скачать книгу бесплатно
– И как он может быть жив? Речь идет о человеке, который жил более двух тысяч лет назад, – у меня реально закружилась голова. Если бы я стоял, то точно бы упал. Все события последних дней, особенно связанные с видениями и новыми знаниями, закрутились передо мной. Я почти не слышал слов Панкратоса. Он продолжал:
– Да, Дэн. Дело не в человеке. Дело как раз в пути. И не важно, когда он жил, если оставил след. Ты поймешь. Я могу передать дальнейший путь тебе. И твой путь пойдет туда. Я помогу, чем смогу. Если у меня хватит сил, то я могу быть неплохой опорой. Немного шаткой в последнее время, но опорой, – он снова заулыбался.
Видя мое состояние, Панкратос налил вина в мой стакан и поднес к самому рту.
– Глотни, это даже не вино, это нектар, который готовит старый Л иолу в Олимпиаде по соседству. Он каждые три дня мне приносит новую бутыль. Он называет этот напиток «Жизнь».
Я сделал два больших глотка, и, действительно, всё встало на места. Даже осознание услышанного меня больше не пугало. Голова прояснялась. Я с благодарностью смотрел на старого археолога и понимал, что наши тайны чем-то схожи. Да и мы, если он всю жизнь искал, также не сильно отличаемся. Таких людей встретить – чудо. Но я вернулся к письму.
Значит, Аристотель? Аристотель потерял родных в пятнадцать лет? И меня мама оставила в этом возрасте с чужими, корыстными людьми… Аристотель. Аристотель и Кто-то, чьи речи возносил этот философ? Кто-то в Италии? Мне для решения потребовалось несколько секунд. Ну что ж. Я готов.
– Кстати, по поводу «Аристотель здесь». Я нашел лаз в башне. Он глубокий и широкий, можем осмотреть. Пояс и веревки у меня в фургоне, – я показал свои зарисовки.
– Так пойдем! – Панкратос тоже не хотел откладывать надолго возможные варианты.
Мы вышли сразу же. Я захватил облегченный набор альпиниста и фонари, и мы поднялись к «Башне».
Я медленно спустился в лаз. В свете фонаря был виден небольшой алтарь. На верней плите алтаря был нанесен рисунок, вырезанный прямо в камне. Сейчас он был нечитаемым. Надо было снять верхние камни, тогда мы получим полную картину. Под ногами был удивительно ровный пол, по виду – мраморный. По задней стене были видны идеальные очертания полукруга, передняя стенка прямая. Хорошо виден вход. За входом была видна плита. Плита гробницы. Это был склеп. Крипта. Я вылез вверх и в двух словах рассказал Панкратосу об увиденном. Отсутствие освещения не дало сделать видеозапись. Тилманидис нахмурился и произнес:
– Завтра усиливаем твою группу. К тебе придут еще две группы, у них механизмы и леера для быстрого поднятия камня. Начальников ты знаешь, это
Чанакья и Стив. Они сейчас заканчивают свои участки. Закончат позднее. У Чанакья восемь человек, у Стива еще десять. С твоей группой будет тридцать. С командирами – тридцать три, мне нравится это число, – он еще раз посмотрел на переведенный текст и, отдавая его мне, произнес: – Это действительно тебе, держи. Не потеряй.
И добавил тихо:
– Не может быть… Двадцать лет…
По дороге обратно у меня снова разгорелось желание всё ему рассказать, но другая часть мозга остужала это словами: «Еще рано». Ведь это были и его слова. Так мы и дошли до лагеря. Внезапный выходной, как ни странно, успокоил людей быстрее, чем обычные будни. Стояла редкая тишина. Мы попрощались до восьми утра и разошлись.
Я поднялся в свой фургон и, стараясь не шуметь, вошел внутрь. Мне очень не хотелось вопросов. Но я зря беспокоился. Мои напуганные днем соратники уже спали, братья мирно похрапывали во сне. Я тоже лег на кровать и провалился в небытие. Когда я открыл глаза, уже наступило «завтра».
