Во имя порядка. Кузница судеб

– Он клянётся прийти с одним телохранителем. Весь порт будет освобождён от наших войск. Он не планирует с тобой сражаться, Велисарий. Он хочет только говорить.

Не дожидаясь ответа ворон, взмахнул крыльями и взмыл вверх. Его путь провожали дулами и ложами, желая подстрелить тварь, но команды не последовало. Велисарий отпустил посыльного, зная, что в его убийстве нет смысла. Всё близиться к концу, и эпопея, начатая им и Арктом, близится к завершению.

Командиры рыцарей и братств Святого ордена, начальники артиллерии и предводители легиона – все впились взглядом в Консула Союза, который внимательно смотрел в сторону покрытого полумраком порта. Довольно большой, с множеством мощёных пристаней и верфей. Только вот кораблей не наблюдалось у него, а само пространство пугало своей пустотой, простирающихся прямо до массивных врат. Лишь пара двухэтажных зданий как-то разбавляли гнетущий образ запустения.

– Я отлично понимаю, что это может быть ловушка, – предвосхитил речи воинов, Велисарий. – Но я хочу встретиться с Арктом и поговорить с ним.

Консул отлично понимает, что конфликт может закончится даже не со смертью всех последователей «Весов» или иных жестоких культов, а только гибелью архиотступника, который никак не мог найти покой. Недавние победы при Фогвилле и Вестгарде стали завершением войны, но дай ему уйти сейчас и ещё полдюжины различных конфликтов могу возгореться. Ради Эндерала и Вина он должен пойти на этот опасный шаг, шагнуть в ловушку, чтобы раз и навсегда завершить историю архисерафима.

– А если он убьёт вас? – спросил воин в золочёной мускулате. – На что и надеется.

– Тогда Сенат изберёт другого Консула, – спокойно ответил Велисарий, тут же обратившись к рослому воину из Святого ордена. – Что с Арантеалем? От него есть вести?

– Да. Час тому назад к нам прилетела птица с письмом. Он сообщает, что его силы готовы к высадке и ждут приказа. Так же сообщает, что им удалось обнаружить тайный проход, о котором рассказывал Джорек Бартр.

– Хорошо. Если я не вернусь через два часа, или вы поймёте, что всё катится в бездну, то начинайте штурм. Так или иначе, но мы положим конец этому безумию.

– И кто же с вами пойдёт?

– Я возьму двух серафимов и, – Велисарий обернулся, проникновенно взглянув на Кайль и Сигизмунда, – тех, кто дал клятву меня защищать. Готовьтесь, мы встретимся с самим Арктом.

Инквизитор и древняя последовательница пути хаоса много сказали друг другу, во многом объяснились и ныне молчали, погрузившись в лодку. Оба понимают, что встреча с падшим архисерафимом может оказаться последним делом в их жизни. Бессмертие Кайль не абсолютное, а Сигизмунд всего лишь человек, но, тем не менее, оба рады, что их путь завершиться вместе. Об этом сердце девушки трепещет и уста не могли не сказать:

– Ты мог поверить в Золотом лесу, что всё закончится так? Что мы вместе, душа к душе, придём к… моему первому дому?

– Нет, Кайль. Но я заметил, что в твоей речи пропала ко мне язвительность, – улыбнулся инквизитор. – И речь стала… иной.

– Потому что с тобой часто провожу время, – ответила тёплой улыбкой девушка. – Вот от тебя вежливости и официозности речи и набралась.

Солоноватый привкус воздуха, холод ветра морей и небо, словно возвещавшее об Армагеддоне, слегка успокаивали Сигизмунда. Он поглаживал фламберг, пытаясь сосредоточиться на оружии и выбросить мысли о возможном бое. Без сомнения, его гложил страх. В какие сумасшедшие атаки он не бросался, но там он отвечал только за себя. Сейчас же он должен сложить жизнь, но не дать умереть Велисарию, просто обязан не посрамить имени Церкви.

«О Творче, помоги мне», – взмолился парень, как на его ладонь легли пальцы девушки, а её голос остановил поветрие страха в душе.

– Всё будет в порядке.

Лодка вскоре причалила к нижнему порогу пристани, откуда можно было взойти в порт. Велисарий крепко ухватился за борт и поднял себя, глубоко дыша. Несмотря ни на какую магию доспехов, несмотря на превосходство в артиллерии и войсках, и на то, что позади него два серафима, он волновался. Резко дернувши себя, он вышел из посудины, ступив на холодный камень порта. С отзвуками грохота сердца в ушах, Сигизмунд последовал за Консулом, держась с Кайль плечом к плечу.

