скачать книгу бесплатно
– Все в порядке! Спасибо!
– Будь здоров! – прозвучал в темноте голос «деда». Я увидел, как удаляется от меня темная махина корабля.
Прощай, «Брянсклес»!
«Литературный Севастополь» Выпуск №8, Севастополь 2013 г.
Карельские рассказы
Ночной звонок
– Алло…
Телефонная трубка молчала.
– Говорите, я Вас слушаю.
Тишина…
Сергей с раздражением бросил трубку на аппарат. Было около двенадцати часов ночи.
…Сергей Кольцов жил в этом городе уже несколько месяцев.
Петрозаводск в начале 70-х годов с его почерневшими деревянными двухэтажными бараками и деревянными же тротуарами воспринимался, после Ленинграда, глухим провинциальным захолустьем. Его можно было пройти вдоль и поперёк по двум главным улицам за два-три часа. Но в нём находились университет с медицинским факультетом, пединститут и консерватория, где работал Кольцов. Было два театра: один «финский», а другой русский «музыкально-драматический», оба располагались на площади имени С. М. Кирова, на которой возвышался его памятник, сменивший старый памятник Петру Первому (Растрелли-отца), передвинутый к пристани. Это был формальный центр города. На праздники здесь проходили демонстрации, а под Новый год поставили большую украшенную елку. Вообще же здесь было все, что нужно для жизни обывателя-интеллигента: рынок, библиотека, ресторан, гостиница и даже тюрьма, расположенная прямо напротив университета на проспекте Ленина. Сейчас она была скрыта за новым пятиэтажным жилым домом, но, в старые времена, вероятно, неслучайно эти два старейшие просветительные учреждения города были поставлены рядом: «учись, но помни…»
Летом городок, утопавший в зелени на берегу большого Онежского озера, был уютен и симпатичен. Его окружали девственные леса, богатые ягодой и грибами, а также озёрами с неисчерпаемыми запасами рыбы. Это вносило приятное разнообразие в сонную жизнь горожан.
Осень наступила внезапно, и город погрузился в грязь. Дожди шли почти беспрерывно, земля не успевала высыхать. Город был построен на болотах (что за Петровская страсть строить города на болотах?!). По нецентральным улицам можно было продвигаться только в резиновых сапогах, да и не всегда безопасно. Консерватория находилась недалеко от дома Кольцова, но добирался он до нее с большим трудом. Но ещё более опасными были первые легкие морозы и первый снег. Утренний гололёд днем сменялся непроходимой «кашей» грязи и снега. К счастью, такая «золотая осень» длилась недолго, около месяца.
С наступлением зимы, а снег выпадал уже в октябре, жизнь в городе замирала. Световой день убывал катастрофически быстро, к Новому году он сократился до пяти-шести часов. И жизнь фактически проходила под электрической лампочкой. Сейчас, в конце января, город лежал, засыпанный снегом, который убирали только по проезжим улицам. Горожане ходили по тропинкам, протоптанным в глубоких сугробах. Морозы в этой предполярной полосе были несильными, где-то до двадцати градусов. Поэтому снежная зима переносилась сравнительно легко. В яркие солнечные дни, даже приятно было пробежать на лыжах по лесу, который начинался сразу за последними домами. Массовой эпидемией всего мужского населения города была подледная рыбалка. Все замерзшее Онежское озеро до горизонта была круглосуточно усижено черными неподвижными фигурками. Те, у кого были машины, выезжали на отдаленные озера. Это был особый ритуал, можно сказать, смысл жизни. Тот не мужчина, кто не имеет свой «коловорот»…
Кольцов не увлекался рыбалкой, как впрочем, и охотой тоже.
Так что в свободное время ему заняться было собственно нечем. Конечно, он, иногда, ходил в кино, в театр, на концерты. Несколько раз был приглашен «в гости». Но это происходило нечасто, так как большинство его сослуживцев жило в общежитии. Поэтому они изредка заходили к нему «на огонек», но надолго не задерживались, так как дом его, «полуторная хрущевка», был пуст как тюремная камера. В первой «проходной» комнате одинокая раскладушка изображала «диван» для гостей», на котором кто-нибудь иногда оставался ночевать. Во второй комнате, «спальне», стояла «полуторная» железная кровать с «панцирной» сеткой, рядом с которой размещалась немногочисленная «мебель» из картонных коробок. На подоконнике гордо расположился телефонный аппарат. В строенном стенном шкафу рядом с небольшим количеством одежды находились сделанные самим Кольцовым полки с книгами. В крохотной кухне стояли деревянный стол «козёл» и табуретка, сколоченные жэковским плотником, делавшим ремонт в квартире. За неимением холодильника, все продукты хранились за окном в «авоське».