Глава 10
Мы начали с самого утра. Стив и Чанакья привели свои группы, которые сразу взялись за дело. Крупные блоки мы снимали краном, мелкие вынимали через установленные системы блоков и лееров. Работали очень быстро. Когда большая часть завала вокруг лаза была разобрана, к нам присоединился Панкратос. Он поднял руку, остановив всё движение и разговоры, и подошел к краю образовавшегося проема в развалинах. Внизу четко просматривались очертания строения с полукруглой задней стеной диаметром не менее четырех метров, стены которой выпрямлялись и шли параллельно вперед, тоже метра на четыре в сторону залива. Потом они загибались друг к другу под прямым углом и заканчивались проемом. Здесь точно были когда-то маленькие ворота или большая дверь. Здесь был вход в это скорбное строение. Теперь, сверху, было очевидно, что это крипта, причем очень влиятельного человека. В центре строения также хорошо просматривался склеп с надгробной плитой. Слева от входа стоял тот самый маленький алтарь. На удивление, на нем не было никаких серьезных повреждений. Он торчал ярким светлым пятном на фоне покрытого огромными слоями пыли и песка строения.
– Дэнис Кочетоф пойдет со мной! – громко сказал Панкратос. – Спустите нас.
Через блоки немедленно были перекинуты специальные сидения для спуска и подъема людей. Мы спустились вниз. Не знаю, какие чувства испытывал пожилой археолог, но у меня вместе с сердцем стучал, казалось, весь организм. Я отстегнулся и помог Тилманидису встать на ноги из подвесного кресла.
Первым делом он подошел к алтарю. Его тоже привлекла неожиданная сохранность этого древнего камня. Он достал несколько кистей, надел пылезащищенные очки и стал снимать слои пыли на нем. Я аккуратно рассматривал пол и остатки стен на предмет явных, лежащих сверху объектов, но ничего особенного не заметил.
– Дэнис, вода с собой? – спросил Панкратос.
Я протянул ему плоскую пластиковую флягу, которую всегда носил в левом кармане брюк над коленом.
– Да простит меня история, – прошептал Тилманидис и стал выливать воду на верхнюю плиту маленького алтаря. Плита была почти квадратной, приблизительно 45 на 40 сантиметров.
Вода заполнила желобки рисунка. Под ярким солнцем рисунок стал очень контрастным. Перед нами была непонятная ломаная линия, сверху и снизу от нее были слова и символы, похожие на те, что были в папирусе, только здесь они были целыми сразу. В центре была вырезана странная половинка каракатицы с немыслимым числом ног-щупалец, которые заканчивались овальными присосками. Вокруг этой каракатицы располагались геометрические фигуры. Я четко увидел прямоугольный треугольник, квадрат и круг. Четвертый символ был непонятен. Приблизительно в середине ломаной полосы из плиты торчал небольшой выступ. Он высох первым и сейчас ярко белел на мокром мраморе.
Панкратос достал свой фотоаппарат и делал снимки, по несколько щелчков под разными углами. Потом он убрал камеру, поднял голову и крикнул:
– Бросьте сюда мешковину и пленку для упаковки!
– Что ты хочешь сделать? – спросил я.
– Это надо отсюда убрать. И пока не кому не показывать, – лицо старого ученого было очень озадаченным. – Чанакья справится.
Через пару минут нам опустили мешок, внутри которого был большой рулон плотной пленки. Панкратос аккуратно обмотал верх алтаря пленкой, потом мешковиной, потом снова пленкой. После чего дал сигнал, чтобы нас приготовились поднимать. Я помог ему пристегнуться, потом пристегнулся сам.
– Сейчас мы закончим, и пойдешь вместе со мной. Ничего никому не объясняй. Пока не надо, рано, – негромко сказал мне пожилой грек, пока нас тянули вверх. Я просто кивнул в ответ.
