Сказание о Павшей

Спокойствие в зале оказывается обманчивым. Встретившись взглядом с фараоном, Кристиана замечает, что Яхмос явно встревожен. Его лицо, обычно спокойное и уверенное, отражает напряжение, а глаза, привычно излучающие силу, сейчас скрывают тревогу. Он старается сохранять самообладание, но его что-то сильно беспокоит.

– Богиня, – начинает Яхмос, поднимаясь с трона. В его голосе звучит напряжение, и хотя он старается говорить ровно, чувствуется нервозность. Его фигура внушительна, но сейчас он кажется более напряжённым, чем обычно. Он нервно взмахивает рукой, словно не зная, с чего начать.

– Простите за столь внезапный вызов, – продолжает фараон, его голос дрожит от сдерживаемого беспокойства. – Но я не мог не обратиться к вам… ситуация требует вашего вмешательства.

Кристиана внимательно смотрит на него, понимая, что за его нервозностью скрывается нечто действительно серьёзное. Яхмос всегда сдержан в общении с богами и никогда не тревожил её без веской причины. Он оглядывается по сторонам, словно опасаясь, что их могут услышать.

Нефертари остаётся в стороне, неподвижная и молчаливая. Её глаза блестят любопытством, но она сдержанна, как и полагается будущей царице.

Кристиана подходит ближе к трону, чувствуя нарастающее напряжение в зале. Она ощущает это – под видимым спокойствием кроется нечто гораздо более серьёзное.

Яхмос встаёт в центре зала. Его шаги гулко отдаются в пустом помещении, и его лицо сосредоточенно, словно каждое действие обдумано до мелочей. Он знает: эта встреча не просто ради протокола – перед ним не просто девушка, а воплощение божественного закона.

Кристиана медленно поднимается по ступеням к трону и садится на него с непринуждённой грацией. Её движения плавные, но в них чувствуется сила. Её присутствие на троне кажется естественным, она ощущает себя здесь, как дома. Она равна фараону, а может быть, и превосходит его.

Яхмос наблюдает за ней, осознавая, что её место на троне неоспоримо. В этом зале каждый понимает: богиня Маат имеет на него равные права. Нефертари стоит в тени, понимая значимость момента и не вмешиваясь.

Когда Кристиана устраивается на троне, в зале повисает напряжённая тишина, нарушаемая лишь редким дыханием. Яхмос ждёт её слова, понимая, что инициатива сейчас принадлежит ей.

– Что случилось, что ты собрал нас на срочную аудиенцию за неделю до церемонии? – голос ровный, но в нём чувствуется скрытое недовольство. – Ты даже не соизволил явиться в храм, чтобы выбрать дополнительных жрецов. Нефертари пришлось отправиться туда одной.

Её взгляд холоден и проницателен, как у той, кто несёт бремя вселенской справедливости. Яхмос отводит глаза и уважительно кивает.

– Простите меня, – произносит он, стараясь придать голосу уважение, достойное богини. – Но возникшая ситуация столь же важна, как и коронация.

Кристиана смотрит на него, её глаза, словно два голубых стёклышка, изучают его лицо, и понятно, что она требует объяснений. После короткой паузы она слегка кивает, позволяя ему продолжить.

– Хорошо, говори, – её голос тихий, но его силу чувствуют все в зале.

Наконец собравшись с мыслями, Яхмос начинает:

– Начались массовые волнения среди жрецов, – говорит он, и каждое слово звучит как предупреждение. – Они протестуют и отказываются выполнять свои обязанности. В одних только Фивах маги уже действуют самостоятельно, требуя разделения власти и участия в политической жизни Египта. Они стремятся к так называемому единству между верой и властью.

Кристиана слушает, чувствуя, как тревога нарастает. Ситуация действительно опасная и даже способна стать катастрофической. Яхмос продолжает, не позволяя себе замолчать.

– Неизвестно, кто стал инициатором, но это подрывает наш авторитет. Если не остановить их, не только церемония коронации окажется под угрозой. Жрецы могут увлечь за собой народ, ведь они говорят от имени богов. Эта ситуация непосредственно связана с тем, о чём вы так беспокоитесь, госпожа Кристиана. Если они продолжат подрывать наш авторитет, всплывёт ваша тайна, которую вы скрывали три тысячи лет! Под угрозой не только династия, но и вы сами, богиня.

