Приключения Пиноккио

– Оставляем этого раненого мальчика на ваше попечение. Отнесите его домой и позаботьтесь о нём. Завтра мы придём за ним. Надеемся, ему будет лучше.

Затем они развернулись к Пиноккио, встали по обе стороны от него и скомандовали:

– Вперёд! Да пошевеливайся, не то хуже будет!

Не дожидаясь повторного приказа, Пиноккио зашагал по направлению к деревне. Бедняга, он с трудом соображал, что происходит. Ему казалось, будто это кошмарный сон! Пиноккио был едва жив от страха. В глазах двоилось, ноги дрожали, язык присох к нёбу, и он не мог произнести ни слова. И в этом смятении одна мысль терзала его сильнее всего: ему придётся пройти мимо окна доброй Феи под полицейским конвоем! Лучше бы он умер!

Они уже приблизились к деревне, когда порыв ветра сорвал колпак с головы Пиноккио и отнёс его в сторону шагов на десять.

– Можно я поймаю свой колпак? – вежливо обратился Пиноккио к полицейским.

– Ну давай. Только поживее!

Пиноккио бросился вперёд, схватил свой колпак, но вместо того, чтобы надеть его на голову, зажал в зубах и со всех ног припустил к берегу моря.

Полицейские поняли, что им самим догнать его вряд ли удастся, пустили вдогонку за Пиноккио крупного мастифа, который брал призы на всех собачьих бегах. С какой бы скоростью ни мчался Пиноккио, мастиф бежал быстрее. Люди бросались к окнам и выбегали из домов, чтобы увидеть финал этой отчаянной гонки. Но удовлетворить своё любопытство им не довелось: Пиноккио и собака подняли на бегу такие клубы пыли, что уже через несколько минут их нельзя было разглядеть.

Глава 28

Пиноккио рискует быть изжаренным на сковороде, как рыба

Был в этой неистовой гонке момент – ужасный момент, – когда Пиноккио решил, что всё кончено, ибо Алидоро (так звали мастифа) едва не схватил его.

Пса и деревянного человечка отделяли друг от друга считаные сантиметры; Пиноккио не только слышал тяжёлое дыхание грозного мастифа, но и ощущал жар его пасти.

По счастью, берег был уже близко. Выбежав на кручу, Пиноккио совершил великолепный прыжок – ни одна лягушка не скакнула бы лучше – и плюхнулся в воду.

Алидоро пытался затормозить, но скорость бега оказалась слишком большой, и он тоже полетел в море. Храбрый пёс не умел плавать, он с трудом удерживал нос над поверхностью и отчаянно молотил по воде лапами. Увы, чем яростней он боролся, тем глубже погружался в воду.

Наконец он снова вынырнул и прорычал с выпученными от ужаса глазами:

– На помощь! Тону!

– Ну и тони себе! – откликнулся Пиноккио, наконец-то почувствовавший себя в безопасности.

– Пиноккио, помоги мне! Спаси меня!

Эти мольбы тронули доброе сердце Пиноккио. Подплыв к псу поближе, он спросил:

– Если я спасу твою жизнь, обещаешь оставить меня в покое и больше не преследовать?

– Да! Обещаю! Только, умоляю, быстрее! Ещё чуть-чуть, и мне конец!

Пиноккио ещё колебался, но в эту секунду ему вспомнились слова отца Джепетто, говорившего, что добрые дела возвращаются добром. И тогда он подплыл к Алидоро, обеими руками ухватил его за хвост и, собрав все свои силы, вытащил на сушу, целого и невредимого.

Бедный пёс даже не мог держаться на ногах. Он так наглотался солёной воды, что раздулся, будто воздушный шар. Но Пиноккио, не зная, стоит ли ему доверять, счёл за лучшее снова броситься в воду. Отплыв от берега на безопасное расстояние, он крикнул псу:

– Прощай, Алидоро! Счастливого тебе пути! Передай мои наилучшие пожелания всем домашним!

– Прощай, Пиноккио! – ответил пёс. – Тысячу раз спасибо за то, что ты спас мне жизнь. Ты оказал мне великую услугу, а в этом мире что даётся, то и возвращается. Можешь всегда рассчитывать на меня.

Пиноккио плыл, держась ближе к берегу.

Наконец ему показалось, что он нашёл достаточно безопасное местечко. Он высмотрел среди скал пещеру, над которой вился дымок.

– Должно быть, в этой пещере горит костёр, – сказал себе Пиноккио. – Тем лучше. Обсохну, согреюсь… А что потом? Ладно, там видно будет.

И он направился к скалам. Пиноккио уже готов был выбраться на каменистый берег, как вдруг почувствовал, что какая-то сила тянет его из воды и поднимает в воздух. Он попытался вырваться, но было уже слишком поздно: к своему крайнему изумлению, Пиноккио обнаружил, что очутился в огромной сети вместе с множеством рыб разных размеров и видов. Рыбы эти бились и трепыхались, как обезумевшие, в безуспешных попытках высвободиться из сети.

В это время из пещеры вышел рыбак. Он был до того безобразен и страшен, что больше походил на какое-то морское чудовище. Голова рыбака густо поросла травой, его кожа, глаза и длинная борода – всё было зелёного цвета. Он смахивал на исполинскую ящерицу, вставшую во весь рост на задние лапы.

Вытащив сеть из моря, рыбак удовлетворённо воскликнул:

– Вот это удача! Закачу сегодня настоящий рыбный пир!

– Повезло мне, что я не рыба, – сказал себе Пиноккио, немного приободрившись.

Рыбак отнёс сеть в тёмную, задымлённую пещеру. В самом центре её шипела огромная сковорода с кипящим маслом, источавшая такой мерзкий запах, что от него перехватывало дыхание.

– Посмотрим, что у нас за улов! – сказал зелёный рыбак, запустил в сеть огромную ручищу, такую большую, что она больше напоминала лопату, и выгреб целую горсть барабульки.

– Хорошая получится барабулька! – сказал он. Понюхал рыбёшек и швырнул в чан, даже не налив туда воды.

Рыбак проделал это несколько раз. Вытаскивая рыбу из сети, он приговаривал, посмеиваясь:

– Славная мерлушка! Какие восхитительные сардинки! Превосходные крабы! Бесподобные маленькие анчоусы!

Наконец в сети остался один Пиноккио.

Рыбак даже удивился, вытащив его. Он широко раскрыл свои большие зелёные глаза и воскликнул:

– А это что за рыбина? Не припомню, чтобы раньше я ел такую!

Он оглядел деревянного мальчишку с ног до головы и в конце концов изрёк:

– Знаю! Это, наверно, рак!

Пиноккио, очень обиженный, что его спутали с раком, ответил:

– За кого это вы меня приняли? Тоже мне, рака нашли. Очень любезно, ничего не скажешь. Я кукла!

– Кукла? – переспросил рыбак. – По правде говоря, такая рыба для меня в новинку. Тем лучше. Я съем тебя с большим удовольствием.

– Как это – съедите? Вы что, не понимаете? Не слышите, что я говорю и рассуждаю так же, как и вы?

– Истинная правда, – согласился рыбак. – И потому что ты говоришь и рассуждаешь, я отнесусь к тебе со всем подобающим уважением.

– Это как же?

– В знак моего дружеского расположения я предоставлю тебе самому выбрать, как тебя приготовить. Предпочитаешь быть зажаренным на сковородке или тушённым в томатном соусе?

– По правде говоря, – ответил Пиноккио, – если уж выбирать, то я предпочёл бы свободу, чтобы вернуться домой.

– Шутишь?! Думаешь, я упущу возможность попробовать такую редкую рыбу? В этих водах, могу тебя заверить, куклы не каждый день попадаются. Что ж, предоставь мне решать. Пожарю тебя на сковороде вместе с другой рыбёшкой, ты будешь доволен – в компании всегда веселее.

Тут несчастный Пиноккио принялся плакать и умолять о пощаде, всхлипывая:

– Ну почему я не пошёл сегодня в школу? Послушался приятелей, а теперь расплачиваюсь!

Он извивался, как угорь, прилагая невероятные усилия, чтобы вырваться из рук рыбака. Но всё было бесполезно: рыбак схватил длинную верёвку, обвязал руки и ноги Пиноккио, словно это была колбаса, и швырнул в чан с рыбой.

Затем он взял деревянную кадку с мукой и принялся по очереди обваливать в этой муке каждую рыбину. После этого рыба отправлялась на сковороду.

Первой заплясала в кипящем масле несчастная мерлушка. За ней последовали крабы, сардинки, анчоусы. Наконец настал черёд Пиноккио. Очутившись на пороге смерти, и смерти ужасной, он задрожал так, что не мог вымолвить ни слова.

Бедный мальчик только и мог, что смотреть умоляющим взглядом! Но рыбаку до этого и дела не было; он пять или шесть раз опустил Пиноккио в муку, так что тот, с ног до головы белый, казалось, был сделан из гипса, а не из дерева.

Затем рыбак взял Пиноккио за голову и…

Глава 29

Пиноккио возвращается домой к Фее, которая обещает на следующий день превратить его в настоящего мальчика

Рыбак уже готов был бросить Пиноккио на сковородку, как вдруг в пещере появился огромный пёс, привлечённый аппетитным запахом жареной рыбы.

– Пошёл отсюда! – угрожающе рявкнул рыбак, сжимая в кулаке обсыпанную мукой куклу.

Но пёс, проголодавшийся как волк, заскулил и завилял хвостом, как бы говоря: «Дай немного рыбки, и я уйду».

– Вон, кому говорят! – И рыбак занёс ногу для удара.

Но от голодного пса так легко было не отделаться. Он приблизился к рыбаку, зарычал и ощерил свои страшные зубы.

И тут в пещере послышался слабый голос:

– Алидоро, на помощь! Не то меня зажарят!

Пёс узнал голос Пиноккио. Ну и удивился же он, когда обнаружил, что это говорит вывалянная в муке фигурка в руках у рыбака!

Как по-вашему, что сделал Алидоро? Он прыгнул, на лету выхватил из рук рыбака фигурку и, бережно держа её в зубах, со скоростью молнии выскочил из пещеры.

Рыбак обезумел от ярости, когда увидел, что вожделенное лакомство от него ускользнуло. Он кинулся следом за псом, но уже через несколько шагов его охватил такой приступ кашля, что о погоне пришлось забыть.

На тропе, ведущей в деревню, Алидоро остановился и осторожно опустил Пиноккио на землю.

– Даже не знаю, как мне тебя благодарить, – выдохнул тот.

– О чём речь! – отозвался пёс. – Ты спас меня, а я тебя. В этом мире все мы должны помогать друг другу.

– Но как тебя занесло в пещеру?

– Я без сил лежал на берегу, и тут ветер донёс до меня аромат жареной рыбы. Аппетит у меня разыгрался, и я пошёл на этот запах. Приди я секундой позже…

– Не говори об этом! – застонал Пиноккио, всё ещё дрожавший от страха. – Ни единого слова больше! Приди ты секундой позже, меня бы уже зажарили, съели и переварили. Брр! Как подумаю, мурашки по коже бегут!

Алидоро радостно залаял и в знак дружбы протянул кукле лапу. Обменявшись рукопожатием, они расстались.

Пёс отправился дальше своим путём, а Пиноккио, оставшись один, приблизился к лачуге, стоявшей неподалёку.

Возле лачуги грелся на солнышке сухонький старичок, к нему Пиноккио и обратился:

– Скажите, пожалуйста, добрый человек, не знаете ли вы что-нибудь о бедном мальчике по имени Эудженио, раненном в голову?

– Мальчика принесли в этот дом рыбаки, и он уже…

– Он уже умер, – закончил за него Пиноккио дрогнувшим голосом.

– Да нет же, он живёхонек и уже вернулся к себе домой.

– Правда? В самом деле? – Пиноккио заплясал от радости. – Так рана не была опасной?

– Она могла оказаться даже смертельной, – ответил старичок. – Ведь ему пробили голову толстой тяжёлой книжкой.

– И кто же это сделал?

– Один из его одноклассников по имени Пиноккио.

– А кто такой этот Пиноккио? – Сорванец прикинулся, будто ему ничего неизвестно.

– Говорят, это скверный мальчишка, обманщик и лоботряс.

– Ложь! Сплошное враньё!

– Так ты знаешь этого Пиноккио?

– Немного.

– И каков он, по-твоему? – поинтересовался старичок.

– По-моему, это очень хороший и добрый мальчик, он любит учиться и преданно заботится о своей семье.

Выпалив всё это, Пиноккио случайно коснулся своего носа и обнаружил, что тот изрядно увеличился в длине. Не на шутку встревоженный, он закричал:

– Нет-нет, не верьте тому, что я наговорил! Я знаю этого Пиноккио очень хорошо, так вот, он и в самом деле очень плохой мальчишка, бездельник и неслух и, вместо того чтобы ходить в школу, куролесит со своими дружками.

