скачать книгу бесплатно
Только эти, фашиствующие новые готы, в отличии от своих предков, пришедших в Крым на постоянное жительство почти семнадцать веков до этого, были на их фоне просто злодеями и извергами, сея смерть и разрушение на древней благодатной крымской земле.
Тема готов, начатая Олегом по моей просьбе, развивалась, обрастая деталями и подробностями с появлением в Крыму всё новых и новых пришлых народов и завоевателей в веках и в новых тысячелетиях.
– Покалеченный город всё-таки смог приподняться, но только для того, чтобы вновь и вновь подвергаться вражеским набегам, разрушению и грабежу. Как это сделал в 1363-м году Великий князь Литовский Ольгерд, будущий властитель Чернигова и Киева, который разбил войско Крымской и Перекопской орды близ устья Днепра, после чего устремился в погоню за бежавшим в Крым противником и опустошил, заодно, Херсонес. Где он, кстати, захватил, “спасая” от татар, ещё остававшиеся там ценные христианские греческие артефакты и древние, библиотечные списки и рукописи. И ведь, как потом вышло спустя годы, его талантливый племянник Витовт задумал завершить объединение русских земель под властью мощной на тот момент его Литвы, и изолировать Москву. А Золотую Орду сделать своим вассалом. Литва на тот момент, не удивляйся, – воскликнул Олег, – стала крупнейшим государством Европы! По сути, тогда между этими двумя крупными центрами и шла борьба за влияние на Руси.
– То есть, окончательно освободить Русь от татаро-монгольского господства и включить её в состав тогдашней Литвы? – переспросил я. – Отжать от Золотой Орды?
– Не освободить, а объединить в составе Великого Литовского Княжества со столицей в Вильно. А в Орде, и в Крыму и Причерноморье, поставить на ханство своего союзника – правителя Белой Орды Тохтамыша. Слышал о таком?
– Вроде бы, да! – подтвердил я, хотя, честно говоря, ничего не помнил об этом монгольском правителе. – Но ведь Русь или Московия, вроде как, уже скинула татарское иго к тому времени? – Хотел бы я, чтобы это было так. Но ты ошибаешься, – возразил мой знающий “лектор”.
Я удивлённо посмотрел на него, не понимая, в чём именно.
– Ты, как я вижу, и впрямь, многое подзабыл, – снисходительно возразил Олег. – Понятное дело! Историю надо помнить или, хотя бы периодически вспоминать исторические даты, и не только, красные, но, порой, и чёрные, чтобы избежать повторения ошибок наших предшественников. И чтить память предков, отдавая дань уважения героям прошлых битв за родную землю. Неважно, было это недавно или давно. Извини за морализацию – это я сказал, так, в общем.
Пожав плечами, полагая, что это он сказал, не имея в виду ничего личного, я по-прежнему недоумевал про себя, в чём же я был не прав.
– Как ты знаешь, – начал он издалека, – татаро-монгольское нашествие имело для Крыма, как и для Руси, кардинальное значение, изменив судьбы народов этих двух территорий, хотя и разделённых в те далёкие времена тысячами километров огромных степных и лесных пространств. В Таврике, после нашествия татаро-монгол, а, потом и её полного последующего завоевания, сложился совсем другой мир особого, Крымского анклава монгольских правителей – ханства, нёсшего на долгие столетия вперёд постоянную угрозу своему северному соседу.
И, сделав такое своеобразное отступление, продолжил:
– Про 1380-й год ты знаешь, а вот что было потом, я тебе скажу попозже. И о пожаре в Москве в 1382-м году, раз уж у нас идёт связанная с этим Тохтамышем, событийная линия. Я же пытаюсь быть последовательным, но порой приходится перескакивать по векам, делая отступления, – он вроде как извинялся передо мной, и это было совершенно напрасно.