В словах Яхмоса Кристиана чувствует не только страх за будущее, но и угрозу всему, что она создала. Он осознаёт важность её тайны, и это придаёт его речи дополнительный вес. Любая неосторожность может раскрыть её истинную природу, а это станет ударом для неё и для всей страны.

– Нужно немедленно принять меры и утихомирить недовольство, – заканчивает Яхмос, глядя на неё с тревогой и надеждой.

Теперь становится понятно, почему он так внезапно собрал эту аудиенцию. Если не решить проблему, её тайна рискует вскрыться, и под угрозой окажется спокойная жизнь царства. Фараон понимает, что решение не явиться в храм было оправданным, но он с горечью осознаёт, что забыл предупредить Нефертари о возможной опасности. Жизнь его невесты тоже может оказаться под угрозой, и это добавляет ему беспокойства.

Кристиана вздыхает, её сердце наполняется тяжестью. Она улыбается, чтобы скрыть свои чувства, но тревога остаётся.

– Мы должны действовать осторожно, – произносит она, её голос тих, но полон решимости. – Я согласна, Яхмос. Если жрецы замышляют что-то против нас, мы не можем этого допустить. Нужно обеспечить безопасность Нефертари.

Яхмос кивает, понимая, что их план должен быть тщательно продуман. Кристиана закрывает глаза, размышляя о способах предотвратить назревающий конфликт. В её мыслях мелькают образы того, как быстро меняется мир и какой груз лежит на её плечах, как покровительницы и защитницы этого народа. Она знает, что не может оставить невесту фараона в опасности – сейчас нужно действовать.

Её мысли кружатся, словно бурные воды Нила. Восстание жрецов не возникает на пустом месте, и Кристиана понимает это лучше других. Как богиня правосудия, она знает: за каждым конфликтом скрывается нечто большее, чем простое недовольство.

«После войны с гиксосами власть фараона действительно шатка», – думает она. Война всегда приносит разруху, и даже самые сильные династии могут ослабнуть под её давлением. Яхмос, несмотря на свои усилия, всё ещё восстанавливает страну после гибели Камоса, правителя, который забыл о своих обязанностях и разорил земли. Теперь, когда Египет обретает силы, становится ясно, что доверие к власти подорвано.

Кристиана смотрит на Яхмоса, его напряжённое выражение подчёркивает, насколько он осознаёт серьёзность положения. «И он, и его мать Яххотеп, сумевшая возродить Кемет, понимают, что теперь, когда жрецы сплачиваются, кто-то, возможно, метит на их место», – думает она.

Мысли Кристианы блуждают по залу, как тени. Жрецы не стали бы восставать без предводителя. Кто-то манипулирует ими, направляя недовольство себе на пользу. Это может быть старый жрец, не желающий мириться с потерей власти, или новый лидер, собирающий вокруг себя недовольных. Интриги и недомолвки становятся всё ощутимее, и Кристиана понимает, что за этим стоит опасная игра.

– Нужно выяснить, кто стоит за этим, – говорит Кристиана Яхмосу. – Я не верю, что жрецы, получившие свою силу и власть от нас, так легко готовы отказаться от всего. Здесь явная манипуляция.

Яхмос кивает, сосредоточенно слушая.

– Мы должны выявить предводителя, пока не поздно. Если жрецы сплотят народ, это разрушит всё, что мы создали.

Кристиана понимает: нужно действовать быстро. Жрецы обладают влиянием и могут подстегнуть массы. Связанные с народом, они способны посеять разлад и направить его в разрушительное русло.

– Нам нужно собрать сведения о состоянии жречества, – продолжает Кристиана. – Выяснить, кто наиболее активен и кого они слушают. Обратить внимание на тех, кто был близок к Камосу – их недовольство может быть искрой, которая разожжёт пламя.

– Согласен, – отвечает Яхмос. – Но мы должны быть осторожны. Если наши шаги станут очевидны, это лишь усилит напряжение.

Кристиана кивает. Она знает, что нужно действовать тонко. Любой неверный шаг может обернуться против них. Наполнившись решимостью, она понимает: сейчас главное – защитить Нефертари и сохранить покой в царстве.

– Желание свергнуть фараона и взойти на трон всегда присутствовало среди вельмож и военных, сановников и чиновников. Учти мой совет: распусти свиту. Это риск, но так мы убережёмся от возможных предателей.

Яхмос нахмуривается.

– Это действительно опасное решение, госпожа. Вельможи занимают высокие посты, и их недовольство может сыграть против нас. Но, возможно, это единственный путь.

