скачать книгу бесплатно
– Тогда вот. Забирай, – она вернула мне документы. – Я ценю краткость, поэтому будешь Дэн. Меня лучше зови просто Ки. Мне привычней. У нас расположение такое: есть палатки, они общие, там по двадцать человек, везде есть места. Есть фургоны на четверых, шестерых и на двоих. На двоих все заняты. Их всего четыре, в трех молодожены, а один в резерве для Панкратоса. Он сейчас старается с комфортом перемещаться. Ты шестнадцатый русский. Можешь устроиться к своим. Но, думаю, что тебе будет со знакомыми интересней вечера проводить, – так же плавно, почти нараспев проговорила она.
– Ну, русский я очень условно, хотя и горжусь, что родился там. Что ты имеешь в виду под «знакомыми»?
– С Маккеннами никто не хочет заселяться, ты ведь знаешь почему? Там только один с ними в фургоне на четверых. И он, кстати, русский. Новичок.
– И как он решился? Не жалуется?
– Нет, не жалуется, они его берегут. Он их выбрал по определенному мотиву, вот они и рады теперь. Ну что, Дэн? Определился?
– Отлично, мне их подколы никогда не мешали, пусть бесятся, им же всего по тридцать пять, а мне уж сорок было, – в принципе я и так хотел спросить место у Брогана, так обрету полный иммунитет к рыжеволосым людям. – Куда идти?
– Броган снаружи, я вижу его ногу, – Ки протянула мне бейдж, на котором уже была моя фотография и все данные. Организация была и вправду выше похвал. Она вписала лишь дату регистрации. То, что на меня был напечатан бейдж, говорило об одном – организатор был уверен, что я буду именно здесь. – Носи гордо, Дэн! Бейдж не снимай на территории Греции, работает, как временный паспорт, да еще в нем GPS передатчик с твоими данными. Утром увидимся здесь, в штабе, сбор в 8:00
– Спасибо, Ки, быстро у тебя все.
– Ведь я же «золотая», вот все быстро и получается.
– Ладно, Золотая, я пошел, – я только развернулся, чтобы выйти, но решил спросить. – Ты поешь?
– Да, и очень странные песни. Будет настроение, гарантирую, что удивлю, – мелодично проговорила Кина.
Я вышел на воздух, где меня действительно ждал Броган.
– Ну что, куда определился? – от него пахло свежей порцией джина. – Пойдем, провожу.
– Пойдем, посмотрим, где вы расположились с Дуаном. Хочу его тоже увидеть.
Броган заулыбался максимально возможной улыбкой.
– Отлично. Пошли, мы на правом краю лагеря. Тебя есть, чем удивить.
– О, и ты меня удивить решил. Только что Кина обещала.
– Спеть пообещала? Это да, поет она удивительно. Кстати, как тебе наша японка?
– Почему японка? Она не похожа совсем. Вот только акцент странный.
– Она родилась в семье дипломата Португалии в Японии, там и осталась, когда родители уехали. Решила быть японской подданной. К ней Дуан подкатывать пытается.
– И как?
– Да никак, она считает его несерьезным.
– А что остались на планете люди, который считают вас серьезными? – Я даже хохотнул, когда Брог скорчил расстроенную мину. – И не староват он для такой юной особы?
– Так она твоя ровесница, Дэн, недавно поздравляли с сорокалетием. Видел бы ты наш подарок…
– Представляю. Но выглядит совсем молодо, необычно.
– Я же говорю – японка, а они не стареют.
Так за разговором мы дошли до сероватого автофургона. Броган открыл дверь, и я поднялся на площадку входа. Шагнув внутрь, я обомлел. Передо мной стоял двойник того самого любителя узо из самолета. Только моложе лет на пятнадцать-двадцать, в простом рабочем комбинезоне и без колец на пальцах. Во всем остальном точная копия. И сразу стало понятно, по какой причине он выбрал ирландских шутников себе в соседи, его голову украшала яркая рыжая шевелюра.
Броган уже стоял за моей спиной и, выглядывая из-за моего плеча, проговорил:
– Знакомьтесь! Дэн, это Алекс, Алекс, это Дэн! – и засмеялся в голос. – Я же сказал, что удивлю тебя. Ду, вылезай, смотри, кого я нашел на дороге! Алекс, и тебе будет с кем не забыть русский язык! Ха!
Алекс добродушно улыбнулся и протянул руку.
– Привет, я Алекс, Алексей, – сразу по-русски заговорил он. Живу с этими чудаками.
