скачать книгу бесплатно
Я встал, церемонно кланяясь ей. Она протянула мне руку и представилась:
– Влада!
Её улыбка была мне приятна и, вместе с тем, немного непонятна – я видел её впервые и, она меня – тоже, но по её поведению я видел, что она явно знала меня. И точно.
– А вас я знаю по рассказам Миши – вы Антон, его друг из Москвы, – она перевела свой взгляд на довольное лицо Михаила.
– Так точно, – почти по уставу, как учили на курсах военной кафедры, ответил я неожиданно для себя.
– Антош, расслабься, – ты мой друг, и я много о тебе рассказывал Владе, – вступил в наш разговор Мишка. – Она сама уже просила познакомить её с тобой или, хотя бы сказать, что она у меня есть.
– Да, – подтвердила его очаровательная подруга. – Я видела и ваши с Мишаней фотки раньше.
– Вот это реально сюрприз, друган, – повернулся я к Михаилу. – У тебя такая симпатичная девушка, а ты мне за весь день даже ничего о ней не сказал!
– Ну, извини. Хотел тебя удивить, – ответил Михаил дружески, положив свою ладонь на мою. Было видно, что ему понравился мой комплимент в адрес Влады, и что её неожиданное появление здесь, как – будто с конкурса красоты, произвело на меня тот самый бомбический эффект, на который он, очевидно, и рассчитывал.
Официант опять налил нам “Столичной” по 50 грамм, Я хотел было произнести тост за Михаила и его прекрасную спутницу, но Влада опередила меня, сказав:
– Мальчики, я хочу выпить за вас, за вашу дружбу.
Я поблагодарил Владу за её слова, невольно рассматривая её лицо и задерживая взгляд в её красивых, прямо каких-то цыганских, чёрных глазах. Ну, а дальше я старался привыкнуть к тому факту, что в нашей мужской компании появилась такая очаровательная девушка, как Влада. Мне было приятно смотреть на них – Мишка-то и сам мужик, что надо. Не красавец, но похож чем-то неуловимо на знаменитого французского актёра Бельмондо в его лучшие годы. Правда, не такого спортивного вида, каким тот был в его молодости (я лишь недавно открыл для себя этого великолепного актёра).
К моему удивлению, Влада понемногу выпила в разговорах, ужиная с нами, почти треть бутылки десертного вина, похвалив Михаила за вкусную рыбку и, заодно, попросила потом официанта передать “респект” повару за вкусно приготовленные блюда.
Мы разговаривали, произносили тосты и т. д., и я понемногу “запал” на эту красивую, обаятельную девушку, понимая, как повезло Мишке с ней и, чем дальше длился наш дружеский вечер, тем больше и чаще я пялил глаза на Владу, внутренне почти завидуя Мишке. Он сидел с видом падишаха, наслаждаюсь видом своей очаровательной гурии и моим нескрываемым восхищением её красотой, видимым на моём лице.
Официант принёс ещё одно горячее блюдо – каре ягненка – как оказалось, специально для меня, хотя я уже реально наелся и просто для вида, ковырялся в тарелке. А Влада, кроме рыбы, так почти ничего и не ела.
– Миш, ну куда столько еды! – искренне недоумевал я.
– Антош, – с чувством произнёс он. – Неужели я не могу себе позволить угостить от всей души своего московского друга?
От избытка дружеских чувств и выпитой “Столичной”, он хотел, было, привстать и обнять меня, но, перехватив иронический взгляд Влады, остался сидеть на месте. Я много выпил, расчувствовался, говоря добрые слова в адрес моего ялтинца и, при этом, смотря на его девушку, не скрывал, что она явно произвела на меня впечатление. Михаила это, как я потом понял, немного забавляло, и, увидев в очередной раз мой не в меру ласковый взгляд к себе, Влада неожиданно встала и сказала:
– Ну, милые мужчины, спасибо за вечер. Рада была познакомиться с вами, Антон.
Она протянула с улыбкой мне свою руку, и я с чувством пожал её. На удивление, у неё было не нежное девичье, а какое-то крепкое рукопожатие.
– Ну, почему вы – можно на “ты”, – пробормотал я как-то неуверенно. Она явно смущала меня обволакивающим, чувственным взором своих больших, выразительных глаз. – Ладно, ладно, – проговорил с торжествующей улыбкой Михаил. – Влада сама решит, как к тебе обращаться. Он был уже явно навеселе и чувствовал сейчас себя, между нами, хозяином положения.
