Образование, наука и просвещение на пути из прошлого в будущее. Советская Россия. Том I. 1917–1953 гг.

В 1933 г. ВКР был подчинен напрямую Совнаркому СССР и переименован во Всесоюзный комитет по радиофикации и радиовещанию (Радиокомитет СССР). Были созданы радиокомитеты во всех союзных республиках (кроме РСФСР), в автономных республиках, краях и областях (кроме Московской). В Москве и Московской области функции радиокомитета выполняла Главная редакция программ для Москвы и Московской области.

Ускоренными темпами развивалось проводное вещание. Оно позволяло государству вести пропаганду среди жителей самых далеких от Москвы населенных пунктов. Радиовещание для этого не вполне подходило, поскольку его распространение ограничивалось Постановлением Совнаркома СССР от 28 июля 1926 г. Оно обязывало граждан получать разрешения на использование радиоприемников. О том, что таким образом большевики хотели оградить советских людей от «тлетворного влияния Запада», свидетельствует введение особого порядка регистрации радиоприемников в населенных пунктах, расположенных менее, чем в 100 километрах от сухопутной границы СССР.

В 1936 г. в Москве и Ленинграде были созданы телецентры, которые могли работать по электронной технологии. 9 марта 1937 г. Московский телецентр провел первую в стране опытную передачу электронного телевидения. В течение всего 1938 г. Московский и Ленинградский телецентры выпускали в эфир экспериментальные передачи, а в марте 1939 г. началось регулярное вещание электронного телевидения.

31 марта 1933 г. был создан Ленинградский радиокомитет, а в 1936 г. он запустил телевизионное вещание. 1 апреля 1938 г. в рамках Радиокомитета организован Опытный ленинградский телевизионный центр (ОЛТЦ). 7 июля 1938 г. вышла в эфир первая постановочная передача, а с 1 сентября начались регулярные передачи.

Вещание телевидения оптико-механической системы в СССР после введения первых систем электронного телевидения продолжалось еще некоторое время и было прекращено с 1 апреля 1941 г.

3.4.8. Репрессии в литературе и искусстве

В 30-е гг. были расстреляны поэты Николай Клюев, Тициан Табидзе, Осип Мандельштам и Борис Корнилов, писатели Борис Пильняк и Бруно Ясенский, режиссер Всеволод Мейерхольд. Многие годы провели в лагерях Ярослав Смеляков, Николай Заболоцкий и еще тысячи поэтов, писателей, художников, библиотекарей, студентов… Об этом написаны художественные и документальные книги и статьи, поставлены спектакли и сняты фильмы.

Репрессиям подверглись многие деятели бурно развивавшегося в 30-е гг. советского кинематографа. В 1937 г. был арестован и расстрелян А.И. Пиотровский (1898–1937) – филолог, переводчик античных авторов, теоретик театра и кино, драматург, художественный руководитель «Совкино» (позже – «Ленфильма»). Были репрессированы и другие руководители и сотрудники «Ленфильма».

В 1938 г. были арестованы и расстреляны Б.З. Шумяцкий – начальник Главного управления кинопромышленности, зам. председателя Комитета по делам искусств, один из организаторов ВГИКа; Б.Я. Бабицкий – директор «Межрабпромфильма» (позже – «Мосфильма»); репрессированы другие работники студии. На долгие годы оказались в лагерях и ссылке драматурги Николай Эрдман, Алексей Каплер, Юлий Дунский; актеры Зоя Федорова, Татьяна Окуневская, Георгий Жженов, Вацлав Дворжецкий и многие другие артисты, звукооператоры, художники, киноинженеры…

Не всегда жизнь людей ломалась в следственных изоляторах, застенках НКВД и за колючей проволокой ГУЛАГа. Во многих случаях достаточно было статьи (часто анонимной) в «Правде» или местной газете, «объективной критики» коллег и инспирированных «дискуссий», чтобы лишить человека профессии, запретить печататься, ставить спектакли, исполнять музыку, снимать кино, писать картины, строить дома.