Они смогли оглянуться и поникнуть от образа пустоты. Под тяжёлым монолитным небом в объятиях вечной ночи порт выглядел зловеще. Помимо пустующих построек верфей и пары складов тут практически ничего не было. Разве только массивные и колоссальные тотемы, высотой в пять метров, на которых с шелестом развивались чёрные знамёна с руническим вороном. Пустота царствовала до самих скал, из которых торчали острые башни, и выступали бойницы. Они стали настоящей стеной, внутри которой кипела жизнь тех сектантов, которые взгромоздили на себя бремя воинского служения. Среди вздымающейся горной породы особо выделялись высоченные врата. Выполненные в грубом стиле, обитые металлом, они были украшены орнаментами и письменами, чьё значение изрекалось на древнеинальском и возвещало о силе «Кузенов» и верности их пути.

«Делегацию» уже встречали. У тотема, прямо напротив них, стоял высокий и стройный мужчина, с чёрными как ночь волосами и бледным, как снег лицом. С самого прихода Консула он смотрел на него, не отрываясь. Худые губы дёрнулись в нервной улыбке, перекосившей мрачное лицо Аркта. Тело укрывалось полностью чёрным и гладким доспехом, украшенным золотистыми символами и геральдическими символами птицы, ставшей его знаком. На бедре покоится длинный чуть изогнутый меч, напоминающий каравеллу, сверкающий всполохами огня и электричества и украшенный гравировкой с каменьями на навершии. Выкованный из звёздной стали, закалённый в драконьей крови и усиленный архаичной магией, он прошёл с ним сквозь века. Рядом с Арктом стояла только одна фигура, укутанная в мантию с широким капюшоном, полностью скрывшим лицо.

Они встретились. В месте, откуда всё началось, должно всё закончиться. Вобрав побольше воздуха, Консул пошёл вперёд, оставив телохранителей. Ветер ударил пуще прежнего, хлестанув Аркта, подобно пощечине. Это показалась это ему ироничным.

Кайль ощутила странное напряжение в области груди, словно её сердце, душа зарезонировала с чем-то странным в воздухе. Вдохнув, её ноздри кольнул лёгкий насыщенный аромат железа, играющий с нотками наэликтризованности, играющими на языке и отдалённым писком в ушах. Ей показалось, что иной мир, эфирный, сотканный из энергии душ, буквально вопит, но она не понимает почему.

«Всё это не может быть случайностью», – подумала Кайль, положив руку на эфес рапиры.

– Вот ты и пришёл, – прошептал Аркт, посмотрев на Велисария, сухая кожица лопнула в призраке улыбки, и струйка крови обагрила губы. – Дитя светорождённого, отрок друга моего.

– Ты обезумел Аркт, – покачал головой Консул, смотря на отблески безумия в очах парня. – Что ты хотел от меня? Переговоры? Зачем? Мне кажется, мы всё сказали друг другу у Фогвилля.

– Я хочу поговорить с тобой. Выслушай меня, ответь на мои вопросы, а потом решай, что будешь делать.

– Хорошо, – тяжело вздохнул Консул. – Ты можешь задать свои вопросы. Только знай, что на любую твою уловку ответом станет огонь артиллерии, – надавил Велисарий, сложив руки на боках, правую ладонь расположив особо близко к рукояти меча. – Я слушаю тебя.

– Почему ты не предал? Почему не отвернулся от Эндерала, когда он тебя выкинул? Почему ты упорно продолжаешь ему служить? – на лице Аркта промелькнула тень мучительной боли. – Что тебя ведёт?

– Почему ты это спрашиваешь? – заметил личную заинтересованность Аркта Велисарий, чувствуя, что исток этого вопроса лежит глубоко в душе падшего архисерафима.

– Потому что мне это интересно.

«Не потому что ли тебя это гложет на протяжении нескольких тысяч лет? Не потому что ли ты сломался сам… отринув верность. Нет, не потому что ты воевал с Азатароном и Рождёнными светом, а потому что отвернулся от Того, Кто стоял за ними. Вся твоя война, борьба – бунт непокорности, желания доказать что-то, спрятанное за нигилизм и праздные мудрствования. Ты так и не смог понять простую истину, простую аксиому – отсутствие признания во имя потехи собственной гордости не повод отрекаться от света. Вся твоя жизнь – доказательство этого».