Девушка, слегка укоризненно посмотрев на него, чмокнула его в щёку и пошла на выход в сопровождении официанта, сказав нам в пол-оборота, что её не нужно провожать. Мы проводили её взглядом. Мишка тоже много выпил, как и я, но пил, не запивая соком, в отличии от меня. За всё тем же столиком с мужиками, опять послышались какие-то дифирамбы в адрес Влады и один из них, вроде, как грузин, сказал одобрительно Михаилу, подняв большой палец вверх:
– Ай молодца!
Мой ялтинец довольно улыбнулся, кивнув ему с понимающей улыбкой. Помолчав, он повернулся ко мне, убрав самодовольную улыбку с лица:
– Антош, без обид. Мы скоро поженимся, так что извини, если что не так. Похоже, он угадал моё настроение романтической влюбленности – на отдыхе на юге, тем более, здесь в Ялте, это обычное дело.
Он дружески обнял меня за плечо, дыхнув на меня водочными парами:
– Найдём мы тебе твою Вероничку-клубничку. Д-дай в-время.
– Да с-з-далась мне эта твоя Веро-ника! – запальчиво ответил я слегка заплетающимся языком.
– Что я, сам н-не могу найти её или к-кого мне нужно?
Наш разговор уже привлекал к себе внимание. Мишка встал и переставил свой стул прямо ко мне и переключил моё внимание своим тостом за Россию. А уж такой тост дорогого стоит. Я, покачнувшись, попробовал встать, но Мишка вовремя удержал меня.
Мы провели в кафе ещё больше двух часов после ухода Влады и выпили этот “Херес”, но не стали пить десертное вино, заказанного для Влады, и Мишка потом забрал его с собой.
За это время сюда входили и выходили посетители, которых мы, в общем, не замечали и просто не видели, сидя спиной к входу, кроме той подвыпившей компании их четырёх человек, обращавших порой на себя внимание своим подвыпившим галдежом. Столики вокруг нас постепенно опустели один за другим, и эти мужики были последними, кто ушёл из этого ночного заведения – расплатившись и весело галдя между собой, они вышли на улицу.
Михаил нажал кнопку на звонке у стола и к нам тут же подошёл наш официант. – А г-де же на-род? – неожиданно для себя, спросил я у него, словно меня очень заботил этот вопрос. Мишка, видя моё тупое недоумение на лице, рассмеялся, сказав, что уже все разошлись. – А я ни-ко-го и не ви-дел здесь! – не понимая, пьяно возразил я, уставившись на него.
– Э, милейший Антон Игоревич. Да вам нужно на свежий воздух! – шутливо-подвыпивши ответил мне друг.
Рыбу, которую нам пожарил повар, мы так и не попробовали, и Михаил Викторович попросил положить луфариков в бумажный пакет, чтобы забрать с собой (вот молодец, а я и забыл опять про эту рыбу) и принести счёт.
Увидев затем, что он достал карту “Мир”, чтобы заплатить за наш ужин, я запротестовал и достал свою карту” Viza”. Мишка ухмыльнулся и сказал, что здесь эта карта бесполезна из-за санкций.
– Так что, переходи, на нашу, отечественную, “Мир”, – хлопнул он меня по плечу. У меня была и эта карта, но, как оказалось, она осталась в кармане моих джинсов в Мишкиной квартире.
– Ну, и с-сколько там вышло? – вяло полюбопытствовал я.
– Без разницы, – ответил Михаил, вкладывая тысячную купюру в чековую книжку официанту на чай. Я порылся в карманах своих шорт и понял, что у меня кончились наличные —, там было пусто (а последнюю соточку я ранее отдал тому уличному певцу у платана).
– Ну н-надо же, – пролепетал пьяно я. – Не-удоб-но вы-шло.
Я не привык, чтобы за меня платили мои друзья.
Мишка видел, как я ковырялся в кармане шорт и, почему-то, эта сцена моего рыскания так рассмешила его, что он еле сдерживал себя, чтобы не рассмеяться. Официант проводил нас до дверей, учтиво пожелав доброй ночи. Я машинально взглянул на часы – было уже полдвенадцатого ночи, и понял, почему почти все столики в этом маленьком арт-кафе уже опустели. Мои мысли, в отличии от моих раскоординированных движений рук и ног, были, в общем, ясными и контролируемыми.
– Ну, и что делать будем дальше, ми— стер— Ан— тон? – шутливо протянул Михаил, когда мы поднялись по ступенькам наверх, в темноту пространства, еле освещённого призрачным светом одинокого фонаря над нами. Прямо напротив нас стояли высокие, густые сосны, за которыми где-то впереди виднелись огни набережной.