– Так и есть, – подтверждает Кристиана.

– Хорошо, я сделаю, как вы говорите. Распущу свиту, – решает Яхмос, хотя в его голосе слышится неуверенность. – Но это может усугубить опасность.

– У меня есть план, – продолжает Кристиана. – В моём распоряжении присутствуют доверенные девушки, которые незаметно сделают всю чёрную работу. Они будут следить за жрецами и собирать информацию. Это преданные служительницы, умеющие действовать тихо и умело.

Яхмос бросает на неё сомневающийся взгляд.

– Вы уверены, что они справиться со столь важной задачей? Это не просто слежка – это игра на выживание. Если жрецы заметят, они могут воспринять это как угрозу.

Кристиана наклоняет голову, сжимая руки на коленях.

– Я понимаю твоё беспокойство, но это наш единственный шанс узнать правду. Эти девушки преданы мне и сделают всё, чтобы защитить нас. Нам нужно действовать быстро и тихо. Если мы выявим подстрекателей, у нас появится возможность нанести удар в их уязвимый момент.

Яхмос, хотя и встревожен, соглашается.

– Тогда я начну с распуска свиты.

Кристиана кивком выражает поддержку его решимости.

– Да, Яхмос. Мы не можем позволить жрецам захватить власть. Мы должны действовать на шаг впереди.

– Что будем делать, когда получим информацию? – спрашивает Яхмос.

Кристиана поднимается с трона, её глаза горят решимостью.

– Обсудим следующий шаг, когда всё узнаем. А сейчас продолжай подготовку к коронации. Нефертари я жду у себя в кабинете в полдень.

Яхмос пытается что-то сказать, но она останавливает его:

– Без но, Яхмос. Мой план поможет сломить жрецов, верящих, что могут отнять у нас власть.

Её голос полон твёрдости, и Яхмос, понимая, что не может ей перечить, соглашается:

– Хорошо, госпожа. Я сделаю всё, как вы велите.

– На этом всё, – завершает Кристиана. Её прощальный взгляд полон решимости и уверенности. Она знает, что впереди их ждёт сложная борьба, но готова встретить её.

Остановившись в последний раз, Кристиана добавляет:

– Яхмос, – произносит она, задерживая его взгляд, – завтра пришли ко мне двух служанок.

Фараон слегка нахмуривается, но кивает, понимая, что Кристиана вновь что-то задумала и нельзя медлить с вопросами.

– Да, госпожа. Всё устрою, – отвечает он, скрывая тревогу за маской почтения.

Кристиана коротко кивает, давая понять, что разговор окончен. Она направляется к выходу, твёрдо решив действовать. Её не терпит, когда её перебивают, особенно когда на кону спокойствие и безопасность царства.

«Я должна реализовать свой план и вернуться к покою. Но что-то беспокоит меня: почему жрецы решили примкнуть к власти? Они и так уважаемы и обеспечены. Чего ещё им нужно?» – думает Кристиана. Она не может понять, что движет жрецами на такой опасный шаг.

«Неужели они действительно жаждут царской власти? Это неразумно. С нею приходят обязанности, намного более обременительные. И всё же, чувствую, за этим заговором скрывается нечто куда опаснее…»

Кристиана сжимает руки, сдерживая нарастающее раздражение. Она всегда сохраняет спокойствие, но предстоящая угроза ставит её терпение на грань.

Массивные двери тронного зала захлопываются за её спиной. С каждым шагом, удаляясь от этого места, она ощущает тяжесть ответственности, которая легла на её плечи. Впереди её ждёт столкновение с заговором, который может нарушить всё, что ей дорого.

Глава четвёртая

Предназначение

В своём кабинете Кристиана углубляется в отчёт, принесённый ей Яхмосом. Документ описывает последние события – бунты и недовольства среди народа и знати. Усталость после утреннего инцидента не оставляет её.

Сменив парадное одеяние на более простое, она надевает любимый белый калазирис из тонкого льна, напоминавшего чистейший шёлк, и голубую накидку. Единственным неизменным украшением остаётся перстень на безымянном пальце – символ её истинной сущности. Разбирая документы, её взгляд задерживается на записи, вызывающей тревогу:

«Великие боги отвернулись от людей, и нет теперь бессмертных рядом. Богиня Маат отвергла своих детей, забрав свою сестру в другой мир. Некому теперь защищать египтян. Жрецы уверенны, что это не ложь, а истинна на землях Девяти Луков. Пантеон покидает Та-Кемети, чёрные земли ожидает смерть. Правда, справедливость и миропорядок исчезнут на корню. Нил осушится предвещая великую засуху и голод. Хаос Апопа поглотит добро, а Исфет вместе с Сетом унесут Кемет во тьму Дуата, забрав с собой предавших людей».