На приобретение какой-либо мебели ассистентской зарплаты Кольцова пока не хватало.
Жена Кольцова продолжала учёбу в Ленинградской консерватории и изредка навещала мужа, главным образом, в целях «проверки». У нее там была своя жизнь. В этом Сергей убедился, когда решил встретить Новый год в Ленинграде, и неожиданно нагрянул в общежитие, где она жила. Его визит ее явно не обрадовал. К тому же Сергей приехал сильно простывшим, у него поднялась высокая температура, и пришлось новогоднюю ночь провести в постели к комнате приятеля. Это не помешало его жене встретить Новый годе в кампании друзей в городе. В общежитие она вернулась утром. Тогда Сергей понял, что ей хорошо и без него.
В Киев с ее родителями жил их двухлетний сын, которого забирать жена не хотела.
В Петрозаводске жизнь Кольцова постепенно входила в монотонную колею: работа – дом – работа. Дома единственное «развлечение» – проводное радио как источник информации и книги, которые стали его единственными «сожителями». Столько свободного времени у него никогда в жизни не было. Работа над диссертацией фактически была закончена ещё в Ленинграде, где диссертация и находилась на последнем редактировании у «шефа». Они ждали появления в печати необходимых публикаций и своей очереди для представления к «защите» в Ленинградском университете. А пока он составил программу по мировой литературе и решил восполнить недостаток своего гуманитарного образования, удивляя городских библиотекарей своими заказами.
Но всё это происходило днем, а рано или поздно наступала ночь. Время сна Кольцов оттягивал как можно дольше. Особенно тяжело было первые месяцы. Всю свою уже не короткую жизнь он провел «в людях». Сначала это был, естественно, семейный дом, потом – «съёмные» квартиры, затем – общежития, в которых прошли его последние десять лет. Это – специфический образ жизни, ее особый распорядок, ритм, система ценностей и прочее. Особый мир, к которому привыкаешь как естественной среде обитания.
Так, например, люди жили годами в «коммуналках», собираясь в свободное время во дворах. С исчезновением коммуналок исчезли и «дворы». Изменился алгоритм жизни. Это – привычка «коллективизма» – быть всегда в окружении других, от которых, так или иначе, зависит твоя жизнь, и их тоже. В то же время это – жизнь в аквариуме, всегда на виду. Она может нравиться или не нравиться, раздражать, создавать неразрешимые проблемы. Ее можно даже ненавидеть, но нельзя изменить, потому что к этой жизни человек привыкает, сам того не замечая. Без этого он уже жить не может…
Ночь – ад одиночества. Сейчас Кольцов представлял, как в «одиночке» люди сходили с ума от… тишины. Его дом находился, хотя и в центре города, но на тихой улице. По ночам лишь изредка были слышны отдалённые гудки паровозов. Тишина была кромешная. Засыпая от усталости, Сергей вскоре просыпался от удушья. Тишина давила на грудь, на голову… Он вскакивал, потому что был убеждён, что кто-то позвонил в дверь, кто-то ходит в соседней комнате, кто-то разговаривает на кухне. Он знал, что там никого быть не может, но он ведь явственно слышал! Бессмысленное хождение по пустой квартире успокаивало ненадолго. До утра (до появления первых звуков за окном) он впадал в прерывистое забытьё. Он понимал, что сходит с ума…
Но утром надо было идти на работу, а вечером возвращаться опять в пустую квартиру.
…И вот однажды поздним зимним вечером, фактически почти в полночь, раздался телефонный звонок. Звонки повторялись почти каждую ночь, но в трубке молчали. Кольцов догадывался, что это розыгрыш, но его это не раздражало. Была хоть какая-то иллюзия присутствия…
На этот раз в телефонной трубке он услышал дыхание и прозвучал тихий женский голос:
– Добрый вечер… – опять молчание.