– Я б-больше с-сотни или пяти-с-сотки, не д-даю на чай, – пошатываясь, с каким-то вызовом ответил я Мишке, всё ещё досадуя на себя, что у меня не оказалось с собой нужной наличности. – И я не даю, когда один, – заверил меня Михаил. – Но ты же мой гость!
Он обнял меня, и мы оба пошатнулись, чуть не упав вниз на ступеньки.
– Скажу больше – ты гость Ялты! – он, как на сцене, потряс вверх рукой. – Поэтому, старик, давай не будем ме— ло— читься! – выговорил он по слогам. – Завтра мы поедем в Лива-ию! Он икнул. – Покажу тебе всЁ! – выдохнул шумно он.
Его язык, хоть и заплетался, но держался Мишка молодцом и почти не шатался. В отличии от меня.
Он опять икнул и выдохнул мне в лицо водочный дух.
– Я ему (официанту) сказал, что ты из Москвы. И, что завтра мы едем в Ливадию! – проговорил Мишаня, и покачнулся опять вместе со мной, пытаясь удержать меня от падения. – Пусть он, и они, – он повернулся неизвестно к кому в сторону кафе, – будут добрее к москвичам!
Я умилился:
– Н-ну, спас-сибо, братан! – и обнял его за плечи, чуть не повиснув на нём.
Надо сказать, что, когда я выпью, и мне хорошо с моими друзьями, я всех называю братанами… А пить много я не умею, как Михаил.
Он достал сигареты и закурил, вызвав во мне протест вонючим дымом, который я вдохнул невольно в себя. Мы стояли и никак не могли шагнуть в темноту из круга призрачного света, а затем пошли понемногу, пошатываясь слегка, в сторону жёлтых пятен фонарей на набережной.
Мишка, выкинув сигарету по моей просьбе, вёл меня под руку в сторону освещенной, уже близкой, набережной, обходя припаркованные вокруг автомобили, а я упрямо убеждал его в том, что это кафе закроют, так как здесь такая тьма. На улице стало попрохладнее – в сторону моря дул откуда-то непонятно взявшийся ветерок – наверно, с гор, – вяло подумал я, смотря в сторону, где должны были быть горы. В этой темноте я так и не понял или забыл, с какой стороны здесь были горы, а небо было тёмное от туч. Хорошо, что ещё не было дождя.
Ну, а, дальше, мы направились по набережной, как я думал, домой к Мишке, а навстречу нам шли такие же, как и мы, многочисленные “ночные романтики”, курортники и туристы, приехавшие сюда со всех концов России и из ближнего зарубежья вовсе не для того, чтобы ложится спать в это время суток, а наоборот, именно в ночное время получить свой кайф, порцию ночных развлечений в многочисленных ресторанах, барах и питейных заведениях Ялты. Что, собственно, я сегодня и делал с моим ялтинским другом, ни о чем не заботясь и расслабляясь по полной. Ну, а лучшее место для этого – это набережная.
Она дает массу впечатлений и положительных эмоций в любое время суток, а любители ночных фейерверков (типа, у Иван Иваныча – День рождения – как пошутил Мишка) пускают, порой, в ночное небо Ялты раскатистые салюты, не заботясь о том, что местным жителям завтра на работу с утра – Ялта гостеприимна для курортников, питающих своими, порой шальными деньгами, городскую казну и кошельки бизнесменов торгово-развлекательной сферы. И почти вся эта денежная река шла раньше, по словам Мишки, мимо налоговиков (особенно в сфере частного извоза автотранспортников Ялты – такси и автобусов). А о жадности местных таксистов (и их снобизме) ходит прямо-таки нехорошая молва.
Да… мы о многом поговорили сегодня с моим друганом на набережной и здесь, в кафе, пока я не утратил интерес к Мишкиным наблюдениям и критическим оценкам этого чудесного города, выпив водки, а потом и “Хереса” и, ещё, уж не помню, что. А о чём мы говорили друг с другом, продвигаясь в сторону бывшего Макдональдса, было, в общем, несущественным.
Мы шли по ночной, весёлой набережной, как по Бродвею в Нью-Йорке (ничего себе сравненьице, а?) и, в отличие от него, где за пару кварталов от этой главной авеню у них там темно и опасно для ночных прогулок, в Ялте, в этом плане, очень безопасно. Ну, с Бродвеем я сравнил шутливо, но для Ялты это реально самая главная и широкая улица, с кучей дорогих бутиков, магазинов, концертных площадок, выставочных залов, гостиниц и ресторанов. А что касается любителей чрезмерного веселья – здесь с пониманием относятся к гостям курорта здесь, на набережной, и никто тебя не осудит или не оштрафует, если после 23 часов вечера, кто-то пьяно закричит в подвыпившей компании во всё горло или запоет какую-нибудь шальную песню.
