скачать книгу бесплатно
Водка, что называется, не пошла и, забрызгав все на расстоянии приличного плевка, Литвинов вытаращился сначала на стакан, а потом на бутылку. Неужели водка пропала? Он же ее только купил!
– Вот сука! – выругался Литвинов, вспомнив вежливую продавщицу, которая втюхнула ему до слез паленую водку. – Бл*дь такая! – буркнул он и потянулся к сигаретам. – Кхееее!
От первой же затяжки в груди будто бомба взорвалась, и Литвинов исключительно усилием воли не дал бронхам (а то и легким) вылететь изо рта. Тут-то до него и дошло, где была зарыта собака.
– Она это специально сделала! – рычал он, истерично вышагивая по кухне взад-вперед. – Чтобы извести меня, бл*дь! Окончательно!
Резко свернув по направлению к коридору, который вел в комнату, Литвинов, вне себя от ярости, схватился за открытую припотолочную кладовку, и начал подтягиваться. Причем, хорошо так подтягиваться. Более того, до этого он успел неплохо поотжиматься, а еще ему необъяснимым образом хотелось бегать. Ну, в смысле, как на тренировке. Можно было даже и с грузом прожитых лет.
Вик, сидевший за столом, посмотрел на Литвинова с неким одобрением: пить не мог, курить тоже, зато спортом начал заниматься. Чем не повод был для одобрения?
– Олежа, – миролюбиво начал старый чародей, отложив в сторону пару новейших носков, которые он героически нашел в шкафу, – это наверняка временный побочный эф…
– Специально! – перебил Литвинов, не столько сексуально напрягая мышцы, сколько смешно дергая ногами. – Специально! – повторил он. – Я это знаю! Она мне так мстит! – с чувством выплюнул Литвинов в заключение своей гневной тирады.
– Олежа! Ну будь справедлив! – Вик решил зайти с другой стороны. – Ты ведь и правда поступил нехорошо. Герочка просила и тебя, и Антона не делать…
– Ага! – снова перебил его Литвинов. – Вот только Усову сиськи ее достались, а мне аппендицит!
Он спрыгнул на пол и подошел к столу. Где-то в глубине души Литвинов знал, что Вельма не сделала ему ничего дурного, по крайней мере, намерено, но курить-то хотелось страшно.
– Олежа, вам надо помириться! – Вик разложил носки на столе и выразительно посмотрел на Литвинова. – Будь мужчиной и изв…
– Думал об этом! – в третий раз перебил Литвинов, оперевшись руками на стол. – Но если я ее за волосы схвачу, она ж меня точно кончит! – с самым серьезным видом добавил он.
Вик открыл рот, чтобы, видимо, прояснить Литвинову некоторые моменты, которые тот не дал ему высказать, но передумал и обреченно вздохнул. В конце концов, если в свои почти сорок один Литвинов считал, что примирение с женщиной предполагало таскание ее за волосы, то кем таким был старый чародей в свои слегка за шестьдесят, чтобы с ним спорить!?
– Мужчиной… Мужчиной… – озадаченно пробормотал Литвинов, глазами пожирая пачку сигарет. – Вик, а у тебя деньги есть?
1.3
Казалось, темнота опустилась на город так давно, что была уже глубокая ночь, и чародейка очень удивилась, обнаружив на наручных часах с треснувшим циферблатом подползавшую только к семи стрелку.
На кухне дотушивалась кислая капуста, а в холодильнике томился свеженький винегрет, но после лечения майора, которое она провела совершенно осознанно и добровольно, у Геры не было никакого аппетита. И, время от времени икая его токсинами, она просто смотрела в окно на затянутое туманом здание городского вокзала. Хорошо, что Айзек согласился заняться аппендицитом, а то Гере было бы совсем скверно, ведь все, что так или иначе относилось к Литвинову, имело поразительное свойство вызывать не только икоту, но и тошноту.
В принципе у Геры был выбор: она могла избавить себя от икоты и не пропитываться у себя дома запахом тушившейся капусты, а нежиться в объятиях Антона, но сыпавшая библейскими проповедями голова, не говоря уже про Литвинова, порядком притупила желания чародейки, и она не стала даже возвращаться на место преступления, где старший лейтенант оставался курировать поиски тела той самой головы.
