скачать книгу бесплатно
– Как будто мы в детском саду, – буркнул я в ответ, но все равно как миленький потащился вниз за ведрами.
Деревянная лестница со второго этажа двумя пролетами спускалась в центр сада, по периметру обложенного каменной кладкой. Во дворе с раннего утра до захода солнца слышалось кудахтанье беспокойных кур и гудение пчел.
На первом этаже двухэтажного дома была тихая и полупустая комната со старым диваном и сундуком, набитым дядиными книгами. В жаркие дневные часы больше всего я любил, завалившись на диван, читать. И сейчас я глянул с тоской на недочитанную книгу, но на крыльце стояла готовая батарея ведер и бидонов разных размеров, которые бабушка выдавала нам согласно возрасту, и о чтении пришлось на время позабыть
– Десять раз, – крикнула сверху бабушка, – буду считать!
Улочка, обсаженная тополями, делала крюк и заканчивалась у старой церкви из темного замшелого туфа. Тут же был и единственный на все село родник, который бил сильной струей из бронзового наконечника, торчащего из полуразбитого хачкара. Вода набиралась в длинную поилку, возле толпились вперемешку куры, гуси и воробьи.
Здесь было место встреч деревенских женщин, которые не торопились расходиться, судача о новостях, знакомых, погоде – обо всем вперемешку. У входа в церковь на плоских, нагретых солнцем камнях всегда сидели несколько старушек в платочках. Шум, гам, смех женщин, кудахтанье кур, колокольный перезвон – эти звуки примешивались к шуму воды из родника, которая била так мощно, что ведро заполнялось буквально за несколько секунд и нужно было изловчиться, чтобы не обрызгаться при этом.
На пятом по счету походе за водой, когда я наполнял и отдавал сестрам их ведерки и бидончики, я увидел позади в очереди высокую девочку, явно не деревенскую, одетую по городской моде и в слишком короткой по деревенским меркам синей юбке. Она весело смеялась и говорила о чем-то с другой девочкой, смуглолицей толстушкой в длинном сарафане.
Перед тем как заполнить свои ведра, я пропустил стоявшую сзади женщину с бидоном в одной руке и младенцем в другой, а затем и подружку-толстушку. В итоге оказался рядом с высокой девочкой, и чем больше я на нее смотрел, тем больше она мне нравилась. Она оказалась одного роста со мной, большеглазая, с немного круглыми щеками и черными вьющимися волосами до плеч. На шее блестел медальон.
Незнакомка смело улыбнулась, и на щеке появилась ямочка. Точно такая же имелась и у меня, из-за чего я старался поменьше улыбаться. Я вдруг увидел себя со стороны – худой неуклюжий мальчишка, с ободранными коленками, пропустил свою очередь, чтобы таращиться на красивую взрослую девушку-старшеклассницу.
Но в этой улыбке незнакомки и ясном искрящемся взгляде мне почудилось, что я ей понравился и она одобряет мою уловку. Никому я так долго не смотрел в глаза и продолжал бы смотреть, если бы она не рассмеялась:
– Ну, чего ждешь? Наливай.
Я моргнул, проглотил слова и жестом показал ей, что уступаю. За моей спиной кто-то недовольно заворчал.
На обратном пути я чувствовал, что лицо у меня горит, оставшиеся походы к роднику пролетели незаметно. Каждый раз, огибая церковь, я искал глазами в толпе у родника белую блузку и синюю юбку, но, видимо, в том доме, куда она приехала погостить, сегодня был не банный день.
Вечером бабушка по очереди купала нас в большом тазу и, когда дошла моя очередь, я заявил, что сам помоюсь.
– Меня застеснялся? Или, думаешь, подался в длину и сразу взрослым стал? – рассердилась бабушка. – Давай раздевайся, и без разговоров.
