скачать книгу бесплатно
– Сарпи?
– Может придумаем что-то другое?
– Давай завтра на Сарпи, а потом придумаем что-то другое. Для чего-то другого надо встать пораньше и приготовиться. А уже довольно поздно, – Арчи зевнул. – Может по домам?
– Не хочется пока, – отозвался я.
– Я тоже еще не хочу спать, – ответила Лиана.
– Как хотите, а я, пожалуй, пойду. Карду, проводишь Лиану один?
– Да, конечно.
Арчи попрощался с нами и исчез в доме.
Я был сам не свой. Остаться с Лианой наедине сейчас – все, чего я хотел, и все, чего я боялся. Мы сидели молча. Она смотрела на звезды и о чем-то думала, я любовался ее профилем, длинными волосами и пытался понять, что чувствую к ней. И насколько это серьезно. В Питере я встречался с парочкой девчонок и до этого. Ничего особенного: гуляли вместе, целовались, ходили в кафе и кино. Я никогда не относился к этому как-то серьезно. Но я понимал, что с Лианой так нельзя. Во-первых, я знаю ее с детства, с самых ранних лет. И ее чувства, переживания важны для меня. Во-вторых, она мой друг, а я не хотел терять такого близкого друга, как она, в том случае, если что-то пойдет не так. И если все-таки что-то пойдет не так, это внесет раскол в нашу банду. В-третьих, мы будем на глазах у всех, и все будут судить меня, нас. Этого я не хотел. Надо было, конечно, все обдумать. Но как можно думать, когда она так красива?
– Ты правда хочешь стать брокером? – вдруг спросила Лиана. В ее голосе не было и намека на то, что я чувствовал в нем прежде. Показалось мне или нет? Было это или нет?
– Да, почему нет?
– Не знаю, ты раньше никогда не говорил об этом.
– Ты не спрашивала.
Она помолчала.
– А почему именно брокер?
– А почему нет? У них интересная работа: они всегда должны быть в курсе всех событий, они понимают значение этих событий, умеют их анализировать и делать выводы, рискуют, просчитывая все ходы наперед. Это занятие только для сильных. И потом, они неплохо зарабатывают.
Лиана молчала. Она больше не смотрела на меня.
– Ну а ты? Что ты выбрала.
– Увидишь, Карду. Так с чего ты начнешь?
Мы просидели так еще какое-то время, болтая ни о чем. Я больше не встретил ни того горячего ее взгляда, ни особенного тона в голосе, ни двусмысленности в словах. Лишь когда я пошел провожать ее домой, она спросила:
– Карду, а почему Лондон?
– Отец говорит, что лучше бы мне учиться в Лондоне.
Она вдруг остановилась, развернулась ко мне и просто произнесла:
– Возьмешь меня в Лондон с собой?
Сердце снова подпрыгнуло и забилось. Я не стал даже думать, что она имеет в виду. Не хочу. Мне было все равно: шутит она или нет. Мне было все равно, что подумает она обо мне.
– Возьму, – чуть слышно отозвался я.
Она улыбнулась той самой особенной улыбкой и ушла вверх по тропинке к своему дому.
Глава 5. Июль 2002 года. Батуми
Арчи тихо закрыл за собой входную дверь и бесшумно поднялся на третий этаж. Он взял одеяло из их с Карду спальни, перенес его на пол лоджии, распахнул окно и устроился поудобнее. Спать еще не хотелось. Ему просто нужно было остаться наедине с собой, со своими мыслями.
С улицы до него доносились приглушенные голоса Лианы и Карду, стрекот сверчков. Удивительно, как это там в саду Лиана озвучила вслух тот вопрос, который занимал и его, Арчи, мысли. «Кем мы будем через десять лет?» А кем они все будут? Этот вопрос тревожил его, наверное, больше других. Он все чаще задумывался о своем будущем.
Для всех вокруг был очевиден тот факт, что он, Арчи, станет футболистом. И если и не великим, то тогда рядовым хорошим футболистом грузинской или российской высшей лиги. Что уже было очень неплохо. Это означало высокий уровень дохода до поры до времени, а потом можно и в тренерство уйти. Или начать свой бизнес. Футбол открывал дорогу ко многим полезным знакомствам и позволял заработать тот стартовый капитал, с которого можно начать практически любое дело. Ну а если повезет и он станет игроком европейского клуба, это вообще означало безбедную, красивую и успешную жизнь. И Арчи знал, что все это – не пустые надежды или неосуществимые мечты. Он четко видел, что все это тут, на кончиках пальцев. Стоит только приложить усилия, еще больше усилий.