– Денис Кочетоф, теперь твой сосед. Разбавлю вашу рыжую банду, – мне понравилось и его лицо, и рукопожатие, и речь. Голос был негромким, но очень четким. Так чаще говорят на иностранном языке, чем на родном. Было понятно, что на русском ему приходится разговаривать не часто. – Какую кровать я смогу занять?
– Кто это? – из глубины комнаты вышел близнец Брогана, Дуан. – О! Я рад тебя видеть. Как добрался? Я ставил на то, что ты будешь в списках и выиграл. Давай мне пятерку!
Все это Дуан выпалил без пауз, на одном дыхании. Броган достал мятые пять евро и протянул брату. Они оба вновь захохотали.
Получив очередную порцию хлопков по спине, я прошел к указанной кушетке и положил на нее свои вещи.
– Ты что, будешь жить с нами? – обрадовано спросил Дуан. – Наконец-то жертва!
Я кивнул, все снова засмеялись.
Так я вступил в «Клуб Рыжих», оставаясь шатеном, и мои новые раскопки в Греции начались.
Ночь и утро прошли спокойно. Единственное, что меня огорчило по настоящему, это отсутствие моего несессера, и, соответственно, письма в нем. Что пыталась передать мне Джесс, так и осталось тайной. Ни в сумке, ни в рюкзаках найти маленький кофр я не смог. Как не смог объяснить последние события самому себе.
Глава 8
После плотного и сытного завтрака, ровно в восемь, я стоял у условных дверей штаба. Нас собралось около сорока человек. Примерно половина была мне знакома, кто-то больше, кто-то меньше. С некоторыми мы в прямом смысле «хлебали одной ложкой». Другая половина была мне незнакома совсем, но многие здоровались, поскольку я часто был в фото и видео отчетах о проделанных работах. Узнавали. Радовало то, что было много совсем молодых лиц, а это значило одно – дело, фанатиком которого был Панкратайос, в ближайшее время не погибнет.
Через минуту подошел сам Тилманидис, которого за важный вид чаще называли «Босс» или «Барон», за глаза, конечно. Сказав дежурные слова и представив вместе со мной еще одного приехавшего вчера, он перешел к делу.
– Друзья мои! Теперь все группы в сборе. У нас намечено сорок пять участков разного поиска. Все распределены, последний участок возглавит Кочетоф, Башню! Все знают, что и как они делают. Всегда в вашем распоряжении волонтеры. Обращайтесь за помощью к Кине Симантуш, она направит необходимое количество. – Кина встала и повернулась медленно вокруг себя. – Также на ней их обучение и организация.
– У меня всё. Всё оборудование, как мне доложил и, собрано. Дэн, – обратился он ко мне. – Кран будет завтра. Сам на месте посмотришь, с чего начать. Ребята все сверху уже задокументировали. Твоя на сегодня задача – разметить подъем и место для крана. Там без него никак.
– Ви, мон женераль! – тихо пропищал стоявший за мной Дуан. Это услышали только те, кто был вокруг меня, и заулыбались.
– Я понял. Приступаю, – по-военному громко и четко выговорил я.
Все стали расходиться по своим объектам. Я, в свою очередь, зашел в палатку, чтобы получить стандартный набор в таких экспедициях – рацию, смартфон со сканером и цифровой рулеткой, цифровую камеру, блок запасных аккумуляторов для каждого устргойства, два литра воды и небольшой паек из галет, шоколада и жевательной резинки.
Кина уже была внутри. Она что-то опять писала в своих бесконечных журналах. Перед ней, как школьники перед учителем, только без парт, сидели не менее тридцати волонтеров – подростков и студентов археологических заведений со всего мира. Было удивительно тихо. Видимо, авторитет этой маленькой женщины был огромен. Она стояла боком ко мне, а с другой стороны, в пленку открытого окна, ею любовался Дуан. На меня она снова не реагировала, а его каким-то чудом увидела, и махнула рукой в его сторону. Рыжеволосая голова пропала.
– Он, кстати неплохой парень, – тихо проговорил я, приблизившись к ней. – Привет, Ки. Я давно его знаю.
Она одарила меня просто убийственным взглядом. Как будто прибила к доске десятидюймовыми скобами.
– И ты туда же? – уже не так мелодично, как вчера, сказала Кина. – Привет. Дэн, теперь у тебя минус одна песня.
– Это как?