Часто такие выступления в прессе становились сигналом к началу широкой кампании «проработок» и «разоблачений» совсем других людей, организаций и сообществ. Особенно много подобных статей и «дискуссий» было в конце 40-х – начале 50-х гг. (о них речь будет идти в следующей главе). Здесь мы ограничимся рассказом о нескольких знаменитых статьях такого рода, опубликованных в газете «Правда» в середине 30-х гг.

28 января 1936 г. в «Правде» была напечатана редакционная статья «Сумбур вместо музыки» с резкой критикой оперы Д.Д. Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда» за «антинародный», «формалистический» характер. Статья спровоцировала мощную пропагандистскую кампанию против «формалистов», затронувшую не только музыкантов, но также деятелей театра (прежде всего, Мейерхольда) и других искусств.

Постановка оперы «Леди Макбет Мценского уезда» была запрещена{327}, но преследование Шостаковича продолжилось: 6 февраля в «Правде» появилась статья «Балетная фальшь», в которой обвинялся в легковесности балет Шостаковича «Светлый ручей». Его премьера состоялась в апреле 1935 г. на сцене Ленинградского Малого театра оперы и балета, затем он с успехом шел в Большом театре. В балете действие происходит на Северном Кавказе, где колхозники, завершив сельскохозяйственные работы, танцуют на сцене вместе с профессиональными артистами. Видимо, это произведение могло восприниматься как сатира на один из лозунгов советской власти о стирании граней между самодеятельностью и профессиональным искусством. После выхода статьи спектакль был закрыт{328}.

Подобные истории часто имели трагический финал. Так, в 1934 г. вышла статья М. Горького «О литературных забавах», положившая начало травле молодого поэта Павла Васильева (1910–1937). Его обвиняли в пьянстве, хулиганстве, антисемитизме и других грехах. В январе 1935 г. он был исключен из Союза писателей, в июле арестован и осужден «за злостное хулиганство». Васильев был освобожден из тюрьмы весной 1936 г., а вскоре на экраны вышел фильм режиссера Ивана Пырьева «Партийный билет», в качестве прообраза главного героя фильма, шпиона, диверсанта и врага народа, был выбран Павел Васильев. В феврале 1937 г. Васильев был арестован, 15 июля Военной коллегией Верховного суда приговорен к расстрелу по обвинению в принадлежности к «террористической группе» и на следующий день расстрелян в Лефортовской тюрьме (реабилитирован в 1956 г.).

В 1936 г. на совещании в Комитете по делам искусств его председатель П.М. Керженцев назвал Мейерхольда «вождем формалистического направления», а 17 сентября 1937 г. «Правда» опубликовала статью Керженцева «Чужой театр» с резкой критикой деятельности Мейерхольда. 8 января 1938 г. Комитет по делам искусств принял решение о ликвидации его театра. (Напомним, что 20 июня 1939 г. Мейерхольд был арестован и 2 февраля 1940 г. расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда, реабилитирован в 1955 г.).

Подводя итоги, заметим, что в 30-е гг. культурно-просветительская деятельность, трактуемая как пропаганда и агитация, постоянно находилась в центре внимания руководства СССР как важнейший компонент идеологической работы ВКП(б).

Стремление большевиков руководить всеми социальными процессами в стране в очередной раз проявилось 23 апреля 1932 г., когда было принято Постановление ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций», согласно которому были ликвидированы все общества, ассоциации и объединения творческой интеллигенции. Вместо них создавались подконтрольные партии и правительству Союзы советских писателей, архитекторов, композиторов и др. Но то, как они руководили деятельностью мастеров искусств государству показалось недостаточным, и в начале 1936 г. при Совнаркоме СССР был создан Всесоюзный комитет по делам искусств, а в 1939 г. при этом Комитете был учрежден Художественный совет с секциями театра и драматургии, музыки и изобразительного искусства. Так с середины 1930-х гг. весь процесс создания и распространения произведений искусства был поставлен под управление и надзор государства.