Никто не сомневался в его карьере футболиста. Никто, кроме него самого. Эти сомнения, эта неуверенность в себе так сильно одолевали его, что порой он не знал, как с ними справляться. Да, конечно, внешне он ничем не выдавал этих чувств, но все это было в нем. Оно сидело прямо под сердцем и постоянно теребило его, не давая покоя. Арчи лгал, когда говорил, что любит выходить на поле. Он этого просто терпеть не мог, ведь выход на поле означал неизвестность. Он любил уходить с поля и уходить непременно победителем. Если команда выигрывала благодаря его забитым мячам – это было отлично. Тогда все в мире казалось осуществимым: не было границ и барьеров, он был всесилен и верил в то, что будет новой звездой мирового футбола и войдет в историю, как Пеле или Марадона. В такие моменты он видел себя исключительным, особенным, тем человеком, которому подвластно все. Он был лучшим. Он был примером, был звездой. В дни победы он видел ясно и четко, что нет ничего невозможного, что любой цели можно добиться. Он планировал тренировки, думал об усилении нагрузок, о том, что еще поможет ему быстрее продвигаться к поставленной цели. В такие моменты он не чувствовал боли и усталости. Он был готов трудиться снова и снова.
Но потом наступал новый день, а вместе с ним – новые сомнения, новые страхи. Он был героем вчера – это верно. Вчера был матч, он вышел победителем, он имел право быть героем. Но сегодня все приходилось начинать сначала. Сегодня снова надо было доказать себе, что он – исключительный. На горизонте появилась новая игра, а вслед за ней – неизвестность. Вдруг эту игру он уже не сможет выиграть? Как долго он оставался талантливым футболистом в своих глазах? Ровно один вечер. Пока не наступало утро и не приходилось выходить на поле снова.
А ведь еще бывали и дни поражений. Если Арчи не мог показать себя на поле, не забивал мячи и команда проигрывала – хуже дней невозможно было и представить. Он мгновенно терял всякую веру в себя. В нем не оставалось ни капли надежды на будущее, на карьеру. Он начинал паниковать. В его голову тут же проникали мысли о том, что он самозванец: что на самом-то деле ему везло, а он сам ничего не умеет. Просто никто этого пока не заметил. Но в серьезном футболе люди заметят. Вот так просто: девяносто минут, и ты никто. Ты больше не звезда, не исключение из правил, не талантливый спортсмен. В дни поражений он бичевал себя со страшной силой.
Не любил он поражений еще и потому, что каждый проигрыш означал разочарованный взгляд отца. Отец… С футбола мысли медленно перетекли к отцу. Арчи поежился, зажмурился и глубоко вздохнул.
Отец привел его в футбол в раннем детстве. Арчи толком и не помнил, как это было. Помнил, что папа как-то сказал маме: «Мальчик должен чем-то увлекаться, чему-то посвящать свою жизнь. Думаю, надо отдавать его в футбол. Всегда мечтал иметь сына – звезду мирового футбола». Как-то так они сами за него решили, что это будет футбол. И Арчи полюбил футбол.
Отец не бывал на его матчах, не интересовался тренировками: он много работал и редко бывал дома к ужину. Но его всегда сильно волновал результат. Отец живо интересовался его прогрессом и развитием, перспективами, возможным будущем в футболе. Иногда Арчи казалось, что он для отца – всего лишь инструмент доказать, что и в воспитании сына он – лучше других. Отец всегда хвастался достижениями Арчи при своих друзьях и партнерах, им же он говорил о том, как ему повезло воспитать такого сына. Но ни разу он не сказал этого Арчи в глаза. Он никогда не выразил нежности, уважения, признания. Даже простой симпатии или похвалы Арчи не получал. А любил ли его отец? Да, конечно, любил и любит. И если рассудить рационально – отец не может его не любить. Столько сил, стараний, времени и энергии отец вкладывал в его развитие. И он по-своему переживал за сына.