Икнув особо сильно, Гера убрала руку от медальона, который непроизвольно теребила, и перевела взгляд от окна на свою шляпу, энергично шевелившую исправленным после боевого помятия кончиком.
Такой способностью, а именно подавать сигналы, когда поблизости намечалось чаровмешательство, Гера наградила шляпу недавно, чтобы разгрузить себя в плане прибавившихся обязанностей по защите всяких сомнительных личностей и отслеживанию потенциальных угроз в режиме 24/7.
Кончик шляпы описал настойчивый круг, и чародейка ослабила защитное поле, пропустив незамысловатую вазу, расписанную детской рукой, с пышным букетом ромашек.
Считать содержавшееся в них послание для Геры не составило труда и, выгнув бровь, она задумчиво прислушалась к характерным бухающим звукам в подъезде, доносившимся сквозь входную дверь даже в комнату.
– Открой дверь? Серьезно? – Чародейка прислонилась к дверному проему и скрестила руки на груди. – Это все, на что хватило твоей фантазии?
Литвинов, очевидно, стараниями Вика, вылизанный, как любимый котеночек, да еще и им же доставленный точно по адресу, разве что, без подарочного бантика, мужественно выпятил грудь вперед.
– Я еще пахлаву принес, – прямо с гордостью сказал он и потряс фирменным бумажным пакетом с некоторых пор любимой Герой кондитерской "Восточные сладости", на которую ее навела Микка, и которую майор умудрился запомнить.
Чародейка смерила прямо образцового Литвинова с его новой аурой покорности задумчивым взглядом. Откровенно говоря, его поступок, в смысле его приключения в Ростове и в Румынии, произвели на нее сильное впечатление.
Катаясь по вечерам в полупустых вагонах метро, Гера обдумывала его открытия, с переменным успехом пытаясь унять злость. И нет, злило чародейку вовсе не то, что она узнала из воспоминаний Литвинова, и не то, что он пошел против ее воли, а злил чародейку сам Литвинов, мужик крутой во всех смыслах, но не нашедший в себе смелости, чтобы все самому ей рассказать, просто посадив за стол и плеснув в стаканчик водки.
Собственно, отсутствие водки и честности со стороны Литвинова, к которому Гера смогла проникнуться крепкими дружескими чувствами, причем, взаимными, и стало решающими аргументами в пользу того, что происходило между ними с тех пор. И если бы майору не стало плохо, Гера, невзирая на нытье Вика, мусолила бы Литвинова и дальше, но Его Величество Аппендицит привел свои аргументы, и лед в сердце добрейшей чародейки тронулся. Все-таки майор был хорошим человеком и не имел в мыслях ничего дурного.
Отступив, Гера без лишних слов пропустила своего незваного гостя в коридор. Литвинов вошел и занял неуверенную позу, немного глупо держа в руках бумажный пакет из кондитерки. Аура его по-прежнему прогнозировала покорность, на которую намекал и бурчавший желудок майора.
Вик, наверняка, накормил его своим фирменным овощным супчиком, но с вероятностью в сто процентов вечно голодный Литвинов тем самым супчиком уже пописял, и не исключено, что у дома чародейки.
Впрочем, отчасти Гера наговаривала на майора в плане вечного голода. Когда он болел, то вообще практически ничего не ел, и Вик до такой степени наседал на нее своими жалостливыми "Олежа из-за тебя голодает!", что чародейка почти начала в это верить.
Тут, правда, стоило отметить, что не последнюю роль также сыграли и некоторые вещи, которые Гера видела в воспоминаниях Литвинова о войне, но то уже была история не для вечера примирения.
– Есть хочешь? – спросила чародейка, рассматривая здоровый румянец на щеках майора. Не зря все-таки ей икалось: токсинов она вытянула с него столько, что ему можно было брить яйца и смело отправлять в детский сад на радость няничкам.
– Хочу, – скромненько ответил Литвинов.
Ел он с аппетитом, если не сказать жадно, и Гера, отщипывая пахлаву, с интересом ожидала дальнейшего развития событий, ведь по мере насыщения аура майора приобретала все более и более решительные оттенки.