Во всяком случае, нас никто и не остановил, и не оштрафовал – возможно, нам повезло, не буду спорить. Местные власти (как мне сказал позже мой друган) не судят строго таких загулявших гостей— ведь они, тратя большие деньги на отдыхе, наполняют бюджет города столь необходимым средствами и дают работу и возможность заработка половине жителей Ялты.
Неожиданно, словно ниоткуда, из темноты пошёл дождь, вызвавший небольшую суматоху среди всё ещё многочисленных в это позднее время суток, таких же, как и мы, любителей ночных прогулок по “разгульной” Ялте. Дождь, впрочем, закончился также быстро, как и начался, и я даже не обращал внимание на то, что моя рубашка с короткими рукавами промокла, как и мои шорты.
Мишка, такой же мокрый, как и я, шёл со мной, обняв меня дружески за плечи, и нам было, что называется, кайфово. Прошедший кратковременный дождь освежил меня (я хотел пить воду, и моя кожа буквально впитывала в себя небесную влагу) и, вроде как, зарядил энергией и добавил мне драйва.
Так мы и шли по ночной набережной, останавливаясь и весело-беспричинно хохоча, вспоминая эпизоды из нашей дружбы и Мишкиных визитов в Москву и, попутно, ко мне в гости. Я периодически пытался прокричать, как мне нравится Ялта и мой друг Мишка.
В нашем неспешном продвижении по набережной мы зашли ещё в пару питейных мест на улице у порта, где мы добавили “градус”. А что было, потом я почти не запомнил в калейдоскопе пятен света и тьмы, обрывков разговоров, женского смеха и Мишкиного лица, говорившего и тянувшего меня куда-то. Скажу лишь одно – утром я ничего не мог вспомнить о том, что мы делали в нашем загуле, идя, как я думал, на Московскую.
Глава 3
День третий. Воскресенье. Планы моего отдыха меняются
Утром я проснулся, как мне казалось, также, где-то в середине десятого, правда, не от солнечного света, бившего мне в глаза, а от громкого голоса Мишки, хлопотавшего на кухне. Он что-то мыл или готовил там, гремя посудой.
– Уважаемые москвичи и гости курорта, – услышал я его нарочито гнусавый голос, – вас, майн херц, приглашают к обеду на нашей кухне. И дальше:
– Многоуважаемый Антон Игоревич – вставайте, одевайтесь, умывайтесь. Вас ожидает к столу Михаил Викторович!
Приходя в себя, разлепив глаза, я невольно улыбнулся – ну, юморист! И потянулся в бок, пытаясь встать с кровати, но не смог. Я почувствовал, что меня как-то ведёт в сторону и вообще, оказывается, был не в состоянии встать, потому что ещё совсем не протрезвел. При этом, меня мучила жажда и мне очень хотелось пить. В голове все кружило и меня повело куда-то в сторону, и я рухнул на подушку, обхватив голову руками. В этот момент в комнату вошёл Мишка.
– Ну, ты как, Антош? – спросил он меня участливо.
– Не знаю, – ответил я с закрытыми глазами. – Не могу смотреть, всё кружится в голове. Хочу пить. Воды, – еле проговорил я, не открывая глаза, и услышал, как он пошёл на кухню.
– Ну, ты был хорош вчера! – услышал я. Он уже вернулся, протягивая мне стакан с долгожданной водой, которую я жадно выпил и, словно обессилив от моей попытки сконцентрироваться, сидя на кровати, опять упал головой на подушку, стараясь не поворачиваться, чтобы не “опрокинуть” своё дезориентированное сознание и остановить бесконечное кружение в голове. Выпив воды, я почувствовал себя словно опять пьяным.
– Ты хоть помнишь, что ты там орал на набережной вчера? – продолжал Мишка. Не отвечая на его вопрос, я попросил его пока не разговаривать со мной, надеясь, что мне полегчает после воды. Он замолчал, но стоял рядом со мной у кровати, не уходя и что-то жуя с хрустом.
– Огурец, – догадался я.
Прошло несколько минут. Мишка молчал – может, он вышел в гостиную, я не знал, но, когда он заговорил со мной в следующий раз, мне было уже полегче.
– Антош, может, тебе ещё водички дать? Или водочки? – пошутил неудачно он, потому что при упоминании о водке, меня чуть ли не стошнило, и я беспомощно взмахнул рукой, чтобы он не продолжал дальше эту тему.