О чём я и сказал ему, восхищаясь при этом про себя его знаниями и интеллектом – ведь этот исторический материал, которым он с лёгкостью управлял, направляя нашу беседу в нужном ему русле, извлекая из памяти и вставляя в соответствующем месте даты и описания исторических событий, требовал от него обширных знаний, которыми он “синоптически” делился со мной в интересном и содержательным для меня разговоре, с подачей материала в манере, лишённой какой-либо академической сухости. Все эти имена и сопутствующие сведения подразумевали от Олега не только отличное владение предметом повествования, цепкую память и эрудированность, но и умения свести воедино в крутом замесе его импровизированной лекции – рассказе весь этот набор требуемых “ингредиентов” и заготовок по данной теме, из которых он, как опытный повар на кухне, готовил цельное блюдо, привнося в него ауру своего личностного мировосприятия, формируя и наполняя его содержимое приправами из художественных образов исторических персонажей – горьких или сладких, мужественных или слабых духом, коварных злодеев или великодушных героев. И упомянутые им исторические личности и события, в которых они участвовали, текли через моё сознание в связанной канве канувших в Лету событий, вызывая в моей голове ответную реакцию, освежая мои подзабытые знания по истории, как вода – иссохшую глину.
– Но, главное, чтоб ты знал, – вторгся в поток моих рассуждений негромкий, спокойный голос Баженова, рассказавший затем в развитии темы истории Крыма о кровавых событиях, касавшихся времён Руси и Московии в призме последовавших затем дальнейших действий этого самого Тохтамыша после Куликовской битвы 1380 года, когда русские дружины под водительством Дмитрия Донского разбили этого “узурпатора”– теневого правителя золотой Орды Мамая.
– Это, – пояснил дальше Олег, – дало повод тогдашнему правителю Заяицкой, Белой Орды Тохтамышу поспешить объявить себя новым ханом. Начав войну с Мамаем, ему удалось устранить соперника и затем объединить под своей властью две части монгольской империи – Синюю и Белую.
– Почему “синяя”, – мелькнул у меня вопрос, но я не стал спрашивать Олега об этом, чтобы не отвыкать его – он бы пустился в объяснения и вытащил бы из недр своей удивительной памяти новые интересные факты и о Синей, и о Белой Орде, и связанных с ними событиях и увлёкся бы так, что мы, похоже, сегодня так и не дойдём до начала этой самой тропы Раевского.
Машинально, я начал вспоминать, что мне рассказывали Мишка с Владой об этой тропе вчера, отвлекшись от Олеговой “лекции”.
– А вот, потом, – продолжалась тема о Тохтамыше, – спустя всего два года, уже в ранге золотоордынского Хана, он совершил военный поход на Москву, взбешенный неподчинением его власти, выказанным московским князем Дмитрием Донским, который не стал просить у нового хана ярлык на великое княжение, и вновь подчинил татарам Северо-Восточную Русь! А затем захватил в 1388 году Хорезм, выступив против своего бывшего покровителя легендарного среднеазиатского полководца эмира Тамерлана, который в своё время оказал помощь молодому Тохтамышу и был его верным союзником, и даже помог ему до этого стать правителем Синей Орды.
– Да, гнилой типок, – проговорил я вслух, вернувшись в тему.
– Хитрый и вероломный, – кивнул головой Олег, – он переоценил свои силы, оказавшись плохим стратегом, и сделал тем самым большую ошибку. Ты же слышал про того самого, хромого Тимура, повелителя всей Малой Азии, опустошившего земли от Дели до Грузии, стиравших с лица земли города и насыпавших курганы из голов побежденных врагов? Мы, кстати, на Медведь-горе потом увидим его слабое подобие – я округлил глаза— что такое он тут говорит?! – Не из голов, – улыбнулся понимающе мой товарищ, – а из камней. Так вот. Именно ему – непобедимому Тамерлану! – удалось разгромить в 1402-м году в битве при Анкаре османского султана Баязида I-го и посадить затем в железную походную клетку этого самого страшного врага тогдашней Византии! И как потом оказалось, неизбежное падение Византии отсрочилось, таким образом, на 50 лет до мая 1453 года…
Слушая и мысленно погрузившись в то далёкое средневековье, хронологию которого Олег так хорошо знал, я шёл, не торопясь рядом с ним, не обращая внимания на летний зной. Но, всё-таки, порой мне хотелось ускорить наш шаг и поторопить моего неторопливого спутника, который шёл не спеша, увлечённый своим рассказом или, вернее, его желанием “закачать” в меня достаточно первичной информации, подготавливая меня к встрече с Горой.
Редкие залётные тучки, появлявшиеся изредка на синем небе, проплывали стороной, не заслоняя солнце, и, если бы не тень от деревьев с левой стороны от нас, нам было бы ещё жарче. Дорога понемногу шла вверх, обходя сбоку огромный зелёный склон Горы, откуда спускались вниз, к санаторию, лесные заросли, стоявшие плотной стеной разросшихся высоких кустов и зелёной растительности.