Слова пробуждают в Кристиане раздражение. Её душу наполняет горечь: люди, ничего не зная о природе богов, снова выстраивают свои догадки, искажают истину, ведут себя как дети, боящиеся тьмы. Они забывают, что Маат всё ещё оберегает их, даже если её присутствие невидимо.

Но и сама Кристиана, несмотря на своё божественное происхождение, связана земными ограничениями.

Для большинства она остаётся не прямым воплощением Маат, а её олицетворением и покровительницей фараонов. Это сделано намеренно, чтобы не нарушить хрупкий баланс почитания древних богов. Открыто вмешиваться она не может – её истинный облик вызвал бы страх или недоверие. Её влияние велико, но не всесильно. Как бы не была велика её мудрость и сила, ей непозволительно вмешиваться в судьбу. Она направляет события, но не способна изменить сердца тех, кто уже утонул в страхах и предрассудках.

Древние культы, как забытый культ «Двух божественных сестёр», всплывают вновь. Эта вера исчезла ещё при Пепи I, но её упоминания в отчётах настораживают. Кристиана подозревает, что это не случайность, а часть заговора, нацеленного на ослабление власти фараона и разрушение устоявшегося порядка.

– Снова люди сочинили новую небылицу, мучащую их души, – тихо произносит она, склоняясь над свитками. – Они создают проблемы своими руками и боятся последствий. Неужели они не понимают, что я, как воплощение Маат, делаю всё, чтобы защитить их?

Вздохнув, она ощущает себя в ловушке между божественным и земным миром. Как богиня, она могущественна, но не всесильна. Её сила зависит от веры людей, их понимания и готовности следовать её мудрости. Но люди, кажется, забыли, что такие правители, как Яхмос, Нефертари и Яххотеп, всегда действовали в интересах народа, жертвуя собственными амбициями. Желая нового фараона в лице жреца народ не понимает, что власть – это не просто слава и почести, а ответственность и тяжесть решений.

Кристиана знает, что ей не быть всеведущей или вездесущей. Её божественная природа, хоть и велика, не позволяет контролировать каждый аспект жизни на чёрных землях. Она может лишь наблюдать и направлять, вмешавшись в историю, только, когда ситуация становится критической. Но что касается мыслей людей, их можно направить, но не принудить. Это часть баланса, что поддерживает Маат – свобода воли и гармония в мире.

– Если не я, то кто сможет вернуть всё в порядок? – размышляет она, глядя на свитки. – Но и я не всемогуща. Даже у богов есть пределы.

Кристиана откладывает бумаги, прикрывает лицо ладонями, чувствуя нарастающее напряжение. Мысли путаются , но один вопрос настойчиво бьётся в её сознании.

– Почему они вспомнили про Нилу?

Тишину кабинета нарушает гулкий стук в дверь. Звук, отражается от каменных стен и усиливается. Кристиана вздрагивает, выпрямляется, её взгляд задерживается на тревожной записи. Немного встряхнувшись, она говорит спокойно:

– Войдите.

Двери мягко распахиваются, и в проёме появляется Нефертари, слегка неуверенно перебирая пальцами подол чёрного калазириса. Её глаза и телодвижения выражают лёгкую робость, но осанка остаётся царственной. Несмотря на то, что  лица будущей царицы Кристиана не видит её кажется, что та улыбается.

– Прибыла госпожа хелу-небу, будущая царица Та-Кемет, Яхмос-Нефертари, – объявляет Ливия, стоящая в тени дверного проёма. Поклонившись, она открывает проход, оставаясь у дверей.

Кристиана коротко кивает:

– Ливия, останься поблизости. Ты мне ещё понадобишься. Жди снаружи и будь готова, когда позову.

– Слушаюсь, госпожа, – отвечает служанка и закрывает за собой дверь.

Когда в кабинете остаются лишь они – богиня и будущая царица, Кристиана мягко говорит:

– Нефертари, присаживайся. Наш разговор займёт некоторое время.

– Благодарю вас, госпожа, – спокойно отвечает Нефертари, садясь на против. Её осанка ровная, руки сложены на коленях. Она смотрит в пол, ожидая начала беседы.