– Это штраф за длинный нос! Когда я буду петь, то первую песню ты слушать не должен. Понял? – она сделала смешное злое личико. Дети засмеялись.
– Понял, прости.
Она повернулась к волонтерам и спросила:
– Кто проводит Дэниса до Башни? – поднялись почти все руки. – Бон, ты отведешь нашего коллегу.
Встал хрупкий парнишка азиатского вида. Он быстро подошел ко мне.
– Бон Пок, я из Сеула, – и протянул руку.
– Дэнис Кочетоф, отовсюду, но сейчас из Мюнхена, – сказал я, с улыбкой глядя на маленького корейца, и пожал худую ладошку. После чего я добавил. – Вещь в себе.
Не знаю, что именно меня заставило сказать эти слова, но Кина резко повернулась и стала меня внимательно разглядывать. Я так и держал руку парня в своей. Вдруг почувствовал, что краснею. С детства не испытывал такого ощущения. Как будто меня прилюдно раздели.
– Удачный ход. Штраф отменяется, – снова певуче заговорила Кина и улыбнулась.
– Спасибо, Ки, – я все-таки отпустил руку Бона, и мы пошли за оборудованием. Там я расписался не менее десяти раз, рассовал все предметы по многочисленным карманам и вышел из палатки. Бон показал мне направление, и мы пошли к Башне. Мы шли, а я опять рассуждал, что происходит вокруг меня? Или это внутри меня? Плюс Кина странно отреагировала на не менее странные слова, да так, что я испытал неловкость… Сначала про Дуана шепнул не вовремя, потом это.
Мы дошли до участка. То, что называлось «Башня», было огромной грудой камней. Но действительно просматривалась ее полукруглая форма, и по тому, что эта развалина была выше прочих по уровню, значит, она была намного выше сложена. Отсюда и «Башня». Везде были предусмотрительно натянуты специальные сетки, улавливающие любые отлетающие осколки, вплоть до пыли. Таковы правила раскопок.
Меня ждала группа, назначенная сюда с самого начала. Всего я насчитал двенадцать человек. Три девушки, на взгляд около 25 лет, четверо совсем молодых парней, явно с первых курсов, и пятеро опытных, по виду старше 50, профессионалов. Все одеты в одинаковые комбинезоны. Свой я почему-то не взял на складе и был пока в своей стандартной дорожной одежде. Хорошо, что жилет надел, а то бы набитые техникой брючные карманы мешали двигаться. К моему удивлению, вся группа была мне незнакома, ни с кем из них я ранее не работал вместе. Быстро со всеми поздоровавшись и записав в блокнот имена и даты рождения, я приступил к осмотру верхнего яруса, который надо было снять в первую очередь.
Самый старший по возрасту в группе словенец Сашо выполнял, пока меня не было, функции руководителя. Он передал мне все накопившиеся бумаги и заметки, которые я бегло просмотрел. Мы занялись разметкой. К двум часам дня мы отметили и задокументировали положение пятидесяти четырех камней. Весь порядок, от первого до последнего, позволял снимать ряды наиболее быстро и безопасно.
Как ни странно, современная археология – это, по большому счету, не копание с кисточкой и совочком в земле, хотя и этого хватает, а постоянное фиксирование, зарисовка, фиксация позиции «объекта» и прочие термины, которые позволят при необходимости собрать всё обратно. «А что у нас объекты? Правильно – Всё! Объекты – Всё. Я бы даже сказал, Всё есть Всё, у археологов точно так и есть. Хотя совсем недавно я слышал подобные размышления совсем не об археологии. Так. Надо вернуться к рабочему состоянию», – тут я понял, что снова бормочу себе под нос, а Сашо, оказавшийся рядом внимательно прислушивается. Видимо думает, что я чем-то недоволен. Ну и пусть.
Громко запищала рация: «В 14–40 ваша группа на обеде», – проговорила она с треском и сильным акцентом, как только я нажал клавишу приема. И я услышал, как у всех запищали телефоны. У меня тоже: «14–40 обед» – такая надпись была на экране. Я вспомнил, что питанию в контракте уделено две страницы и решил не удивляться.
Группа из одиннадцати поваров из всех регионов мира, плюс сорок волонтеров, обслуживающих группы в трех специально отведенных для приема пищи палатках, воистину обеспечивали уровень питания уровня выездного симпозиума, как у греков древности, только без обильных возлияний. Хотя один стакан местного красного или белого вина входил в рацион. Бочки стояли во всех обеденных палатках.