Они начинались прямо за высоким решетчатым забором в десяти метрах слева от нас, повторявшего изгибы дороги, скрываясь впереди за очередным поворотом, где меня ждала та самая тропа Раевского, о которой я уже был наслышан. Где-то впереди нас, справа от дороги, стали слышны звуки каких-то ремонтных работ и, почти тут же, раздался злобный собачий лай.
– И, кстати, где же, всё-таки, та собака, с которой Олег хаживал на Гору? Кто же её забрал?
– неожиданно подумал я.
Отвлёкшись от рассказа Олега, я взглянул затем мои “Сandino” – больше получаса, как мы ушли с пляжа, а на Гору пока так ещё и не начали восхождения, хотя вот она, рядом!
– Что же находится там, наверху, на её лесных склонах, и как оно всё там выглядит? – мне так хотелось побыстрее увидеть воочию все те ландшафтные картины, которые я видел на фотографиях в гостиной у Олега!
– Так вот, – продолжил невозмутимо Олег, “не замечая” моего плохо скрытого нетерпения. – Пользуясь смутой в Орде и тем, что в 1395 году Тохтамыш потерял власть в результате второго похода Тимура на Орду, Витовт решил помочь ему вернуть власть и сделать его правителем ослабевшей Золотой Орды. Для этого, ему нужно было вначале разобраться с ногайской Синей Ордой и союзными ей крымскими татарами, и в 1398 году он направился с войском в Крым, захватив Кафу (теперешняя Феодосия, как я знал). А затем в августе 1399 года принял бой на реке Ворскле с войском ногайского темника Едигея, теневого правителя нового хана Золотой Орды Темир-Кутлуя. Но литовский князь жестоко просчитался в силе своего противника и потерпел сокрушительное поражение, несмотря на использование появившейся в то время в Европе артиллерии, арбалетов и огнестрельного оружия. Татарам удалось успешно применить свою излюбленную тактику имитации отступления, и союзники Витовта попались на эту хитрую татарскую уловку.
В итоге, в том сражении погиб весь тогдашний цвет европейского, польского, западнорусского и литовского рыцарства, включая Тевтонских рыцарей и их воинов, тогдашних союзников литовского князя.
– Неужели они не знали об этом коварном татарском манёвре? Они же, таким образом, расправились и с нашими князьями ещё в битве на Калке, – искренне недоумевал я, почему-то жалея этих давних рыцарей.
– Не беря пленников, татары изрубили сотни и тысячи беспомощных тяжеловооруженных рыцарей, упавших с коней, подстреленных татарскими стрелами! А также, свыше пятидесяти славянских князей с их дружинами. Но сам Витовт, хотя и раненный, при этом уцелел, как и хитрый Тохтамыш, первым сбежавший со своим отрядом с поля боя.
В голосе Олега чувствовалось возмущение и вроде, как, негодование к этому бесчестному властолюбцу.
– И вот ведь как получается – оставшись в живых, Витовт годы спустя в союзе с Польшей и татарским войском сына того самого Тохтамыша разгромил Тевтонский рыцарский орден в знаменитой Грюнвальдской битве в 1410 году! – воскликнул он, словно удивляясь, говоря мне о влиянии Судьбы, которая благоволив своим некоторым избранным счастливцам, благополучно вела их в хитром переплетении её зигзагов и поворотов, сохраняя им жизнь для чего-то важного, о чём они могли понять, лишь прожив до почтенной старости свою, в целом, благополучную жизнь, как этот самый везунчик— князь.
– И, кстати, Полтавская битва 1709-го года произошла на том же самом поле, где когда-то была разбита армия великого князя литовского Витовта! Ну, да это уже другая история, – вроде, как, подытожил он.
Эта, и прочие истории, которые Олег попутно вплетал в нить своего разговора, начавшегося, в общем, вследствие проявленного мной интереса к теме Аненербе, а потом истории Крыма и готов, в частности, уже выходили за узкие рамки его “лекционной” повестки, хотя он и старался придерживаться обозначенной им ранее темы. Мне всё было ‘ново и интересно. Я покачал головой, удивляясь рассказанной Олегом неизвестной для меня бурной, беспокойной истории жизни этого удачливого и смелого честолюбца и теми, такими насыщенными кровавыми событиями, временами, и тому, что татары, воюя друг с другом за ханский престол, тем самым невольно спасли молодое Московское княжество от покорения мощной на тот момент Литвой.