Но ему, Арчи, хотелось бы другой любви от отца. Он с завистью смотрел на то, как отец Карду относится к своим детям. Вот он – искренне любил своих детей. Всегда интересовался их жизнью, всегда ласково целовал Катю, крепко обнимал Карду, с уважением жал ему руку. Он всегда интересовался их мнением, их эмоциями и чувствами. Он снисходительно относился к их слабостям, прощал им ошибки и поддерживал в минуты падений. А вот его собственный отец не допускал даже мысли о поражении. «Будь первым. Не можешь быть первым – будь лучшим», – так любил говорить его отец. Да, быть может именно поэтому Арчи и добивался всего того, чего добивался. Может быть без этого стремления угодить отцу ничего бы и не вышло. Вот только нужно было Арчи совсем не это. Ему хотелось, чтобы его любили просто так. Без побед и заслуг, без забитых голов. Любили простой и теплой любовью.
Арчи вздохнул. Так кем же он будет через десять лет? Новым Пайчадзе? Зачем он только вообще о нем вспомнил. Пайчадзе довольно рано получил травму и не мог продолжать выходить на поле. Не то что Пеле. Тот четыре раза участвовал в чемпионате мира и три из них становился чемпионом. «Арчи, кем ты будешь? Где и как ты будешь жить в 2008, 2018 году? Что судьба для тебя готовит?» – он задавал себе эти вопросы не раз. А вдруг он не сумеет оправдать ожидания других? Вдруг он просто не сможет?
Глава 6. Август 2002 года. Батуми
У меня было драгоценных четырнадцать дней в запасе. За эти две недели я должен был во что бы то ни стало выяснить, что происходит между мной и Лианой. День и ночь я не мог думать ни о чем другом. Я думал о ней, представлял нас вдвоем, мечтал о том, что могло бы быть между нами, пытался понять, какие чувства я испытываю. Лиана совершенно не облегчала мне задачу: почти всегда она вела себя как прежде, ничто не выдавало в ней интереса ко мне, если он, конечно, вообще существовал. Но порой взгляд ее черных как смоль глаз обжигал мне грудь. От такого взгляда мне становилось жарко и сладко. И длился он всего ничего – одно лишь мгновение, долю секунды. Хотя мне казалось, что время замирало и это мгновение длилось вечно. В дни, когда Лиана одаривала меня этим особенным взглядом, я не спал до утра. Как мог я спать, когда память так остро помнила огонь в ее глазах.
В эти дни Лиана захватила весь мой ум и все мое существо. Она была абсолютно особенной и исключительной. В ней было столько жизни, радости и энергии, что казалось, воздух рядом с ней пропитан счастьем. Иногда мне казалось, что каждая клеточка ее кожи излучает частичку тепла и света. Мне всегда становилось уютнее рядом с ней. В те минуты, когда она бросала свой особенный, только для меня предназначавшийся взгляд, я физически ощущал электрический импульс между нами. Воздух мгновенно менялся, в нем повисало тяжелое и томящее напряжение, сладкой истомой отдающее где-то в грудной клетке. Мне было так интересно с ней! Она, наверно, прочитала сотню книг и знала все на свете. Как много она знала о литературе, искусстве, истории и кино. Единственное, о чем она не любила рассказывать – это семья. И особенно ее отец. О нем она почти не говорила. Да я и не спрашивал – я любовался ее красотой и слушал ее нежный приятный голос.
Чувства к Лиане я держал в строгой тайне. Я был абсолютно убежден, что мне не стоит раскрывать их Арчи. От этого на душе было совсем скверно. Прежде я никогда не скрывал от Арчи ни малейшего события своей жизни. Мы делились друг с другом абсолютно всем. И этот случай – исключение из всяких правил нашего с ним общения и дружбы. Такая ситуация еще больше тяготила меня. Днем я переживал от неизвестности: разделяет ли Лиана мои чувства к ней, а ночью томился от чувства, что предаю нашу с Арчи дружбу своим молчанием. В таких настроениях и пролетели мои последние дни грузинского лета в этом году.
Наконец, случилось неизбежное – день, за которым следовал мой отъезд. Мы как обычно позавтракали в кругу семьи с бабушкой и дедушкой и отправились на встречу с друзьями. Бердиа, Ика и Лиана уже ждали нас на месте.