– Извини.
Гера ополоснула руки после сладкой пахлавы и, взяв полотенце, повернулась к Литвинову. Рядом с ним стояла чашка с чаем, который он сделал себе по сверхсекретной армейской методике: сначала раздавил ложкой лимон с сахаром, потом кинул пакетик с чаем и только потом залил кипятком.
– Я не должен был делать то, что сделал, – добавил он и кратко заключил: Я козел.
Чародейка отложила полотенце и, подкурив сигарету, пробежала по Литвинову очередным задумчивым взглядом. Будь у нее шоколадная медалька, она бы съела ее, а фольгу отдала бы майору за то, что, скрепя зубами от недостатка никотина, он с непоколебимым видом чистосердечно признал, что был козлом.
Однако, какой бы петух не клюнул его в мошонку, вынудив тем самым мало того, что попереться в Ростов, так еще и попереться в Румынию, было одно большое, жирное "но", которое Гера не могла не принять во внимание: кто-то очень сильно подсобил майору в его внезапной одержимости раскопать ее прошлое.
Сделав глубокую затяжку, Гера села за стол и протянула Литвинову свою сигарету.
– Ты же понимаешь, что тебя вели за ручку? – На стол перед Литвиновым опустилась та самая фотография, которая в свое время очень "порадовала" чародейку в баре. – Что каждый твой шаг, – продолжила она, – каждый сантиметр пути, который ты прошел, был продуман не тобой?
Даже если бы Гера не получила анонимное фото и, нарушив, к слову, свой личный кодекс, не побывала в голове Литвинова, а узнала бы обо всем напрямую от него, она бы ни за что не поверила в то, что на ее майора свалилось мегавезение, и что в кротчайшие сроки он раскрыл дело более двадцатилетней давности, отыскав его исток не где-то там на районе, а в другой стране.
Кто-то вел Литвинова. Причем, с помощью чар. И этот же кто-то, не получив желанного результата, в смысле не дождавшись, чтобы майор сам рассказал о своих находках Гере, снова взял все в свои руки и подкинул чародейке обновленную фотографию из той партии, что также анонимно ранее попала к ней в руки. И вот это Геру нешуточно беспокоило.
Если кто-то посмел управлять Литвиновым, то ничего хорошего это в принципе сулить не могло. Достаточно было вспомнить Антона, из которого Гера лично извлекла капсулу с жидкими чарами, которые попали в него в обход ее метки.
Литвинов жадно вцепился в сигарету и, пару раз кашлянув, запыхтел, как новенький паровоз.
– Приходило в голову, – пыхнул он, удовлетворительно прищурив глаза.
Чародейка подкурила другую сигарету и пододвинула к себе фотографию. Чары из нее давно выветрились, но сама фигура Литвинова казалась Гере окутанной теми чарами, что сопровождали его в Румынии, будто фотограф намеренно запечатлил их для нее.
"Гера, ты где?" – прозвучало в голове. – "Ты с Олегом?"
"Да, малыш", – мысленно ответила чародейка, посмотрев на Литвинова. – "Что у тебя?"
"Мы нашли тело".
1.4
К счастью или, к сожалению, для промерзших патрульных тело, чья голова до недавнего времени атмосферно украшала колокольню церкви, обнаружилось на соседствующем с ней кладбище.
Возможно, это произошло бы раньше, но туман, собственно, как и страх, существенно стопорили поиски на каждом шаге, и только благодаря усердию старшего лейтенанта Усова, мечтавшего как можно скорее порадовать чародейку, поиски тела не были отложены на утро.
С удовольствием кусая фильтр дымящейся сигареты, Литвинов грел руки в карманах чистейшего бежевого пальто и плелся за Вельмой, кидая грозные взгляды на патрульных, не скрывавших свою зависть в связи с его цветущим внешним видом, в то время как сами они готовы были последовать его недавнему примеру и свалиться в лужу от той самой заразы, которой майор их и наградил.
"Слабаки!" – позлорадствовал про себя Литвинов, стрельнув глазами на чародейку, как и всегда сравшую на мнение окружающих.
Не то, чтобы сам Литвинов не срал на то, что думали окружающие, но то, как это делала Вельма, доставляло ему особое удовольствие, тем более в свете того, что они с ней помирились. Ну… Вроде как.