Признаюсь – я даже никогда не слышал об этом самом Темир-Кутлуе, и спросил о нём у Олега. Оказалось, что этот Темир “ханствовал” всего четыре года, был ранен в этой битве и вскоре умер от ран, и междоусобица в Золотой Орде возобновилась с новой силой.
– В те времена, когда все воевали со всеми, а союзнические договоры перезаключались по нескольку раз в год, строгое следование принципам и установленным правилам вообще не было свойственно сильным мира того, – философски изрёк Олег, поворачиваясь ко мне, и вдруг спросил:
– Ну, ты как? Не устал ещё меня слушать?
И довольный, видя моё внимание и интерес к его рассказу, сделал своеобразное заключение, что без знания родословных правящих династий в мельтешении неожиданных поворотов исторических событий в виде войн, вражеских набегов, наследных ссор между братьями, заговоров, перемирий, клятвенных обещаний и союзов, а затем опять вероломных нарушений, предательств и убийств, нельзя понять большинство феодальных войн и междоусобиц того времени в период смут в Орде, в Литве и в Москве, да и в Западной Европе или Англии с их Алой и Красной розой.
– Кстати, много ли ты знаешь о, скажем, причинах условной гражданской войны на Руси времён Василия Темного?
Его неожиданный вопрос меня слегка озадачил, показывая мне степень моего незнания истории своей страны. Я и раньше периодически вздыхал, понимая, что Олег меня просто временами подавлял своей эрудированностью в вопросах истории, а сейчас я сравнивал себя условно, с дилетантом, случайно оказавшегося в компании с маститым историком. Знать на память все эти даты, годы, имена и события, извлекая их в нужной последовательности и в нужный момент – это было просто круто! Я опять восхитился его знаниями, но, помимо этого, Олег ещё обладал и даром подачи материала, захватив опять всецело моё внимание и будя моё воображение. Рассказываемые им события проходили безмолвной чередой перед моими глазами, наполняясь какими-то визуализированными ассоциациями из сцен сражений и судеб героев фильмов на историческую тему со схожими сюжетами, невольно вспоминаемые сейчас мною.
Таким образом, история всех этих канувших в калейдоскопе событий далёкого Прошлого князей, царей, ханов, полководцев, битв и сражений, связанных с бесконечными войнами и набегами враждебных соседей или неверных союзников на тогдашнюю Русь, Московию и Крым, который, оказался, вовлечен в той или иной мере во все эти события, затрагивая и судьбы живших в то время здесь народов и общностей, была безмерно интересна для меня. Хотя мне и хотелось побыстрее подняться на Гору, я уже понимал, что в лице Олега мне поистине выпал редкий шанс узнать столько много интересного, не ища такой информации в интернете или в книжных материалах.
Забытые мной исторические сведения и факты, воскрешаемые Олегом в моей памяти, словно будили в расширившемся восприятии моего сознания невольные ассоциации и слушая его, я уже по-другому смотрел и думал об этом солнечном, тихом, мирном городке – южнобережном природном бриллианте, укрывшегося в этой предгорной тихой котловине в обрамлении зелени в тени миллионолетней Горы, храня внутри себя ушедшее Прошлое, проявленное в моём сознании в отблесках пламени давних пожаров, криках людей и неосязаемом гуле давно прошедших сражений, которые словно оживали сейчас перед моим внутренним взором под действием голоса Олега.
Неожиданно я понял, что этот неслышимый ранее гул в моём сознании стал ощущаться уже наяву в ушах и я, вроде, как услышал какой-то слабый звук, шедший откуда-то извне, сверху.
Явственно слыша низкое, почти неслышное гудение, я отвлёкся, смотря по сторонам, и увидел высоко в бездонной синеве неба крохотную серую точку почти неразличимого отсюда самолета.
– Это военный. “Миг” или “Сушка”– здесь же под Качей военный аэродром, – пояснил Олег и улыбнулся: – Наша авиация на страже российских рубежей!
