Сказание о Радонии. Книга 2. Два князя

Как источник знаний, пойманные разбойники были бесполезны. Однако Владимир собирался извлечь из них иную, не менее важную пользу.

– Хорошо, – сказал он, глядя, как под крики сотников дружина завершила построение. – Пора начинать.

Стремительным шагом командующий направился к пленным, стоявшим перед строем. Остановившись чуть впереди, между разбойниками и войском, княжич окинул преступников холодным взглядом, затем громко произнёс, обращаясь к замершим ратникам:

– Мы хорошо бились сегодня! Многие из наших друзей пали, защищая княжество и святую веру!

Дружинники угрюмо смотрели на Владимира, прищуриваясь от студёного ветра.

– Который раз мы уже встречаемся с врагом лицом к лицу? Не сосчитать! – Голос княжича гулко разносился над заледеневшей равниной. – Но я собрал вас не для того, чтобы вместе считать наши битвы. Нет! Я сделал это, чтобы напомнить вам о важном!

Он шагнул к одному из разбойников и, указав на него, продолжил:

– Всех этих сражений могло бы не быть! Все наши павшие братья могли бы стоять сейчас рядом с нами, если бы не такие, как они! Из-за этой своры, без веры и чести, мы уже который год вынуждены замерзать в этих полях. Свора, забывшая, кто она! Предавшая своего бога и своего князя!

Начался лёгкий снегопад. Снежинки, подхваченные ветром, оседали на окладистых бородах воинов, внимавших каждому слову командующего.

– Знаю, многие из вас недовольны тем, что мы вынуждены убивать своих! – Он вещал всё громче, всё яростнее. – Радонцев, таких же, как мы сами! Знаю я и то, что среди дружины есть воины, рождённые в этих, – княжич провёл ладонью, указывая на окрестные луга, – местах! Возможно, кто-то из вас встретился в бою с теми, кого знал до похода! До меня доходит ропот. Недовольство тем, что мы бьёмся не с вражескими ордами, посягнувшими на нашу землю, а проливаем кровь единоверцев!

Владимир сделал шаг вперёд и грозно обвёл свою рать взглядом.

– Так знайте же! Эти люди перестали быть нашими братьями в тот миг, когда переступили через божий и людской законы! В миг, когда попрали устои нашего государства! Когда, подобно лесным зверям, они выбрали себе в жертву беззащитных женщин и детей, живущих в наших деревнях! – Теперь он почти кричал. – Не собратья они нам! Они – преступники! А мы здесь не для того, чтобы орошать почву кровью радонцев! А для того, чтобы восстановить закон и порядок на нашей земле!

Владимир обернулся, посмотрел на разбойников, притихших за его спиной. Те, чувствуя, что речь идёт о них, опасливо косились по сторонам, не поднимая голов.

– Пусть вас не смущает их вид! Сейчас они выглядят жалко. Но ещё несколько дней назад они жгли сёла, забирая у крестьян последнее! Убивали и насиловали! Глядя на них, вы должны видеть только одно – зверей, руки которых по локоть покрыты кровью радонцев!

Глаза мужчины горели праведным гневом. Его голос лился ровным, мощным потоком, как полноводная река. Никто, от простого воина до сотника, не мог оторвать взгляда от его лица.

– Мы – праведное воинство! Над нами простирается закон, который мы несём в эти края, погружённые в пучину зла! Посему, как княжич Радонского государства и глава войска, я выношу приговор этим трём бандитам, а в их лице – всем, кто осмелился творить беззаконие на нашей земле! И пусть никто из вас более не усомнится в том, что наша цель праведна!

Командующий окинул взглядом поле и, найдя глазами Святослава, молча кивнул ему. Юноша подошёл, держа в руках Синее Пламя в кожаных ножнах. Почтительно склонив голову, рында протянул оружие.

Владимир, слегка подрагивающей рукой, осторожно коснулся холодной рукояти. С коротким вздохом он решительно извлёк меч из ножен. Клинок, начищенный до блеска, переливался в блеклом зимнем мареве. Взгляд мужчины скользнул по буквам, выгравированным на металле.

– Гордость. Вера. Верность, – прошептал он, ощущая, как каждое слово находит отклик в его сердце.

Вырезанные по велению старшего брата, они служили ему наставлением.

– Властью, данной мне, я приговариваю этих троих разбойников, а в их лице – всех, кто творит беззаконие на нашей земле, к смерти!

Стража схватила первого пленника, протащила его несколько шагов и поставила перед командующим, лицом к дружине. Тот, оглядываясь с испугом, затрясся всем телом.

– Развязать ему руки! – коротко скомандовал Владимир.

– Но, командующий… – попытался возразить один из дружинников.

– Потомок Изяслава не опустится до того, чтобы казнить связанного, – отрезал княжич. – Развязать!

Мгновение стражник колебался, но затем послушно перерезал верёвки.

– Хочешь ли ты что-то сказать перед смертью? – холодно осведомился Владимир.

– Я всего лишь хотел есть! – истошно завопил пленник, брызжа слюной из почти беззубого рта. – У нас не было еды! Не было выбора!

Владимир не стал дослушивать.

Клинок сверкнул, описал дугу и встретился с шеей приговорённого. Голова, отсечённая от туловища, с глухим стуком упала на припорошенную снегом землю. Святослав, стоявший позади, содрогнулся, глядя, как алая кровь хлынула к ногам княжича.

– Следующий!

Стражники подхватили второго пленника. Тот отчаянно извивался, пронзительно визжал, но их хватка была железной. Его грубо поставили на то же место, предварительно оттащив в сторону безжизненное тело товарища, чья кровь ещё не успела впитаться в мёрзлую почву.

Не в силах справиться с ужасом, преступник издал душераздирающий вопль. В отчаянии он рухнул на бок, пытаясь затруднить для Владимира удар.

– Хочешь ли ты что-то сказать перед смертью? – повторил тот же вопрос княжич, с отвращением глядя на извивающегося у его ног мужчину.

Тот не ответил. Страх лишил его дара речи.

Владимир коротко кивнул. Дружинники подоспели и, несмотря на отчаянное сопротивление, подняли приговорённого, заставив его встать на колени.

– Моё… Моё имя Фёдор, – вдруг донеслось до княжича еле слышное лепетание сквозь слёзы. – Запомните меня. Я г-гончар…

– Жаль, что ты им не остался, – бесстрастно заметил командующий. – Прими тебя Владыка, Фёдор. Надеюсь, ты найдёшь, что ответить на его вопросы.

Свист рассекающего воздух меча пронзил тишину, и тело бывшего гончара, тяжёлое, словно мешок с зерном, рухнуло к ногам вынесшего приговор. От потока горячей крови, пролившейся на мёрзлую почву, в воздух поднялось облако пара.

Стражники деловито оттащили мёртвого за ноги, оставляя на земле тёмный влажный след.

Дружина, погружённая в мрачное, вязкое молчание, наблюдала за тем, как командующий вершит правосудие.

В одно мгновение последний разбойник оказался на коленях перед Владимиром.

Он, черноволосый и черноглазый, вёл себя иначе. Не плакал и не рыдал. Сам сделал несколько шагов вперёд, стражникам не пришлось его тащить. Спокойно встав на колени прямо в алую лужицу, он с лёгкой полуулыбкой посмотрел на палача снизу вверх, словно совершенно не боялся удара.

Приговорённому развязали руки.

– Есть ли тебе что сказать перед смертью?

– Да, мне есть что сказать, – ответил тот, улыбаясь. – Я хочу перед твоим лицом, о княжич, попросить прощения у всех добрых людей, вынужденных мерзнуть тут, на ветру, по моей вине! Я знаю, как это неприятно! Надеюсь, Зарог узрит ваши мучения и воздаст каждому за его терпение!

Святослав, стоявший позади, насторожился.

"Извиняется перед княжичем, который вот-вот отсечёт ему голову?" – с удивлением подумал он.

– Ваша доблесть и вера – это то, что нужно этим землям! То, чего ждут люди! – громко продолжал разбойник.

"Тянет время," – пронеслось в голове рынды. "Но зачем?"

Командующий и стража рассеянно слушали приговорённого, ожидая, когда он закончит.

Внезапно Святослав похолодел.

Он увидел, как пленник, не прекращая говорить, едва заметным движением достал что-то из-за голенища сапога. Холодный металл блеснул между его грязных пальцев.

Будто молния ударила в рынду.

"Нож! У него нож!"

Мгновенно приняв решение, мальчик бросился к Владимиру, предчувствуя беду.

– Княжич! – вскрикнул он.

Разбойник взмахнул рукой.

Кинжал, брошенный умелой рукой, со свистом рассёк воздух и вонзился в тело.

Дружина, застывшая в строю, охнула.

Тысячники, стоявшие поодаль, закричали и, путаясь в полах тёплых плащей, устремились к месту казни. Охрана навалилась сверху и скрутила руки продолжающему улыбаться бандиту.

Княжич, будто во сне, опустил глаза.

У его ног, прижимая худую руку к кровоточащей ране, лежал побелевший Святослав.

Владимир медленно опустился на корточки перед рындой.

– Ты спас мне жизнь, – тихо проговорил он, приходя в себя. – Спасибо.

Командующий поднял мальчика на руки и, обращаясь к строю, прокричал:

– Вы все видели, что произошло! Глядите, с каким подлым врагом мы бьёмся! Никто, кроме нас, не очистит нашу страну от этой падали! Проявим разобщённость – окажемся слабыми перед ними. Разом!

– Разом! Разом! – хором ответили ошеломлённые воины.

Владимир с отвращением взглянул на скрученного стражниками убийцу.

– Этот недостоин смерти от моего меча. Отведите его в овраг и перережьте горло. Пусть звери поживятся.

Княжич брезгливо отвернулся и, под ропот дружины, держа юного оруженосца на руках, направился в сторону шатров.

***

– Как ты, Святослав?

На топчане, установленном в центре шатра, лежал мальчик. Несколько минут назад лекарь осторожно извлёк лезвие, вонзившееся ему в плечо. Рана оказалась неопасной. Юный оруженосец, бледный как снег, больше испугался, чем пострадал.

Владимир сидел рядом, вертя в руках нож, предназначенный ему. На удивление, это было добротное оружие, выкованное из хорошего каменецкого железа. Клинок был дорогим – даже в его дружине таких не водилось. Откуда у разбойника такая вещь, оставалось загадкой.

– Как ты решился на этот поступок, Свтослав? – отвлёкшись от размышлений, спросил он у мальчика. – Ты ведь мог погибнуть!

Оруженосец с трудом повернул голову. Повреждённое плечо ныло, и любое движение причиняло ему неудобство.

– Это долг рынды. Твой брат, княжич Олег, учил меня, что верность – это всё, – тяжело дыша, ответил он. – Теперь я служу тебе и потому должен защищать. Владимир, улыбнувшись, потрепал юного оруженосца по золотистым волосам. Парнишка, сквозь гримасу боли, улыбнулся ему в ответ.

– Сегодня ты спас мне жизнь, – мягко проговорил княжич. – За это я вечно буду тебе благодарен.

Снаружи послышался шум – будто кто-то хотел войти, но не решался.

– Кто там? – крикнул мужчина.

– Это я, Илья, – последовал ответ. – Со мной Никита и Ярослав.

Княжич нахмурился.

– По что пожаловали? – холодно спросил он.

– В лагерь прибыл гонец. Принёс вести из Радограда.

– Вот как? Что ж это за тяжкие вести такие, что для того, чтобы донести их до моего шатра, понадобились аж три тысячника? – прищурившись, будто заговорщик, шепнул Владимир Святославу.

Искорки веселья зажглись в глазах рынды. Он весело хмыкнул.

– Ну заходите, раз пришли!

Трое военачальников шагнули внутрь, тихо шелестя жёсткой матерчатой занавеской, служившей дверью.

Последним показался Ярослав. Он уступал в росте своим спутникам, но широкие плечи выдавали недюжинную силу. Чёрные волосы и короткая, редкая борода обрамляли его выразительное лицо с карими глазами под густыми изогнутыми бровями. Высокие скулы придавали мужчине восточный облик. Возможно, среди его предков был кто-то из кочевых племён, но сам он об этом не говорил. Назначение его, лихого наездника, командующим всеми конниками вместо уехавшего Весемира лишь подтверждало эти слухи.

– Княжич, – первым, едва успев войти, виновато заговорил Никита тихим, глухим голосом. – Прости, ради Владыки! Сам не знаю, как так вышло! Пленных обыскивали…

– Ну, хватит, – перебил его Владимир, подняв ладонь. – Благодаря Святославу пронесло. Но в следующий раз его может не быть рядом.

– Да, княжич, я понимаю, – потупил взгляд тысячник. – Впредь буду лично проверять каждого, кто приближается к тебе.

– Пойми, Никита, это очень серьёзно. Сегодня радонская дружина впервые за сотню лет могла остаться без Изяславовича во главе. Что было бы тогда?

Командующий встал и строго посмотрел на троих военачальников, выстроившихся перед ним, как провинившиеся дети.

– Я назначил вас после ухода брата, потому что увидел в каждом нужные способности. Вы молоды. Силы и удали вам не занимать, но этого мало! Сегодня утром ты, Илья, оплошал с метателями – чуть не сжёг идущую в атаку дружину! Теперь ты, Никита, подверг мою жизнь опасности. Войско могло остаться без головы! Что будет дальше? – Княжич перевёл взгляд на Ярослава. – Твои конники затопчут лагерь, смешав его с грязью?

– Нет. Не затопчут! – по своему обыкновению Ярослав говорил короткими, рублеными фразами.

Владимир, взглянув на Святослава, чуть заметно улыбнулся уголком губ, услышав, с каким искренним возмущением смуглый тысячник отверг возможность собственноручного уничтожения своего лагеря – словно и впрямь поверил, что княжич мог подумать о таком всерьёз.

– Поймите наконец: любая ошибка может нанести серьёзный вред нашему делу. Начните уже думать! Не заставляйте меня сомневаться в своём выборе!

Троица молчала, не зная, что ответить.

– Буду надеяться, что Владыка вразумит вас. Пусть сегодняшний день станет для каждого уроком. Теперь к делу. Какие вести прибыли из столицы?

Илья сунул руку под тёплый, подбитый мехом плащ и, достав небольшой свиток, скреплённый сургучной печатью, протянул его Владимиру.

Княжич внимательно осмотрел послание. Взглянув на оттиск, нахмурился.

– Копьё? – негромко проговорил он, подняв глаза на приближённых. – Герб каменецкого князя?

– Да, Владимир.

– Откуда, говоришь, прискакал гонец?

– Из Радограда.

Командующий приподнял брови, сломал печать и погрузился в чтение. В шатре воцарилась тишина.

Время шло, но Владимир молчал, перечитывая послание снова и снова, словно не мог поверить написанному. Его лицо выражало смятение. Наконец он тяжело сел, прикрыв глаза ладонью.

– Не может быть… – тихо, почти шёпотом произнёс он.

– Что там? – слабым голосом спросил Святослав. – От кого записка?

Владимир выдохнул.

– От Роговолда.

Тысячники переглянулись.

– Что каменецкий князь делает в Радограде? – удивлённо выпалил Никита.

– Правит.

– Как это? – не понял Святослав.

Княжич встал и отошёл к дальней стороне шатра, повернувшись к остальным спиной. Рука, сжимавшая свиток, заметно дрожала.

– Хан отдал ему ярлык на княжение, – процедил он. – Радоград, как и вся Радония, теперь принадлежит ему. Дядя с войском занял город. И призывает меня в столицу, чтобы присягнуть. Обещает намест, всяческие почести…

Военачальники и Святослав не верили своим ушам.

– Постой, а как же князь Юрий? – Мальчик, забыв о боли, приподнялся на локтях.

– Умер.

– А Олег? Олег же наследует ему!

– Олега больше нет, – глухо отозвался Владимир, опустив голову. – Дядя сообщил, что брат отправился в Ханатар за дозволением, но, проявив неуважение к хану, был казнён.

Ветер трепал матерчатые стены шатра. Снаружи доносилось ржание лошадей, хриплые голоса дружинников и стоны раненых.

Все в шатре молча смотрели на спину княжича, словно оглушённые услышанным. Святослав, искренне любивший Олега, не сумел сдержать чувств и тихо заплакал.

Никто не решался произнести ни слова.

Владимир, не оборачиваясь, медленно поднял руку к лицу. Возможно, юный рында был не единственным, кто дал волю чувствам.

Первым заговорил Никита.

– Владимир, мы все любили твоего брата, – тихо сказал он. Голос тысячника был мягким и вкрадчивым. – Олег был смелым и справедливым. Но у нас ещё будет время для скорби. Сейчас главное понять, как вышло, что после его гибели в Ханатаре ярлык достался Роговолду, минуя тебя?

– Ты, как всегда, видишь самую суть, Никита, – согласился Илья. – Странное дело! наследника срочно вызвали в Радоград, затем он как-то оказался в Ханатаре. Если Олег отправился к хану за ярлыком, то уже должен был бы вернуться назад. Как же Роговолд так быстро, находясь в Каменце, получил разрешение, собрал войско и оказался в Радограде? Кроме того, если бы он с дружиной перешёл границу княжеств, мы бы знали об этом! Брод через Зыть совсем рядом.

– Значит, – продолжил Никита, – он не переходил реку.

– Как это? – прищурился Ярослав.

– Он уже был в Ханатаре, когда туда прибыл Олег. А затем, прямиком по Степному тракту, выступил на Радоград. Это всё объясняет. – Немного подумав, тысячник добавил: – Если всё так, значит, Роговолд мог участвовать в гибели княжича.

– Но зачем ему это? – развёл руками Илья. – Они родня! Олег приходится ему дядей.

– Вот зачем. – Никита указал на свиток в руке Владимира. – Ради Речного престола.

Сделав несколько шагов, он подошёл к командующему.

– Нельзя ехать. Юрий мёртв, Олег тоже. Ты – следующий законный наследник и потому являешься угрозой. Если отправишься в столицу – останешься без головы.

В шатре вновь воцарилось молчание. Все напряжённо обдумывали услышанное. Лишь Святослав тихо всхлипывал, оплакивая Олега.

– Я согласен с тобой, Никита, – наконец твёрдо ответил Владимир.

Он сумел взять себя в руки. Растерянность исчезла. В глазах командующего появился огонёк решимости.

– В этом послании я вижу откровенную узурпацию наследия моего отца. Не успел развеяться над Радонью его пепел, как Роговолд, подобно хищнику, набросился на его владения!

Мужчина с раздражением отбросил свиток. Бумага, тихо шелестя, опустилась на топчан рядом с лежащим на нём оруженосцем.

– Я никогда не видел себя князем. Всегда знал, что у меня есть старший брат, которому уготована эта роль. Но смириться с таким беззаконием и поехать на поклон к Роговолду я не могу! И не стану! Эта записка – оскорбление меня как сына и как брата!

– Решил драться? – тихо спросил Никита. – Если откажешься подчиниться, то войны не избежать. Каменецкий князь – серьёзный противник. Это тебе не шайка бывших крестьян, еле волочащих ноги от голода.

Владимир внимательно посмотрел на своих приближённых.

Илья – бывший сотник, самый молодой в дружине. Начав путь простым воином, он сумел возглавить десятки более опытных бойцов, заслужив их уважение и доверие. Под его командованием сотня стала лучшей во всём войске.

Никита, возвышенный из десятников, отличался спокойствием и рассудительностью. С первого дня его командования не погиб ни один из его подчинённых. Присущий ему острый ум, дисциплина и внимание к деталям спасали жизни во многих битвах. За советом и помощью к нему обращались даже те, кто был намного старше его.

Ярослав, бесстрашный рубака, заслужил уважение всей дружины. Немногословный, он предпочитал действовать, а не говорить. Его доблесть не вызывала сомнений, в самые трудные моменты он увлекал за собой даже тех, кто от страха не мог пошевелиться. Казалось, более талантливого наездника Радония ещё не видела.

Княжич полагался на своих тысячников. Полагался потому, что сам выбрал каждого, отобрав из десятков претендентов. А своему мнению он привык доверять.

– А если я действительно решу драться? Вы пойдёте за мной?

Трое переглянулись. Им не нужно было слов, чтобы понять друг друга.

– Ты обижаешь нас, – коротко ответил Ярослав. – Мы пойдём куда скажешь.

– Как ты мог в нас усомниться? – возмущённо добавил Илья.

Владимир встал, подошёл к нему и похлопал по крепкому плечу.

– Я и не сомневался, – улыбнувшись, произнёс он. – Ни минуты.

– Тогда нам нужен план, – подал голос Никита. – Что мы будем делать?

Командующий на мгновение задумался.

– Что будем делать? – повторил он, подняв глаза. Взгляд его затуманился, и он тихо, но быстро заговорил: – Вот что я думаю. Наступила зима. Скоро поля заметёт, и передвигаться станет трудно. Кроме того, мы знаем, что крупных банд здесь больше нет, верно, Никита?

– Верно.

– Значит, до весны в этих землях нам делать нечего. Как вы правильно заметили, мой дядя – серьёзный противник. Каменецкое войско сильно́, а сам он хитёр – видите, что провернул.

Обстоятельства сложились так, что на юге, в Радограде, сидит он с дружиной, а на севере – его княжество, где, возможно, тоже остались какие-то силы. Сейчас мы будто между молотом и наковальней. Через пару недель, когда Роговолд не получит от меня ответа, он поймёт, что я отказался подчиниться.

Оставлять меня, законного наследника, да ещё с войском – риск. Единственное верное решение для него – нанести удар. Возможно, с двух сторон.