– Хорошо, – кивнул эндералец, смотря в глаза существа, который выше него на пару голов. – Я отвечу тебе. Почему я не отвернулся от Эндерала, когда он отвернулся от меня? Почему я не ответил ненавистью и жестокостью? Потому что здравый смысл, любовь к стране куда важнее и глубже любой ненависти. Страна, её население, живые души, стали выше личных амбиций, – Велисарий помялся, посматривая на руки архисерафима в ожидании действия, ибо в любой момент он может исполнить то, чего не добился на поле боя. – Аркт, ответь, почему ты предал нашего Отца? Почему ты отвернулся от Его истин?

– Я прожил тысячелетия, – глубоко произнёс Аркт, лик обратился к небу, и в глазах отразилась тьма свинцового неба, родственная тяжести в душе. – Видел безумие смертных и сумасшествие бессмертных, их похоть и кровожадность. Видел то, что тебе и не приснится и не одному из ныне живущих, – речь зазвучала ещё более вдохновенно, завлекая Велисария. – Я видел пылающее над Пангорой небо, горящее от войны магов в небесах. Мне открылся вид погибающего континента, разрезанного огненным и каменным дождём звёздников. Я терял любовь и друзей, служил ложным богам. И нигде меня не покрыл свет, я не ощутил руки Отца, не было наставления, – печально заключил Аркт, опустив лик, всмотрелся в глаза Велисария. – Ничего не было, кроме пустоты.

– И самый безгрешный и хороший может жестоко пострадать, – крепко парировал Велисарий. – Не говоря уже о нас. Ты ждал признания после свершения Азатарону, но не получил его, не так ли? – проницательно подметил Велисарий. – Ведь новым народам Вина не особо-то и нужен был архисерафим, это сделавший… они больше радовались той свободе, которую получили. И ты не можешь этого понять, – грубо произнёс Консул, покачав головой. – Ты ждал признания. Ты послужил Азатарону, Тиру и его родичам во имя порядка тысячи, тысячи лет, но ради ли мира?

– Ради мира я стал палачом. Но я не видел Его света в этом.

– Ты был обычным человеком, но стал полуангелом, и разве не ты не понял силу Его? Как ты мог принять за магию и фокусы Азатарона Его промышление? Качество вершителей порядка и их чёрные сердца не Его рук дело. Каждый свободен в выборе пути своего. Всё дело в награде, Аркт и скорби о потерях.

– А ты её не ждешь? – с вызовом спросил Аркт.

– Мне всё равно, что скажет народ, мне плевать на молву потомков. Верность – Истине, любовь к родному дому и видеть то, как народ идёт от тьмы к свету – выше всяких наград.

– Верность, – ухмыльнулся Аркт, сместившись в сторону фигуры в балахоне. – Чем его верность мне отличается твоей верности?

– Больше нет смысла играть в верность, не так ли, Аркт? – заговорила фигура, сухой и низкий голос прервал речь обоих. – Пришло время раскрыть карты, рассказать, зачем вы оба здесь. Зачем было развёрнуто это представление, в котором вы главные фигуры, главные архитекторы погибели Вина и его прекрасного перерождения.

– Что ты несёшь? – смутился Велисарий, положив ладонь на рукоять меча; увидев готовность господина, телохранители тоже насторожились.

– Весь Эндерал был превращён в огромный жертвенник, на котором лилась кровь. Вы вели тысячи людей на убой, лишь бы напитать силу филактериума, – зарассуждал сектант, став мерно расхаживать. – Все ваши таланты, цели и жестокость были поставлены на службу тем, против кого вы воевали. С самого начала вы делали то, что захотят наши боги. Ни «Кузены», ни эндеральцы, ни даже ты, Аркт, не сможешь перехитрить их. Не смогут они достичь своей цели с помощью маяка душ, так будет иной план, в который вы отлично впишетесь. Те алтари в Вестгарде собирали жизненную энергию в филактериум, – на ладони предстал хрустальный камень размером с яблоко, налитый алой энергией, переливающейся бурями и грозами за стеклом. – Я не хочу, чтобы вы умерли в неведении. Пусть осознание ваших ошибок терзает вас до конца жизни.

– Я не раб вашей секты! – вспылил Аркт; Велисарий даже не заметил, как клинок из звёздной стали выписал дугу, оставляя огненно-грозовой шлейф, но сектант растворился в воздухе, оставив после себя лишь облако дыма, рассечённое мечом.