Как только нас отстегнули от лееров, Панкратос подошел к Чанакья и быстро стал ему что-то говорить. Я удивленно слушал, как Тилманидис легко говорит на хинди. Седовласый индус, очень-очень смуглый, внимательно слушал, кивал и задавал короткие вопросы. Потом Босс обратился ко всем вокруг:
– Коллеги! Мы на пороге великого открытия! Напоминаю вам о конфиденциальности до закрытия ваших контрактов, скоро мы будем обладать, я не сомневаюсь уже в этом, важнейшей информацией, которая приоткроет несколько исторических тайн перед людьми! С этого момента вы все прикрепляетесь к этой площадке до окончания работ. Она автоматически становится Единицей! Я присваиваю «Башне» первый номер. Первый по важности в нашей экспедиции! Прошу также не забывать о простых правилах, о которых вы все знаете: внимательность к мелочам, бережность к фрагментам и осторожность с языком! Всем удачных находок. Стив Мортсон и Ча-накья Джутхани с этого момента назначаются начальниками этого участка.
Он внимательно осмотрел всех присутствующих, заглянув каждому в глаза. Никто из тридцати трех окружавших его людей не отвернулся и не отвел взгляд. У всех было почти одинаковое выражение – восторга и радости от услышанного. У людей была понятная и осуществимая цель.
Последним он посмотрел на меня. Его взгляд просто светился от всего происходящего. Он кивнул, и мы медленно пошли в сторону лагеря.
– Дэнис, пока есть время, хотел тебе объяснить, что сейчас произошло. Я распорядился убрать мраморный алтарь от крипты Аристотеля. Теперь я уверен, что именно там века хранят его останки. Когда-то давно, в молодости, я видел картину в доме богатого грека, она была древней, как Плащаница в Риме. По преданию, она была срисована с мозаики из дома наследников правителя Ассоса[7 - Ассос – древнегреческий город, основанный в X веке до н. э. эолийцами, которые пришли из Митгимны на острове Лесбос. Бежав из Греции, в связи со смертью Платона и усилении роли Македонии в 347 году до н. э., Аристотель останавливается в Ассосе для дальнейшей деятельности.], того самого, который был тестем Аристотеля и отцом Пифии, его жены. На картине были изображены две женщины, стоящие за подобным алтарем, как за трибуной, лицом к куполообразной белоснежной крипте. Рядом проходила дорога к рыночной площади. Крипта, вопреки обычаям, стояла на возвышенности, и абсолютно одна, именно поэтому над ней выстроили башню поздние жители Стагиры. И сейчас мы ее нашли. Я увидел сейчас эту крипту своими глазами. Картина называлась «Две Пифии». И это не алтарь в нашем понимании, а «алтарь философа» – трибуна! И поставлена была у крипты Аристотеля, чтобы каждый грек мог подойти и поспорить с ним. Дэнис, я сейчас счастлив! Как никогда!
– Тогда зачем убирать алтарь? Всё можно разобрать и так, аккуратно и без разрушений, – я был готов ко всем новым свершениям. Просто чувствовал, что мне это необходимо.
– Там, на плите ты видел рисунок? – он дождался моего подтверждения. – Это послание. Карта. И, как я понял сегодня, эта карта для тебя. Мы сейчас идем ко мне, и, если мои предположения верны, тебе надо собираться. Ты покинешь лагерь. Чуть позже я отвечу на твой логичный вопрос, когда сам увижу ответ. А Чанакья аккуратно вынет алтарь из породы и перевезет ко мне в сейф. И я не хочу, чтобы другие люди видели орнамент на нем. Я археолог, а, значит, умею ждать.
Оставшийся путь мы проделали в тишине. Только снаружи доносились обычные в таких местах звуки. Каждый из нас думал о своем. Я уже мысленно прикидывал маршрут в Италию. Все зависело отточки моего путешествия. Но в любом случае, это был южный берег, а, значит, аэропорт Бари, Салерно или Катании. Все зависело сейчас от знаний Панкратоса. Те же недавние чувства говорили мне, что он не ошибается.