В марксистско-ленинской философии раздел «Эстетика» не был развит до такой степени, чтобы он мог служить основой культурной политики. Пришлось подводить под нее иную базу – учение о социалистическом реализме. Его официальное определение появилось в сентябре 1934 г. в Уставе Союза советских писателей. Оно стало основой всех дальнейших интерпретаций и оценок произведений искусства, а также идеологическим орудием борьбы с инакомыслием.

В 1930-е годы у советского государства были несомненные достижения в издании и распространении книг. Значительную часть многомиллионных тиражей составляла учебная литература, а также переиздания классиков для изучения в школе. Важную просветительскую роль играла биографическая серия «Жизнь замечательных людей». Особое внимание уделялось изданию книг для детей и юношества. Большими тиражами выходили научно-популярные книги и периодические издания, расширялась сеть государственных библиотек.

В декабре 1930 г. в Москве состоялся Первый Всероссийский музейный съезд. Нарком просвещения А.С. Бубнов призвал его участников преодолеть «реакционное рутинерство», отойти от «музеев–кунсткамер», поставить их на службу социалистическому строительству. Так в очередной раз был предписан разрыв с традициями отечественного просвещения, в котором столь важную роль играл первый российский государственный публичный музей – знаменитая Кунсткамера, основанная Петром I в 1714 г.

Один из отходов от «музеев-кунсткамер» проявился в том, что в начале 30-х гг. было ликвидировано большинство краеведческих организаций с их музеями. Ценные экспонаты погибли, многие краеведы были репрессированы. В краеведении на десятилетия прекратились научные исследования, и оно оказалось в стороне от общественной жизни. Причину этого мы видим в том, что большевикам нужна была имперская история государства с минимальным количеством действующих лиц, а краеведы знакомили людей с жизнью и деятельностью их многочисленных земляков, т.е. формировали историю страны. Поэтому понятно то сильное идеологическое давление и контроль партийных органов, которое ощущали исторические музеи, превращаясь из научно-просветительских учреждений в политико-пропагандистские. Экспозиции многих других музеев перестраивались в духе вульгарного социологизма.

Со времени Петра I к главным просветительским институтам наряду с музеями относятся театры. Руководство СССР уделяло им большое внимание. Реорганизовывались существовавшие театры, создавались новые (в том числе кукольные), проводились конференции театральных работников, контролировался репертуар. Но в ХХ в. у театра появился мощный конкурент – кино. Для большевиков оно было «важнейшим из искусств» и поэтому пользовалось особым вниманием. В результате 30-е годы стали временем бурного развития кинематографии, причем до такой степени, что в 1938 г. руководство ею пришлось передать от Комитета по делам искусств специально для этого созданному Комитету по делам кинематографии.

Мировое признание советского кинематографа произошло в 1935 г., когда состоялся первый Московский международный кинофестиваль. Кроме советских кинематографистов на него представили свои произведения мастера кино из Великобритании, Венгрии, Италии, Китая, Польши, США, Франции и Чехословакии. Главный приз фестиваля получила студия «Ленфильм» за фильмы «Чапаев», «Юность Максима» и «Крестьяне». Наград были удостоены французский режиссер Рене Клер и компания Уолта Диснея.

В 1930-е годы была создана широкая сеть студий для производства научных и учебных фильмов, кинохроники и мультипликационных фильмов.

Для музыкального просвещения организовывались многочисленные концерты, конкурсы, фестивали, публичные лекции о музыке, гастрольные поездки известных музыкантов и музыкальных коллективов (в том числе зарубежных) и другие просветительские мероприятия. Важную роль в этой деятельности играли государственные филармонии.

Чтобы знакомить как можно больше советских людей с достижениями отечественной и мировой культуры, науки и техники, а также вести политическую пропаганду, использовались радио- и телевещание. Ими руководил созданный 10 сентября 1931 г. Всесоюзный комитет по радиовещанию при Наркомате почт и телеграфов. Однако радиовещание имело в глазах руководства СССР тот недостаток, что требовало наличия у советских людей радиоприемников, а не было уверенности, что с их помощью граждане не станут слушать нежелательные зарубежные радиостанции{329}. Поэтому использовать радиоприемники разрешалось не всем, а только «проверенным» людям. А как вести пропаганду среди остальных? Для этого ускоренными темпами развивалась сеть проводного вещания.

Как и в науке, государственное руководство культурно-просветительской деятельностью создало ресурс бюджетных средств, должностей, наград и премий. Естественно, что за этот ресурс шла борьба и использование государственной репрессивной машины для устранения конкурентов. Всё начиналось с общественной травли и для многих заканчивалось тюрьмой, лагерями, расстрелами.

Союз советских писателей и другие творческие союзы узурпировали право на трактовку сути соцреализма. От их председателей правления и секретариатов, назначаемых ЦК ВКП(б), зависело принятие кадровых решений, преимущественное издание произведений, назначение редакторов литературно-художественных журналов, распределение гонораров, премий, путевок в дома творчества и др., а также наказания (выговоры, выговоры с предупреждением об исключении из Союза и, наконец, исключения, фактически влекшие запрет на профессию). Далее, для более суровых наказаний, «делá» деятелей искусства забирали себе органы госбезопасности. Такой «конвейер» калечил судьбы людей и предельно ограничивал свободу творчества.

Резюме

В 1930-е гг. были построены советские системы образования, научных исследований и просвещения, просуществовавшие почти без изменений до распада СССР. Такая стабильность обусловлена тем, что эти системы были адекватны социально-экономическим условиям в стране, строившей социализм в сталинистском его понимании.

Импульс этому строительству был дан в 1929 г., когда V съезд Советов принял Первый пятилетний план социально-экономического развития страны. Начались форсированные индустриализация и коллективизация. Это привело к тому, что огромные массы сельского населения двинулись в города и на стройки пятилетки. За 1929–1933 гг. число рабочих в промышленности и строительстве увеличилось с 3,7 млн. до 8,5 млн. человек.

Значительную часть новых рабочих составляли вчерашние крестьяне, спасавшиеся от коллективизации и в большинстве своем неграмотные. Для решения проблем низкой производительности труда, текучки кадров и недостаточности их квалификации, социальной напряженности и т.п. требовалось новое качество населения, а для этого – реформирование всей системы образования.

Чуть ли не каждый год на самом высоком партийном и правительственном уровне принимались постановления, нацеленные на совершенствование образования.

Основным документом, определявшим политику в области образования, было постановление ЦК ВКП(б) от 25 августа 1932 г. «Об учебных программах и режиме в начальной и средней школе». В его преамбуле констатировалось, что всё еще «обучение в школе не дает достаточного объема общеобразовательных знаний и неудовлетворительно разрешает задачу подготовки для техникумов и высшей школы вполне грамотных людей, хорошо владеющих основами науки…»

Усилия государства и общества привели к тому, что за десять лет количество учащихся в неполных средних школах увеличилось почти в пять раз, а в средних школах более чем в шесть раз. Если в 1914 г. Россия по количеству учащихся начальных и средних общеобразовательных школ на тысячу населения отставала от западных стран в 2,5–4 раза, то к 1940 г. это отставание было почти ликвидировано, а Австрию, Великобританию и Францию Советский Союз даже опередил (см. [98, т. 2, с. 383–385]).

Заметим, однако, что количество учителей выросло за 30-е годы лишь немногим более чем в 2,5 раза. Поэтому число учащихся, приходящихся на одного учителя возросло с 9 до 20, что затруднило учебную работу и явилось фактором снижения ее качества. В таких условиях повышается роль самостоятельной познавательной деятельности школьников. Ее нужно организовывать и поддерживать, а для этого необходимы специальная методика и учебные пособия.