– Как заново родился! – с улыбкой поприветствовал майора Усов, проводив прошедшую мимо него чародейку влюбленным взглядом.
– Твоими молитвами, – буркнул Литвинов, ни сколечко не клюнув на доброжелательность старшего лейтенанта.
По его личному мнению Усов был только рад тому, что Вельма не общалась с майором и, соответственно, не рад, что она начала общаться.
Литвинов даже не исключал, что голодный в сексуальном смысле мозг Усова обвинял его, то есть майора, в преднамеренном заражении и последующим "кхе-кхе-кхе" с целью разжалобить молодую чародейку, славившуюся в узких кругах своей добротой и отзывчивостью даже к таким козлам, каким был Литвинов.
Тут, конечно, майор утрировал, причем, сильно, но к мягкому комплементу со стороны своего старшего лейтенанта все равно отнесся отнюдь не со слезами радости в связи с их крепнувшей дружбой.
Перекатив сигарету на другую сторону рта, Литвинов прищурил левый глаз и, наконец, уделил свое внимание телу, которое уже вовсю вытянув шею через едва заметную желтую ленту осматривала Вельма. Это очень ему не понравилось. В смысле тело, чья голова и так порядком задолбала его своими тупыми речами про грехи.
– Пожалуйста, скажи, что убийца нормальный чародей! – став рядом с чародейкой, чуть ли не взмолился майор. Ему хватило одного взгляда на тело, чтобы почувствовать неизбежно приближавшиеся к его горлу челюсти начальства.
– Что нормального может быть в чародее, который такое делает? – резонно отметил Усов. Как и чародейка, он не пересекал желтую ленту, чтобы не затоптать улики, а вот Литвинов так и норовил влезть туда, как свинья в огород.
– Чувство юмора, – мрачно ответила Вельма, с непроницаемым видом рассматривая под ярким светом прожектора обезглавленное тело священника с вываленным членом, красноречиво покрытым губной помадой красного цвета.
Опустевший участок с сонными дежурными, едва ли начавшими украшать любимое КПП еще советской мишурой, выглядел уныло, и только из-за двери 311-го кабинета с особой энергией бил яркий свет трудолюбивых умов и никогда не спящей буквы закона.
Вращая в руках зажигалку, Литвинов наблюдал за склонившейся над его столом чародейкой. Ее, в отличие от распустившего слюни Усова, пялившегося исключительно на ее зад, интересовали материалы дела последнего убийства, но за неимением на тот момент таковых, она сосредоточенно перебирала предыдущих два убийства, которые с вероятностью в 99% собирались стать глухарями.
Литвинова же в свою очередь интересовала грудь чародейки. Не в смысле сиськи, а выглядывавший из-под рубашки медальон, будто так и дразнивший майора некой загадкой.
В лучших традициях характера Литвинова, его радость по поводу примирения с Вельмой быстро отошла на второй план, и в майоре уверенно начала просыпаться подозрительность. Уж больно легко все прошло с ней. Слишком легко.
В тот вечер, когда Вельма обо всем узнала, она ударила его так, что у майора часа два пекло щеку и еще и глаз дергало. Далее были ее мастерские выкидоны с молчанием и редкими фразами "да, майор", "нет, майор". Теперь же перед ним была добрая версия чародейки, не только не бросившей его подыхать в луже, но и накормившей так вкусно, что Литвинов буквально со слезами на глазах думал про пачку пельменей, лежавшую у него дома в морозилке.
Подкурив сигарету, Литвинов перевел взгляд на лицо Вельмы и мысленно вернулся к ее словам в госпитале. Она выдала себя. Выдала, что думала о том, что выяснил Литвинов про ее семью.
Впрочем, майора бы куда больше обеспокоило, если бы Вельма об этом не думала, но все же что-то в ее поведении было не таким, как обычно. Причем, уже какое-то время.
Литвинов выпустил дым через нос и скользнул оценивающим взглядом по Усову.
Неее… Дело было не в нем.
Вик? А причем тут вообще был Вик?!
Хотя… Старый чародей умел зудеть, но все же нет.
