Сентиментальные сказки для взрослых

***

Разговор 1-ый, подслушанный где-то в середине торговых рядов, продающих китайско-турецкий ширпотреб.

– Я вот, бабоньки, не знаю, что со своим делать. Пьет и пьет, паразит. Каждый день приходит такой, что аж пальцы врозь. И работу искать перестал. С утра уйдет, а там либо на руках принесут, либо сам приползёт, но такой, что и двух слов связать не может. Я уж и по-хорошему, и по-плохому, а все без толку. До себя допускать перестала, детей от него, проклятого, берегу, но видно не судьба. Раньше, хоть участковые были, милиция, на лечение отправляли, а сегодня бьешься, бьешься как рыба об лёд, и нет до тебя никому никакого дела. А какой мужик был! И деток от него не оттащить было. Едва с работы придет, только и слышишь: «Мы с папой, да мы с папой». Я уж не говорю, что и по дому всё делал…

Молодая, с остатками былой красоты на лице и непременной шестимесячной «химкой» на голове женщина отхлебнула из пластикового стаканчика чаю и смахнула слезинку с лица.

– В церковь сходить что ли? Но я и молиться-то не умею. Не учили нас никогда этому, некому было.

– Молитве научиться нетрудно. Лишь бы молитва от сердца шла, – поддержала разговор ее соседка, пожилая, степенного вида женщина. – Ты сходи в церковь-то, сходи! Помолись Богородице, поплачь, свечку поставь. Авось, не отринет Матерь Божия! Молитву-то Богородице знаешь?

– «Богородице, Дево, радуйся….». Знаю!

– Вот и прочти её три раза перед образом, попроси Заступницу нашу. Да всё ей и расскажи.

– У Господа для этих дел специальный святой имеется, – вступила в разговор третья, сухонькая, неопределенного возраста особа. – Мученик Вонифатий, вот ему молиться и надобно. Записывай, ежели, желаешь…

Она покопалась в видавшем виды бумажнике, достала аккуратно сложенный тетрадный лист, и стала диктовать:

«О, многострадальный и всехвальный мучиниче Вонифатие! Ко твоему заступлению ныне прибегаем, молений нас, поющих тебе, не отвержи, но милостиво услыши нас….»

Молитва была длинной, но наша знакомая все записала и положила листок с молитвой в сумочку.

– А я, девушки, вот что скажу. И в Церковь сходить, и молиться, всё это правильно, – вступила в разговор четвертая подруга, – Но есть средство и посильнее.

– Да, ну. Не может быть! Рассказывай!

– Тут, рядом, за городом, деревенька одна есть, «Куделькино». Деревенька старинная, там издревле люди жили. А за деревней в землянке старец один жил, монах, то есть. Это при царе было, давно. И со всей округи приходили к нему люди, и молился он за всех, никому не отказывал. И многие, что больными приходили, от него на своих ногах уходили. И есть там за деревней, в овраге, ключик и ручеек, что от ключика начинается. Вот там-то он и молился за людей, святой старец. И вода та от его молитв, будто бы силу какую-то приобрела. Как в сказке, помните, про живую воду. Вот она-то и лечит, от всех недугов помогает. Я думаю тебе туда надобно, Ольга. Уж, как не знаю, но сделай так, чтобы один день твой мужик не пил и туда, в Куделькино, с ним и поезжай. Омоется он там, у ручейка, а ты молитвы все, что знаешь почитай, а потом, возьми три камешка из ручья, да со словами «Изыди, злой дух из моего мужа» и брось их за ручеек.

– А, что! И попробую. Один день, думаю, я с ним справлюсь. А там видно будет.

***

Разговор 2-й, подслушанный примерно там же, но дней через пять.

Утро в торговых рядах начинается не с покупателей. Задолго до того, когда они вступят на рыночную землю, начинается процесс приготовления к торжествам и встречам. Всевозможные товары укладываются, раскладываются и вывешиваются так, чтобы с ходу покорить сердца самых изысканных покупателей. И обязательно после всех этих приготовительных работ выпадает минутка, когда можно перевести дух, поболтать с товарками о наболевшем.

Так уж случилось, но примерно дней через пять я снова оказался на том же месте и примерно в то же время. И услышал продолжение истории…

– Ну, что Ольга, Как твои дела? Как муж? Ездили в Куделькино? Помогло? Ты не тяни. Не у одной тебя такое. Давай делись опытом. Слушай, а кто это помогал тебе сегодня с товаром управиться? Не брат, часом. Эх, красавец, какой! Адресок не оставишь?