– А вот в те жестокие времена… – проговорил я с сожалением, и невольно замолчал, представляя себе, как же трудно было жить мирному населению тогда там – на Руси, да и здесь, на этом полуострове и, в Партенте – хотя и в таком внешне красивом и радующим взор природном окружении.
Олег, не замечая моего молчаливого настроения, продолжал дальше свой исторический обзор по краткой истории Крыма, давая мне, между тем, уникальную возможность обновить мои познания в истории, и, при всём моём нетерпении в ожидании, когда же мы перейдём на ту сторону, за забором, я был в душе благодарен Олегу за его, пусть и затянувшуюся, Лекцию.
– Итак, в 1399-м году Херсонес, поддержавший Тохтамыша, был окончательно разрушен монгольским воинами темника Едигея в ходе внутренней смуты между Синей и Белой Ордой, в тогдашнем противостоянии военачальников-темников, эмиров и их ставленников – чингизидов – с прямыми потомками Темучина. И на месте когда-то процветавшего города остались лишь руины в грудах каменных развалин, лежавшие за полуразрушенной оборонительной стеной. Ну, а местная, крымская татарская знать опять перешла под правление ногайцев.
– Ничего не знаю о такой истории Крыма и обо всех этих драматических событиях здесь! – подумал я обо всём услышанном сейчас от Олега. – А ведь прошлое этого полуострова – это отдельная тема в истории средневековой Европы, неразрывно связанной, так или иначе, с событиями давно минувших дней, имевших когда-то такое огромное значение для судеб сотен тысяч людей в Европе и на Руси.
– В таком печальном, разорённом виде Херсонес, – продолжал дальше “лектор”, – уже под другим названием, он существовал, всё же, и дальше, давая прибежище уцелевшему местному населению. Оборотистые генуэзцы обустроили свою факторию на его уцелевшей от пожаров и разрушений сохранившейся части. Однако в изменившихся обстоятельствах торговля уже не шла, продавать и покупать было некому. Товарообмен захирел и прекратился, и бизнес у генуэзцев, что называется, прогорел. Они закрыли факторию, и херсонесское городище затем окончательно обезлюдело. Со временем, это место превратилось в подобие каменоломни из обработанных камней, которые в течение последующих столетий использовались новыми хозяевами Крыма для своих строительных нужд.
– Так, говоришь, генуэзцы? – неожиданно заинтересовался я, вспоминая, невольно, мою поездку по Италии и знакомство с этим солнечным, южным городом-портом. – Это те генуэзцы, которые, как ты сказал, мочканули Мамая в Кы-рыме?
– Ну, не те самые, – сыронизировал Олег. – Но, в общем, из тех же выходцев из Генуи. Генуэзцы же боролись с венецианцами за право вести торговлю в Таврике и, в итоге, вытеснили их, взяв затем всю внешнюю торговлю Таврики в свои руки. Торговали и строили, обустраиваясь на долгие времена на всём Крымском побережье. Строили на века, как ту знаменитую фортеттсу в Сугдее! И уж, наверное, дорогу получше бы сделали, чем эта! – воскликнул Олег, обходя очередную рытвину на этой давно не ремонтированной асфальтовой дороге.
По словам Олега, её, вроде как, собирались латать, и все эти кучки щебня и какие-то мешки с песком или что-там-было на её обочине у кипарисов предназначалось для ремонта дороги и возможно, обустройству обочин.
– Уже второй год, как эти рытвины образовались после сильнейшего ливня, размывшего местами старый асфальт, – посетовал он. – Ну да это ерунда. Вот когда мы с тобой на тропу Раевского выйдем там, за забором, – он махнул куда-то вперёд слева от нас, – вот там твоим кроссовкам придётся туго, – он скептический посмотрел на мои новёхонькие “Mizuno”.
– Нам осталось идти до тропы ещё минут восемь. Ты же не торопишься? – в его голосе прозвучало условное предложение не торопиться и, хотя мне не терпелось как раз побыстрее попасть туда, в зелёную чащу за забором, я не стал торопить его. Ведь Олег же сам прекрасно знал, сколько у нас есть времени и на его “лекцию”, и на наше восхождение.