Мы зашли в его контейнер, и он решительно направился к большому, отдельно стоящему компьютеру с огромным экраном. Включил его и стал возиться с проводами, подключая телефон и цифровую камеру. Внушительный блок загудел, монитор включился, и я стал ждать. Сев в привычное уже кресло я ощутил, что весь горю внутри, понимая, что необходимо пройти этот путь, куда бы он меня ни привел.
Так прошло довольно много времени. Глава экспедиции несколько раз подскакивал и куда-то выбегал. На мои попытки сопроводить его жестом останавливал меня, и я садился обратно. В одной из пауз он подошел ко мне, внимательно посмотрел в глаза, пытаясь увидеть что-то для себя. Потом кивнул, выпил большой стакан воды и сел обратно. Мы проигнорировали призыв на обед. Позже, когда в дверь постучали, он повернулся и быстро сказал:
– Если Кина, то пригласи, остальным пока говори, что я занят.
На пороге стояла крохотная и гордая Кина Симантуш.
– Заходи, – почему-то шепотом проговорил я.
Она зашла и села в соседнее с моим кресло молча, видимо зная, что Панкратоса, когда он погружен в работу, лучше не беспокоить.
– Ты была со мной в Таранто? Я помню, что там была мелкая девчонка. Сейчас я понимаю, что это ты, – не поворачиваясь, проговорил Тилманидис. – Так была или нет?
– Была. И с тобой была и без тебя, – своим музыкальным голосом проговорила Ки. – И я уже совсем не была девчонкой, мне было 27 лет, и я развелась во второй раз тогда.
– Твоя личная жизнь сейчас не имеет значения. Ты видела дерево? Помнишь, где оно?
– Конечно, помню.
– Я сейчас готовлю бумаги для Дэниса, он поедет туда.
Кина внимательно смотрела на меня. Теперь в ее взгляде совсем не было былой отстраненности и легкой надменности. Она смотрела теперь совсем другим взглядом. Скорее, как на равного. Она протянула свою маленькую ручку и прошептала, чтобы не мешать нашему шефу:
– Надеюсь, что это ты. У тебя должно получиться.
– Что должно получиться? И почему именно я? – я не мог сдержаться. Внутренний импульсивный характер просто толкал меня вперед. И слегка пожал протянутую маленькую руку.
Она приложила палец к губам, и я замолчал.
Пока была тишина, я достал свой старенький смартфон и стал загружать карту южной Италии. Итак, ближайший аэропорт к Таранто был в Бари. Здесь – Салоники. Не раздумывая, я заказал два билета Салоники – Бари. Рейс мелкой местной компании был в 9:00. А два билета потому, что был уверен, что Кина поедет показывать мне таинственное дерево. Реальное содержание их разговора мне было пока недоступно.
Второй раз за сутки я видел, как Панкратос довольный собой, откидывается на спинку своего рабочего кресла. Лицо его было уставшим и необыкновенно одухотворенным.
– Готово, идите сюда, – он повернулся к нам и, улыбаясь своему успеху, повернул монитор в нашу сторону.
На мониторе было несколько изображений. Одно из них – карта юга Италии, на которую я только что смотрел. Второе изображение – это некий контур, очень похожий с очертаниями карты. Он медленно соединил оба рисунка, и они наложились друг на друга с настолько малыми погрешностями, что было понятно, что это одна местность. Прямо под каблуком всем известного сапога был выделен интересующий нас квадрат. Панкратос увеличил максимально изображение, и сразу стало ясно, что тот самый торчащий из алтаря мелкий выступ указывал определенную точку на карте. Там и была пометка «Метапонт». На этом демонстрация не закончилась. Эту карту с отметками он отправил на печать, а сам, немного поколдовав над клавиатурой, вывел на экран несколько фотографий развалин древнего обширного захоронения. Кина, стоящая рядом со мной, подалась вперед, рассматривая их.
– Вот она, вот! – вскрикнула она и показала острым пальцем в экран.
Панкратос обвел это место в круг и тоже отправил в печать.