– Ну что, на Сарпи? Последний раз в этом году? – весело бросила Лиана вместо приветствия. Во мне все сжалось от этих слов. Последний раз. И она даже не грустила! Не было ни капли тоски или печали.
Пока мы крутили педали велосипеда до пляжа, перед моими глазами проносилось это лето. Вот мы приезжаем с родителями на Варшанидзе, 74. Вот Арчи, Лиана, Бердиа. Лиана знакомит меня впервые с Икой. Вот мы проводим первый вечер вместе и наперебой рассказываем друг другу все, что произошло за девять школьных месяцев. Мы все приятно возбуждены, еще не осознавая в полной мере, что перед нами почти два месяца свободы и радости, два месяца жаркой Грузии. Вот мы в пять утра собираемся на утреннюю рыбалку. Вот мы с Арчи не можем уснуть на террасе, смотрим на звезды и до самого рассвета болтаем о жизни, о семьях, о планах, о ценностях, обо всем самом важном и не очень. Вот мы с Бердиа сидим вдвоем на Сарпи в дождь: никто не поехал тогда с нами, и мы вдвоем сидели под моросящим дождем, смотрели на волны и говорили; говорил в основном Бердиа, а я слушал, улыбался его мечтам. Вот мы с Катей собираем в саду абрикосы. Вот бабушка с дедушкой идут рано утром с нами в город; мы покупаем много продуктов и потом все вместе готовим завтрак. Вот Катя плещется в море и зовет меня к ней; мы дурачимся вместе, и к нам присоединяются Ика и Лиана. Вот Лиана впервые обжигает меня своим взглядом. Вот я провожаю ее до дома, а она спрашивает про Лондон.
Сегодня особенный день. Конец наших грузинских каникул – это пик нашей свободной жизни, самый эмоциональный и трогательный день за все два месяца. Он и грустный и по-своему приятный. Сегодня мы будем купаться до заката, до глубокой ночи сидеть все вместе в беседке, обсуждать планы на этот учебный год и давать друг другу разные обещания, а мы с Арчи и вовсе не будем спать – мы будем болтать до утра.
После нескольких веселых заходов в море и шумных заплывов я отправился на скалу – любоваться морем и запоминать эти счастливые минуты. Я забрался на камни, уселся поудобнее, прижал колени к подбородку и стал смотреть на горизонт, где сине-зеленые воды моря сливались с тяжелым свинцовым небом. Я не боялся обгореть, так как солнце скрылось за серыми облаками. Мою спину, еще мокрую от недавнего плавания, приятно обдувал прохладный ветер с моря. Начал капать мелкий теплый дождь. Вдруг я услышал, как булыжники скатываются вниз и с плеском падают в море из-под чьих-то ног. Я обернулся, и сердце ухнуло вниз. Лиана. Она шла по камням прямо ко мне.
– Не против? – бросила она, даже не взглянув на меня. Весь ее взгляд был сосредоточен на камнях под ногами. Забираться на скалу было неопасно, но иногда неприятно – булыжники были неровные, местами острые и при любом неосторожном движении больно кололи ноги. Лиана аккуратно прыгала с камня на камень, ее длинные мокрые волосы разметались по спине, а на ее ногах, руках и груди блестели невысохшие капельки воды. Такая гибкая и грациозная она была, даже забираясь на скалу, что я не мог отвести от нее глаз. Вот она добралась до камня, на котором я сидел, устроилась рядом, так же поджав колени к подбородку, и уставилась вдаль.
– Какие планы?
– Завтра летим в Питер. Потом через два дня в Барселону с Бердиа и нашими родителями. А потом все, школа, – я криво улыбнулся. – Конец веселью.
– И что будем делать?
Я не понял ее вопроса и немного помедлил перед ответом.
– Просто жить?
Она помолчала, ничего не ответив на мою вопросительную интонацию. Я тоже молча ждал. Она заглянула мне за спину, потом оглянулась. Мы сидели с другой стороны скалы так, что нас было видно только с моря, а не с берега. В море сейчас никого не было – все отдыхали после последнего заплыва. Вокруг совсем тихо и безлюдно. Только волны шумно и гулко накатывали на скалы. Дождь усилился, и вдалеке послышались раскаты грома.
