь. Прощай, Мать.

* * *

Совет назначили на вечер следующего дня, и высокие ответственные лица надеялись на мое присутствие – о чем меня и известили в официальном приглашении, пришедшем на коммуникатор. Я соизволил продрать глаза и выйти к столовой в районе полудня. У пульта раздачи мне встретилась Сюин – бывшая однокурсница, – я едва не потерял голову, когда увидел миниатюрную фигурку нашей поднебесной валькирии – именно так ее все тогда и называли. Ох, что мы с ней вытворяли в вирте, напившись каждый на своем конце галактики… Да, было дело. Вдоволь наахавшись и наобнимавшись, мы, наконец, приступили к долгожданному празднику чревоугодия. Сюин, кстати, мои инсинуации совершенно не касались: во-первых, этот прием пищи легко мог быть у нее ужином, во-вторых, чревоугодием она не наслаждалась, а тяготилась. За столом она, в основном, щебетала – вместо того, чтоб молча поглощать заказанное. Первым делом Сюин поведала, что я теперь межгалактический герой всея космоса, и она мной в кои-то веки гордится. А еще, что на Краптис летит эскадра дипломатов и ученых всех сортов. Ну, естественно…

– В дальний путь, – фыркнул я. – Им там понравится…

– Почему это «им»? – лукаво вздернула бровки Сюин. – Меня вызвали именно для этого рейда, я тоже лечу.

Я распахнул глаза и открыл было рот, но она быстро добавила, убив меня наповал:

– И ты тоже летишь. УсСевиона отзывалась о тебе наилучшим образом.

Я захлопнул рот, и стиснул челюсти, переваривая информацию. Это что, такая кверкская форма мести? Аппетит пропал напрочь. Видно, Сюин что-то угглядела в моих потухших глазах, и с жаром схватила меня за руку:

– Крис! Это экспедиция колоссального значения – ну неужели ты не горд тем, что будешь работать со светилами межгалактической науки!?

Я саркастически искривил губы, глядя на то, как полыхают лучезарным счастьем ее глаза.

– Эти светила даже не представляют, что их там ждет. Я не полечу! Да и тебе не советую – легкие у меня до сих пор болят…

Она гневно отдернула ладонь, и вскочила:

– А я полечу! И, если надо, возглавлю подземную экспедицию! О ней напишут в учебниках: сквозь мрак подземелий, под гнетом самой природы шли они к своей цели, стремясь… м-мм… стремясь…

– Дойти живыми. Угу, Фарч тоже думал, что он всех нас возглавит… Поднебесная моя – твоя кожа там обвиснет, а осанка станет согбенной. Гордиться ты будешь тем, что на четырех костях сможешь проползти два метра самостоятельно. На лице выступят корявые сизые жилы, а в глазах полопаются…

– Я зря надеялась, навигатор Ристов, – надменно перебила она меня, вставая в позу Наполеона, – что за эти годы ты хоть как-то поумнеешь.

– Зря, – с покаянным смехом перебил я, ловя ее отдергиваемую ладонь. Ее горделивая надменность выглядела так потешно, что я решил разрядить обстановку. – Не сердись. Ты действительно не представляешь, куда собираешься сунуться. Ну – собираешься, и молодец. Садись, давай поболтаем… видела кого-нибудь из наших?

Она растерянно опустилась на упругий топчан, не растеряв своего боевого обаяния. Нахмуренный, сосредоточенный взгляд лишь добавлял ей привлекательности. У меня сердце обливалось кровью, когда я представлял ее лицо в краптисовском аду. Романтичная дурочка, пылкая и бесстрашная… и ведь ее действительно возьмут: квалификация Сюин куда серьезнее моей. Вот попала в историю…

Мы поболтали еще немного, повспоминали былые фиаско и победы – и она снова начала улыбаться и шутить. Но растерянность все равно таилась в уголках глаз – видимо, моя сермяжная правда хоть как-то опустила ее на землю.

– Ты мне расскажешь, что там было на самом деле? – заглянула она мне в глаза на прощанье.

– После совета, – подмигнул я. – Но тебе это не понравится.

– Это мы еще посмотрим, Ристов…

Она чмокнула меня в щеку, и упорхнула. А я побрел приводить в порядок и свою помятую, заспанную физиономию, и давно забытый парадный мундир. Наверняка на совете будут присутствовать большие шишки, и навигатор «Цветущего» не должен ударить в грязь лицом.

