Встретимся на нашем берегу

Баба Ахмет ещё несколько раз ездил со Стелайосом в горы за камнями, но меня не брал – дома было много дел.

Была весна. Вся степь покрылась цветами. Она была похожа на разноцветный ковёр. Уже прошло два года, как с нами не было Джеки. Сначала я часто вспоминал, как мы вместе весело проводили время. Потом он стал забываться, тем более что никаких вестей от них не было. С Мелиссой тоже виделись редко. Я всё чаще был с овцами, и свободного времени почти не было. Правда, раза два мне удавалось заскочить в их посёлок, когда овцы паслись неподалёку. Но поговорить с Мелиссой, а тем более обнять её и поцеловать ни разу не получилось. Всё время рядом были люди. Приближался большой праздник Ураза-байрам. Мы его отмечали всегда, сколько себя помню. Анне Дилара готовила всякие вкусности, баба Ахмет готовил мясо. Это был очень весёлый праздник, собирались все соседи, все друг друга поздравляли. Правда, что означает этот праздник, я не знал, а баба Ахмет тоже толком объяснить не мог. И вот сегодня утром я увидел, что баба Ахмет разжигает костёр под большим казаном. Неподалёку лежат два связанных белых ягнёнка, которых нужно принести в жертву. Ему помогает аби Айташ. Анне Дилара наводит порядок во дворе дома Микки. Там так и остались стоять столы и лавки после отъезда англичан. С ней было ещё несколько женщин из нашего посёлка. На одном столе лежало тесто, из которого будут печь вкусные лепёшки в тандыре. Из тандыра уже шёл дым. К обеду все жители посёлка были во дворе дома англичан. Сам дом был закрыт, и туда никто никогда не заходил. Пришли и наши соседи из греческого посёлка. Были Стелайос с Фанессой и ещё двое мужчин. Они принесли большие копчёные рыбины, кувшин с маслом и кувшин с вином. Мелиссы с ними не было. Я даже расстроился. Фанесса, заметив это, подошла и сказала, что Мелисса передаёт мне привет, поздравляет с праздником, но прийти не может – Стелайос запретил. Она потрепала меня по голове: «Эх, молодёжь, молодёжь», – грустно улыбнулась и пошла помогать женщинам. Праздник удался на славу, все наелись и напились. Гости начали расходиться. Ушли и греки, остались только Стелайос с Фанессой. Они зашли в наш двор и снова сели за стол. Анне Дилара принесла чай, баба Ахмет поставил на стол бутылку раки и кувшин с остатками вина. Я садиться за стол не стал, а пошёл за сарай и лёг на кучу соломы. Смотрел на проступающие на вечернем небе звёзды и вспоминал, как мы с Мелиссой ездили в город, как бегали в горах, как целовались. Было очень приятно и грустно. Взрослые сидели за столом и громко, разгорячённые вином и раки, разговаривали. Я прислушался.

– Да, Стелайос, я всё понимаю. Вы греки, мы турки, но что плохого в том, что наши дети полюбили друг друга? – говорил баба Ахмет.

– Ахмет, ну как ты не понимаешь, не могут они пожениться, – говорила анне Дилара, – не бывает так.

– Ну почему, Дилара, не бывает? В Пафосе, где живёт мой брат, наш парень-грек взял себе в жену-турчанку, и они прекрасно живут и детей рожают, – возразила ей Фанесса.

– Что ты говоришь, женщина? Где они будут жить, ведь муж должен будет забрать жену к себе. И как Мелисса будет жить в вашем посёлке среди мусульман? Она ведь христианка, – громко возразил Стелайос.

– Стелайос, а мы, мусульмане, не едим христиан. Будет жить, как все женщины живут в нашем посёлке, – возразил Стелайосу баба Ахмет.

– Фанесса, милая. Одно дело жить в большом городе, где живут и мусульмане, и христиане, но у нас здесь маленькие посёлки, где турки и греки не живут вместе, – говорила анне Дилара.