– Не переживай! Успеем подняться – всё равно за один день только общее впечатление получишь. По – хорошему, туда надо идти на пару дней с ночёвкой. Можешь такое увидеть, что… – он не договорил. – Так что, завтра, по-любому, пойдём на гору с утра. Успеешь всё посмотреть своими глазами, о чём я тебе сегодня расскажу. Там же были древние укрепления – я тебе потом их покажу. Ну и прочее, – помимо приглашения к путешествию, в его голосе звучала недосказанность, сулившая мне что-то особенное, помимо новых впечатлений и знакомства с заповедными уголками Горы.
Невольно, я вспомнил о разговоре с ним в гостиной, и как всё рассказанное им поразило меня своей загадочностью…
– Он что – то явно ожидает от нашего похода на Гору. Ладно, наберёмся терпения. Сегодня или завтра – что же там будет наверху? – мелькнула у меня мысль.
В зарослях высоких кустов за решетчатым зелёным забором с колючей проволокой поверх него послышалось какое-то карканье. Олег остановился, оглядываясь в сторону леса.
Невольно я обратил внимание на то, что каждый раз, когда где-нибудь рядом с нами слышались пусть и неприятные, но такие обыденные для меня звуки невидимого присутствия этих осторожных и хитрых птиц, мой партенитский товарищ как-то обострённо реагировал на их “звуковое” присутствие. Ну, летают себе и каркают. Хотя так специфически-противно. И что с того? Может, там, где-нибудь рядом мусорный контейнер… А у Олега, похоже, какая-то фобия на них. Возможно, из-за недоброй славы, как у существ потустороннего мира, и карканье вороны не сулит ничего доброго человеку?
Я как-то не заморачивался такими приметами и суевериями об этих умных, догадливых и нагловатых птицах.
– Укрепления? Чьи? – спросил я, повернувшись к нему.
– Можно сказать, что, готские, – помедлив, обернулся он ко мне. – Увидишь потом сам. А вот касательно генуэзцев, – продолжил он, подходя ко мне, – они появились в Таврике вначале просто, как торговцы, почти одновременно с татарами, в середине 13-го века.
Говоря это своим обычным, спокойным голосом, что-то в его поведение подсказывало мне, что он не просто так повернулся на карканье той вороны.
– Может, – в шутку подумал я, – он понимает их язык?
– А до этого, с 1206 года, – мы уже шли бок обок с ним рядом, – там уже были венецианцы, которых поддерживали крестоносцы, захватившие до этого Константинополь, и располагались они со своими факториями и складами в тогдашней Сугдее. В 1266-м году генуэзские купцы обосновались в древней Феодосии, выкупив местные земли у татар, и развернули там потом кипучую деятельность, перестроив и превратив ее к 1350 году в новый, хорошо укрепленный город, с цитаделями-башнями, под названием Кафа, – продолжал Олег свой рассказ.
– Начиная с середины четырнадцатого века они уже действовали нагло и беззастенчиво на южнобережье Крыма, захватив в 1357-м году феодорийскую крепость Чембало, пользуясь разногласиями в Золотой Орде. Италийцы были в союзнических отношениях с татарами еще с 1266 года, когда племянник Менгу-Тимура, золотоордынского хана, разрешил им обустройство морской фактории в Кафе. Ну, а Тохтамыш, убрав в Кафе руками генуэзцев Мамая, бежавшего с Куликовского поля сюда, в Крым, узаконил затем захваченные генуэзцами все бывшие земли феодорийских готов на побережье Крыма от Чембало до Кафы, то есть, от Балаклавы до Феодосии и Керченского пролива! После того известного тебе поражения Мамая на Куликовском поле в 1380-м году, его князья и мурзы перешли на сторону хана Тохтамыша, и тот объединил под своей властью всю территорию Золотой Орды. А уже потом совершил тот самый опустошительный поход в августе 1382-го на Москву и захватил её с помощью подлого обмана – ведь там уже стояли каменные стены! – пообещав жителям города не трогать их, позволив им откупиться данью. Устроив там затем просто резню, убивая даже младенцев. И поджёг её. Московского князя Дмитрия Донского, кстати, в городе в тот момент не было – он покинул её, чтобы собрать войска, и москвичи были вынуждены самостоятельно обороняться от ордынцев.
– Опять этот Тохтамыш! – воскликнул я.
– Ну да. Я же тебе ранее сказал, что ещё расскажу о нём. Уж слишком много зла принесла Руси эта одиозная фигура, связанная и с историей Крыма, и Руси, – взглянул Олег на меня. – А дальше он занялся грабежом и разорением центральных областей тогдашних русских княжеств.