Вопросы к бедной женщине сыпались со всех сторон, успевай только поворачиваться.

– Тихо, девоньки, не кричите. Сейчас всё по порядку расскажу. Во-первых, сразу предупреждаю, кто к Славе моему приставать будет, той туго придется. Он это был сегодня, муж мой. С утра тебе, говорит, помогу товар развесить и на курсы машинистов-экскаваторщиков пойду. Я, говорит, на тракторе-то умею, мне бы права только получить. А там или в Москву поеду, или на Севера завербуюсь, года три поработаю, и вас из этого всего вытащу. И не пьет больше он, с того раза, ни капельки. А уж дома, такой ласковый, такой…, – Она томно закрыла глаза и повела плечами.

Посуровели лица её подружек, вытянулись, словно на образах старинных. Известно, как у нас на Руси чужому счастью радуются? Однако те, кто постарше пристыдили молодежь:

– Тихо, вы, сороки. Давай, Ольга, не тяни, рассказывай.

– Слушайте же, подруги. В первый день у меня ничего не вышло. Не углядела я, утек мой ненаглядный из дому. Ну, а там – дело привычное: объявился лишь к вечеру и, как водится на бровях. Но во второй день я бдительность не теряла, и, едва услышала, как он собираться начал, стеной встала. Как хочешь, говорю, сама у порога лягу, детей рядом положу, но не выпущу. Смотрю, а у него в глазах что-то осмысленное появилось. Видать, не совсем пропащий он, видать, дошло как-то мое слово до него. Остался. Каких мне трудов стоило, не высказать, но целый день рука об руку с ним проходила, ни на минуту от себя не отпускала. А с него, бедного, не семь, сто семь потов сошло, а к утру, вообще, трясти начало. Терпи, говорю, немного осталось. Утром поедем с тобой в Куделькино. А сама не говорю зачем. Просто, поедем и всё, так надо, дескать. Дожили до утра. Я такси вызвала, сели, поехали.

Действительно, там и езды-то всего ничего было, но как только приехали и пришли к ключику, поняла вдруг, что здесь всё другое. А, может, наоборот, у нас это другое, а там – всё правильное. Словно бы в другой мир попала. Тишина такая… только птички поют и ручеек в овражке журчит. Одно слово – благодать божья. Я своему и говорю: «Раздевайся по пояс и иди к ручейку. Ополоснись там, а потом приходи сюда и на колени становись, молиться будем». Он, бедный, притих как-то, но всё сделал, как сказала и перечить мне не стал. Встали мы с ним лицом к солнышку – я «Богородице, Дево, радуйся» читаю, а ему бумажку с молитвой святому мученику Вонифатию дала и приказала: «Читай, вслух. И чтобы с выражением было и без запинки».

– Ну, и как? Читал? – прошептали почему-то её подруги.

– Читал. И я читала. А потом встала, подобрала в ручейке три камешка и со словами: «Изыди злой дух из моего мужа», через ручеек в кусты и запулила. Вот, тут-то и началось…

– Что началось? Не томи, рассказывай!

– А то и началось. Сатана-то или бес, не знаю уж кто, из него так и выскочил.

– Из кого?

– Да из мужа моего. Я, правда, не заметила, как он выбегал. Глаза закрыты были. Но как только открыла, смотрю и вижу: вот мой муж рядом со мной на коленях, а вот и он, нечистый… стоит через ручей от меня… и страшный такой, не приведи Господь!

Холодом повеяло от рассказа бедной женщины, да таким, что не мог он не отразиться на лицах её товарок. Все замерли. И наступившей паузе позавидовал бы сам Станиславский.

– А дальше? Дальше-то что было? – Послышался чуть хрипловатый от ужаса шепот.

– А дальше, я просто разозлилась, подняла еще один камень, поувесистей, да в Сатану и запулила. Прямо в лоб ему и попала. Он закричал не по-человечески, понятно же, Сатана, а потом повернулся и побежал. Мы к тому времени, признаюсь честно, тоже бежали, только в другую сторону, противоположную. Наперегонки. В себя пришли лишь на дороге в Орешкино. Сели на травку передохнуть, мой-то и говорит мне: «Больше я в жизни ни капли не выпью. Это, подумать только, какой бес во мне сидел. А тебе, говорит, жена моя, по гроб жизни обязан буду и любить, говорит, тоже по гроб буду и детей воспитывать».

При этих словах соседки её снова как-то, не по-хорошему, зашевелились.