– Дэн, пока мы все обсудим с Киной, сходи к себе. Собирайся и скажи Алексею Брицыну, что он едет с тобой. Детали ему не нужны. Скажи, что это задание от экспедиции. Пусть тоже собирается и ждет тебя в машине. Она еще на стоянке?
Я кивнул.
– И принеси свой контракт. Для тебя он закончен. Я и Кина подпишем его и переправим голландцам сами. Не знаю, сколько заплатили тебе, но твои поиски нам уже дали неизмеримо больше. Твои поиски в Греции завершены. Единственное, о чем я прошу тебя, вернись из Италии сюда, ко мне и Кине – нам надо услышать твой рассказ о путешествии.
Я не стал задавать вопросов и быстро пошел к себе. Быстро собрал свои рюкзаки, вспомнил с сожалением об утерянном несессере, достал папку с документами. В этот момент пришел Алексей. Теперь я знал его фамилию. Вкратце объяснил ему наши планы и отдал ключи от Судзуки. Он абсолютно спокойно, даже флегматично воспринял новую работу. Только проронил со вздохом: «надо, значит надо» и стал собираться. Я же вернулся к Панкратосу и Кине.
– Так, нарисуй здесь стрелками, как ему туда идти, – не обращая никакого внимания на мое возвращение, говорил старый грек Кине. – Да, так. И вот здесь обведи.
Я подошел максимально близко к столу, на котором Кина что-то тщательно вырисовывала, и, судя по звучащим словам, это было для меня. Ее черные шестеренки, казалось, шевелились на спине, придавая ускорение тем, что были ближе к голове. Меня это развеселило.
– Пришел? – Панкратос наконец-то повернулся ко мне. – Отдай контракт Кине, она его заполнит, а я подпишусь и запечатаю.
Я протянул папку Ки, которая, не отрываясь от предыдущего дела, взяла ее и положила перед собой. Панкратос потянул меня за руку в глубину комнаты и, посадив на такое же кресло, как у него за компьютером, протянул мне довольно толстую пачку распечаток. Сам сел в свое и развернулся ко мне. Он неожиданно для меня заговорил на немного неправильном, с точки зрения построения фраз, и с диким акцентом, но на русском языке. Даже хинди меня так не удивило, но в цепочке всех удивлений я поставил этот случай в конце.
– Я вижу, ты готов. Алексей вернуться успел?
– Успел, и будет ждать меня в машине, – так же по-русски ответил я.
– Скажу, хорошо. Слушай меня теперь очень хорошо. Дэнис, ты сейчас едешь туда, где старый Тилманидис подорвал свое состояние, в смысле – стал болен.
– Здоровье? – машинально поправил я.
– Да, слушай хорошо. Не прерывай, очень будет сейчас глав… важно. Запоминай все четко, очень четко. Может, от этого будет вся твоя сейчас путешествие получиться. Или не будет получиться. Теперь от тебя зависит всё. Всё твое и всё наше, наверно. Смотри, – он протянул мне листок с рисунком той самой части каракатицы, который был на камне. – Переверни его себе к лицу.
Я взял листок и, повернув на 180 градусов, даже слегка подскочил. Конечно, он был обработан на компьютере, но я его узнал сразу. На рисунке было изображено дерево. То самое дерево, какое было так изящно вырезано на перстне Рыжего в самолете. Я поднял глаза на Панкратоса, он смотрел на меня таким добрым отеческим взглядом, мне даже захотелось плакать от этого. Я резко вздохнул.
– Я вижу, узнал это древо сейчас. Значит, видел ранее, неоднократно, думаю так.
– Видел точно. Но вроде всего один раз, – я снова поднял на него глаза.
– Тогда будешь часто видеть теперь, – он держал в руке небольшой медальон на цепочке, абсолютную копию того перстня, на котором было точно такое же дерево, что у Рыжего и на рисунке. – Это из Сирии. Надень и не снимай никогда. Носи всегда. Да? Ей почти три тысячи лет.