В этой связи обратим внимание на то, что хотя в вышеупомянутом постановлении ЦК ВКП(б) основной формой учебной работы объявлялся урок, оно предписывало приучать детей к работе с учебниками и книгами, а также выдавать им разнообразные задания. Но качественная организация самостоятельной познавательной деятельности учащихся остается в нашей стране сложной педагогической проблемой до сих пор.

При всех успехах, достигнутых в 30-е годы в создании школ, необходимо признать, что образованность советских людей все время существования СССР была ниже, чем требовалось для решения тех задач, которые стояли перед страной. По-видимому, государство и общество должны были прилагать существенно больше просветительских усилий и направлять в образование гораздо больше средств, чтобы советские люди могли трудиться и жить так, как в США – стране, которую высшее руководство СССР стремилось «догнать и перегнать». Однако третий пятилетний план (1938–1942 гг.) предусматривал переход ко всеобщему среднему (девятилетнему) образованию лишь в городах, а в сельской местности и многих республиках – только ко всеобщему неполному среднему (семилетнему) образованию. Реализации этих планов помешала война…

Поскольку советские школы не могли в достаточной мере удовлетворить любознательность, стремление к развитию и к реализации своих талантов многих детей, в 30-е гг. была сформирована уникальная система внешкольных учреждений. В нее входили дома пионеров, спортивные секции и школы, музыкальные кружки и школы, изостудии, станции юных техников и натуралистов, пионерские лагеря и др. К 1940 г. в стране насчитывалось около двух тысяч таких учреждений.

Для подготовки квалифицированных рабочих была создана сеть ремесленных и железнодорожных училищ, а также шести- и десятимесячных школ фабрично-заводского обучения (ФЗО).

Специалистов среднего звена готовили техникумы и училища. Часть из них создавалась путем реорганизации технических вузов областного значения. Так техникумы появились почти во всех городах страны. По постановлению Совнаркома СССР от 21 июня 1931 г. была создана система ускоренной подготовки техников из молодых рабочих.

В начале 30-х гг. в СССР были заложены основы советской системы высшего образования: создана соответствующая ее целям нормативная база, образован Всесоюзный комитет по делам высшей школы при Совнаркоме СССР, намечены планы создания новых вузов и реорганизации существующих. В итоге по численности студентов на десять тысяч человек СССР вышел на второе место в мире после США [98, т. 2, с. 383–385].

Рост количественных показателей отечественного высшего образования не мог не вызвать снижения его качества. Это обнаружилось уже в середине 30-х гг. В постановлении Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) 1936 г. «О работе высших учебных заведений и руководстве высшей школой» общее состояние дел в высшей школе признано неудовлетворительным.

Основная причина такого положения кроется в том, что в начале 30-х гг. руководить образованием взялись недостаточно компетентные люди. Их миропонимания почти хватало для решения вопросов среднего образования, но в том, что относится к истории, традициям, тенденциям и закономерностям развития высшего образования, они не разбирались и поэтому свели создание системы высшего образования к последовательности административных мероприятий.

Этот процесс проходил в соответствии с постановлением ЦИК и Совнаркома СССР от 23 июля 1930 г. «О реорганизации вузов, техникумов и рабфаков». В нем в качестве главной и неотложной задачи была названа подготовка «новых пролетарских кадров специалистов, в первую очередь руководителей и организаторов народного хозяйства СССР». Об инженерах, агрономах, зоотехниках, учителях, врачах и других специалистах речи не шло.

Так называемые «многофакультетные» вузы преобразовывались в отраслевые вузы и техникумы, а остальные передавались в ведение отраслевых хозяйственных объединений соответствующих наркоматов и других учреждений Союза ССР и союзных республик. При этом за республиканскими наркоматами просвещения сохранялось «программно-методическое руководство работой всех без исключения учебных заведений», а в ведении наркомпросов оставались только «педагогические и художественные учебные заведения, а также университеты в составе факультетов, не реорганизуемых в настоящее время в специальные вузы».

Передача технических учебных заведений в ведение отраслевых хозяйственных объединений была серьезной ошибкой.