– Ладно, посмотрим ещё, как оно все будет. Не зарекалась бы.

– А так и будет. Я почему-то ему поверила, да и в себя, кстати, тоже, теперь, верю, в силы свои. Всё у нас будет хорошо!

***

Рассказ 3-й, подслушанный в молочных рядах через пять дней после второго.

На этом можно было бы поставить точку в нашем рассказе, но только вот ещё дней через пять…

…Услышал в молочных рядах такое, что если бы я был журналистом, репортаж бы с места событий написал такой:

«Невероятное происшествие в Куделькино. Экзорцизм: величайшая тайна 21-го века. Читайте только в нашей газете.

О невероятном событии рассказали вашему корреспонденту жители и жительницы этого старинного русского села, что находится в окрестностях нашего замечательного города. Экзорцизм, явление более известное у нас как изгнание бесов, вот с чем пришлось столкнуться жителю Куделькино, потомственному механизатору Федору Павловичу Кузькину. Впрочем, чтобы не быть голословным, послушайте, что рассказал Вашему корреспонденту сам Федор Павлович:

– Я, честно признаюсь, накануне был сильно выпивши. Соседу огород пахал, а после трудов посидели немного. Супруга же моя, Неонила Марковна, сильно не одобряет меня, когда я прихожу после работы выпивши, вот я и пошел в овражек наш, в кустики, чтобы прилечь, да забрало меня, заснул. Просыпаюсь уже утром, так как вижу, что солнышко уже высоко взошло, и вот слышу Её.

– Простите, Федор Павлович, кого «Её»?

– Богородицу. И говорит она. Со мной разговаривает. А я всё слышу, всё понимаю.

– И о чем она, позвольте, Вам рассказать захотела?

– Да всё про жизнь мою непутевую, про пьянство наше треклятое, про беса, что сидит во мне. Встал я из кустов, чтобы посмотреть на Заступницу. Сияние вижу, голос слышу…. Слов не хватает. А она и говорит вдруг, грозно так: «Бес треклятый, изыди из Федора Павловича! Дай ему новой светлой жизни вкусить, порадоваться». Да, как в лоб меня ладошкой своей и ударит. Бес-то из меня и выскочил. А увидел я его, беса своего, и ужаснулся. Страшный он такой, не приведи Господь. Теперь знаю, на кого мужики запойные с похмелья походят. А тогда не утерпел, извините, испугался очень, убежал.

Вот такую историю рассказал нам Федор Павлович. А за разъяснениями мы обратились к супруге нашего героя, Неониле Марковне.

– Да, так всё и было. Не знаю как, но только с того дня не пьёт он. Забор вот поправил, теперь крышу перекрывать собирается.

Что же, мы думаем, что в данной истории точка еще не поставлена. Мы ждем комментарий от Академии Наук. А пока, нашим местным властям стоит задуматься о строительстве гостиничного комплекса в окрестностях Орешкино и об автобусном сообщении с центром событий, и о многом другом. Потому что потянулись сюда, к святому источнику, люди, одержимые этим пагубным пристрастием, в надежде на исцеление.

На этом я с вами прощаюсь. Ваш собственный корреспондент, такой-то.»

В такой вот узор сложились истории, подслушанные мною на городском рынке. Где тут, правда, а где вымысел, не знаю. Да и знать не хочу.

Загадай желание

Новогодняя ночь подошла к концу. Опустела центральная площадь города. Опустели дворы и улицы. Кто-то нашел продолжение банкета в ресторанах и барах города, а кто-то был уже дома, готовясь перейти «в объятия Морфея» в разной степени счастья.

…Этого старика в потертом халате красного цвета и мочального вида белой бородой нельзя было не заметить. Он стоял на перекрёстке, то ли собираясь с мыслями, то ли отдыхая перед дальней дорогой. И хотя все «благотворительные билеты» на эту ночь я уже отработал, что-то заставило меня притормозить.

– Доброй ночи, Дедушка. Далеко ли? – Спросил я его.

Он посмотрел на меня с какой-то надеждой.

– Далеко, сынок. Далеко.

«Эх, где наша не пропадала, отдохнуть я ещё успею» – подумал я.

– Садитесь, я подвезу Вас.

– Спасибо тебе добрый человек. Только вот я…

– Об оплате не беспокойтесь, поездка будет благотворительной, на счастье.

Не люблю, когда человек извиняется за свою бедность.

– Все подарки раздали? – спросил я, когда он устроился на сиденье и стал перебирать лямки бархатного сидора.

– Да, вот. Заказы выполнил и, вроде как, свободен.

– Заказы?

– Ну да. Я же от фирмы работаю: «Загадай желание».

– Первый раз о такой фирме слышу. Чем же она занимается?

– Всё очень просто. Выбираете по каталогу желание, платите деньги, а затем я приезжаю и вручаю Вам телефон, вроде «сотового». Звонок…, и фирма исполняет Ваш заказ. Остальное – антураж, типа «Елочка гори!»

– Скажите, пожалуйста! Как это всё просто сейчас. А я вот рассказ недавно прочитал на эту тему, про подарки. Так там двое влюбленных продали самое дорогое, что у них было, чтобы купить подарок любимому человеку на Рождество. Она остригла и продала свои роскошные волосы, чтобы купить мужу золотую цепочку к часам, а он продал свои фамильные золотые часы, чтобы купить ей драгоценную заколку к волосам.

– Но это же не выдумка. Это действительно произошло… – тут он осекся и испуганно посмотрел на меня. – Простите, я хотел сказать, что будто бы О*Генри описал здесь действительный случай бывший с его знакомыми.

– Может быть. Ну, а сейчас о чем больше всего мечтают люди? Что хотят получить в подарок?

– В основном, игрушки. Я уже забыл, когда меня просили о чём-то ином.

– Да, – вздохнул я, – но, простите, куда мы едем? Вам куда, дедушка?

– Если не трудно, отвезите меня за город. Там я доберусь уже сам. Мне в «Куделькино».

Это была первая деревня за кольцевой дорогой. В общем, не так уж и далеко от моего дома.

– Так я довезу Вас прямо до деревни.

– Нет, нет. Не надо, я сам дойду. Я сам доберусь, не беспокойтесь. Там и идти-то минут двадцать всего.

– Ну, как хотите, навязываться не буду. Мне действительно пора домой. Только вот дома, боюсь, все спят ещё.

– Это ничего. Новогоднее утро – особое. У Вас дети есть?

– Да, мальчик и девочка.

– Вам повезло. И подарки приготовили?

– Само собой. И подарки, и гостинцы. Всё готово. Вот на Вас сошлюсь, если не возражаете?

– Не возражаю. – Он улыбнулся, чуть виновато, и вместе с тем, тепло и радостно.

Между тем дорога наша подошла к концу. Вот она последняя остановка. Впрочем, ему же в «Куделькино».

– Я сейчас выеду за город. Мне направо, по окружной. А Вам прямо по дороге. Дойдете?

– Конечно же. Спасибо Вам огромное.

Я остановил машину на перекрестке.

– Давайте прощаться. С Новым Годом Вас, Дедушка Мороз. И еще с Новым счастьем.

Я протянул ему свою руку, и он крепко пожал ее.

– Спасибо Вам за всё: и за поездку, и за разговоры. И знаете что…

Он вдруг сунул руку в свой мешок и зашарил там, словно бы, отыскивая что-то.

– Это Вам. Возьмите. От меня в подарок. – Он протянул мне какую-то черную коробочку.

– Что это? – спросил я.

– Это тот самый телефон, безлимитного счастья на заказ. Вот, нажимаете эту кнопочку, она здесь одна, и ждите ответа. На связь выйдет наша фирма «Загадай желание…», Вы передадите заказ, …и мы его выполним. У Вас будет одна попытка. И помните, что в шесть часов утра, по нашим правилам, Новогодняя Ночь заканчивается, и … кончаются чудеса. Так что у Вас будет не так уж и много времени.

– Это какой-то розыгрыш, дедушка.

– Поверьте, нет никакого розыгрыша. У меня, как у Деда Мороза, есть право вручать от имени фирмы такой вот подарок в Новогоднюю ночь любому человеку. Но помните, ровно в шесть часов этот телефон превратится в простую игрушку.

– Получается, я смогу загадать любое желание и оно исполнится?

– Да.

– И в пределах какой суммы?

– Любой. Это телефон с безлимитной картой.

Однако и шутник наш дедушка. Наверное, ему все же было неловко, вот и придумал шуточку. Что же, я её оценил!

– Хорошо! Спасибо, Дедушка Мороз. Я принимаю… подарок.

– Только помните, у Вас будет всего один час. И … время пошло.

Ну, что же. Час, так час. Я сел в машину, включил зажигание. И до самого поворота домой видел в боковом зеркале сгорбленную фигуру чудака с мешком на плече.

Добираться домой мне не более десяти минут. Есть время. Итак, если верить старику, у меня в руках была одноразовая волшебная палочка. И я позволил себе помечтать. Почему бы и нет?

Я ехал по окружной дороге домой, а мир вокруг словно бы и не замечал, что в нём на одного Повелителя Вселенной стало больше. Луна блистала, звёзды сияли, а придорожные сосны, припорошенные снегом, были так хороши, что и не высказать. Сказка! Сказка сама по себе, без всякого волшебства и волшебников.

Я уже придумал, как распоряжусь подарком Деда Мороза. Расскажу, что со мной произошло, а потом прочитаю краткую лекцию о том, что только мы сами являемся творцами своего счастья. И всё в этом мире зависит только от нас самих и ни от кого более.

На автомобильной стоянке у дома въездные ворота были открыты. Я лихо вырулил на свободное место и заглушил двигатель. Всё. Приехали. Пришло время праздника и для меня. И тут…

У ворот стоянки стояла женщина и клеила на доску объявлений какой-то плакат. Немолодая, в строгом черном пальто, она явно принадлежала другому веку. Да и вся её фигура, поза никак не соответствовали всеобщей атмосфере праздника. «Она здесь явно чужая. Чужая на этом празднике жизни», – пронеслось у меня в голове. «Наверное, что-то случилось. Собачка пропала или кошечка любимая не вернулась домой? Что еще такого может случиться? Но для неё и это трагедия. Вот и не усидела дома, клеит свою мольбу слёзную с утра пораньше». Я посмотрел на часы. Оставалось ровно пятнадцать минут до заветного часа. Мне следовало поторопиться, и я поспешил к выходу.

Не разминуться с ней мы не могли. Я вежливо поклонился и мельком взглянул на самодельный плакат, который она расправляла на доске с объявлениями. И тут ноги мои парализовало. Я не смог больше сделать ни одного шага. С плаката на меня смотрели глаза. Это была сама Боль и Отчаяние, а еще – Надежда. Девочка, маленькая девочка. «Это – Даша, ей только три года. Помогите, люди! Она очень хочет жить!» Далее шли какие-то цифры, наверное, реквизиты счетов.

– Ваша внучка? – спросил я.

– Да, – кивнула она.

– Рак?

– Да. Нужна пересадка костного мозга. И огромные деньги на операцию.

Ну, что здесь можно было сказать? Любые слова, самые искренние, самые правдивые, как говорится «от сердца», здесь не помогут. Потому что это будут просто слова, а там за фотографией была настоящая боль и трагедия. Я пошарил в кармане и вытащил несколько купюр.

– Возьмите, пожалуйста. Это мало поможет, но всё-таки.

– Спасибо, молодой человек. Поверьте, у меня даже отчаяние закончилось. Ничего не осталось. Только боль в сердце. Боюсь умереть раньше, чем она. Этим и живу.

Я еще раз поклонился и пошел по тропинке к подъезду. Поднявшись на крыльцо, остановился и посмотрел назад. Женщина всё еще стояла на площадке у въездных ворот.

«Ну, что? Решил отделаться от чужой беды несколькими рублями и всё, и нет тебе больше никакого дела! И совесть тебя мучить не будет?»

Тут я вспомнил о подарке Деда Мороза и достал телефон.

«Что ты раздумываешь, что медлишь? Ну, зачем тебе Чудо? Руки есть, голова тоже имеется. Увидишь ты еще небо в алмазах, непременно, увидишь».

Я с силой нажал кнопку вызова.

Часы на руке показывали без пяти минут шесть.

Эпилог.

Старик, вышедший из машины на перекрестке, закинул мешок на плечо и направился, но только не в деревню «Куделькино». Он довольно ловко сбежал с обочины и пошёл к лесу, по неглубокому ещё снегу. Шел легкой упругой походкой, явно не соответствующей его преклонному возрасту. Да, и в облике его появилось что-то такое, что заставляло усомниться: а этот ли человек вышел из такси на городской окраине? Плечи расправились, спина выпрямилась. Вот он остановился и посмотрел на часы. «Точка перехода, похоже, здесь. И времени у меня осталось минут пять. Успею», – подумал он, – «А сейчас надо завершить преобразование». Теперь это был… обыкновенный Ангел: высокий двухметровый атлет с золотистыми волосами и глазами цвета небесной лазури. И одет он был уже не в потертый халат, а в некое подобие греческого хитона.

– Сейчас откроется окно перехода. А там домой и засяду писать отчет. А что Вы хотите? Это только в старых книгах Ангелы гуляют по Земле, а потом распевают себе песни на небесах. Нет, сейчас всё по-другому. С неба мы больше не падаем, а цивилизованно приходим, с командировочным предписанием. И бюрократия у нас нынче такая, что петь и плясать некогда.

Он устало и как-то обреченно вздохнул, не иначе как на бюрократию сетуя. Сейчас, действительно, было нелегко, не так как раньше. Хотя и раньше тоже бывало всякое. Ангел давно уже был назначен Тем Кто На Самом Верху Самый Главный ответственным за весь людской род, за все человечество в целом. И сейчас он каждый год составлял письменный отчет по всем делам и поступкам людей, чтобы доказать Тому Кто На Самом Верху Самый Главный, что человечество сохранило свое право жить на этой Земле. А с доказательствами в последнее время стало неважно. Не хватало доказательств. А тут еще Черный стал поглядывать в его сторону. Не иначе сунул кому-то барашка в бумажке, а теперь только и ждет случая, чтобы Землю с людьми себе в кормление оттяпать. Хорошо еще, что Тот Кто На Самом Верху Самый Главный твёрдо сказал, что Земля останется за людьми до тех пор, пока жив будет на ней хоть один праведник, пока есть в людях хоть капля добра. Вот и мотается Ангел по Земле, даже в Новогоднюю Ночь, в поисках этого самого добра.

Ангел взглянул на свой коммуникатор. Сигналов не было никаких. Что же подождем. Хотя очень бы хотелось получить результат уже сейчас, увидеть, как черное окошечко на руке заливает золотистый цвет – знак того, что где-то кто-то совершил на Земле поступок, о котором можно будет доложить в отчете Тому Кто На Самом Верху Самый Главный.

Ангел поднял голову и посмотрел на небо. Там, среди сияющих звезд, появился Знак перехода. Пора. Всё же сегодня он неплохо поработал на Земле. А сигнал…. он будет, непременно будет. Не зря же у людей говорится, что мир не без добрых людей. И уже в полете, в последний миг своего пребывания на Земле, он успел заметить, как вспыхнул у него на руке золотистый огонёк.

Лузер или «Спокойной ночи, малыши»

(Лузер – от английского «lose» – терять, проигрывать – невезучий человек, неудачник. – Словарь современного неформала.)

Скамейка на привокзальной площади не самое лучшее место для душевных разговоров. Только когда же наша душа сама выбирала себе время и место, чтобы поговорить? Не припомню. Однако историю лучше рассказывать с начала.

Решение ехать в Москву было неожиданным и, пожалуй, несвоевременным. Впрочем, это было не моё решение, это был скорее безоговорочный приказ редактора, разом нарушивший такое плавное и уютное течение моего отпуска. Пришлось собираться и собираться весьма спешно.

Следуя новоявленной моде на скоростные железнодорожные экспрессы, я выбрал ночной проходящий поезд, возвращавший к столичному коловращению очередную партию курортников. К тому же мне всегда сладко дремалось под стук вагонных колес. Так что к утреннему визиту в редакцию я буду бодр и свеж, что немаловажно.

Первая проблема возникла уже на вокзале. Кассир честно предупредила меня, что поезд задерживается примерно на час. В пути, правда, уже догоняет, но всё равно прибудет в Москву с небольшим опозданием. Для меня это было не так уж и важно. Главное – чем было заполнить образовавшуюся паузу до прихода поезда? Не возвращаться же домой. Однако ночь была теплой, а ещё я вспомнил об удобной скамейке, стоявшей недалеко от перрона, у самого входа в небольшой палисадник за деревянным забором.

Вторая проблема ждала меня здесь, на скамейке. Сидевший на ней мужчина не только сидел, но ещё и пил. Правда, на бомжа он совсем не походил. Но ни чемодана у ног, ни дорожной сумки при нём не было. Авось не обидеть! И я присел на краешек скамейки, хотя понимал, что без разговора «за жизнь» не обойтись. Ждать пришлось недолго.

– Компанию не составишь? – сказал мне незнакомец и протянул бутылку.

Точно не бомж. Не встречал я бомжей, распивающих по ночам французский коньяк по три тысячи рублей за бутылку.

– Нет, спасибо. У меня утром деловая встреча, – сказал я, покачав головой.

– А я, пожалуй, выпью.

– Ради Бога. На здоровье.

Мы снова замолчали. Что же, если так будет продолжаться и дальше, то свой час до прибытия поезда я убью без проблем. Человек как человек. Немного помятый, а так смотрится вполне прилично.