– Стелайос, нашей дочери уже девятнадцать лет, ещё немного, и она никому не будет нужна. Ты хочешь, чтобы она осталась без мужа?

– Не хочу. Поэтому зимой мы с ней поедем в Лемесос.

– И что Вы там с ней будет делать, у тебя есть на примете хоть один парень? – говорила ему Фанесса.

– Стелайос, почему ты такой упёртый? – сказал баба Ахмет. – Ты посмотри, в какое время мы живём. Люди уже на Луну слетали, а ты всё заладил – мусульмане, христиане. Ты когда в церкви был последний раз? То-то же. Так же, как и я в мечети.

– Не принято так, – ответил Стелайос уже более миролюбиво.

Сердце прыгало у меня в груди. Я понимал, что ещё немного и Стелайос сломается.

– Было не принято, а мы примем, – сказал баба Ахмет.

– Да как же мы свадьбу будем делать, – не унималась анне Дилара, – по греческим обычаям или по турецким?

– Дилара, сделаем один день в нашем посёлке по греческим, а другой день у вас – по турецким, – ответила Фанесса.

– Фанесса, я очень люблю Мелиссу, приму её как родную дочь. Но как она сможет жить у нас в посёлке среди турок? Она даже языка нашего не знает. Ей будет очень тяжело.

– Дилара, милая, если она любит Адема, то и язык выучит, и обычаи ваши будет соблюдать. Правильно сказал Ахмет: какие мы христиане? В церковь не ходим, пост не держим. Так – одно название. Да и вы с Ахметом тоже – уразу не держите, намаз не читаете, – ответила Фанесса.

– Так-то оно так, – не спеша согласилась анне Дилара.

– Ладно, давайте прекратим этот разговор – уже поздно, нам домой возвращаться пора, – сказал Стелайос и встал, – всё равно свадьбы раньше осени не будет. Ещё есть время всё обдумать, а особенно Адему и Мелиссе.

– Ты прав, Стелайос, – сказал баба Ахмет, – не переживайте, я вас отвезу на машине.

Сердце колотилось у меня в груди, я готов был подскочить и бегом пуститься в греческий посёлок к Мелиссе и всё ей рассказать. Но счастью нашему не суждено было случиться, и поцеловал я свою Мелиссу только один раз в жизни», – закончил свой рассказ Адем.

Он уронил свою голову на руки, плечи его вздрагивали. Затем он поднялся, допил свою раки, на глазах его были слёзы.

– Адем, родной, успокойся, что было, то прошло, у тебя есть я, – утешала его Акгюль, – поехали домой.

– Да, да, поехали. Извините меня.

– Акгюль, мой парень отвезёт вас на машине, не беспокойтесь, – сказал Озгюр.

Мы все встали и проводили Адема и Акгюль. Затем вернулись к своему столу. Мы с Озгюром молча допили виски. Оля принесла нам счёт, я начал его рассматривать, но Озгюр выдернул его из моей руки, скомкал и бросил в урну: «Андрей, вы с Леной наши гости».

Попрощавшись с Озгюром, мы молча пошли к себе в комплекс.

Глава 9

К сожалению, наш отдых подошёл к концу, пора собираться домой. Несколько дней перед отъездом мы ходили под впечатлением рассказа Адема. Мне вспоминались мои юношеские годы, когда я также был влюблён в свою одногруппницу. Правда, любовь была недолгой: меня призвали в армию и мы с ней расстались. Навсегда. Она вышла замуж за другого – не дождалась. Это была трагедия, думал, что жизнь закончилась. Но всё прошло, правда, иногда нет-нет да вспомню её, и разольётся по груди тепло грусти от ушедшей молодости. А у Адема всё сложнее, его девушка погибла. Но он так же вспоминает свою молодость, свою первую любовь и грустит о ней. Но жизнь идёт только вперёд и вернуться никуда нельзя.