– Постой, – перебил я Олега, – так этот Тохтамыш, что, спалил Москву? – дошло до меня, наконец. – А Едигей – Херсонес?
– Именно, – кивнул он головой. – Я думал, что ты знаешь об этом. Не просто спалил, а изничтожил все строения деревянные, включая дубовые палаты. Хотя белокаменный Кремль, построенный Дмитрием Донским в 1368 году после очередного пожара в Москве, устоял. Но, при этом, там сгорели все древние рукописи, исторические записи и летописные свитки, собранные в кремлёвском хранилище.
– Вот жалость-то, какая! – во мне невольно заговорил библиофил.
– Да, жалко. Ещё как! – кивнул головой Олег. – Тем более, что вся эта ценнейшая для нас “книжная рухлядь” была словно нарочно собрана для этого в одном месте. Вот тебе и обратная сторона библиофильства. Как можно узнать о том, что было раньше, если вот такие пожары и уничтожали сразу целые библиотеки первоисточников из тысяч, бережно собранных в одном месте, бесценных для нас свидетельств исторических сведений о подлинном прошлом? – проговорил он, словно раздумывая вслух.
И продолжил опять об этом поганце:
– Разграбил в Кремле и вывез церковную золотую утварь и всё, что его лихоимцы нашли ценного в боярских и посадских домах, изрубив при этом десятки тысяч мирных жителей. Таким образом, Тохтамыш и показал московитам, кто хозяин на Руси. Они, верно, как и ты, думали, что после Куликовской битвы стали независимыми от татар и можно не платить им дань. Но вот пришёл новый хан, и всё пошло опять по кругу.
Его голос прозвучал, чуть ли не как реквием по тому времени и тем загубленным жизням. Стало как-то безрадостно-грустно.
Олег, между тем, вкратце прошёлся по этой страничке этих давних событий, тесно переплетенных с историей Крыма. По его словам, этот поход татар и их союзников на Москву опять восстановил вассальную зависимость Северо-Восточной Руси от Орды еще на 100 лет!!! Это нашествие оказалось чрезвычайно разорительным для древней Руси и стало своеобразным повторением нашествия Батыя на Русь за 130 лет до этого.
– Вот тебе и победа на Куликовском поле! – мне было жалко и горожан, и город, как до этого Херсонес, разорённый Едигеем.
Соперничавшие друг с другом, они были одинаково оба ненавистны мне.
Но это, оказывается, было ещё не всё. Олег ещё добавил соли на рану, сказав, что в правление уже Василия I, золотордынцы опять совершили поход на Москву в 1408-м году. На этот раз поход организовал уже сам Едигей, фактический правитель Золотой Орды. Хотя ему и не удалось взять штурмом каменную московскую крепость ходе трехнедельной осады, он опустошил и сжёг все её окрестности, соседние города и деревни. И увёл в полон на продажу купцам в крымской Кафе десятки тысяч русичей— физически крепких мужчин, женщин и девушек.
– Вот гад! – не выдержал я.
– Да все они были одни мирром мазаны, – снисходительно сказал Олег, – если так можно выразиться по отношению к этим иноверцам. Но, нужно сказать, что Едигей, хотя и талантливый монгольский военачальник, был лишь властным, теневым правителем, а вот Тохтамыш имел все права быть ханом, являясь потомком Чингизхана по линии старшего сына основателя династии чингизидов. Ну, а так, они стоили друг друга, воюя между собой долгие годы. Зимой 1406 года близ нынешней Тюмени состоялось шестнадцатое, и последнее, сражение между Едигеем и Тохтамышем, и Эдигей покончил, наконец, с этим неуловимым Джо, – сказал Олег с удовлетворением в голосе. – Однако, это оказалось лишь началом борьбы Едигея с сыновьями Тохтамыша, желавшими стать великими ханами Золотой Орды.
Да… Олег умел поддерживать и даже наращивать некую интригу в своём повествовании, держа меня в постоянном, притягательном, интересе к рассказываемой им информации.