После купания я отправился поиграть в карты к Валерику, который жил двумя домами подальше от нас. Его из Тбилиси привозили обычно на все лето, как и нас из Еревана. Но по сравнению с нашим его пребывание в деревне было просто королевским. Во-первых, ему повезло с бабушкой, которая не контролировала каждый шаг. Во-вторых, у него водились деньги, и он мог покупать сладости в деревенском магазине. И в-третьих, у него был переносной японский кассетник. Он делился со мной своими благами, больше из-за того, что я обладал лучшей в мире рогаткой и временами одалживал ее на пару часов.
Валерик, полненький и громогласный, несмотря на то, что был младше меня на год, на все имел готовое мнение и, казалось, был в курсе всего на свете.
Я боялся, что он поднимет меня на смех, но все равно почему-то не удержался и рассказал ему про встречу у родника. Когда я описал девушек, Валерик облизнул ложку, которой ел халву из банки, и заявил:
– Знаю, кто такая. Тоже из Тбилиси, Анжела зовут, приезжает сюда к двоюродной сестре, на лето. Сестру зовут Ася, ее мать какой-то дальней родственницей моей бабо приходится.
Потом добавил, начав тасовать карты:
– Мне бабо не разрешает к ним ходить, когда эта Анжела у них. Не связывайся с ней, она старше тебя. К тому же испорченная.
– Это в каком смысле испорченная? – поразился я.
– Ну, мини-юбку носит. Шуры-муры крутила с кем-то, встречалась, говорят.
– Ну и что, что встречалась?
Валерик как-то противно скривил губы.
– Уж не знаю, что они там на этих встречах делали, – хихикнул он.
Я разозлился:
– Ни фига не знаешь, а языком треплешь. Еще раз про нее так скажешь – по башке врежу!
Мы с Валериком уже несколько раз в драках выясняли отношения, и он знал, что я сильнее его, так что он просто промолчал. Играл я невнимательно и проиграл партию.
– Влюбился, что ли? – Валерик кинул на меня взгляд поверх карт.
Я строго посмотрел на него, но, убедившись, что он не собирается смеяться, отбросил карты и сказал как можно равнодушнее:
– Просто неохота играть сегодня.
Валерик с задумчивым видом собрал карты в колоду и прищурил левый глаз, как делал всегда, когда решался на какой-нибудь дерзкий шаг.
– Отдашь рогатку на неделю, если познакомлю?
– Еще чего! Зачем мне с ней знакомиться?
Валерик пожал плечами.
– Мне показалось, тебе хочется. Зачем тогда расспрашивал о ней?
Из кухни послышался зычный голос:
– Валери-и-ик! Я пошла к соседям! В чайнике шиповник с медом заварила.
– Хорошо! – крикнул в ответ Валерик и спросил меня: – Ну что, давай решай. Или боишься?
Мы пошли на кухню и разлили горячий напиток в эмалированные кружки.
– Нет, на две недели, – сказал Валерик, глядя на меня и отхлебывая из кружки.
Я к этому моменту уже решился и был на все согласен, но все же сказал:
– Посмотрим. Еще ничего не сделал, а уже торгуешься. Мы же не можем просто так взять и пойти к ним домой? Или что?
– Вставай, долго идти. Они под той горой живут, где кладбище. По дороге что-нибудь придумаем.
Во дворе Валерик спохватился, что не захватил магнитофон, и вернулся в дом, а я вышел на дорогу, по которой пастухи с криками гнали коров и овец. Уже вечерело, жара спала, скалы на вершине горной гряды за окраиной деревни отдавали багровым от заходящего солнца.
Я одновременно и хотел, и страшился возможной встречи с Анжелой. Хотел, потому что весь день прокручивал в памяти детали встречи и не мог от этого избавиться. Ни одна девочка не смотрела на меня так, как она. А боялся того, что опять выставлю себя идиотом, впавшим в ступор, как там, у родника. Да и о чем мне с ней говорить, со старшеклассницей? У нее ведь другие интересы наверняка, круг знакомых из сверстников.
Но, с другой стороны, я ведь жутко начитанный, по крайней мере так все говорят. Если захочу, могу на любую тему разговаривать. Особенно тут, в деревне, где ей найти достойного собеседника? Я немного приободрился от этой мысли. Да, мы с ней могли бы неплохо подружиться, оба городские, высокие, и даже ямочки на щеках одинаковые.
Что такое гадкое Валерик говорил про нее?
Я на миг зажмурился и тут же ясно увидел темно-карие глаза вблизи и открытую улыбку с ямочкой на щеке. Нет, не может она ничего плохого сделать!
Валерик вернулся с магнитофоном. Возле домов хозяева встречали своих овец и загоняли во дворы, либо ухватившись за мохнатые шкуры, либо просто пинками задавая нужное направление. Блеяние овец, коровье мычание и лай пастушьих собак, к которым присоединялись все собаки в деревне, – в этой какофонии никакого магнитофона, конечно, слышно не было.
Деревня была большая, а идти пришлось чуть ли ни в самый ее конец. Тут царила тишина, солнце зашло, и стало быстро темнеть. Каменистая узкая дорога, поднимающаяся в гору, была мне знакома, по ней мы часто забирались на кладбище, чтобы поиграть там в прятки или, забравшись повыше к ложбине на верхушке горы, поваляться в высокой траве.
По дороге мы не смогли придумать ничего толкового, как нам напроситься в гости, к тому же изрядно стемнело, мы устали и немного приуныли.
Но когда Валерик остановился и кивнул в сторону дома с ярко освещенной верандой, еле видимого из-за фруктовых деревьев, у меня забилось сердце.
Я думал о том, что Анжела где-то рядом, и от этого внутри разлилось тепло. Валерик включил кассетник, и едва братья Bee Gees сыграли вступление, как вдруг зашлась резким лаем собака. Это было настолько неожиданно в вечерней тишине, что мы посмотрели друг на друга с явным намерением дать деру оттуда. Но Валерик быстро сориентировался.
– Похоже, это их овчарка, за воротами, – сказал он. – Сейчас кто-нибудь выйдет.
Он прибавил звук магнитофона, и собака за воротами стала лаять еще громче.
Я вдруг испугался того, что Анжела и Ася тут же догадаются о цели нашего прихода. Скорее всего, Анжела уже рассказала ей о неуклюжем худом остолопе возле родника, который при виде нее словно воды набрал в рот. Вот потеха будет для них! Я сказал:
– Слышишь, пойдем! Давай в другой раз!
– Сдрейфил, что ли? Все нормально.
Я уже приготовился к тому, чтобы развернуться и убежать, но в этот момент Валерик произнес:
– Смотри, вроде кто-то выходит!
И правда, калитка в створе ворот приоткрылась, и оттуда появилась женская голова в белом платке. Свет ручного фонарика ударил по глазам.. Женщина что-то крикнула, но мы ничего не расслышали, пока Валерик не убавил звук магнитофона.
– Валерик, ты, что ли?
– Да, тетя Мариам, с другом, с кладбища возвращаемся, – бойко соврал Валерик.
Тетя наконец выключила фонарь и сказала:
– Чего стоите? Заходите, мы как раз гату в тонире испекли.
Я продолжал стоять на месте, но Валерик схватил меня за рукав и чуть ли не насильно потащил за собой.
Когда мы зашли во двор, замолкнувшая было овчарка снова проявила бдение, дежурно облаяв нас, но, завидев, что мы с хозяйкой, подбежала и завиляла хвостом. Двор был небольшой и хорошо освещался, от калитки веером расходились несколько дорожек, выложенных плоскими камнями.
Тетя Мариам схватила собаку за ошейник и сказала нам, махнув рукой в сторону постройки, темнеющей справа от дома:
– Идите туда, там Ася с Анжелой, а я пока Мухтара на цепь посажу.