Жутко не люблю сборы. Укладка чемоданов, проверка – не забыли ли чего. Весь день этим и занимались. Только к вечеру смогли выйти на улицу, пройтись не спеша по комплексу. Грустно расставаться. Хотя отлично понимаем, что не пройдёт и полугода, как мы снова вернёмся сюда. Завидую белой завистью тем людям, которым не нужно уезжать. Они живут на Кипре практически постоянно. Среди наших знакомых по комплексу есть несколько таких пар. У кого-то налаженный бизнес, который приносит постоянный доход и нет необходимости каждый день сидеть в офисе. Кто-то на пенсии, кто-то работает удалённо. Но я, к сожалению, не из их числа. Бизнеса нет, и до пенсии ещё не дожил. Если не буду ежедневно ходить на работу, то про Кипр можно будет забыть навсегда. Так что приходится говорить всем знакомым: «Пока, до встречи», – собирать чемоданы, толкаться в аэропортах и маяться в самолётах. Удивительное изобретение самолёт. Он не только переносит наше тело из одного конца мира в другой, он также переносит наше сознание, наше ощущение жизни от одной грани к другой. Ещё позавчера мы сидели в ресторане и слушали рассказы Адема, вчера я ходил по комплексу в шортах и майке, а сегодня, не выспавшийся после ночного перелёта, пью крепкий кофе, надеваю на себя совершенно неудобный костюм и собираюсь бежать, именно бежать, а не прогуливаться, на работу. Чтобы там окунуться в водоворот дел, которые будут мною вертеть весь день, всю неделю, целые месяцы. И только ночью, перед тем как заснуть, я вспомню шуршание волн, наползающих на песок, лунную дорожку, бегущую прямо к моим ногам, и россыпи звёзд в вышине.

Но жизнь тем и прекрасна, что всё в ней движется, всё течёт, всё меняется. Быстро пролетела весна, за ней лето, и пришла осень. Со своими ноябрьскими праздниками, которые достаточно правильно расположились в календаре, образовав практически нерабочую неделю. А если к этой неделе добавить несколько отгулов да несколько дней за свой счёт, то выходит аккурат две недели, которые можно провести на Кипре. И вот снова чемоданы, такси, аэропортовский ресторан, самолёт, и мы просыпаемся под шум моря, который долетает до наших широко раскрытых окон. Ещё очень рано, небо только начинает сереть на востоке. Но что поделаешь – разница во времени. Вместе с Леной вышли на балкон. Было свежо, даже на Кипре чувствовалась осень. Я дышал полной грудью и смотрел в сторону моря. Его ещё практически не было видно, и только далёкий плеск воды указывал то место, где волны накатывали на песок. Светлело достаточно быстро, как и бывает на юге, и вот оно море, распростёрлось во всю свою ширь и даль. Оно манило скорее выбежать на песок, зайти в воду по колено и стоять, ощущая себя маленькой частицей Вселенной.

– Какие планы на сегодня? – спросила Лена.

– Леночка, всё как обычно. С утра бассейн, затем завтрак в кафе, разбор вещей. Потом нужно сходить в офис комплекса. Затем обед и отдых. Вечером, может, сходим на набережную.

– А к Адему зайдём?

– Обязательно, но не сегодня. Завтра сходим за продуктами и, возможно, увидим его.

– Смотри, я здесь всё записала, – Лена вытащила из сумки блокнот с исписанными страницами.

– Что это?

– Я записала всё, что рассказывал Адем.

– А почему ручкой, есть же компьютер и принтер?

– Ручкой лучше вспоминается. На компьютере потом перепишу, когда дослушаем всё до конца.

– Лена, мне кажется, не совсем удобно выпытывать у человека подробности его жизни.

– Да ты что? Ему самому очень нужно выговориться. Это лучше, чем всё носить в себе.

– Тебе бы вновь стать журналистом.

– Нет, Андрюша, назад дороги нет. Если помнишь, как закрывались редакции, как все наши пошли торговать на базар.

– Да, Леночка, время было такое.

– Было время, а я стала заниматься сыном, решив, что это важнее денег, а деньги – это пусть будет твоей заботой.

– Но сейчас всё хорошо: и деньги есть, и время. Может, тебе снова попробовать?

– Нет, дорогой, теперь моя работа – быть твоей женой.

– А разве совместить нельзя?

– Нет. Или хорошая жена, или хороший журналист. А иначе и жена плохая, и журналист так себе. А я ведь хорошая жена?

– Леночка, ты просто замечательная жена. Но пожалуй, пора в бассейн.

День не спеша двигался к вечеру. Все запланированные дела переделаны, и мы вышли прогуляться на набережную. Ноябрьская погода достаточно сильно отличалась от майской. Если в мае была свежесть уходящей весны, то в ноябре к прохладе пришедшей осени добавлялись запахи закончившегося жаркого лета. Аромат высохшей травы и запах земли, истосковавшейся по влаге. Мы не стали противиться появившемуся у нас желанию пройтись по воде. Она была свежа и значительно прохладней, чем та, в которой мы купались в мае. Но несмотря на это, мы с удовольствием прошлись по воде. Уже стемнело, луны не было видно, но и звёзд тоже, так как набережная хорошо освещалась установленными фонарями. Становилось прохладно, мы вышли из воды и побрели по пешеходной дорожке. Незаметно для себя мы подошли к повороту в ресторан, где ужинали с Адемом и Акгюль.

– Андрюша, может, зайдём? Дома всё равно ещё ничего нет.

– Пожалуй, – согласился я.

Нас встретил молодой официант и проводил за столик. Мы хотели пройти на веранду, но он сказал, что вечером уже прохладно и на ней они накрывают только днём. Мы сели в зале и заказали рыбу и пиво. Лена всё время оглядывалась, но никого из знакомых мы не увидели, а спрашивать у официанта было неудобно. Поужинав, мы вернулись к себе в комплекс.

На следующий день, как и планировали, пошли в магазин к Адему за продуктами. Но его там не оказалось. На кассе сидела Акгюль, мы приветливо поздоровались, поинтересовались, как у них дела. Акгюль сказала, что всё хорошо, но поговорить не удалось, так как в магазине было много покупателей. Она спросила, как долго мы пробудем на острове, мы ответили. Акгюль сказала, что Адем нас найдёт. Мы попрощались и понесли свои покупки домой. После обеда пошли на пляж. Проходя мимо магазина, я заглянул внутрь, но Адема не увидел. На пляже народа было значительно меньше, чем в мае. Оно и понятно – ноябрь. Но песок был достаточно тёплый, и мы легли на него, подставив наши тела солнышку. Оно не обжигало, как летом, а мягко ласкало нас. Вода была достаточно прохладной, но не настолько, чтобы отпугнуть от себя. Вечером мы были дома. Лена готовила что-то на ужин, я сидел в кресле на балконе и читал новости на компьютере. Внезапно раздался звонок в дверь. Это было достаточно неожиданно, похоже, к нам ещё ни разу никто не звонил. Обычно со знакомыми мы приходили вместе или, если собирались с кем-то встретиться, дверь была распахнута.

– Андрюша, кажется, к нам звонят. Иди открой, у меня руки заняты! – крикнула Лена из комнаты.

– Да, да. Я слышу, сейчас открою.

Я открыл входную дверь и обомлел от неожиданности. У входа стоял Адем, с ним был Джеки. Я его почему-то сразу узнал, хотя ни разу не видел. Он был высок и строен, совершенно лыс, лицо в веснушках.

– Андрей, это Джеки. Джеки, это Андрей.

Мы обнялись с Адемом, как с хорошим старым знакомым. Поздоровались с Джеки за руку.

– Джеки, а я Вас сразу узнал, Адем много рассказывал про тебя, – сказал я и громко крикнул, – Леночка, у нас гости!

Из комнаты вышла Лена, в руках у неё было кухонное полотенце.

– Мерхаба, Адем.

– Мерхаба татли, Лена, – ответил Адем.

– А Вы, Джеки? – спросила она.