Телохранители Велисария напряглись. Мечи серафимов выскользнули из ножен, Сигизмунд и Кайль насторожились, со вниманием смотря за ходом переговоров. В воздухе повисла тревога.

Культист «Весов» оказался в трёх метрах от Аркта, воплотившись из частиц густой тьмы.

– Разве? Но ведь именно вы напитали его, – мужчина подбросил филактериум и убрал его в карман, продолжив бесчувственно твердить. – Таким щедрым жертвоприношением вы ускорили его освобождение. Мы организовали ваше столкновение, зная, что Аркт с удовольствием расправится с возможным потомком ненавистного «друга». Каждая смерть рушила стены между мирами. И вы оказались самыми усердными исполнителями. И вам принадлежит честь увидеть, свершённое нами, прежде чем умрёте.

– Родословная, – прорычав, догадался Аркт.

– Мы подделали её, Аркт. Ха, великий архисерафим, герой войны с Азатароном, губитель Рождённых светом был обманут парой братьев из «Весов». Вся история и родословная Велисария, которую тебе милостиво предоставили «твои» агенты, не более чем наши сказки, сдобренные фальшивками.

– Зачем? – спросил Велисарий, приготовив меч.

– Это будет великое подношение богам эфирных морей, – с толикой вдохновения ответил сектант. – Они просветили нас, что, только разрушив границу между нашим миром и их, можно спасти человечество от гибели очищения. Они сказали, что по несовершенству человека, его неспособности принять свободу, которую они подают, и происходит очищение. Куда проще сжечь поле испорченной пшеницы, чем её лечить.

– Но люди – не пшено, – решил вступить в полемику Велисарий. – Вам проще сжечь мир, чем заниматься исцелением душ. Не думаю, что таковы пути света.

– У тебя нет альтернативы, – самодовольно заявил сектант.

– Ох, Творец силён исцелить натуру души. Разве ты не видел Эндерал? Разве не слышал истории о том, как жестокие люди меняются? О том, как вечно воюющие солнцерождённые сменили каменные топоры на кайло? О том, как мир и свет приходит?

Сектанту нечего ответить. Раскрыв секрет великой игры культистов, странная фигура развеяла себя. Он телепортировался прочь отсюда, чтобы выполнить задуманное.

– И всё это только ради этого момента, – прошептал Велисарий, осознавая страшное – все они послужили плану еретиков.

Столетия подготовки не оказались зря. Всё оказалось продумано духами жестокости и ярости, голодными до людских душ. Даже «Кузены», мнившие себя создателями «Весов», думающие, что держат всё под контролем, оказались инструментом великих манипуляторов, которые избрали именно еретиков вершителями своего дела. Для «детей Килры» они предложили путь хаоса, философии без богов и героев, направленную на высвобождение неистовых страстей и возвеличиванию тёмной стороны души. Для сектантов они превратились в «астральных учителей», «направляющим огнём», «духами подпространства» или даже «богами эфирных морей», направляя их умения и способности службу себе. И всё ради одного – во имя тотальной смерти и парада гибели живых существ. Без сомнения, что только бесконечно жестокие сущности, могли всё это распланировать. В них нет и намёка на добро или свет, ибо бесконечные лета они посвятили ярости и службе «ангелу гибели», который с особым упоением погубит всё живое, или извратит его жизнь.

Велисарий и Аркт, Сигизмунд и Кайль, серафимы – всех накрыл шок, неверие. Каждого окутал саван мыслей, что всё это ложь, что они не могли быть так просто и глупо обмануты, что они не просто не способны послужить делу гибели целого мира. Первая оправилась Кайль. Дёрнув Сигизмунда за плечо, она понеслась к Консулу.

– Нужно что-то делать! – раздался женский крик. – Они будут проводить обряд, жестокий ритуал к которому готовились очень давно.

– Что за… действо? – еле-еле выходил из ступора Велисарий.

– Они разорвут барьер между мирами. Через эфирное море сюда хлынут слуги «высших» из поистине тёмных планов бытия.

– А что с этим делать? – спросил Сигизмунд, указав на Аркта.

«Ты был прав, Аркт, всё закончится в Эндерале. Только твоя история завершится и с историей мира», – помыслил обо всём архисерафим. – «Сердце… почему у меня всё пусто в груди?»