– Доброй ночи, скорее, – ответил Сергей.
– Вы, наверное, на меня сердитесь… За то, что я не даю Вам спать.
– Нет, отчего же? Мне приятно Ваше внимание.
В трубке был слышен приглушённый смешок.
– А Вы кто? – быстро спросил Сергей, боясь, что девушка бросит трубку.
Голос в трубке ему был незнаком и он уже знал, что это не может быть кто-то из его студенток. Они были явно моложе его собеседницы.
Ответа на вопрос не последовало. Вместо этого он услышал:
– Можно я буду Вам иногда звонить? Только извините, что поздно, раньше не могу.
– Хорошо, звоните. А то, что поздно, неважно.
– Спокойной ночи.
И Незнакомка положила трубку.
Звонки продолжались, хотя с меньшей регулярностью.
Сергей с Незнакомкой болтали на разные темы, в общем – о пустяках. Его эти ночные разговоры несколько развлекали, и после них он все чаще стал спать по ночам спокойнее. Он ждал этих звонков, и ему даже нравилось, что они раздавались в ночи непредвиденно. Девушка, по-прежнему, уклонялась от вопросов о себе, но ничего не расспрашивала и о нем. Из этого нетрудно было сделать вывод, что она его знает, а он ее нет. Естественно, что это могло быть только в консерватории. Здесь же выбор был невелик. Ни одна из его студенток, Сергей преподавал на первом курсе, не осмелилась бы ему позвонить и столь легко с ним разговаривать. Оставались только молодые преподавательницы, среди которых многие были не замужем, либо старшекурсницы других факультетов, на которых Сергей не работал. В последнем случае «вычислить» Незнакомку было невозможно. Звонила она явно с вахтенного телефона общежития. Но это ничего не меняло, так как в общежитии жили и молодые преподаватели.
Однако Сергей и не пытался выяснить, кто именно является его ночной собеседницей. Его вполне устраивал «телефонный флирт», который вносил некоторое разнообразие в его ночное одиночество.
Но со временем он почувствовал, что тональность и настроение телефонного голоса изменились. Звонки стали заметно реже. Разговоры – короче, и иногда резко обрывались. Это создавало впечатление, что их телефонное «сближение» стало входить в диссонанс с личными «анонимными» встречами. А то, что они часто встречались в консерватории и на концертах, было ясно по темам разговоров. Дело явно шло к кульминации, которую Сергей очень хотел оттянуть.
И вот, наконец, прозвучало предложение:
– Через два дня я отмечаю свой день рождения. В общежитии. Будут только знакомые Вам лица. Я приглашаю Вас… Если Вы сочтете для себя это возможным… – сказано это было напряжённо, почти официальным тоном.
Сергей понял, что пришло время познакомиться. Отказаться было неприличным.
– Да, конечно, спасибо за приглашение, – бодро ответил он. – А Вы не боитесь нашей встречи?
– Боюсь, – ответ был резким. – Но наш телефонный «роман», похоже, себя исчерпал. Пора поставить точку. Во всяком случае, я Вам обещаю, что на этом мои звонки прекратятся.
Узнав, где и когда будет проходить мероприятие, Сергей положил трубку.
И задумался. Было уже за полночь, но сон слетел.
Это приглашение ничего предварительно не проясняло. Оно могло исходить, как от студентки, так и от преподавательницы. Конечно, относительно последней, он мог бы выяснить, у кого скоро день рождения. Но Она сразу же об этом узнала, и это поставило бы его в неловкое положение. Оставалось ждать назначенного дня.
Вместе с тем Сергей понимал, что приглашение – это уже не каприз. В этот день должны определиться их «отношения», (хотя, какие «отношения»? ), будут ли они прерваны или получат другое продолжение. Откровенно, ему было жалко расставаться с «ночными звонками», к которым он уже привык. В то же время ему не хотелось вторжения в его личную жизнь постороннего человека. При всех издержках его «холостяцкого» быта, он дорожил неожиданно обретенной свободой и «отходил душой» от недавних тяжёлых перипетий свой «семейной» судьбы.
Конечно, можно было проигнорировать приглашение и на этом, он знал, все закончится. Но ему не хотелось подавлять в себе искушение, наконец-то, познакомиться с Незнакомкой.
Прибыв в назначенный час в новое, только что недавно сданное общежитие, с тремя розами и бутылкой шампанского (большой зимний дефицит!), Кольцов, действительно, оказался в «своей» кампании. Его встретили его студенты и знакомые преподаватели. Но, когда к нему подошла виновница торжества, то он сразу понял, что это – не Она. Это была его студентка, которая очень обрадовалась его приходу, но приглашение явно исходило не от нее. В молодёжном общежитии такие вечеринки устраивались часто и он, как и другие преподаватели, на них иногда бывал. Разница в возрасте между студентами и их преподавателями была не столь велика, да и общие интересы и образ жизни сближали.
В комнате присутствовало и несколько незнакомых Сергею ребят. Но Незнакомку он выделил почти сразу: она явно избегала встречаться с ним глазами, ведя какую-то бесконечную беседу со своим соседом-студентом. Это была симпатичная девушка, небольшого роста, с тонкой фигуркой и длинными русыми волосами, спадавшими ей на спину. Она ничем не выделялась среди других, и в другое время он вряд ли обратил на нее внимание.
Вечер проходил непринуждённо и весело, как умеют отдыхать музыканты. Было много музыки (инструмент стоял тут же в комнате), песен, танцев. Кто-то тихо беседовал, уединившись в углах комнаты. Наконец, Сергей подошёл к девушке.
– Здравствуйте, ночная Незнакомка.
Девушка хорошо улыбнулась, и Сергей понял, что угадал.
– Здравствуйте.
Помолчали. Кругом были люди и шум, сквозь который разговаривать было трудно.
– Ну, как? Разочарованы? – иронично спросила она.
– Пожалуй, да, – ответил, улыбаясь, Сергей. – Я ожидал увидеть этакую «старую деву», разочаровавшуюся во всем.
– Почему «старую деву»? – успела обидеться она.
– Какая же молодая симпатичная девушка будет звонить по ночам такому старику, как я?
– Не кокетничайте, Сергей. Вы совсем не старый.
– Ну, хорошо. Так, как Вас звать? Я могут, наконец, это сегодня узнать?
– Тая. Таисия. Я учусь на хоровом отделении. Вернее, уже заканчиваю в этом году. Поэтому Вы меня не знаете.
– Прекрасно, Тая. А теперь давайте оставим на некоторое время этот вертеп и подышим свежим воздухом.
Никто не обращал на них внимания, и они покинули комнату. Пройдя большой холл, они вышли на балкон-лоджию, который находилась на седьмом этаже. Над ними, очень близко, нависал купол сине-черного неба с яркими, как елочная иллюминация, звездами, накрывавший белый город внизу. Их обволакивало безмолвие северной ночи.
Сергей закурил. Тая в наброшенном на плечи тоненьком пальто смотрела на звезды. Они долго молчали.
Наконец, Сергей спросил то, что не хотел знать.
– Так, что все это значит?
– Вы имеете в виду мои звонки? – Тая продолжала стоять к нему спиной.
– Да, звонки. И, конечно, сегодняшнюю встречу.
Тая повернулась и посмотрела на него пристально.
– Ничего. Сначала это был розыгрыш. Я поспорила с девчонками. Вы, конечно, знаете, что Ваши студентки влюблены в Вас по уши. Но еще больше, – они бояться Вас. Мне это было смешно. Видя Вас в консерватории и на концертах, я не понимала, что они нашли такого, что сводило их с ума. Подумаешь, Вячеслав Штирлиц! И я решила… – девушка запнулась. – Ну, …над Вами подшутить. Я ничем не рисковала. Вы меня узнать по телефону не могли. Я думала, что это будет недолго…
Она замолчала. Вновь отвернулась, но смотрела уже вниз на спящий город. Пауза затягивалась.
– В общем, пари я выиграла. Девчонки были в шоке оттого, что Вы не бросили трубку сразу и заговорили со мной. Хотя разговор был пустой. Правда? Но отношение девчонок к Вам не изменилось, как я надеялась. Даже наоборот. Теперь Вы вроде как из «полубога» превратились в нормального человека, с которым можно разговаривать о чём-то, не имеющим отношение к философии.
– Ну, и что? – Сергей спросил спокойно. – А дальше что?
– Дальше? – девушка повернулась вновь к нему. – …Дальше я сама влюбилась! Как эти дуры!
Она говорила это уже с явной злостью на себя.
– Видя Вас почти ежедневно в консерватории, я не могла себе представить, что Вы – самоуверенный, невозмутимый и жесткий, – и тот умный, ироничный и добрый… Да, добрый, – почти прокричала Тая, увидев усмешку на лице Сергея. – …Человек, который терпеливо и с юмором выслушивает по телефону ахинею совершенно ему незнакомой девушки… Я не могла поверить, что это – один и тот же человек! Это превращалось уже в какой-то кошмар. Днем – один человек, ночью – совершенно другой! Я уже настолько привыкла к Вашему голосу, что уже не могла уснуть, если не услышу его. Вы знаете, почему я звонила Вам только ночью? Потому что подменяла на ночь вахтершу. А потом до утра не могла заснуть, думая о Вас. Мне теперь стоило большого труда удержаться от того, чтобы не подойти к Вам днем и не сказать: «здравствуйте, это – я». И я решила, что это должны сделать Вы… Если бы Вы сегодня ко мне не подошли, я уже больше Вам не позвонила.
Слушая девушку, Сергей понимал, что, похоже, он оказался в затруднительном положении. Это было явное объяснение в любви. Но, во-первых, он даже незнаком со стоящей сейчас перед ним девушкой, которая была младше его, на взгляд, лет на шесть-семь. Она, вероятно, как и многие, приехала в консерваторию из какого-нибудь глухого карельского городка или поселка. Еще ничего собственно в этой жизни не видела. Влюбилась, может быть, в первый раз… В молодого, популярного преподавателя… Вопреки своей воли, так как видно, что девушка строптивая, с характером и знает, что она – не красавица. Но, возможно, для нее это – самые счастливые дни в ее маленькой и не очень-то интересной жизни. А скоро и эта жизнь закончится, и она вернется в свою родную глушь, из которой она так стремилась вырваться…
– Так, и что мы теперь будем делать? – излишне жестко спросил он, после затянувшегося молчания.
Таисия не ответила. Они стояли на балконе уже долго и мороз начал давать о себе знать.
– Ладно, пошли в комнату. Наше отсутствие затянулось.
– Подождите, – остановила его девушка. – Я хочу… Провести эту ночь с Вами. Эту ночь… И больше ничего. Я хочу избавиться от этого кошмара.
Сергей не понял, но решил, что разговор надо прервать.
Они вернулись в комнату, где продолжалось веселье.
Когда, уже достаточно поздно, приглашенные стали расходиться, Тая в своем пальто с небольшим воротником из искусственного «меха» и заячьей шапке вышла вместе со всеми на улицу и решительно взяла Сергея под руку. Вскоре они остались вдвоем и молча направились к его дому…
То, что произошло потом, Сергея ошеломило.
Придя в себя, и, глядя на лежавшую рядом с закрытыми глазами улыбавшуюся Таю, он с гневом воскликнул:
– Как ты могла? Почему ты меня не предупредила?
Она спокойно и тихо произнесла:
– Не кричи! Если бы я тебе сказала, Сережа, ты бы никогда на это не решился. Я этого хотела. Когда-то это должно было произойти, и хорошо, что это произошло с тобой.
Тая закрыла глаза, и Сергею показалось, что она уснула.
Но она, не открывая глаз, тихо заговорила вновь.
– Серёжа, ты не волнуйся. Ничего не будет. Я знаю, что ты женат. Я видела твою жену пару раз, когда она приходила в консерваторию. Наши девчонки бегали на нее смотреть. Она, действительно, очень красивая. Как Софи Лорен! Но я чувствую, что ты ее уже не любишь. Иначе, ты сейчас бы не был со мной. Но я знаю, что у вас есть сын, которого ты никогда не бросишь. Поэтому я не на что не рассчитываю. Я люблю тебя, и сейчас я счастлива.
Сергей молчал. Ему нечего было сказать. Все слова были неуместны.