– Между делом, он ещё взял и Киев в 1416-м году. Ну, а конец Едигею пришёл в 1419-м году, когда его убил один из сыновей Тохтамыша. Так что, круг замкнулся. И как оказалось впоследствии, Едигей был последним объединителем классической Золотой Орды под своей властью. Кстати, князья Юсуповы – ты же слышал о таких? Так вот – они были прямыми потомками этого самого Едигея по мужской линии! Ну, а так, эти и многие другие известные в прошлом представители родовитой русской знати, уходили генеалогическими корнями к своим прародителям, в чьих жилах текла монгольская кровь. Те же, скажем, Годуновы, Голицыны, Ермоловы, Суворовы, Шереметевы и прочие. Да и тот же, например, Тургенев или, скажем, Карамзин, который был из рода татарина Кара-Мурзы.
– Ну, что сказать, – хотел, было, высказать что-то умное я на этот счёт, и замолчал.
Эти краткие сведения ещё раз показали, насколько Олег много знал об этом периоде в истории, в котором так тесно переплелись ветви монгольских и русских знатных родов и косвенно, история древней Руси, имевшей в течение трёх сотен лет чуть ли не общую историю с этими завоевателями из далёких монгольских степей, пока, наконец, на Руси не настали новые времена, и я надеялся, что услышу от Олега и дальше продолжение этой и прочих историй.
– Интересно, – подумал я, останавливаясь, чтобы поправить развязавшийся шнурок на левом кроссовке, а как в нынешней Монголии описываются все эти события, походы и завоевания их предков? Что они пишут об этом в своих учебниках по истории, считая Чингиз-хана выдающейся личностью и полководцем мирового масштаба, которым гордятся нынешние монголы, чьё “великое” Прошлое, закончилось с окончанием эпохи монгольских завоеваний. Ну да ладно. Давно это всё это было. И многого не знаю – я же не историк. Не говоря уже о том, что я вообще почти ничего не знал об истории Крыма до его последующего присоединения к России Екатериной Великой.
– Что уж там говорить – триста лет “соседствовали” с ними, – cказал он невесело, остановившись вслед за мной. – А ты знаешь, сколько раз крымцы и ногайцы нападали на Русь после обособления крымского ханства от Золотой Орды?
Не услышав от меня ответа – а, что я мог сказать ему? – он проговорил, что только с 1534-го по 1584-й год они нападали на Русь 28 раз, а в ответ Русь лишь дважды за это время ходила на бой с ними в Крым.
– Да ну? – только и смог выговорить я, безмерно удивляясь, не зная ничего об этом.
– Слабым было тогда российское государство…, – протянул задумчиво Олег. – А число русских, украинцев и поляков, угнанных крымскими татарами в рабство с середины 15-го по конец 17-го века, оценивается в чуть меньше 2 миллионов человек, – продолжил он мрачную статистику.
Представив себе всю эту огромную собирательно-безликую людскую массу мужчин и женщин – матерей, мужей, детей, сестёр и братьев – взятых в иноземный полон и оторванных от родных, разорённых татарами, очагов и затем навсегда разлученных друг с другом, проданных в рабство туркам, египтянам и арабам и развезённых затем по разным городам и весям, где все они стали невольниками, обреченных на рабскую жизнь и горькие стенания, храня в памяти образы своих безвинно убиенных родных и близких, вспоминая до конца своих дней страшные картины татарского набега, я внутренне содрогнулся.
– А сколько людей погибло при крымскотатарских нападениях? Знаешь ли ты о походе крымского хана Девлет Герея на Москву в 1571-м году c его 150-тысячным войском!? Это было уже во времена правления Ивана Грозного.
Он махнул рукой, понимая, что здесь и говорить нечего – всё это было мне совершенно не известно.
– Да они только пленных одних привели тогда на невольничьи рынки в Кафе 60 тысяч россиян!
– Офигеть! – только и выдавил я из себя.
Олег замолчал, думая о чём-то своём. Всё также медленно, не торопясь, мы пошли дальше. Я начал в чём-то лучше понимать душевное состояние моего товарища – разговоры на такую тему требуют особого осмысления и, желательно, в тишине, без суеты и поспешания. И уж никак не торопясь по дороге в лес.
Что касается тишины – здесь всё способствовало такой беседе. Вокруг было тихо – никаких людей; никаких отвлекающих разговоров и шума вокруг нас; никаких машин и шумного автотранспорта и, даже, никого из строителей, хотя периодически откуда неподалёку, справа от нас, впереди стали доноситься приглушенные голоса рабочих и звуки – стуки каких-то ремонтных работ.