Кристиана молчит, изучая её, закрытое тканями, лицо. Молодая девушка стоит на пороге великой власти, ещё не осознавая всей её тяжести.

– Я хотела поговорить с тобой о грядущих переменах, – начинает Кристиана, слегка наклоняясь вперёд. – Есть вещи, которые тебе нужно знать заранее, чтобы подготовиться духовно и умственно.

Она встаёт, её движения плавны, как у танцовщицы, но в них чувствуется величие. Даже в простом льняном одеянии Кристиана является воплощением гармонии. Нефертари почувствовала себя маленькой, хрупкой, словно хрустальная кукла, в присутствии этой величественной фигуры, несмотря на то, что сама готовилась стать царицей Та-Кемет.

– Нефертари, – голос Кристианы мягок, но властен. – Быть правителем – это не просто сидеть на троне. Ты станешь лицом народа, и он будет следовать за тобой не только по твоей воле, но и потому, что увидит в тебе символ чего-то большего.

Нефертари поднимает взгляд. В её глазах отражаются страх и восхищение. Для неё Кристиана была не просто богиней, а олицетворением идеала, к которому она стремилась. Внутри неё зародилось чувство глубокого уважения и стремление учиться у неё всему, что могла дать ей эта мудрая покровительница.

– Я понимаю, госпожа, – тихо отвечает Нефертари, но в её голосе звучит неуверенность. – Однако боюсь,я не смогу быть такой, как вы.

Кристиана улыбается, её взгляд наполняется мудростью.

– Ты на правильном пути, – замечает Кристиана. – Сила не приходит сразу. Ты не должна быть мной, Нефертари. Твоя задача – найти собственную силу.

Будущая царица снова опускает взгляд, но теперь в нём больше размышления, чем страха. Нефертари понимает, что Кристиана права, но всё ещё чувствует себя далёкой от той уверенности, которую излучает наставница.

– Как мне научиться этому? – наконец спрашивает она, искренне желая понять.

Кристиана выходит из-за стола и медленно подходит ближе, мягко кладёт руку её на плечо.

– Первый шаг к мудрости – это принятие своей ответственности. Пойми, что даже будучи царицей, ты не всемогуща. Не бойся ошибаться, Нефертари, но учись на этих ошибках. Люди следуют за нами не из-за силы, а из-за наших поступков. Это и есть истинное правление.

Нефертари кивает, её взгляд вновь опускается, но теперь в нём читаются задумчивость и решимость. Кристиана отступает на шаг, наблюдая за ней. В облике Нефертари богиня видит отражение себя много лет назад, когда ещё не знала, что значит носить подобную ответственность.

– Пока Яхмос говорил, я осознала одну важную вещь, – начинает Кристиана. Её голос становится твёрдым и серьёзным. – Жрецы всё чаще пренебрегают нашими указами, предавая доверие фараона. Они забыли, что царь – единственный посредник между людьми и богами. Каждый фараон – это сын Ра. Он воспитан и коронован богами, и потому имеет право на божественное происхождение. В то время как маги – всего лишь потомки обычных людей. Благодаря своей крови вы утверждаете свою власть. Лишь тот, кто носит царскую кровь, имеет право на престол.

Она замирает, внимательно следя за реакций Нефертари.

– Но жрецы начали сомневаться в богах, считая предателями покинувшими Та-Кемет. Это проблема, которую нельзя решить, просто усилив власть фараона. Чтобы вернуть авторитет власти, нужно подорвать влияние жрецов. И именно поэтому ты нужна моему плану, – голос Кристианы смягчается, но остаётся настойчивым. – Ты – ключ к тому, что я задумала. Я сделаю тебя пророком.

Комната наполняется напряжением. Казалось, каменные стены сдвигаются ближе, сгущая воздух. Нефертари нервно сжимает подол своего платья, её сердце начинает биться быстрее.

– Но… госпожа, – запинается Нефертари, её голос дрожит от смятения. – Это будет ложью. Мы обманем людей.

Перспектива становится лгуньей, являлась для неё пугающей, даже оскорбительной. Она хочет завоевать уважение народа правдой и действиями, а не обманом. Кристиана смотрит на неё мягко, но решительно. Её спокойствие словно контрастировало с внутренним напряжением молодой царицы, которая продолжает теребить подол своего платья.

– Ложь? – голос Кристианы звучит с лёгким удивлением, словно сама мысль об этом, кажется ей чуждой. – Нет, Нефертари, это не ложь. Это путь. Путь, который ты укажешь людям, как избранная богиней. Они узнают правду, но только ту, которую мы им преподнесём. Иначе они уничтожат сами себя.