– Ну-ка, выпей! – услышал голос Михаила.
Не открывая глаз, я на ощупь взял стакан с водой или что там было и, приподнявшись немного в кровати с его помощью, выпил солёную, холодную, приятно пахнущую огурцами и укропом, жидкость. Это был огуречный рассол. Не поняв вначале, как и что, я почувствовал себя затем немного лучше. Кружение в голове стало замедляться, и я смог открыть один глаз, чтобы увидеть, где там Мишка. Он стоял с банкой огурцов домашнего засола, смотря на меня, и тут же всунул мне в руку холодный, солёный огурец, и я схрумкал его ядреную, упругую мякоть, чувствуя, как капли рассола стекают с губ на подбородок. Увидев, что я смотрю на него одним глазом, он улыбнулся – а мне было легче смотреть на него именно так – мир вокруг меня хоть как-то замедлил своё вращение.
Удивительно, но скоро круговерть в голове реально уменьшилась и даже, как-то остановилась, и я смог посмотреть перед собой обеими глазами. Моё сознание стало чётче, а мысли – яснее, и, хотя мне было как-то по-прежнему муторно в моём после-алкогольном отравлении или что это было, я спросил его:
– А во сколько мы с тобой пришли домой?
– В третьем часу ночи. Еле-еле отговорил тебя идти в море купаться с твоими нимфами.
– Какими нимфами? Морскими?
– Обыкновенными! – ты же сам их так назвал! – весело ответил Михаил.
– Кого?
Ничего не понимая и чувствуя, что от этих усилий поддерживать с ним разговор, на меня пять накатывается приступ головокружения, я замолчал.
Мишка, поняв, что я ничего не помню о том, что было с нами после вчерашней ночи, рассказал мне в своей шутливой манере, что я тягал его по всяким злачным местам, где тусовался народ. А потом пошли на Массандровский пляж, куда мы добрались, потихоньку, за полночь. И там мы, вернее я, увидев двух девчонок-симпатяшек, сидевших за столиком и пивших кофе напротив освещенной ночной кафешки, и стал с ними знакомиться, сказав: – Девоньки, а невесты в вашем городе есть? Девчонки тоже были навеселе и мы, типа, понравились друг другу. – Как так, их же было двое? – недоуменно спросил я, не глядя на него.
– Ну, да, – подтвердил Михаил. – Вот ты им обеим и понравился. Ты подтащил стул к их столику, уселся, и стал делать им комплименты. Называл их нимфами и очаровашками, и звал купаться в море.
– А они?
– Девчонки называли тебя симпапусиком и весело смеялись над тобой. А, может, и не над тобой – просто ржали и давились от хохота. Уж больно ты их веселил. Они, кстати, тоже были немного поддатые. Так что, вы нашли друг друга.
Мишке явно нравилось рассказывать мне о том, о чём я совершенно не помнил сейчас, и он выступал, вроде, как единственного очевидца моего такого отвязного поведения. Его искренне забавляло это и, даже, если бы он и присочинил к своему рассказу что-нибудь ещё, чего не было на самом деле, мне бы пришлось верить ему на слово.
– Ну, а когда ты их обеих взял под руки и попробовал спуститься на пляж к морю, я понял, что тебя надо спасать.
– От кого? – не понял я.
– От тебя самого и этих безбашенных, таких же, как ты, девчонок.
– Симпатичных? – поинтересовался я.
– Ну, да, – одобрительно отозвался Мишка. – Ты же уже спрашивал! Если бы ты не был таким пьяным, ты бы реально мог закадрить любую из них.
– А ты? – побеспокоился я наивно о друге.
– Я, братан, уже нашёл свою нимфу или фею, как хочешь, называй.
Тут я вспомнил про Владу, и кивнул одобрительно и от этого неосторожного движения головой моё сознание просто расплескалось.
Я закрыл глаза, застонав и, наверное, помертвел – моё дыхание сделалось частым и поверхностным. Мне было опять так муторно, что голос Мишки стал причинять мне чуть ли не физические мучения. Я бы с удовольствием закрыл бы уши и так бы лежал с закрытыми глазами, чтобы изолировать свое сознание от внешнего мира. А Мишка, между тем, стал лицедействовать, не понимая, как мне было плохо.
– Ай, яй, яй, – какого человека не уберегли от пьянства! – патетически воскликнул он, заламывая руки, изображая сценическую драму. Но, видя, что я никак не реагировал на его добродушное паясничество, понял, что мне, действительно, поплохело. И продолжил серьезно:
