Лучинушка

– Девочки, это он! – обрадовалась Софья Николаевна.

– Да, похоже загадка разгадана! – согласилась Надежда Семёновна, – Надо срочно узнать номер его телефона…

– А вдруг он не имеет к нашей девочке никакого отношения? – охладила их пыл Стеша, – в передаче говорится о том, что его дочь погибла в результате несчастного случая, а вот о том, что у неё остался ребёнок, не было сказано ни слова. Значит, никакой девочки у них не было. Сам он довольно пожилой человек, в таком возрасте детей не заводят.

– Нет, девочка должна быть, – возразила Лизавета, – укладывая покупки в корзину, он говорил, что у него скоро родится внучка и её маме нужно кушать как можно больше витаминов.

– Подумать только, что такая случайность может помочь в таком важном деле. – воскликнула Надежда Семёновна.

– Ещё Вольтер говорил, что случайностей не существует – все на этом свете либо испытание, либо наказание, либо награда, либо предвестие. – сказала Софья Николаевна.

– Какой ещё Вольтер? – не поняла Лизавета.

– Да был когда – то такой умный человек…

В это время в соседней комнате заплакал ребёнок. Стеша поспешила к нему, Асенька пошла готовить питание, а Софья Николаевна с Надеждой Семёновной стали наперебой рассказывать Лизавете знакомую нам историю.

– Дело в том, что мы приехали сюда ночью, во время снегопада. По дороге произошла авария… – начала Софья Николаевна.

– Женщина, которая вела машину, погибла на месте. – продолжила Надежда Семёновна, – Кроме неё в машине не было никого, кроме маленькой девочки, спрятанной в старой, наполненной вещами корзине, которую вы только что опознали…

– Согласитесь, что всё это более чем странно – перевозка ребёнка в корзине, отсутствие каких – либо документов, а главное, крашеные волосы, – всё говорит о том, что его могли украсть. Опасаясь, что в деле может быть замешан кто – то из полицейских, мы решили искать её родных самостоятельно. Ваша корзина может послужить первой зацепкой.

Слушая их, Лизавета изумлённо покачивала головой, переживая эту трагедию вместе с ними. Эти отважные дамы нравились ей всё больше и больше. Она была очень рада тому, что встретилась с ними, и благодарна за то, что они приняли её дочь, и её саму как равных, не осуждая и не иронизируя. Кстати, спохватилась Лизавета, куда делась эта парочка?

– Катерина! – охнула она, – где Катька?

– Пожалуйста, потише… – попросила Софья Николаевна, – вы испугаете малышку.

– Слушайте! – шепнула Надежда Семёновна, показывая на дверь.

В наступившей тишине стали слышна музыка, доносившаяся из соседней комнаты. Все трое поднялись, и, ступая как можно тише, подошли к двери. Приоткрыв её, увидели стоявшего среди комнаты Родьку, игравшего на свирели так тихо и нежно, что казалось, будто музыка льётся откуда – то сверху, и кружившуюся в такт ей Катерину, похожую на лёгкую, прекрасную нимфу.

– Эта пара создана друг для друга! – прошептала Софья Николаевна, – давайте не будем им мешать.

Они потихоньку прикрыли дверь и опять сели за стол. К ним присоединилась Стеша с малышкой на руках. Лизавета смотрела на ребёнка и думала о художнике. Что, если эта девочка действительно его внучка… Он выглядел таким счастливым, когда говорил о её предстоящем рождении, о витаминах для неё и мамы, и вдруг всё обрушилось в один миг, не стало ни дочери, ни внучки… Что чувствовала бы она на его месте?

– Если нужна помощь, то я с радостью, чем смогу… – неуверенно сказала она, сомневаясь в том, что её предложение будет принято.

Ответ был неожиданным.

– Лизонька, вы наш человек! – воскликнула Надежда Семёновна, – думаю, ваша помощь нам очень пригодится. Давайте все вместе подумаем, как встретиться с этим художником, и, если эта девочка действительно его внучка, сообщить ему, что с нею всё в порядке. Но сделать это осторожно, не привлекая к себе внимания и не вызывая подозрения, потому что за ним могут следить.

– Я знаю, – воспрянула духом Лизавета, – надо поехать в город и потолкаться на рынке. Наверняка, там сейчас только об этом и говорят.

– Конечно, разговоры и слухи будут, но будут ли они достоверными? А времени на ошибки у нас нет, – посомневалась Надежда Семёновна, – боюсь, как бы в связи с этим похищением не произошла ещё какая – нибудь трагедия.

– А если позвонить в Союз Художников и попросить его телефон?– предложила Софья Николаевна.

– Я не думаю, что его личный номер раздают направо и налево. Нам могут дать телефон какой – нибудь секретарши, которая будет отвечать на звонки и принимать соболезнования.

– Зато она может дать сведения о времени похорон.

– Уже теплее…

– Ещё можно посмотреть в местной газете, – вспомнила Асенька, – в ней печатают некрологи.

– Где газета?

– Завтра к обеду принесут.

– В общем, завтра утром едем в город.

– Я возьму свой телефон и старый Егора Ивановича. Надо его подзарядить.

– Это очень хорошо, пусть будет для нашей личной связи, но в деле он фигурировать не должен.

Глава 32

Поиски художника Панина решили начать с рынка. В город отправились с утра пораньше, вчетвером – Софья Николаевна, Надежда Семёновна, Асенька и Лизавета. Молодёжь осталась дома. Надежда Семёновна, добровольно взявшая руководство их экспедицией на себя, по пути проводила инструктаж.

– Девочки, в разговорах о происшествии не должно быть никакой конкретики. Насчёт погибшей дочери художника ограничиваемся вопросом «а были ли у погибшей дети» и ведём себя так, словно интересуемся из простого женского любопытства.

Они довольно долго ходили гурьбой вдоль прилавков, выдавая себя за любительниц поболтать, готовых обсуждать любые новости и происшествия. Останавливаясь возле очередной торговки, они снова и снова заводили разговоры на тему вчерашних криминальных новостей, охали и ахали, заостряя внимание на трагедии, случившейся в доме художника, задавали наводящие вопросы и старались вовлечь в беседу тех, кто находился рядом. Однако, большинство слушателей знали о ней в рамках телевизионной передачи, либо вообще слышали впервые. Расспрашивая, удивляясь и сочувственно охая, торговки не забывали предлагать попробовать и купить свою продукцию, и дамы отправлялись дальше ни с чем, не считая потяжелевших пакетов и похудевших кошельков.

Первой запросила пощады Надежда Семёновна.

– Девочки, я уже объелась этими соленьями – вареньями. Мне нужно срочно попить воды, но сначала сходить в туалет.

– Не понимаю, зачем нужно было покупать столько капусты и огурцов, когда у меня дома полным – полно всего? – спросила Асенька.

– Откуда мне было знать?

– Я же всё время толкала тебя в бок.

– Я думала, ты толкаешься для того, чтобы я больше говорила.

– Подталкивать тебя, чтобы ты больше говорила, не нужно, скорее наоборот…– усмехнулась Асенька.

– Ася, давай сначала туалет, потом дискуссии… – взмолилась Надежда Семёновна.

– Туалет прямо перед нами. Пошли.

– Вы идите, а я подожду здесь. – сказала Софья Николаевна. – давайте сюда свои пакеты.

В ожидании подруг она бесцельно оглядывалась по сторонам. Яркое солнце, показавшееся из – за верхушек деревьев, отразилось на церковных куполах, и, ослепив глаза, навело на мысль о том, что церковные служки могут знать о предстоящих похоронах гораздо больше, чем весь этот шумливый, торопливый базарный люд.

Видимо, облегчение тела способствовало просветлению мыслей, потому что, выйдя из туалета, Надежда Семёновна провозгласила:

– Девочки мои дорогие, мне кажется, на рынке нам делать нечего. Давайте думать, что делать дальше.

– По – моему, нам нужно идти туда, – сказала Софья Николаевна, показывая на купола, – время отпевания там знают лучше всех, и тайны из этого не делают.

– А что, идея неплохая. Не понимаю, почему она не пришла в наши головы раньше. – согласилась Надежда Семёновна, – идём в храм.

Она и Лизавета бодро пошагали вперёд, заставляя своим решительным видом расступаться всех встречных. Софья Николаевна и Асенька были сразу же затёрты толпой и немного приотстали.

Путь к церкви пролегал через небольшой сквер. Они шли по широкой, расчищенной от снега дорожке, и догонять своих быстроногих товарок не спешили, зная, что дальше храма они не уйдут.

– А я и не знала, что в парке есть ещё один базар… – сказала Асенька, указывая на боковую аллею, вдоль которой стояли люди, – на рынок мы всегда подъезжаем со стороны центрального входа.

Софья Николаевна остановилась.

– Давай – ка зайдём туда на минутку.

Они пошли между двумя рядами торговцев, разложивших на складных столиках товары народного промысла в виде кухонных досок, ступок, скалок, рыболовных принадлежностей и прочей мелочи. За ними выстроился ряд переносных деревянных подставок, на которых были расставлены картины местных художников. Их хозяева стояли небольшой кучкой и вели оживлённую беседу, поглядывая на редких зевак, бродивших по их выставке. Софья Николаевна с Асей подошли к ним поближе, и, делая вид, что разглядывают картины, стали прислушиваться. С первых слов стало ясно, что разговор касается интересующей их темы.

– Упала с лестницы и свернула шею? Что – то мне не верится. Так упасть можно разве что в пьяном виде или если кто – то придаст ускорение. А она была хорошей девочкой, я её знаю…

– А я говорю, всё дело в его зяте, он такое бабло крутит, что мама не горюй. А там, где большие деньги, может случиться всякое… За наши холсты таких денег не заработаешь.

– Ну и что, что член Союза Художников? Да хоть и выставки, чтоб наторговать денег на такие хоромы, надо работать лет сто, не меньше… Я тебя умоляю… Откуда в нашем городишке столько любителей живописи?

В это время на их территорию зашел толстый господин в длинном чёрном пальто с чёрным норковым воротником и таким же чёрном норковом кепи. Его сопровождал парень с фигурой боксёра, одетый в чёрную кожаную куртку, такую же бейсболку и тёмные очки. По его настороженным оглядкам и нарочитой демонстрации своей готовности к любому конфликту нетрудно было догадаться, что он является охранником толстого господина. Хотя возможность нападения в таком месте была маловероятна, он не отставал от хозяина ни на шаг. Всё говорило о том, что охранник является своего рода атрибутом, как дорогой автомобиль, швейцарские часы или массивный перстень на пальце, демонстрирующие важность и значимость его хозяина.

Разговор сразу же прекратился. Судя по тому, как художники один за другим рассеялись по своим местам, толстый являлся одним из местных любителей живописи и потенциальным покупателем. Софья Николаевна поняла, что продолжение разговора состоится не скоро, взяла Асеньку под локоть, и направила в сторону храма.

Войдя в церковный двор, они увидели Лизавету, стоявшую в стороне от входа с щуплым быстроглазым мужичком, сжимавшим в кулаке вытертую шапку. Они с Асенькой остановились и стали за ними наблюдать.

По поношенной одежде и потёртой джинсовой торбе, висевшей на плече Лизаветиного собеседника, было видно, что он относится к компании нищих, ходивших сюда как на работу. Разговаривая, он нетерпеливо поглядывал на шеренгу своих товарищей, встречавших каждого входящего в храм с протянутыми руками.

Во двор вошла небольшая группа, состоявшая из троих мужчин и двух женщин. По отрешенному выражению их лиц было видно, что их привело сюда общее горе. Увидев нищих, они пошарили по карманам, проверяя наличие денег, предназначенных для подаяния. Мужичок, стоявший с Лизаветой, слегка забеспокоился, сожалея об упущенном моменте, но не уходил. Похоже, разговор с Лизаветой интересовал его больше.

Зазвонил колокол. Вошедшие остановились напротив крыльца и стали креститься. Судя по скорости и неловкости, с которой они это делали, они относились к категории людей, вспоминавших дорогу в храм только в случае, когда на семью обрушивалась беда. Едва они вступили на первую ступеньку паперти, нищие дружно потянули к ним руки и каждый получил свою долю.

Софья Николаевна и Асенька тоже достали кошельки, выбрали всю мелочь, которая в них была, и переложили в карманы. Но заходить внутрь храма им не пришлось. Они не успели сделать и десяти шагов, когда из дверей появилась Надежда Семёновна. Она окинула взглядом двор, и увидев их, быстро спустилась со ступенек. По её виду можно было понять, что всё, что нужно, она уже разузнала. Лизавета тоже распрощалась со своим собеседником, предварительно вручив ему какую – то денежку, и присоединилась к их компании. Все вернулись назад в сквер.

– Ну, что ты узнала? – спросила Софья Николаевна, останавливаясь напротив аллеи, на которой расположились художники.

– Узнала, что похороны состоятся завтра. Отпевание в час дня. Правда, ради этого пришлось купить десяток свечей.

– Свечей? А где же они?

– Поставила за здравие и упокой.

– Это хорошо. А мы узнали, что народ очень сильно сомневается в том, что дочь художника погибла в результате несчастного случая. И живёт он в очень богатом доме, который, скорее всего, принадлежит его зятю, крупному бизнесмену. Возможно, всё дело кроется в его бизнесе.

– Откуда такие сведения? – удивилась Надежда Семёновна.

– Видишь вон там толпу? Это художники, они продают там свои картины. Мы подслушали их разговор.

– Отлично! – воскликнула Надежда Семёновна, – что ещё?

– Художник живёт в Приозёрном, – скромно поделилась Лиза, – это небольшой элитный посёлок. Надо ехать по трассе, миновать поворот на Полежаевку, через семь километров повернуть направо и проехать ещё километра четыре. Посёлок охраняется, так просто туда не попадёшь. Семья дружная, положительная. Муж погибшей сейчас за границей, бывает там довольно часто по каким – то серьёзным делам. Должен прилететь сегодня ночью. Ребёнок у них есть, скорее всего находится в доме, с нянькой. Следствие считает, что дочь художника погибла в результате несчастного случая. Похороны завтра.

– Ничего себе, какие у нас подробности, – удивилась Софья Николаевна, – неужели от нищего?

– От нищего, – кивнула Лиза, – его зовут Сенька. Я знаю его уже давно. Все считают его дурачком, а на самом деле он намного поумнее других. У него свой дом в Приозёрном, неподалеку от художника.

– А нельзя ли попросить у него телефон? Возможно, на правах соседа он вхож в его дом…

– Вот этого я не придумала.

– Жаль – воздохнула Надежда Семёновна, – ещё какие – нибудь новости есть?

Все молча пожали плечами.

– У меня появилась мысль. Ждите меня здесь. – Надежда Семёновна поднялась с лавочки и направилась к художникам.

Она подошла к их группе и спросила решительным тоном женщины, не привыкшей к отказам.

– Здравствуйте, господа. Могу я задать вам вопрос?

– Смотря какой. – ответил высокий худощавый мужчина с длинными волосами.

– Нет ли у кого – нибудь из вас телефона художника Панина?

– А зачем вам его телефон?

– Дело в том, что я заказала ему картину в подарок на юбилей моего лучшего друга. Она уже готова, и я должна была её забрать, и вдруг слышу, что у него случилось такое горе. Конечно, неудобно беспокоить человека в такую минуту, но хотелось бы этот вопрос как – то решить, а у меня, как нарочно, украли телефон. Номера я, естественно, не помню. Если не трудно, дайте мне его номерок.

– Пожалуйста, друг дело святое, – улыбнулся мужчина, доставая телефон. – можете позвонить с моего.

– Да нет, зачем же. Возможно, звонить придётся не раз. Сейчас я куплю новую трубку, с неё и позвоню. Если не трудно, запишите номер на бумажке, и я буду вам очень благодарна.

Возвращаясь назад, она прошла мимо подруг, и, не поворачивая к ним головы, сказала:

– Есть телефончик. Я пошла на рынок, а вы немного посидите и следуйте за мной.

На рынке она снова пожаловалась одной из торговок, что у неё только что украли телефон и, положив на весы сто рублей, попросила трубку сделать один звонок. Взяв Лизавету за локоть, отошла в сторонку, ввела номер, написанный на бумажке и включила вызов. Похоже, звонка ждали, потому что ответили сразу же.

– Я слушаю. – прозвучал мужской усталый голос.

Надежда Семёновна поднесла телефон к Лизаветиному уху, чтобы она смогла его опознать, но та пожала плечами. В этом безжизненном голосе трудно было узнать весёлый, жизнерадостный говорок её знакомого.

– Алло, я слушаю. – повторил мужчина.

– Это Панин? – спросила Надежда Семёновна.

– Да, Панин. С кем я говорю?

– Вы меня не знаете. Я звоню по поводу вашей внучки.

– По поводу моей…? Подождите минутку.

В трубке послышались шаги, хлопнула закрывшаяся дверь.

– Кто вы? – в приглушенном голосе послышалось едва сдерживаемое рыдание – Где моя девочка? Что вы с нею сделали?

– Пожалуйста, не волнуйтесь. С вашей малышкой всё в порядке.

– Чего вы хотите? Мы заплатим столько, сколько вы скажете, только не делайте ей ничего плохого.

– Послушайте меня внимательно. – ответила Надежда Семёновна, – Никто не собирается требовать с вас денег, а тем более делать вашей внучке что – то плохое. Дело в том, что мы нашли её при весьма странных обстоятельствах, и подозреваем, что это не простая случайность. Прежде всего мы с вами должны убедиться в том, что это действительно ваша внучка, а не чья – то другая. Вам удобно выехать на трассу, к маленькому рынку?

– Она будет с вами?

– Нет. Мы просто покажем друг другу фото. Если эта девочка ваша, вы сможете её забрать когда вам будет удобно. Только приезжайте один, разговаривать при посторонних я не буду.

– Хорошо, я приеду сам.

– Договорились, встречаемся через час. Скажите номер вашего автомобиля.

Вернув телефон хозяйке, Надежда Семёновна постояла в раздумье, глядя на киоск, оклеенный рекламными проспектами с моделями телефонов. Высвечивать свой номер ей по – прежнему не хотелось. Она заглянула в кошелёк, и, пересчитав наличность, быстрым шагом направилась к киоску.

– Чего желаете, уважаемая? – обратился к ней носатый кавказец в тёмных очках,– вам что – нибудь посовременнее?

– Мне нужно что – нибудь попроще, можно бэушное.

– Бэушное мы не держим. И зачем вам бэу? Такой представительной даме нужны только шикарные вещи. У нас есть все новейшие марки, и недорого. Для вас будет хорошая скидка.

– Не надо мне новейшие марки, мне нужен такой, чтоб не жалко было выбросить. И чтобы с симкой…

– Выбросить?… – удивился продавец.

– Да. Он мне нужен всего на пару звонков.

– Зачем?

– Хочу попугать любовницу мужа…

– Понимаю – понимаю…

Окинув вороватым взглядом прохожих, кавказец нырнул под прилавок, пошуршал там и обратно появился с ярко – красным телефоном в руке.

– Такой подойдёт? Вот симка, только здесь не включай.

– Не включай… – хмыкнула Надежда Семёновна, – а если он не рабочий?

– Я за свой товар отвечаю.

– Ну смотри, «дорогой».

По дороге она отдавала распоряжения.

– Софочка, вы с Асей высадите нас с Лизой на трассе, у базара, где она познакомилась с художником, и уедете. Потом созвонимся.

Однако планы пришлось менять на ходу. Подъезжая к месту встречи, они увидели два джипа, стоявших на обочине, и весёлую компанию, расположившуюся с бутылками и закусками на расчищенном от снега прилавке.

– Опа … – опешила Надежда Семёновна, – Софочка, не тормози, возможно это подстава. Едем дальше.

До поворота на Полежаевку оставалось совсем немного, когда далеко впереди показалась встречная машина.

– Лиза, не помнишь, какая машина у Панина?

– Черная.

– Возможно это он… Софочка, останавливайся! Лиза, высаживаемся! Софочка, отъезжай подальше с глаз и жди звонка!

Глава 33

Машина художника пронеслась мимо с такой скоростью, что Надежда Семёновна едва успела прочитать номер. Она стала отчаянно махать руками вслед, но она помчалась дальше.

– Наверное, он подумал, что мы голосуем, чтобы куда – то доехать… – сказала Лизавета, глядя ей вслед.

– Ну да. К тому же я говорила, что буду одна, а нас двое. – согласилась Надежда Семёновна, доставая из кармана телефон. – Алло, простите пожалуйста, обстоятельства немного изменились. Я не знала, что на месте встречи, которое я вам предложила, расположилась какая – то компания, поэтому его поменяла. Вернитесь немного назад. Вы только что проехали мимо нас… Да – да, это были мы.

Из машины выскочили двое – пожилой, приземистый мужчина с седыми волнистыми волосами, в котором обе узнали Панина, и высокий, стройный и очень красивый брюнет лет тридцати. У обоих были измученные лица с покрасневшими опухшими глазами. Они торопились к ожидавшим их женщинам так, словно боялись, что они бросятся наутёк.

– Даная, это вы? – удивился Панин, увидев Лизавету, – это вы звонили?

Она молча потрясла головой, и, оглянувшись на Надежду Семёновну, отступила назад.

– Вы говорили со мной. Меня зовут Надежда Семёновна. Но вы обещали, что будете один…

– У Павла Сергеевича больное сердце, я не мог отпустить его самого. – сказал брюнет.

– Павел Сергеевич это я,– представился Панин, – а это Андрей Брусницын, муж моей погибшей дочери и отец Галочки.

Лицо Андрея показалось ей знакомым, вполне возможно, она могла где – то с ним встречаться. Панина под видом родственника мог сопровождать кто угодно, а вот о том, какую роль этот человек сыграл в произошедшей трагедии, он мог и не подозревать. Надежда Семёновна покопалась в памяти, размышляя, где могла его видеть, и, не скрывая сомнения, сказала.

– А мы слышали, что ваш зять должен прилететь ночью.

– Мне удалось поменять билет на сутки раньше. – ответил Андрей, – Скажите пожалуйста, где моя дочь?

– Она у нас. Но для начала давайте убедимся, что речь идёт именно о вашей девочке. У вас есть её фото?

– Конечно, – Андрей достал из кармана телефон и показал несколько фотографий прелестного белокурого ребёнка.

На одном из фото он держал малышку над головой и оба заразительно смеялись. На следующем снимке их было трое, Андрей, девочка и очень милая молодая женщина. Удачное освещение, необычный ракурс съёмки и счастливые улыбки на лицах молодой пары говорили о высоком мастерстве фотографа.

– Какой удачный снимок, – сказала Надежда Семёновна, убеждаясь в том, что Андрей действительно тот, за кого себя выдаёт, – кто вас снимал?

– Наша нянька. Это было перед моим отъездом. Так у вас действительно наша девочка или нет? – нетерпеливо спросил Андрей.

В том, что на фото был ребёнок, которого они приютили, не было никаких сомнений. Но, продолжая любоваться прекрасным кадром, Надежда Семёновна чувствовала, что есть в этом представлении какой – то неуловимый нюанс, намекавший, что беда уже кружит где – то рядом, готовясь нанести сокрушительный удар по этому безмятежному оазису любви и счастья, подсказывавший, что кто – то её предчувствовал, но не предупредил, не остановил, отчего всё случившееся выглядела ещё нелепей и трагичней. Решив, что это ощущение вызвано нервной реакцией после пережитого напряжения, вернула телефон Андрею, и, открыв свой, сказала:

– Возможно. Посмотрите сами.

– То есть, как это «возможно»? Вы в этом не уверенны?

– Посмотрите сами. – повторила она, показывая снимок улыбающейся малышки, сделанный вчера. – вы сами точно уверенны, что это ваша девочка?

– Да, это она. – подтвердил Андрей, – Но почему у неё тёмные волосы? Вы их покрасили?

– Мы их не красили. В таком виде мы нашли её в машине, разбившейся прошлой ночью неподалёку отсюда.

– А Галочка? – охнул Панин, – скажите ради бога, с нею всё в порядке? Она не ушиблась?

– С девочкой всё в порядке. К счастью, она была хорошо упакована. Посмотрите эти снимки. Вот машина, в которой они ехали, а это девушка, которая её везла. Она погибла. Вы её знаете?

– Да. Это Лена, нянька нашей Галочки. – сказал Панин, заглядывая сбоку, – кстати, до недавнего времени она тоже была блондинкой.

– Извините, я не могу на это смотреть. Если вы не против, я закурю… – сказал Андрей, и, достав сигареты, отошел в сторону.

– Пожалуйста, – ответила Надежда Семёновна, показывая Панину следующее фото, – вот корзина, в которой лежала ваша девочка.

– Да, это моя корзина,-подтвердил художник, – я использовал её для своих работ, как реквизит.

– Вот собственно говоря и всё, что нам известно обо всей этой истории.

– Невероятно…– всхлипнул Панин, держась рукою за грудь. – наша девочка тоже побывала на краю гибели… Как она оказалась в такое время на дороге, куда её везли и зачем?

– Эти вопросы не к нам. Мы просто случайные свидетели аварии, произошедшей прямо на наших глазах. Естественно, мы остановились, и я, как врач, подошла к машине, чтобы оказать помощь, но девушка была мертва. Услышав плач ребёнка, мы были поражены, обнаружив его в корзине. Мы сами везли в своей машине больную, и долго задерживаться не могли, но и оставить дитя наедине с трупом тоже было не по – людски, поэтому забрали его с собой. То, что у девочки окрашены волосы, рассмотрели только на другой день. Это показалось нам подозрительным. Предполагая криминал и боясь подвести её родителей, мы решили никуда не обращаться и искать их самостоятельно. Вот тут и помогла ваша корзина. Лиза узнала её, так как делала своими руками. А увидев в криминальных вестях сообщение о гибели вашей дочери и ваш портрет, вспомнила что продала её именно вам. Таким образом мы поняли, кого нам надо искать. И это оказалось нетрудно. Вот и все дела. Павел Сергеевич, вам плохо? Вам нужно выпить лекарство. У вас оно есть?