– Да, это я.

– Адем рассказывал о Вас.

– Надеюсь, только хорошее? – засмеялся Джеки.

– Ну что вы стоите? Проходите, Андрей, веди гостей на балкон, а у меня через пару минут будет готов ужин.

Мы прошли на балкон, я расставил кресла. Джеки вынул из сумки бутылку виски и бутылку раки.

– Я ведь знаю, что Адем пьёт только раки, – сказал Джеки и встал. – Можно руки помыть?

– Конечно, туалет там, – показал я рукой.

– Андрей, я отлично знаю, где туалет, не беспокойся.

Пока Джеки с Адемом мыли руки, я принёс на балкон тарелки, стаканы, холодную воду. Вот только льда у меня не было. Лена принесла большую чашку с макаронами по-флотски и салатницу с нарезанными овощами.

– Вот чёрт, виски мы принесли, а о даме не подумали, вина не взяли, – сказал Джеки, – сейчас исправим.

– Не переживайте, я могу выпить и виски.

Но Джеки уже не слушал, он достал телефон, позвонил и что-то говорил по-турецки.

– Ещё лёд, если возможно, – подсказал я ему.

– А Вы говорите по-турецки? – спросила изумлённая Лена.

– Знаете, пока жил на Кипре, совершенно не говорил, а когда уехал в Англию, почему-то очень захотел выучить и турецкий, и греческий.

– Так Вы ещё говорите и на греческом? – удивилась Лена.

– И на немецком, и на французском, и на иврите, – ответил Джеки, – покидала жизнь по свету. Учился во Франции, работал в Германии. Сейчас живу в Израиле, работаю на Кипре.

– А семья? – задала вопрос Лена.

– Сейчас семьи нет, несколько раз был женат, но каждый раз через год разводился.

Раздался звонок в дверь. Я открыл, на пороге стоял официант из нашего кафе. В руках разнос. Я проводил его на балкон. Он поставил на стол салат из рыбы, бутылку красного вина и кружку со льдом.

– Давайте поедим, с утра ещё ничего во рту не было, – сказал Джеки и начал накладывать себе в тарелку Ленины макароны.

– Конечно, давайте поедим, я разолью, – сказал я и разлил всем напитки.

Выпили за знакомство.

– А Адем так и не начал пить ни виски, ни вино, – сказал Джеки.

– Джеки, ты же знаешь, что мусульманам пить нельзя, – ответил Адем.

– Знаю, знаю, старина, но ведь раки пьёшь.

– Раки можно.

– Джеки, а почему у Вас не складывалось с жёнами? – спросила Лена, – извините за нескромный вопрос.

– Потому, Лена, что я оказался однолюб и всегда любил и люблю только одну женщину, но её, к сожалению, нет в живых, – тихо ответил Джеки.

– Мелиссу? – тихо спросила Лена.

– Да, я вижу, Адем вам уже всё рассказал, – улыбнулся Джеки, – да, Мелиссу, первая юношеская любовь не забывается.

– Ну тут ты, Джеки, извини меня, сам во всём виноват, – сказал Адем, – Мелисса тоже любила тебя, а со мной просто дружила, несмотря на то что мы один раз с ней поцеловались.

– Да не мог я ничего поделать, пойми меня, это тебе легко было рассуждать – возьми её с собой в Англию. А как я мог взять? Кто я был? Сынок богатых родителей, который не имел никакого голоса. У меня в то время за душой не было ничего: ни денег, ни положения, ни образования. Я всецело зависел от своих родителей. А, да что говорить, – Джеки налил себе почти полный стакан виски и залпом выпил.

– Джеки, а Ваши родители, они живы? – спросила Лена.

– Нет, Леночка. Они умерли достаточно скоро после переезда в Англию. Климат Туманного Альбиона им был противопоказан. Они ведь почти всю свою жизнь прожили на Кипре. Я тоже стал часто болеть, и как только родителей не стало и я смог распоряжаться деньгами, сразу переехал на юг Франции. С тех пор я в Англии практически не жил.

– А как попали в Израиль?

– Просто – поехал за очередной женой, да там и остался. Организовал строительную компанию, потом прилетел на Кипр и решил, что это для меня лучшее место на Земле. Создал строительную компанию здесь и вот – строю.

– Как специалист по строительству, могу сказать: качество достойное и дизайн интересный, – вставил я.

– А ты, Андрей, занимаешься строительством? – спрашивает Джеки.

– Да, уже много лет. Строим объекты связи.

– А вам хорошие строители нужны? – вдруг спрашивает Лена.

– Хорошие специалисты нужны всегда и всем. А Вы кого-то хотите рекомендовать? – улыбнулся Джеки.

– Ну кого? Вот Андрея, например, – смутилась Лена и посмотрела на меня.

– Леночка, верю, что Андрей очень хороший специалист, но я скажу вам так – на Кипре нужно отдыхать и наслаждаться жизнью, а не работать, верно, Адем? – ухмыльнулся Джеки.

– Да, ты прав, Джеки. Климат у нас хоть и средиземноморский, но достаточно тяжёлый. Летом жара за сорок градусов. Не каждый сможет работать на таком пекле. Мы-то с Джеки это знаем.

– Да нет, Лена пошутила насчёт меня. Не собираюсь я менять свою работу. Не за горами пенсия, вот тогда и приедем на постоянное место жительства.

– Это правильно, – подтвердил Адем.

Все уже наелись и откинулись в своих креслах.

– Адем, всё-таки расскажите, как погибла Мелисса? – тихо попросила Лена.

– Леночка, опять Вы меня вынуждаете вспоминать старое, – ответил Адем.

– Нет, что Вы, Адем, если Вам это тяжело, то не надо, – потупилась Лена, – потом, как-нибудь в другой раз.

– А чем другой раз будет отличаться от этого? Это всё в моём сердце и болит каждый день, и будет болеть до моего последнего вздоха, – с грустью сказал Адем, на его глазах показались слёзы. – Не возражаете, если я закурю?

Он встал, встал и Джеки. Они закурили, подошли к краю балкона. Лена начала собирать со стола грязную посуду, я ей помог всё отнести на кухню. Вернулся с чистыми тарелками. Адем и Джеки всё так же стояли, опёршись о перила. О чём они думали, эти два старинных друга, проживших вместе более десяти лет и расставшихся на сорок лет, чтобы затем вновь встретиться? Я не видел их лиц, они смотрели в сторону моря. Джеки был стройнее и выше седого Адема. На плечах обоих чувствовался груз прожитых лет. Они вспоминали свою прошедшую жизнь, вспоминали ту единственную для них девушку, которую оба любили. Подошла Лена, она принесла нарезанных овощей и поставила на стол. Адем и Джеки повернулись и присели. Джеки налил всем: «Давайте выпьем за жизнь, которую нам всем довелось прожить. Каждому свою», – и выпил. Выпили все.

– Сейчас начнётся вечер воспоминаний, – сказал он и встал, – но мне нужно идти – дела. Адем, не обижайся на меня. Эту историю я уже знаю, слушать ещё раз – нет сил, извините.

– Знаю, Джеки, иди. Ты прав, слушать и вспоминать это очень тяжело, но я должен её рассказать нашим друзьям, я обещал, – ответил Адем.

– Может, вам ещё что-нибудь принести из кафе? – спросил Джеки с порога.

– Нет, ничего не нужно, спасибо, Джеки, – ответила Лена.

– До свидания, увидимся, – и он вышел.

Я налил себе виски, Адему раки, Лене вина. Лена разлила чай. Все молчали, так же молча выпили. Я смотрел на теряющееся в темноте ночи море, Лена смотрела на Адема.