Внимательно рассмотрев тяжелый артефакт – искусно сделанный вытянутый на четыре сантиметра овал из белого чистого серебра, на котором искусный ювелир вырезал пышное дерево с множеством ветвей, большинство из которых оканчивались маленькими овальными листочками, но некоторые ветви оканчивались ничем. Так же, как и на рисунке с алтаря, в трех углах дерева были геометрические фигуры. Слева внизу квадрат, сверху треугольник, справа сверху круг. Удивительно было то, что дерево было вырезано в металле, а фигуры наоборот, были выпуклыми. Я напряг память и вспомнил, что подобных технологий тогда не было. Задавать вопросы я посчитал неуместным и надел цепь. Почему-то вспомнился фильм о вечно идущих куда-то хоббитах, которым надо было бросить кольцо в лаву вулкана, так тяжел был медальон.
– Славно. Не снимай, – еще раз проговорил мой старый друг. – Это «Древо Познания», оно пришло к тебе теперь. Такие амулеты и медальоны, например, делал камнерез Мнесарх[8 - Согласно биографии Пифагора, его родителями были Мнесарх и Партенида с острова Самос. Мнесарх был камнерезом, род которого идет от Гиппаса из пелепонесского Флиунта, бежавшего на Самос и ставшего прадедом Пифагора. Партенида, позднее переименованная мужем в Пифаиду, происходила из знатного рода Анкея, основателя греческой колонии на Самосе.], может, и это его работа, но спросить не удастся. Ты слышал о таком человеке? Никто не знает, что есть под ногами, именно мы поднимаем их и людям показываем. Но ты ведь еще и слышишь, да?
– Это скорее сны… – начал я, но сейчас была не моя очередь.
– Не важно, как назовешь то, что видишь. Если видишь – уже славно. Я буду дальше, – он сделал пару глотков воды. – Смотри, приедешь туда, будешь искать древо это. Оно важнее всего там будет для тебя. Кина рисовала, где плита с древом этим. Надо поднять будет и взять всё. Сам возьми, Алекс пусть помогает, но не берет, только помогает. Не давай ему. Не справится он, – он протянул мне фотографии нескольких рядов захоронений. Одна из плит была обведена в круг, на другой фотографии, более мелкой, был обозначен проход к ней. – Так ты скоро найдешь. Главное, не уйди. Алекс поможет. Не уходи до конца. Сделай, тогда иди.
– Что сделать и что забрать? Ты говоришь о точности, но не точно говоришь, – спросил я.
– Про Гермеса слышал? Про Трисмегиста? Тривеликий Гермес. Меркурий же он. Египетский Тот. Он создал учение обо всём и убрал его от нас. Записал мир в книги, а книги убрал. Дэн, там должна быть одна. Возьми ее, и поймешь тогда.
Я не мог описать своих чувств и эмоций в данный момент. Всё опять становилось нереальным, только я точно понимал, что это всё со мной происходит. Прямо сейчас. Взяв стакан у Панкратоса, я допил воду и поставил на стол. Конечно, все перечисленные имена я не раз слышал и читал в разнообразных трудах по истории, эзотерике, математике. А уж в последнее время и того больше. Я немного успокоился и понял, что надо срочно выезжать. Мне нужен был результат, а не мысли о нем.
– Я слышал. И Блаватскую читал когда-то. Ты про скрытые книги? Ты отправляешь к одной из них? Так я готов. Билеты даже заказал. Но почему не Кина едет со мной?
– Кине туда нельзя, – грек вновь перешел на английский. – Если она пересечет границы Италии, ее арестуют, и скорее всего, она какое-то время проведет в тюрьме. Сейчас не будем об этом, но причины есть. Да и помощник она физически не самый хороший. А сила тебе точно пригодится. Итак, еще раз. Ты должен добраться до старого Метапонта, на севере города есть кладбище, чуть меньше Хиераполиса Турецкого. Ты же там был, мне говорил. Там и надо найти крипту с древом на плите. И открыть ее. Там точно не будет костей, хотя я знаю, что мертвыми тебя не испугать. Если там есть тело, то мы ошиблись. Ты готов выходить?