Кристиана делает шаг вперёд, её осанка величественна. Даже в простом одеянии она излучает силу и безусловную уверенность. Нефертари невольно чувствует трепет перед этой силой и твёрдостью, с которой Кристиана управляет ситуацией.

– Они не готовы принять истину в её полной мере, – продолжает Кристиана, её голос звучит тихо, словно шелест пергамента. – Но они последуют за тем, кто укажет им путь. Ты станешь этим путеводным светом, и через тебя я приведу их к справедливости и порядку. Разве не ради этого мы здесь?

Нефертари подняимает глаза, в её взгляде мелькают сомнения, но в глубине души она понимает правоту этих слов. Перед ней стоит фигура, олицетворяющая силу, к которой она стремится, но ещё не может достичь.

– Но… – Нефертари едва слышно произносит, её голос вновь дрожит. – Боюсь, люди могут не понять…

Кристиана мягко улыбается, её взгляд становится теплее.

– Страх естественен, Нефертари. Но знай одно: их вера в богов и фараона останется непоколебимой, если мы будем действовать верно. Ты не лжёшь. Ты ведёшь их, и в этом твоя истина.

Взгляд Нефертари становится серьёзнее. Она начинает осознавать, что перед ней не просто богиня, а существо, пережившее человеческие страхи и сомнения ради великой цели.

– Ты станешь пророком, – заключает Кристиана, её голос вновь обретает твёрдость. – С твоей помощью мы укрепим их веру в порядок и справедливость.

Кристиана выдерживает паузу, давая Нефертари время осмыслить сказанное. Её взгляд остаётся мягким, но властным. Она понимает, что девушке предстоит взять на себя огромную ответственность. Нефертари, несмотря на свою царскую кровь, ещё не готова стать тем символом силы, каким её видит народ. Но Кристиана знает, что это время придёт, если она будет рядом.

– Нефертари, – вновь заговаривает Кристиана спокойно, но с неукротимой уверенностью. – Ты не обязана быть идеальной сразу. Никто из нас не рождается с этим знанием. Я, как и ты, когда-то стояла перед выбором, не уверенная в своей силе и возможностях. Важно не то, насколько ты уверена в себе сейчас, а насколько готова учиться и принимать решения.

Нефертари внимательно слушает, впитывая каждое слово. Она видит в Кристиане пример мудрости, приобретённой через испытания.

– Но что, если я совершу ошибку? – тихо спрашивает Нефертари, не скрывая своих сомнений. – Что, если подведу тех, кто верит в меня?

Кристиана подходит ближе и смотрит ей прямо в глаза.

– Ошибки неизбежны, – отвечает богиня. – Я тоже ошибалась. Но важнее не то, сколько ошибок ты совершишь, а как ты их исправишь. Ты не подведёшь их, если будешь действовать искренне и с пониманием. Главное – учиться на ошибках, а не бояться их. Это и есть путь к настоящей силе и мудрости.

Нефертари чувствует, как внутри неё пробуждается стойкость. Она понимает, что не одна на этом пути – рядом с ней богиня Маат.

Кристиана замечает эту перемену, слегка кивает, подтверждая её мысли.

– Ты станешь той, кем должна быть, – произносит она. – Доверяй себе и своему сердцу. Это важнее, чем пытаться быть кем-то другим. Ты уникальна, и в этом твоя сила. если будешь доверять себе и своему сердцу. Это важнее, чем быть такой, как я или кто-то ещё. Ты уникальна, и в этом твоя сила.

Нефертари глубоко вздыхает и кивает. Она понимает, что другого выбора нет – её долг теперь состоит в том, чтобы стать тем, кем её видит Кристиана.

Богиня наблюдает за её реакцией с лёгкой улыбкой. Она видет, что слова начинают укореняться в душе будущей царицы.

Кристиана возвращается к столу, её взгляд задерживается на записях. На мгновение она погружается в свои мысли. Для неё, как богини, Кемет всегда будет важен, но её личная свобода остаётся важнее всего. Она знает: позволить себе снова оказаться в ловушке людских интриг она не может. Шумеры оставили след в её душе, став для неё воплощением утраты свободы, и она готова сделала всё, чтобы больше никто не мог лишить этого самого дорогого для неё дара. Для неё эта битва была не только за Египет, но и за собственную независимость.