Единственное, что выражали глаза Аркта, это взгляд бескрайней пустоты. Даже он, полуангел, прошедший бесконечные века, не мог оправиться от «откровения». Внутри что-то вопило, что его не могли обвести вокруг пальца с такой дерзкой лёгкостью. Всё его дело, его ненависть, его цели и мечты – всё тщетно. Сильнее всего на раненное сердце сыпала соль мысль, что смерть Иллианы, гибель Зелары не удалось искупить и взять за них у мира; все дела его жизни оказались напрасными.

«Всё – прах», – понуро заключил Аркт.

– Теперь ты услышишь меня, Аркт? – требовательно спросил Велисарий, вытянув архисерафима из его мыслей, – длинный меч простёрся в сторону воющего города, по небу разнеслись раскаты грома, и в серых пеленах вспыхнула молния. – Ты остался один, Аркт. Больше никого нет. Нет ни союзников, ни врагов! Вся твоя ненависть оказалась орудием, которое умело использовали. Что в служении ложным божествам, что в мести им, ты оказался всего лишь инструментом, оружием. Теперь есть шанс стать кем-то больше и спасти этот мир. Ты с нами?

– Аркт, это твой единственный шанс всё исправить, – вмешалась Кайль, она встала напротив полуангела, осторожно взяв его за плечи. – Неужто ты предашь всех, кого ты любил? Разве бы они хотели, чтобы этот мир сгорел, был истерзан в когтях демонов? Хотела бы того Иллиана?

– Хорошо, – нехотя соглашается архисерафим. – Что мы будем делать?

Богохульство

Этим временем.

Он оказался один в необъятном пространстве, смахивающим на огромный храм, вытесанном прямо из скалы и сделанном в форме круга с массивным алтарём посредине. Под высокими сводами собралось не менее полусотни последователей древнего и жуткого культа, готовых принести себя в жертву хтоническому злу.

У странного треугольного алтаря, обитого листами чёрного металла, собрано неисчислимое количество подношений, бережно собранных за жизнь «Весов». Теперь они могут это принести в жертву, чтобы воззвать к тому «огню», который стал маяком, ведущим на самое дно ада.

– Да начнётся обряд! – провозгласил культист, вынув филактериум, который зловеще заиграл алым светом, вокруг хрусталя замерцали секундные искорки и молнии.

Фигуры стали качаться, будто деревья на ветру, издавая молитвенные завывания и гул. Проклятые литании и молитвы скверные, содержащие смысл обращения к темнейшему злу, полились из чёрных уст сектантов.

Распорядитель действа подошёл к алтарю, ступая по довольно гладкому полу, который украшен резьбой, цитатами из несвятых писаний «Весов». Он вознёс над головой багровой яблоко, и алый свет залил всю залу, споря с факелами, отразившись гранатовыми мистическими огоньками в глазах еретиков. Из чаш по краям у колонн храма клубится пьянящая вонь благовоний, смешанных со светопылью и галлюциногенной травой, вводящих сектантов в транс.

Ноги архиеретика подступили к алтарю, у которого собраны артефакты, вещи силы из разных времён. Амулеты, кольца, кожные лоскуты, черепа и шкуры – все они обладают какой-то мистической силой, тайным значением, которое известно лишь больному разуму составителя ритуала.

Филактериум лёг в специально вырезанную ложу, заиграв всполохами света, молний и искр с новой силой, пронизав алтарь линиями энергии. Пространство вокруг задрожало и задёргалось, как над большим пожаром.

– Концентрированная ярость и жестокость разрушит твою клетку! – пропел архиеретик. – Филактериум – сердце твоё.

– Воистину! Воистину! – поддержали его сектанты.

Пальцы откупорили золотую колбу, и на филактериум вылилась голубоватая жидкость, мгновенно просочившаяся в стекло буреносного сосуда, приумножив количество искр и молний, сделав их ядовито-фиолетовыми. От алтаря стал исходить пурпурный дым, густо обволакивающий всё вокруг.

– Слёзы ложного бога и могущественного мага пробудят в тебе душу и явят нам!

– Воистину! Воистину!

Из колб и сосудов стала литься кровь, и высыпалось несколько пар глаз. Сохраняемые магией от разложения и усыхания столетия, они были пущены в дело.

– Кровь и очи дочерей гибели, проводниц смерти этого плана бытия – напитают тебя духом разрушения и огнём смерти!

– Воистину! Воистину!