Фарч, я думаю, оценил бы мои хлопоты по достоинству.

Общегалактический совет открылся с большим апломбом. Целую тучу корреспондентов на него не пустили, пообещав устроить по его окончанию пресс-конференцию. Усаживаясь на свое место, я наблюдал, как рассаживались по местам представители лиги спасателей, (и ее особого департамента: лиги экспансии и развития), исторической межгалактической академии, представителей оборонного ведомства, прочих неопознанных персон и – в подавляющем большинстве – межгалактического ученого совета. Ошарашено переводя взгляд с одного высочайшего советника на другого, я стушевался как мальчишка: живьем я ни разу не видел ни одного из присутствующих, разве что руководителя нашей лиги – человека, между прочим! Правда, видел я его лишь с задних рядов общих торжественных собраний…

Председателем совета выбрали главу Матерей смотрящих – кверкессу ИсСкалсу. Она была низкого роста, стара и медлительна, но о ее интеллекте ходили легенды. Почти все смотрели на нее с благоговением.

– Основываясь на докладе пресветлой УсСевионы, Матери смотрящих за кланом Фархов, и по совместительству врача на межзвездном корабле «Цветущий», – неспешно начала ИсСкалса, – у меня сложилась неполная картина произошедшего. Будем надеяться, что совет внесет в нее ясность. На совете присутствует и еще один участник спасательной экспедиции, – она вгляделась в поднесенный к глазам лист бумаги, – навигатор Крис Ристов, человек.

Я покраснел, и поднялся с места. И даже дождался жиденьких аплодисментов. Неловко поклонившись, я опустился на свое место.

– Итак, – продолжала председатель, откладывая в сторону бумагу. – Ристовым, навигатором «Цветущего», был обнаружен аварийный маяк расы лаугх. Экипаж в количестве восьми особей отправился к планете Краптис, кверкский протекторат. На подлете экипажем был встречен и обследован разрушенный лаугхский корабль клана… – она опять поднесла листок к глазам. – …Хамоэ. Их корабль был укомплектован оборудованием для полноценной колонизации…

По залу пронесся возбужденный вздох, и последнюю часть фразы я не расслышал. Председатель кивнула, и снова заглянула в свои записи.

– Мать смотрящих клана Хамоэ, пресветлая УсСтиссара, объясни совету, что у вас произошло, о чем следует знать совету.

Мать смотрящих поднялась с места в полной тишине. Перед тем, как ответить, она обвела собравшихся спокойным взглядом:

– Я выражаю смирение, Мать. Пять лет назад я взяла одного из новых смотрящих, Кланта. На него не было никаких нареканий, это ответственный и исполнительный сотрудник. Два года назад он вызвался возглавить поисковую экспедицию в дальние сектора космоса. Всем кланом мы взрастили новый корабль и закупили оборудование. Восемь месяцев назад корабль стартовал, и до вчерашнего дня я о нем не слышала. Я выражаю скорбь – корабль разбился в открытом космосе в результате попадания метеорита. Про Краптис, и межпространственные врата я услышала только вчера вечером. А также про всю подноготную преступных помыслов Кланта. Он объявлен в межгалактический розыск.

Я невольно хмыкнул. Бойкий парень, нечего сказать… обвел вокруг пальца свою Мамочку… Увел бы он через врата свою ватагу – куда-нибудь за пару тысяч парсеков, и был бы на новой планете местным божком…

– Почему о старте корабля не была проинформирована лига экспансии?

Мать смотрящих Хамоэ молчала.

– УсСтиссара, ты не справилась со своими обязанностями, – объявила председатель. – Ты лишаешься статуса «Матери смотрящих» и звания пресветлой, покинь зал совета. О твоей дальнейшей судьбе мы подумаем на нашем следующем заседании старейшин.

В полной тишине кверкесса отодвинула стул, и направилась к выходу. Лицо ее, естественно ничего не выражало. Зато лица окружающих (кроме кверков) в большинстве своем выражали изумление. Видно, нечасто Матерей лишали всех привилегий, да еще и прилюдно.

– Продолжаем заседание, – как ни в чем не бывало, продолжала ИсСкалса. – Встань, пресветлая УсСевиона.

Севи поднялась. Я напрягся – начиналось самое интересное.

– Кто определял количество спасателей и состав десантируемой на поверхность группы?

– Капитан Фарч.

Мои губы искривила саркастическая ухмылка. Ну да, конечно…