Я не смотрел на Лиану. Неожиданно меня снова обдало жаром от осознания, что она так близко, что никто сейчас не видел нас – мы были совершенно вдвоем. Я медленно повернул голову в ее сторону. Она смотрела на меня прямым взглядом своих черных глаз. Вдруг одна ее бровь вопросительно поднялась вверх. Все во мне тут же отозвалось на этот жест.
– Так что мы будем делать? – тихо произнесла она.
– Я… – хрипло начал я. Но она не дала мне закончить. Лиана плотно прижалась своими губами к моим. Я оцепенел, потерял способность двигаться и мыслить.
– Лиана, – только и смог выдохнуть я, когда она отстранилась.
– Что мы будем с этим делать? – повторила она.
– Мы будем с этим жить. И ждать, когда увидимся снова.
Теперь уже я поцеловал ее. Долгим, медленным поцелуем. Я целовал ее и не верил, что делаю это. Лиана – подруга моего детства, близкий товарищ, а еще – самая красивая и замечательная девушка на земле. Я целовал ее, а она хотела, чтобы я ее целовал. Не могло быть большего счастья на Земле, чем просто знать это.
– А ты умеешь ждать? – спросила она сразу после поцелуя.
– Да, я умею ждать.
– Вот и посмотрим.
Я бы отдал все что угодно в тот вечер за возможность проводить Лиану домой одному. Но попросить об этом Арчи так и не отважился. Я по-прежнему не хотел открыться ему. Ведь он оставался здесь еще почти на месяц. Он будет с ней рядом, а я – нет. Я ревновал, злился и уже заранее тосковал. Разумеется, Лиану мы провожали вместе.
Возле самого ее дома она крепко обняла меня на прощание и поцеловала в щеку.
– Обещай писать и звонить мне, Курдиани! – весело крикнула она, убегая вверх к своему дому. – Я буду скучать по тебе!
Я смотрел ей вслед, пока дверь дома за ее спиной не захлопнулась. Мне хотелось позвонить ей, крикнуть ей, чтобы она вышла еще хотя бы на одну минуту, еще раз поцеловала и обняла меня. Но я не сделал этого. Уже придя домой, я отправил ей одно короткое сообщение: «Я буду ждать тебя. Не сомневайся».
На следующее утро я простился с Батуми и мы с Катей отправились в Питер. Так закончились эти грузинские каникулы и началась наша с Лианой долгая и красивая история.
Сегодня, спустя столько лет, я помню тот день так отчетливо, словно кадр из киноленты. Я вижу тонкую как тросточку Лиану, легкой поступью шагающую по гравию. Смотрю, как она закрывает за собой дверь, оставляя меня у невысокого забора наедине с большим и светлым, белым домом ее отца Иосифа Табидзе.
Глава 7. 1975 год. Батуми
– Погоди минутку! Не открывай глаза! – по его голосу Лали слышала, как Герман улыбался. Она очень любила, когда муж в таком настроении. – Лали, потерпи еще немного!
Лали понятия не имела, куда он ее вез. Сына Иосифа они оставили у бабушки в Тбилиси, а сами улетели в Батуми. По дороге из аэропорта в такси муж повязал легкий шарф ей на глаза и предупредил, что впереди ждет приятный сюрприз. Лали была замужем за Германом уже 7 лет, но этот мужчина не переставал ее удивлять. Первым же сюрпризом в их совместной истории стало то, что он сделал ей предложение выйти за него замуж. В самом этом событии, в принципе, не было ничего необычного, если не принимать во внимание тот факт, что Герман – один из самых талантливых кинорежиссеров Советского Союза и предложение он ей сделал на их первом свидании. А она – семнадцатилетняя молодая, но уже известная балерина с перспективой работы в Большом – согласилась на него сразу, не раздумывая. Так и начались их отношения – с замужества.
Жизнь с Германом была легкой и интересной. Легкой – потому что Лали никогда по-настоящему не любила его. Ценила – да, была бесконечно благодарна – да, получала удовольствие от общения с ним – да, восхищалась его талантом – да. Ей нравилась та жизнь, которую они вели – жизнь артистической богемы Советского Союза. Ей нравилось быть женой известного режиссера. Но настоящей искренней любви к мужу она не питала и хорошо осознавала это. Однако в этом было много плюсов. Лали никогда не ревновала Германа к поклонницам и актрисам его фильмов, не устраивала сцен, не обижалась и не плакала. На том и строилось их семейное счастье: Лали закрывала глаза на бесчисленное множество протеже мужа, а он, постоянно чувствуя вину перед такой доброй и нежной женой, осыпал ее подарками и вниманием.