Мы вернулись к работе и задокументировали боковые следующего ряда, которые будем вынимать после снятия первого. Все, наверно, играли в компьютерный «маджонг» и имеют представление, как это выглядит. Внутренние ряды и пустоты были для нас пока недоступны.
Вечер наступил резко, как всегда бывает в этих широтах в конце октября. Мы всей группой подняли по пластиковому бокалу вина «за будущие открытия» и около девяти часов разошлись по спальным местам. Моих рыжих соседей еще не было. Наверняка балагурили где-то.
Я лег на свою уютную койку и, достав блокнот, стал рассматривать символы и штрихи, переписанные в самолете. Я пытался найти им хоть какую-то логическую правдивость, но ничего не выходило. Скорее всего, это был сонный бред. За этим занятием я и уснул.
Следующие три дня прошли в постоянных рутинных делах по поднятию, документированию, перевозке, погрузке, новому документированию всех наших фрагментов, которые мы так организованно снимали. Слой за слоем мы двигались вниз, к непознанному. К тому, чего еще никогда не видел, а, может, даже и не слышал о том, что нам может открыться. Несмотря на все перерывы, перекусы и прочие прерывания, сил на раздумья и анализ совсем не оставалось. Я приходил, падал в кровать и закрывал глаза. Открывал их уже утром, чтобы начать такой же насыщенный работой день. Мысли и переживания последних дней спокойно уходили в прошлое.
Мои яркие соседи тоже не особо досаждали мне, видимо, я заслуживал хоть какое, но уважение. Можно не вспоминать, что на четвертый день я проснулся, как всегда, около 6:30, так было последние 11 лет, с перерывами на временную, после смены часовых поясов, погрешность. Сел на кровати, слегка размял во все стороны свои слежавшиеся суставы и пошел в санитарный отсек. Все мои соседи еще пускали пузыри во сне, когда в зеркале я увидел, что мои волосы окрашены в оранжевый клоунский цвет. Я знал, что у братьев всегда есть набор подобной косметики, которая служит верную службу их неуемному шутовскому темпераменту, и пошел искать. Минут через пять в изголовье Дуана, я нашел баллончик с краской соответствующего цвета. Я встряхнул банку – краска еще была. Послушав дыхание Ду и уверившись, что он спит и видит прекрасные сны, безо всяких сомнений покрасил его лицо и ладони из того же баллона. Немного встряхнув краску, я проделал ту же процедуру с Броганом и слегка «обработал» нос Алексея. После чего обычным мылом смыл свою яркую внезапную рыжесть под струей теплой воды. Инструкция по удалению этого цвета была на банке с краской. После чего оделся и, довольный тем, что у братьев со мной ничего не получилось, вышел в сторону штаба и зоны питания.
Пятый день моего участия в новых раскопках на Халкидики начался задолго до рассвета. Устав, как раб на галерах, я прилег и, надеясь, что сон наступит внезапно и быстро, закрыл глаза. Непривычно тихий покой в фургоне и мерцающие сквозь веки всполохи света заставили меня открыть глаза. Передо мной стояли мои трое огненноголовых друзей с горящими свечами в руках. Первой мыслью было послать их «в объятья Морфея», но их серьезный вид заставил меня резко сесть на кровати.
– Что не спим, дурни? – решил не церемониться я.
– Тсс… – прошипел Броган, а Дуан шепотом добавил:
– Ты хочешь пропустить чудо?
Я смотрел на этих шутов с желанием дать каждому по лбу и снова лечь, но их лица и активное кивание головы Алексея заставили меня сменить тон.
– Что надо? – еще раз спросил я.
– Тебе же обещали чудо? Пойдем с нами. Только очень тихо. А то чудо спугнешь, – вновь прошептал Броган.
Он протянул мне такую же толстую свечу и показал на дверь. После этого они все вышли. Я быстро оделся и выскочил за ними. Они стояли внизу и ждали меня.
– Пошли, – снова прошептал Дуан.
Близнецы повернулись и пошли в сторону самой высокой точки нашего лагеря. Алекс дождался меня и протянул горящую свечу. От нее я зажег свою. Потом, когда Алекс повернулся и пошел за братьями, я встал рядом с ним и двинулся вперед.