На этот раз ересиарх возложил на алтарь не предмет, но старый, неимоверно старый идол, который указывал путь для «Весов», называл им цели и говорил устами своими речи «повелителей эфирного моря». У филактериума поставлена конструкция, отливающая латунью, серебром и полированным железом, представляющую грубую куклу ребёнка. Древний мастер сделал худое тело, простые конечности, нашпиговал всё шестернями и рычагами, из кожи и металла сотворил «голосовые связки» обив это листами золотистой латуни. В глазницах на происходящее бесстрастно «взирают» стёкла.

– Сосуд, через который ты и подобные тебе возвещали нам свою волю, посвящаем тебе!

– Воистину! Воистину!

Из древних манускриптов и текстов было ясно, что культистам приказы давало какое-то дитя, и направлял огонь. Никто не мог и даже заподозрить, что за метафорами и иносказанием прячется целый автоматон, служивший вместилищем для духов инфернального мира.

– Приди! – возопил сектант, сверкнув кинжалом из-под балахона. – Души свои в жертву принесём, дабы завершить приношение!

Глаза куклы, ранее отличавшиеся тусклостью, вспыхнули неистовым пламенем, когда сектанты нанесли последний кровавый штрих на полотно обряда. Молнии и энергия вихрем окутали автоматон, кровь и глаза испарились, дымом втянувшись в механизм, пучки света от подношений протянулись к филактериуму, а от него багровая волна изливалась на латунного идола. Огонь и свет… всё залило пламя, пожравшее храм вместе с сектантами, раздался страшный рёв, сокрушивший скалу и заставивший дрожать остров. Секунда неимоверного буйства и капище вместе с алтарём пропало в пожаре и устрашающем взрыве, возвестившим о падении барьеров между мирами. Для Союза счёт пошёл на часы.

Под дождём огня

Спустя полчаса.

– Вперёд-вперёд! – поднаняли войсковые командиры солдат при высадке, всё больше и больше воинов высаживались в верфи, обозначив полномасштабное вторжение на Чертоги, которые за последние минуты сильно преобразились.

Рыцари и воины Компании, легионеры и преданные воинства шагали в горнило разгорающегося сражения под рёв артиллерийской канонады. Десятки пушек грохотали и сотрясали пространство, борта кораблей скрылись за пеленой дыма и огненными вспышками. Нескончаемый поток снарядов разрывал мир на части, бастионы плевались камнем, ломались и с грохотом рушились, утопая в пелене гранитной пыли. Сектанты и еретики переминались вместе с руинами и обломками, превращаясь в кроваво-костное месиво, и не успевая прийти на помощь, хлынувшим из разрезов на теле реальности, обитателям инфернальным морей.

– Твой план просто идеален, Аркт! – кричал Сигизмунд, скрестив фламберг, подаренный Кайль, с почерневшей сталью демонического клинка. – Мы все здесь помрём!

Крепостная стена практически перестала существовать, как что-то цельное и единое. Огонь артиллерии, колоссальное количество магии и вспышки порталов разорвали бастионы и укрепления. Если там и были гарнизоны, то без сомнения они перемолоты в прямом смысле, но в этом теперь смысла нет.

Небо покрылось ярко-красным покровом, который просачивался сквозь небеса, подул горячий сухой ветер, создающий зону едва стерпимого зноя. Кроваво-красные прорези засияли меж смыкающихся облаков, создавая по истине апокалиптическую картину сражения, окрашивая область чертогов в зловещий багрянец. Куда не кинь взгляд – всё выкрашено в цвета пылающего багрянца, словно они спустились в ад.

Но самое страшное, это не погода, а тот враг, который атаковал со всей неистовостью и безумием. Это были существа, в своё время призванные Зорасом для его личных и нечестивых целей. Сейчас они были призваны для того, чтобы нести разрушение и безумие, чтобы петь страшную песнь войны. Из огненных прорезей на покрове бытия выступали бесчисленные воинства, закованные в закоптелую сверкающую сталь, блистающую острозаточенными клинками и объятые хищным пламенем. Рычащие и вопящие демоны, выпущенные кровавым ритуалом, бросились в сражение, перепрыгивая через разбитые укрепления, выступая из тумана обломков и пыли. Их броня – плотно облегающие, гротескные латы, выкрашенные в кроваво-красные и угольно-чёрные цвета, шлема с рогами и крыльями, плащи, сшитые из неведомой кожи. В руках огнём пылают массивные молоты и длинные двуручные мечи, поднимающиеся в готовности крушить кости и рвать тела.