«Закончилась мирная жизнь. Началась, как и предсказывал Микки, война. О ней мы узнали из радиоприёмника, который остался от Микки у баба Ахмета. Мы с ним толком не могли понять, что происходит. Диктор рассказывал, что произошло восстание каких-то полковников греческой армии, которые хотят присоединить Кипр к Греции, но турецкая армия не позволит это сделать. Через несколько дней диктор сообщил, что турецкая армия приплыла на Кипр и будет защищать нас от греков. Приёмник мы слушали каждый вечер, но так и не могли понять, от каких греков защищает нас турецкая армия. Диктор рассказывал о кровопролитных боях на каких-то побережьях, о которых мы ничего не знали. А однажды он сказал, что греки вырезали турок в каких-то посёлках, всех до единого жителя, не пощадив женщин и детей. Анне Дилара не на шутку встревожилась и сказала, что нам тоже нужно побеспокоиться о своей безопасности. Баба Ахмет достал из сундука своё ружьё, смазал его, зарядил патроном и повесил на стену. На следующий вечер к нам в дом пришли амса Энгин и Челик, а также аби Айташ. Все сели за стол, я тоже. Аби Айташ рассказывал, что греки начали вырезать турок, а турецкие войска не могут их защищать, потому что воюют с греческой армией. Что нам нужно организовать охрану своего посёлка и ходить по очереди ночью с ружьём вокруг. Мне было очень страшно и совершенно непонятно. Ведь я ещё не видел ни одного солдата и не слышал ни одного выстрела. Я всё так же пас своих овец и работал на огороде. Баба Ахмет, как и раньше, каждый день ездил к Стелайосу за рыбой и отвозил её в магазин. Он сказал, что это всё глупости и один человек с ружьём не сможет защитить посёлок, если к нам придёт греческая армия, а опасаться греков из соседнего посёлка, он думает, не стоит. Но завтра он обязательно к ним съездит и поговорит со Стелайосом. «На всё воля Аллаха», – закончил баба Ахмет.

На другой день, к вечеру, баба Ахмет собрался поехать к Стелайосу. Анне Дилара сказала, чтобы я тоже поехал с ним, на что я с радостью согласился, так как не видел мою любимую Мелиссу уже недели две. Анне Дилара положила в машину подарок – завяленный задок ягнёнка, затем принесла ружьё и подаёт его баба Ахмету.

– Дилара, это ещё зачем? Я не собираюсь охотиться, а еду к своему другу, – сказал баба Ахмет.

– Мало ли что может случиться по дороге, не затянет, – она положила ружьё в машину.

Баба Ахмет спорить не стал, и мы поехали. Дорога была мне очень хорошо знакома. Много раз мы с баба Ахметом ездили по ней, много раз ходил я по ней пешком. Вспомнил, как мы ехали на этой машине с Микки, Джеки и Анн, как я впервые увидел Мелиссу. Доехали быстро. Из дома вышли Стелайос и Фанесса. Поздоровались, обнялись. Я высматривал глазами, где же Мелисса. Фанесса, заметив это, громко крикнула по-гречески, и Мелисса вышла из дома. Сердце у меня заколотилось, Мелисса тоже зарделась. Мы с ней поздоровались за руку. Прошли во двор. За домом, в оливковой роще, стоял стол и стулья. Мы присели, а Фанесса с Мелиссой принесли большой чайник, лепёшки и копчёную рыбу. Мелисса разлила чай, все начали есть рыбу, которую Стелайос разломал на куски. Я исподтишка поглядывал на Мелиссу. Она пила чай, опустив глаза в стол, и ни разу не посмотрела на меня. Поговорив о делах, переключились на разговор о войне.

– Что делается, – сокрушалась Фанесса, – жили себе, жили, и вот тебе, какая-то война. Чего людям не хватает?

– Замолчи, женщина, – прикрикнул Стелайос, – война – это политика. Греческое правительство вспомнило, что Кипр когда-то принадлежал им.

– Стелайос, на Кипре жили все мои предки, сколько я могу сосчитать, и не помню, чтобы греки когда-то были недовольны этим. Мы всегда жили в дружбе. Ну скажи, чего нам с тобой делить?