Дело в том, что хозяйственные объединения, получив в свое ведение втузы и техникумы, не могли знать, как их финансировать, кого назначать руководителями и вообще, как управлять их деятельностью и как ее оценивать. «Программно-методическое руководство работой» этих учебных заведений со стороны наркоматов просвещения не помогало хозяйственным объединениям. Возникла угроза потери управления подготовкой кадров. Как бы не обращая на это внимания, Совнарком РСФСР издает 13 июля 1931 г. постановление № 752 «О реорганизации государственных университетов».

Этому предшествовало выведение из университетов ряда факультетов, на основе которых создавались новые вузы. Постановление продолжало этот процесс, предписывая сосредоточить в университетах подготовку лишь по естественнонаучным и физико-математическим специальностям. Но ученым, как и всем, нужно знать философию и гуманитарные науки. А кто их будет преподавать в университетах, если в них упразднили гуманитарные факультеты? Преподаватели специально созданных кафедр, оторванные от коллег? И наоборот, кто будет давать студентам гуманитарных специальностей основные представления о Природе, о математике вообще и о ее методах, пригодных для научных исследований в гуманитарных областях знания?

Волюнтаристские постановления ЦИК и Совнаркома вели к разрушению отечественного высшего образования. Судьба Дальневосточного государственного университета, о котором мы писали выше, тому яркий пример.

Вразумляющие директивы постановления Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) 1936 г. «О работе высших учебных заведений и руководстве высшей школой» несомненно имели положительный эффект, но, к сожалению, недостаточный. До сих пор не устранены все негативные черты отечественного высшего образования, о которых говорилось в этом Постановлении.

К сожалению, Постановление явным образом не предписывало мер, направленных на преодоление уже тогда проявлявшейся в СССР тенденции высшего образования к узкой специализации. Вместе с малым объемом самостоятельной работы студентов это приводит к тому, что выпускники вузов оказываются неспособными создавать технику и технологии на основе принципов, которым их не учили. Учреждения повышения квалификации не устраняли этот недостаток. Поэтому СССР по многим направлениям (внедрению новых технологий, материалов и т.п.) не смог стать одним из лидеров научно-технической революции.

В 30-гг. широко распространилась точка зрения, что преподаватели вузов не должны заниматься научно-исследовательской работой, и ограничиваться только учебно-педагогической деятельностью. Постановление предписывало вести в вузах научные исследования, но им так и не стали уделять должного внимания. Дело в том, что параллельно с формированием советской системы высшего образования шло строительство грандиозной советской системы научных исследований, научно-технической деятельности и опытно-конструкторских разработок. В эту систему из вузов были переведены почти все научные подразделения.

Образование в отрыве от исследований противоречило ставшей к тому времени общепринятой в Европе и США гумбольдтовской концепции университета и российским традициям, о которых мы писали в [54].

С другой стороны, научная деятельность в отрыве от образования рискует стать узкоспециальной, а также лишиться притока молодых людей с их энтузиазмом и критическим отношением к авторитетам.

Серьезной стратегической ошибкой советского правительства была линия на создание в стране «высшего научного учреждения». Ничего подобного в мире никогда не существовало, потому что наука развивается не иерархическими системами учреждений, а неформальными сетями ученых, связанных общим интересом и подпитывающих друг друга идеями и результатами своих исследований посредством научных журналов и конференций.

На роль высшего научного учреждения была избрана Академия наук СССР, созданная в результате полной перестройки Российской академию наук. Ее переименовали, наделили новым уставом, изменили основные цели деятельности и назначили ведать сотнями научных институтов.

Как правило, иерархические системы институтов, подобные АН СССР, образуют для реализации крупных проектов с точно определенными сроками завершения каждого этапа, ответственными исполнителями, размерами финансовых и других ресурсов. Академия наук не получала заданий на выполнение таких проектов. В подведомственных ей научно-исследовательских институтах трудились ученые, не являвшиеся членами Академии. Она предоставляла им условия для работы, платила зарплату и отчитывалась результатами их деятельности, полученными естественным для науки сетевым методом.