– Вот мы и приехали.
Муж бережно снял шарф с ее лица. Лали пригладила густое черное каре, оправила брюки клеш, недавно привезенные Германом из московского ЦУМа, и вышла из такси. Пахло травой, знойным летом и морской солью. Перед Лали предстал низкий ступенчатый забор, за которым виднелся фруктовый сад. От самой калитки, возле которой они стояли, вверх поднималась тропинка, ведущая к большому светлому двухэтажному дому с просторными балконами. От дома веяло летней прохладой и негой. Лали смогла разглядеть небольшую террасу, качели и несколько скамеек. Что за чудесный дом! Ее брови взлетели вверх, и она перевела удивленный взгляд на Германа.
– Что это, дорогой?
– Тебе нравится?
– Он очень красив. Он… он такой большой! Такой уютный и светлый. А эти колонны, эта резьба… И какой сад!
– Ты еще не видела его внутри! Внутри он еще лучше. Но ты обставишь его сама, как пожелаешь.
– Герман, я не…
– Моя хорошая, теперь это наш летний дом. Твой, мой, Иосифа и кучи других деток, которые у нас обязательно будут. Только представь: в старости мы будем сидеть вон на той террасе, а вокруг нас будет огромная шумная семья.
Лали такие мысли пришлись по душе. Она была не против большой семьи, но особенно сильно ей нравился этот дом – такой светлый, такой приветливый дом.
– Герман! Какой же это прекрасный дом! Я так счастлива.
Муж взял ее за руку, отворил калитку и повел вверх по дорожке.
– В этом саду ты будешь ходить босиком по траве, ведь твоим маленьким трудолюбивым ножкам нужен покой и отдых. Тут мы будем собирать фрукты к завтраку: в июне – груши и яблоки, в июле – абрикосы и персики, в августе – инжир, в сентябре – виноград. Мы высадим здесь любые фрукты и ягоды, которые ты пожелаешь, моя маленькая. А здесь, – Герман остановился посередине дорожки и показал рукой на огромную террасу, – мы будем завтракать и обедать.
– А ужинать?
– А на ужин мы будем спускаться к морю в ресторан.
– Мы совсем не будем ужинать дома? – щурясь на солнце, спросила Лали, радуясь все сильнее и сильнее тем картинам, которые Герман рисовал в ее голове.
– Ну конечно же будем! Летом по выходным мы будем приглашать всех наших друзей на ужин, вино и танцы.
– Герман, но мы же тут никого не знаем! – возразила Лали, хотя воображение уже рисовало эти красивые теплые июльские ночи, веселье и смех гостей, и она – хозяйка этих приемов. Возбуждение охватило все ее тело.
– Дом большой – будем приглашать важных членов партии из Тбилиси, Москвы. Ну и, конечно, мы познакомимся с соседями. Кажется, они – хорошие люди.
– Ты уже знаком с ними?
– Нет, но, видимо, мы познакомимся с ними сейчас, – Герман кивнул в сторону калитки, к которой как раз подошла грузинка лет 30—35 с маленькой девочкой. Герман помахал им рукой. Девочка тут же прижалась к ноге женщины и обхватила ее руками, но глаз не отвела, а с любопытством рассматривала Германа и Лали.
– Гамарджоба! – поздоровалась на грузинском женщина. У нее был красивый голос с едва слышной хрипотцой. – Вы наши новые соседи?
– Гамарджоба! Ваши летние соседи – это уж точно, насчет зим я не уверен, – весело отозвался Герман. – Заходите же, не стойте у ворот. Как вас зовут? Вы здесь живете?
Женщина поправила прядь каштановых волос, выбившуюся из-под легкого летнего шарфа, толкнула калитку и пошла вверх по дорожке.
– Меня зовут Тинатин Курдиани. А это, – она опустила ласковый взгляд своих темных глаз на девочку, – моя дочка Анна. Анна, поздоровайся с нашими новыми соседями.
Девочка немного выступила вперед из-за матери и тихо поздоровалась, не спуская глаз с Лали.