При этих словах нос снова уменьшился до своих нормальных размеров.

– А почему ты весь белый? – спросил старичок.

– Это я шёл, а по дороге задумался, остановился и прислонился к стене, которую только что побелили, – сказал Пиноккио: ему было стыдно признаться, что его обваляли в муке и собирались поджарить на сковородке как рыбу.

– А куда девались твои куртка, штаны и шапка?

– На меня напали грабители и всё отобрали. Скажите мне, добрый человек, не могли бы вы дать мне какую-нибудь одежду, чтобы мне было в чём вернуться домой?

– Мальчик мой, у меня ничего нет, разве только небольшой мешок для бобов. Если хочешь, бери, мне не жалко.

Пиноккио не пришлось предлагать дважды. Он взял мешок, прорезал в нём отверстия – одно сверху и два по бокам, – и напялил его, как рубашку. В этом незатейливом наряде он и отправился в деревню.

Чем ближе подходил Пиноккио к дому, тем больше ему делалось не по себе. Он невольно замедлял шаги и думал: «Как я посмотрю в глаза моей дорогой Фее? Что она скажет, когда меня увидит? Простит ли она меня во второй раз? Нет, боюсь, не простит! И сомневаться нечего! Так мне и надо! Вечно обещаю исправиться и никогда не держу слово!»

К тому времени как Пиноккио добрался до деревни, настала ночь. Разразилась гроза, дождь лил как из ведра, и Пиноккио сломя голову бросился к дому Феи.

У самого порога мужество покинуло его, и, вместо того чтобы постучать, он отбежал шагов на двадцать. Потом снова вернулся, но никак не мог собраться с духом. И вот уже в третий раз подошёл он к дому, а постучать по-прежнему не отваживался. На четвёртый раз Пиноккио всё-таки взялся за дверной молоток и, весь дрожа, несмело ударил.

Ждал он долго. Прошло целых полчаса, прежде чем окно верхнего этажа отворилось – а дом был четырёхэтажный – и оттуда выглянула улитка, державшая над головой зажжённую свечу.

Она спросила:

– Кто это стучится в такое позднее время?

– Фея дома? – крикнул Пиноккио.

– Фея спит, и её не велено будить. Кто вы такой?

– Это я!

– Кто такой «я»?

– Пиноккио!

– А кто такой Пиноккио?

– Деревянный человечек, который живёт в доме Феи.

– А, понимаю, – сказала улитка. – Подожди. Сейчас спущусь и открою дверь.

– Только, ради бога, поторопитесь, а то я умираю от холода.

– Мальчик мой, я улитка, а улитки никогда не торопятся.

Прошёл час, другой, а дверь так и не открывалась. Пиноккио, насквозь промокший, трясущийся от холода, собрался с духом и постучал ещё раз, теперь уже громче.

На этот раз отворилось окно третьего этажа, и появилась та же самая улитка.

– Прекрасная улиточка! – завопил Пиноккио. – Я жду уже два часа! А два часа в такое ненастье кажутся дольше двух лет! Умоляю, поторопитесь!

– Мой мальчик! – последовал невозмутимый ответ. – Я улитка, а улитки никогда не торопятся.

И окно снова закрылось.

Вскоре пробило полночь, затем час, два, а дверь так и не отворялась.

В конце концов терпение Пиноккио лопнуло, он в ярости схватился за молоток, готовый поднять такой грохот, чтобы переполошился весь дом. Но железный молоток внезапно превратился в угря, выскользнул из его рук и уплыл с потоком воды, несущимся по улице.

– Ах так! – заорал взбешённый Пиноккио. – Ладно, не хотите молотком, так я ногами буду колотить что есть силы!

И со всего маху наподдал ногой по двери. Удар оказался настолько мощным, что нога проломила доску, да так и застряла в ней. И тщетно пытался Пиноккио выдернуть её: нога засела в дереве, точно вбитый гвоздь.

Бедный Пиноккио! Пришлось ему простоять остаток ночи на одной ноге.

Наконец на рассвете дверь отворилась. Маленькая улитка торопилась так, что преодолела четыре этажа всего за девять часов.

– С чего это ты засунул ногу в дверь? – удивилась она.

– Это получилось случайно. Улиточка, дорогая, пожалуйста, избавь меня от этой муки.

– Мальчик мой, это под силу плотнику, но я-то не плотник!

– Так попроси Фею!