Мы дошли по крайней дорожке до старой, просевшей от времени пекарни. Постучавшись и не услышав ответа, мы толкнули растрескавшуюся дубовую дверь и вошли внутрь. Внутри было заметно теплее, чем во дворе, ароматно пахло выпечкой. Электрического света не было, и поначалу мы лишь щурились, пытаясь привыкнуть к скудному освещению лампы и пары свечей, стоящих на земле возле тонира.
– Кто там? Валерик? – раздался из темноты голос, который спустя несколько секунд добавил, – осторожней, там ступенька!
Но было уже поздно. Я, шагнув в пустоту, покачнулся, не удержался на ногах и растянулся на твердом земляном полу. Раздался короткий смех, затем с лампой в руке кто-то подошел ко мне. Правое колено сильно саднило.
Я поднял голову, скользнув взглядом по белым колготкам, и уставился на Анжелу, позабыв о боли. Она что-то спросила, и я точно так же, как утром возле родника, ничего не расслышал, наблюдая лишь за движением красиво изогнутых губ и неуловимо появляющейся ямочкой на щеке.
– Сильно ушибся? Где болит?
Я согнул ногу и показал, колено успело опухнуть, а небольшая царапина слегка кровоточила.
– Вот почему не надо в деревне в шортах ходить, – нравоучительно заявил Валерик у меня за спиной, – был бы в штанах, ничего бы не было. Всем привет! Как дела, Ася? А мы мимо проходили, твоя мама увидела нас и позвала гату есть.
Я почувствовал, что краснею от такого вранья, но успел подумать о том, что в темноте никто этого не увидит. Анжела поставила лампу на землю и присела, отчего ее лицо оказалось совсем рядом.
Ася тоже присела на корточки, осмотрела колено и вскрикнула:
– Надо йодом помазать. Не трогай, я схожу в дом за ним!
Валерик положил магнитофон, потом незаметно отвесил мне щелбан и крикнул Асе вслед:
– Подожди, вместе пойдем!
Все произошло так быстро, что я не сразу осознал, что мы с Анжелой сидим рядом, совсем одни, под тихо звучащую из магнитофона музыку – «Отель „Калифорния“». Я смотрел, как желтоватый свет керосиновой лампы огоньками плясал в ее темных глазах.
– Ну что, сильно болит?
Голос был немного низкий и протяжный. Я мужественно помотал головой. Она улыбнулась. Зубы белые, передние два чуточку длиннее остальных.
– Только сейчас поняла! Ты же немой?
Я прочистил горло и попытался что-то сказать, одновременно снова отрицательно покачав головой.
– То есть говорить ты можешь. Кивни, если да.
Я кивнул. Она не выдержала и прыснула от смеха, потом сделала страшные глаза и произнесла шепотом:
– Принца заколдовала злая ведьма. А я добрая фея и сейчас попробую тебя расколдовать, закрой глаза!
Я почувствовал на лице легкое дыхание, затем ее горячие мягкие губы мимолетно коснулись моих. Я сидел с закрытыми глазами, не дыша, пока она вновь не засмеялась.
– Открывай глаза, принц! А теперь можешь говорить?
Я открыл глаза, голова немного кружилась, и я снова закрыл их.
– Какой хитрый принц! – продолжала она со смехом. – Не надейся, больше расколдовывать не буду, все равно не помогает!
Я открыл глаза и начал смеяться вместе с ней. Анжела ткнула пальцем в мою щеку.
– А у тебя, оказывается, такая же ямочка, как у меня!
Она одним легким движением вскочила на ноги и протянула руку, помогая мне встать.
– Хватит на земле сидеть, еще и простудишься. Пойдем погреемся!
Я встал и скрипнул зубами, чтобы не застонать, но она заметила, как скривилось мое лицо. Откинув волосы руками, она сняла с шеи медальон на веревочке, приложила его к губам и протянула мне.