В поле находиться опасно. Здесь нет защиты, нет еды. Ничего нет! Нам нужен город, стены. За ними мы сможем укрыться и обдумать дальнейшие шаги. Перезимовать, а в случае нападения – отбиться, воспользовавшись укреплениями. Кроме того, крепость в подчинении добавит нам веса в возможных переговорах. Какой город ближе всего? Змежд?

– Да, – подтвердил Илья. – В неделе пути.

– Святослав, верно ли я помню, что посадник Змежда – твой отец?

– Да, княжич.

– Его ведь выбрал мой батюшка, князь Юрий. Верен ли твой отец присяге? Примет ли меня как законного наследника Речного престола? Как ты считаешь? Мы, конечно, могли бы взять стены приступом, но хотелось бы избежать ненужных потерь. Люди нам нужны.

– Отец – один из честнейших и благороднейших людей, которых я знаю! – уверенно заявил мальчик. – Он примет верное решение!

– Что ж, тогда так и поступим – идём на Змежд! Хватит месить грязь радонских полей. У нас есть задача поважнее. Попытаемся вернуть наследие моего рода, – подытожил Владимир. – Если, конечно, ни у кого нет возражений.

– Что будет с твоими братьями? Ярополк и Дмитрий в Радограде?

– Да, они в столице. Но вредить им нет смысла. Пока жив я, по закону у них нет прав на Речной престол. Лучший способ защитить их – объявить себя законным наследником и постараться остаться целым.

– Роговолд попытается использовать их. Надавить на тебя.

– Попытается, – кивнул Владимир. – Но не более. В любом случае, это лучше, чем отправиться в Радоград и умереть там. Так я сам подпишу братьям приговор.

Он тяжело выдохнул.

– Будем воевать. Авось, повезёт и получится отбиться.

Тысячники и Святослав промолчали. Внутри у них зародилось странное чувство – смесь волнения и восторга от того, какое великое дело им предстоит.

Убедившись, что возражений нет, княжич добавил:

– Илья, поднимай дружину. Никита, отправь гонцов в Изборов и Ярдум – пусть подтвердят преданность законному наследнику.

На мгновение задумавшись, он потер виски и устало добавил:

– И пусть кто-нибудь сварит мне отвар из листьев бежавы и ворожки. После удара дубиной голова раскалывается.

Глава 7. Между молотом и наковальней.

– За сим сообщаю, что князь Юрий Изяславович почил и был предан огню. Его старший сын и наследник, Олег, строптивостью своей оскорбил Великого хана Угулдая и более не претендует на престол.

В городской Думе Змежда стояла гнетущая тишина. Было душно и жарко. В зале Семи Огней, круглом помещении, названном так из-за семи очагов, согревавших и освещавших его, собрались представители городской знати – влиятельные и богатые люди.

Обычно стены этого помещения сотрясались от громких голосов бояр, яростно споривших о городских делах, но сегодня все семеро молчали, напряжённо слушая посадника, Ивана Фёдоровича.

– Отныне волей Великого хана Радонским княжеством правит Роговолд Изяславович. Его слово в радонских землях – закон. Любой, кто откажется это признать, будет объявлен изменником. Посему, если посадник и бояре славного города Змежда желают сохранить своё положение, государь велит им в ближайшее время прибыть в столицу и присягнуть на верность.

Иван Фёдорович, лысеющий мужчина в летах, поднял лицо и ошарашенно посмотрел на бояр, сидевших за столом. В его глазах читалась растерянность, а крупный, свисающий книзу нос заметно подрагивал.

– Это всё. – Он перевернул бумагу, убедившись, что на обратной стороне пусто. – Больше ничего нет.

– Значит, – подал голос боярин с длинными, кудрявыми, подёрнутыми сединой волосами, – в Радонском государстве новый правитель?

– Ты верно понял, Степан Несторович, – кивнул посадник. – Именно так и написано в свитке. Вопрос в том, что нам теперь делать.

Боярин почесал голову.

– Как мне кажется, тут всё ясно, – задумчиво произнёс он.

Все присутствующие поглядели на него.

– И что же? – с интересом спросил Иван Фёдорович.

– Соглашаться и кланяться Роговолду, – немедля ответил тот. – У нас нет выхода. Он силён, все здесь знают это. Юрий мёртв, Олег тоже. Откажемся – последуем за ними. Да и ради кого отказываться? Ради Владимира, которого носит неизвестно где с дружиной? Дорожил бы он отцовским наследием – не отдал бы Радоград дядьке!