Может, дело было в Карташове? Если у него и были какие-то мстительные планы, то внезапное покушение на него переиграло все.
С другой стороны, Карташов был чародеем, и преград для него не существовало, так что он мог что-то делать. Например, слать Вельме трупы котят или щенят. Птенцов замерзших, может.
Литвинов до боли сжал челюсти. Если бы тогда на крыше он выстрелил лучше и убил бы Карташова, то вопрос безопасности Вельмы вообще не стоял бы ни на какой повестке.
Впрочем, вариант с генералом майор также откинул. Если бы тот что-то делал, чародейка реагировала бы незамедлительно, а уж об этом бы точно знал или Вик, или Усов, или вообще весь разнесенный ею город, и, значит, знал бы и Литвинов.
Майор задумчиво затянулся. А может, дело было в той х*йне, что осталась в ней после морока? Литвинов вспомнил, как шевелились синии линии, оставленные мороком на ее теле и непроизвольно подался вперед, прямо неприлично уставившись на чародейку.
– Что? – спросила Вельма, заметив его взгляд.
– Где? – на автомате выдал Литвинов.
Чародейка чуть прищурила глаза, задумчиво втянув носом дым, которым ее щедро окутывала сигарета майора, и у него возникло внезапное чувство, будто Вельма видела его насквозь.
– Есть… кхе… мысли? – Литвинов кивнул на папки и отодвинулся, скрипнув удивительно живучем креслом, только лишь благодаря чуду до сих пор не рассыпавшемуся под ним.
Чародейка вздохнула и вновь опустила взгляд на нераскрытые убийства автомеханика и сотрудника ботанического сада. Она лично подтвердила присутствие следов чар на местах преступлений, а также на телах, но за неимением хоть каких-то улик даже ее хваленая интуиция не позволила делам пойти дальше стола майора, в чем полковник Звягинцев, прекрасно информированный о том, что между Литвиновым и Вельмой произошла ссора, преспокойно обвинил самого Литвинова. В смысле, и в ссоре, и в отсутствии продвижений по делам.
Вельма приоткрыла губы, но звонок телефона не дал ей ответить. Литвинов уже даже не пытался отыскать свой смартфон и с раздражением посмотрел на Усова, принимавшего теперь большую часть звонков, так как рации типа той, что верой и правдой ныне служила майору, были далеко не у всех звений правоохранительной системы.
– Тело благополучно воссоединилось с головой, – окончив разговор, поведал Усов. – С ними пока работает Карим, так что результаты предварительного осмотра будут только утром, а результаты полного вскрытия к вечеру.
Литвинов очень недружелюбным взглядом смерил старшего лейтенанта, разве что не выпрыгивавшего из штанов от радости, что работать было не с чем и можно было вернуться к соблазнению чародейки.
Может, где-то в глубине души майору и хотелось подгадить мечтателю Усову планы, но, увы и ах, работать реально было не с чем, и Литвинову пришлось смириться с тем, что кому-то ночью будет хорошо, но точно не ему.
Едва получив разрешение уйти, выраженное сухим кивком майора, Усов засуетился вокруг чародейки, открыто поощрявшей его поведение.
"Видать, и у самой зудит", – подумал Литвинов и отвел от нее взгляд.
– Подкинуть тебя домой? – любезно справился Усов.
– Нет, – буркнул Литвинов, сделав вид, что не заметил взгляда Вельмы и вообще вдруг озаботился своей кобурой с любимым Макаром.
Докапываться, почему нет, Усов не стал, впрочем, как и чародейка, сделавшая свои выводы, и вместе они такие счастливые типа и вдохновленные предстоявшем трахом направились к выходу.
"Олег!" – Литвинов вскинул взгляд на остановившуюся в дверях Вельму. – "Ты мне, кстати, должен еще одно извинение", – мысленно добавила она, коварно сверкнув глазами.
После того, как закрылась дверь кабинета, майор еще с минуты две, наверное, просидел с видом глубокой задумчивости и, только когда сигарета обожгла ему пальцы, он пришел в себя.
Сходив в автомат за кофе, Литвинов сделал несколько глотков и, подкурив новую сигарету, улегся на диван, на котором так любила тусоваться Вельма.