– Фея спит, и её нельзя будить.

– Что же, мне теперь весь день стоять на одной ноге?!

– Чтобы не скучать, можешь посчитать муравьёв на улице.

– Хотя бы принеси мне поесть, я ужасно проголодался.

– Мигом, – ответила улитка.

Через три с половиной часа она вернулась к Пиноккио с серебряным подносом на голове. На подносе лежала буханка хлеба, жареный цыплёнок и четыре спелых абрикоса.

– Вот, Фея прислала тебе завтрак, – объявила улитка.

При виде этих лакомств Пиноккио тотчас воспрянул духом. Но стоило ему приняться за трапезу, как он, к отвращению своему, обнаружил, что хлеб сделан из гипса, цыплёнок из папье-маше, а абрикосы вообще оказались раскрашенными камнями!

Пиноккио чуть не заплакал. В отчаянии он хотел отшвырнуть прочь поднос, но то ли от огорчения, то ли от изнеможения вдруг лишился чувств.

Он пришёл в себя на диване, рядом сидела Фея.

– Я снова прощу тебя, – сказала она. – Но берегись, если вздумаешь повести себя плохо в третий раз!

Пиноккио поклялся, что будет только учиться и ничего больше не натворит.

До самого конца года Пиноккио оставался верен своему слову. И в самом деле, он стал лучшим учеником в школе, поведение его было выше всяких похвал, что очень радовало Фею.

И настал день, когда она сказала Пиноккио:

– Завтра твое желание исполнится.

– Вы хотите сказать…

– Завтра ты перестанешь быть деревянной куклой и станешь настоящим мальчиком.

Не видевшие ликования Пиноккио не смогут себе его представить. Все его школьные друзья должны были прийти к нему в гости на следующее утро, чтобы отпраздновать это событие. Фея приготовила двести чашек кофе с молоком и четыреста булочек с кремом. День обещал стать самым счастливым и восхитительным, но…

Увы, и в жизни кукол тоже возникает то самое «но», которое всё портит.

Глава 30

Пиноккио, вместо того чтобы стать настоящим мальчиком, тайком отправляется со своим другом Фитильком в Страну Игр

Пиноккио попросил у Феи разрешения обойти всех своих друзей и пригласить их на праздник. Фея позволила ему, но сказала:

– Помни, ты должен вернуться домой ещё засветло.

– Обещаю, вернусь через час, – заверил её Пиноккио.

– Смотри, Пиноккио! Дети легко дают обещания, но не всегда их держат.

– Но я-то не такой, как другие дети. Раз сказал, значит, выполню.

– Ну что ж, посмотрим. Если вновь ослушаешься, тем хуже для тебя.

– Почему?

– Потому что дети, которые не слушают тех, кто знает больше, чем они, вечно попадают если не в одну беду, то в другую.

– Я свой урок уже усвоил, – ответил Пиноккио. – Больше я такой ошибки не совершу.

– Посмотрим, так ли это.

Пиноккио ничего не ответил; напевая и пританцовывая, он вышел из дома доброй Феи.

Не прошло и часа, как все друзья Пиноккио получили приглашение. Многие согласились прийти сразу же, другие поначалу колебались, но, услышав, что крем в булочках будет и внутри, и снаружи, пообещали быть вовремя.

А надо сказать вам, что среди товарищей по школе у Пиноккио был один, который нравился ему больше остальных. Его имя было Ромео, но все называли его Фитилёк – такой он был тоненький и живой, совсем как новенький фитиль в ночнике.

Фитилёк, честно говоря, был самым ленивым и озорным мальчишкой в школе, но Пиноккио всё равно любил его. Он и с приглашением отправился в первую очередь к Фитильку, но не застал его дома.

Потом Пиноккио наведался к нему снова, но того по-прежнему не было. Пиноккио зашёл в третий раз – и опять впустую. Куда же он запропастился? Пиноккио искал Фитилька повсюду и наконец нашёл его под навесом одного из домов.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Пиноккио.

– Дожидаюсь полуночи, чтобы уехать.

– Как – уехать? И далеко ты собрался?

– Очень-очень далеко.

– Я три раза к тебе заходил, не мог тебя застать.

– И что тебе нужно?

– Ты что, не знаешь о важном событии? Не слышал, как мне повезло?

– Нет. А что?

– Завтра я перестану быть деревянной куклой и буду таким же мальчиком, как ты и как все.

– На здоровье!

– И утром жду тебя к торжественному завтраку у нас дома.

– Я же тебе сказал: сегодня я уезжаю.

– Когда именно?

– Очень скоро.

– И куда же ты собрался?

– В очень далёкую страну, самую замечательную на свете.

– А как она называется?

– Страна Игр. А почему бы и тебе туда не поехать?

– Мне? Нет, никогда.

– Тут ты неправ, Пиноккио. Поверь мне, пожалеешь, если не поедешь. Где ты сыщешь лучшую страну для нас, мальчишек? Ни тебе школ, ни учителей, ни учебников. В этой замечательной стране никто никогда не учится. По субботам в школе не бывает занятий, а каждая неделя состоит из шести суббот и одного воскресенья. Только подумай! Каникулы начинаются в первый день января, а заканчиваются в последний день декабря. Вот это страна для меня! Всем бы странам быть такими!

– А что же делают целыми днями в этой Стране Игр?

– Забавляются и развлекаются с утра до вечера. Вечером ложишься спать, а утром всё начинается заново. Как тебе такое?

– Гм-м, – протянул Пиноккио и кивнул головой, как бы говоря: «Не так уж и плохо».

– Ну что, поедешь со мной? Да или нет? Решайся!

– Нет! Я обещал доброй Фее, что стану послушным, и сдержу слово. Уже темнеет, я должен возвращаться. Прощай, и счастливого тебе пути!

– Куда ты так спешишь?

– Домой. Фея просила меня вернуться засветло.

– Подожди ещё пару минут, постой со мной.

– Я опоздаю!

– Всего две минуты!

– Фея рассердится и будет меня ругать.

– Да пускай себе ругает. Поворчит и успокоится, – махнул рукой Фитилёк.

– А как ты поедешь? Один или с друзьями? – поинтересовался у приятеля Пиноккио.

– Один?! Да там будет сотня ребят, не меньше.

– И вы пойдёте пешком?

– Скоро подъедет карета и увезёт меня в эту счастливую страну.

– Хорошо бы эта карета появилась сейчас!

– Зачем?

– Я проводил бы вас всех в дорогу.

– Подожди самую малость, и проводишь.

– Нет-нет, мне пора домой.

– Погоди две минуты.

– Я и так уже задержался. Фея будет волноваться.

– Бедная Феечка! Она что, боится, что тебя летучие мыши съедят?

– А ты уверен, что в этой стране вообще нет школ? – на всякий случай спросил Пиноккио.

– Ни единой.

– И учителей нет?

– Ни одного.

– И никто там не учится?

– Никто и никогда!

– Это и вправду чудесная страна! – признал наконец Пиноккио. – Я и не мог себе такую представить.

– Так почему бы и тебе не поехать?

– Я же сказал тебе, что обещал Фее вести себя благоразумно, и слова своего не нарушу.

– Что ж, прощай! Увидишь кого из наших ребят, передавай от меня привет.

– Прощай, Фитилёк, доброго тебе пути! Желаю хорошенько поразвлекаться, вспоминай хоть иногда нас – твоих товарищей.

С этими словами Пиноккио отошёл на пару шагов, но потом остановился, обернулся и спросил:

– А ты точно знаешь, что недели в этой стране состоят из шести суббот и одного воскресенья?

– Абсолютно точно.

– И ты уверен, что каникулы начинаются в первый день января и заканчиваются в последний день декабря?

– На все сто уверен.

– Какая чудесная страна, – снова повторил Пиноккио мечтательно. Затем он добавил решительным тоном: – Ну что ж, в последний раз прощай, желаю доброго пути. Когда, значит, ты уезжаешь?

– Осталось чуть больше часа.

– Какая жалость! Если бы только час, я, пожалуй, рискнул бы подождать ещё.

– А как же Фея?

– Я и так уже опоздал. Вернусь домой часом позже, разницы никакой.

– Подумай, Пиноккио! А если Фея станет ругаться?

– Ну и пусть. Поругается и перестанет.

Тем временем уже совсем стемнело. И тут вдалеке друзья заметили маленький огонёк, который приближался к ним с каждой минутой. Слышались уже голоса и звук трубы, слабый, как жужжание комара.

– Это они! – воскликнул Фитилёк, вскакивая на ноги.

– Что это? – шёпотом спросил Пиноккио.

– Карета, которая едет за мной. Ну что, поехали с нами? Да или нет?