– Я готов не выходить, я готов выбегать, Панкратос!
К нам подошла Кина и протянула контракт. Тилманидис взял его, посмотрел все страницы, потом расписался на каждой из них и, достав фирменный конверт с надписью «НаутаДутильх» сорвал пластиковую полоску. После чего вложил бумаги внутрь и заклеил его по линии оторванной полосы.
– Отправлю его голландцам, твой контракт закрыт, – Тилманидис положил конверт на стол и протянул мне руку.
– Спасибо, – я пожал руку ученого и повернулся к Кине. – Ты там была, мне будет тебя не хватать.
– Я буду рядом, ведь я видела, как ты умеешь слушать и слышать главное. Хорошего пути. Как говорят русские – «ни пьюха, ни перья»! – коряво ответила она.
– К черту вас обоих! – я развернулся и бегом побежал по склону вниз, к машине.
Глава 11
Алекс задремал в нагретой машине. Я прыгнул за руль, и мы покатили в Салоники. В аэропорту я выкупил билеты, и мы стали ждать утра. Здесь ни о каком зале повышенной комфортности не было речи, мы сидели в общей, насыщенной туристами, зоне.
Около семи утра объявили регистрацию, и мы пошли в крошечный самолет. Из Салоников мы вылетали всемером, остальные пассажиры должны были подсесть в аэропорту Керкира, где мы приземлились всего через тридцать пять минут полета. Постояли там минут десять, и наш четырехмоторный кроха принял еще одиннадцать человек в сорокаместный салон. Нас стало восемнадцать. Ровно столько же и приземлились в Бари.
В аэропорту было много паломников, особенно русских. Я с радостью отметил, что мои дальние соотечественники продолжают осваивать не только пляжные зоны мира, но и такие города, как Бари.
Там же и без проблем мы взяли машину всё в том же «Хертце», загрузились и поехали в сторону Таранто. Нам предстояло преодолеть около ста километров. На часах было всего 11 утра.
Ближе к двенадцати мы решили перекусить и, съехав с трассы, остановились в красивом и самобытном городке Моттола. Со всех сторон нам предлагалось посетить пещерные комплексы, где соляные, где спа, где просто осмотреть сталагмиты и сталактиты всех цветов и размеров. Но мы выбрали маленькую пещеру, где готовили еду. Ресторан в пещере я посещал впервые. Было странно и довольно прохладно. Вкусно поев мясного жаркого и проглотив по огромному куску лимонного пирога, мы отправились дальше. Мы уже въехали на территорию Апулеи, и до Таранто оставалось не более 20 минут. Оттуда нам надо было добраться до Метапонта, на карте он значился, как Метапонто. Как раз минут через двадцать мы доехали до пригорода Таранто, и, объехав его справа, выбрались на дорогу, которая красиво называлась «на Пистиччи». Именно по дороге в такой поэтичный город нас и ждал Метапонт. Точнее, мы хотели, чтобы он нас ждал.
Алексей всю дорогу не произнес ни одной фразы длиннее пяти слов. Но, честно говоря, мне было сейчас не до него. У меня была цель, и я должен был ее достигнуть. Однако мне удалось оценить его силу в руках – на одном из переездов, которых в Италии великое множество, мы увидели телегу, запряженную ослом. Одно из колес встало между рельсов так, что телега застряла. Старенький возчий точно ничего не мог сделать. Хорошо хоть, он ничего не вез. Пока я искал место, чтобы остановиться, Алекс выпрыгнул из машины, подбежал к телеге и одним рывком вытащил ее на прямую дорогу. Потом прибежал обратно и залез в машину. Он даже не запыхался. Мы поехали, а вслед нам раздавались громкие пожелания удачи во всем.
Надеюсь, поможет. Я еще раз посмотрел на Алексея, ничего в нем не выдавало силача. Обычное, даже щупловатое, телосложение. Он понял, что я его разглядываю и сказал только: «Не знаю, всегда такой был».