По пути я стал слышать странный звук. Не могу точно его описать, но это было похоже на церковное христианское песнопение, очень необычное, исполняемое ребенком, мальчиком-монахом, так тонок и слаб был голос поющего. Чем ближе мы подходили к эпицентру этого звучания, тем громче и четче звучали слоги и слова этой песни. Песня была длинной и тягучей Она обволакивала слушателя необыкновенными и непонятными словами, а также ритмом и сочетанием звуков, которые были очень приятны на слух. Стало казаться, что такое надо слушать вечно.
Мы подошли в самый центр действия, песня не прекращалась. Она лилась по округе и все, кто ее слышал, замирали, чтобы ни движением, ни дыханием, ее не прервать. Я нашел свободный камень и присел. На самой высокой точке лагеря, прямо над обрывом древнейшей скалы перед Средиземным морем стояла маленькая Кина и пела. Она смотрела в темную бездну и пела малопонятные слова. А капелла. Кроме движения воздуха вокруг звука больше ничего не было. Люди вокруг замерли. Единственное, что я понял, что она поет на древнегреческом языке. Мертвом для всего человечества, но не для нее. Она не видела или не обращала на слушателей внимания и пела, создавая необыкновенную мелодию и звуки в этом современном и недостойном такой чистоты мире. Еще через три минуты я стал понимать, что кроме этой песни вообще не существует ничего в этом мире. Всё, что есть – это она. Песня. Музыка, создаваемая голосом. Гармония, воспетая древними поэтами, вступила в двадцать первый век. Она переливалась, струилась, переходила на речитатив, стонала, выла, кричала, но все это вместе создавало музыкальную картину вечности. Или бесконечности, которую так старался понять Хокинг в моем сне.
Поддавшись общему состоянию, я закрыл глаза и стал внимательно вслушиваться во все звуки. Как только я расслабился и превратился в слух, песня прервалась. Не открывая глаз, я несколько раз покрутил головой, стараясь поймать мелодию, как ловят убежавшую волну на приемнике, но звуков не было. Абсолютная тишина. Я открыл глаза. Прямо передо мной, в метре, стояла Кина и улыбалась.
– Все спят, а почему ты не спишь? – пропела она тем же неземным голосом. – Ты пришел сюда, а зачем, знаешь?
– Меня привели братья Маккенны. Но я действительно удивлен тем, что услышал сейчас. Спасибо.
– Ты пока не понял, что ищешь сам, и братья тут не причем. Лучше слушай меня.
И она затянула новую, совсем мне непонятную песню на том же малодоступном древнем языке. Она стояла передо мной, маленькая и хрупкая, но звуки и слога, которыми сейчас она делилась со всеми, были нереальны. Я снова закрыл глаза, и передо мной стали проноситься образы из старых фильмов о древности и рабах, о Спартаке и спартанцах, мифология о Геракле и Меркурии, философы и поэты прошлого, написавшие эти слова – всё это было вокруг меня.
Вдруг я почувствовал, что меня взяли за правое плечо, но я решил не отвлекаться от своего зрелища. Потом меня стали трясти за ту же руку, и я открыл глаза. Теперь передо мной стоял Алексей, также крепко держа меня за руку. Свет в окне точно показывал, что уже давно не восемь – время собрания руководителей групп, а намного больше. Я снова, как и ночью, резко сел на кровати.
– Уже одиннадцать, – прошептал Алексей и протянул мне стакан с двумя шипящими таблетками: – «Алка Зельтцер».
– Но я не пьян. У меня нет похмелья, – проворчал я, смахивая остатки сна про песнопения на скале.
– Аты помнишь, каким ты вчера вернулся?
– В смысле – «вернулся»? Я что, куда-то ходил? – у меня явно было глупое лицо в данную минуту.
– В прямом смысле. Мы тебя разбудили и вместе пошли слушать Кину. Ты сел в самой середине площадки наверху и сидел до самого конца. Она закончила петь, и все разошлись, а ты остался сидеть один. Броган звал тебя раз двадцать, ноты сидел, покачивался и отрицательно мотал головой. Мы ушли спать. Через час ты пришел, едва ступая ногами. Еле в дверь попал. Мы с Дуаном втащили тебя и положили на кровать. Ты тяжелый.
– А раздевал меня кто?
– Да я и раздевал, – Алекс смотрел на меня, как на тяжелобольного. – Ты только подвывал что-то и бормотал про вещи, числа и знаки. Мы были уверены, что ты с кем-то «посидел» и перебрал.
Я сидел на кровати и не понимал ни слова из его рассказа. Как это всё произошло?
– Алекс, а Кина, когда ко мне подошла, ты слышал, что она говорила?
