Дом стекла и света

– Я не зря пригласил тебя сюда, Питер. Это место играет ключевую роль в твоей жизни… Кстати, можешь передать привет миллионам жителей Дома – прямо сейчас они наблюдают за твоими жалкими попытками поймать меня!

И Питер тут же почувствовал на себе миллионы чужих глаз, с жадным блеском поглощающих каждый его шаг, каждую его мысль. Эти взгляды, текущие сквозь телекамеры, давили на него, сковывали… Пространство меняется, будто какой-то безумный художник отчаянно разливает по холсту все свои краски, подчиняясь голосам в голове… Бежать отсюда! Питер развернулся, но коридор, которым он сюда пришел, исчез, растворился, как и Хэйл, в одной из сходящих с ума стен. Ловушка! Но ведь… Это всего лишь экраны? Хрупкие экраны повсюду, их можно разбить!

Блок подбежал к стене и с размаху ударил по ней. Тщетно – она оказалась прочной, словно была сделана из бетона, а не из стекла. Что же делать?

Стены принимают какую-то форму, они переносят Питера в какое-то место… Пол, потолок, все вокруг подчиняется одному приказу, действует, словно единый организм, для того, чтобы… Для чего это Хэйлу? Зачем играть в игры, когда можно просто убить сыщика?

Он оказывается стоящим прямо в воздухе, перед тонкой башней, на вершине которой – маленький балкон. От правдоподобности иллюзии по коже ходили мурашки, и вновь напомнил о себе давний страх высоты. Нужно помнить, нужно держать в голове, что он стоит на твердом полу, который всего лишь меняет шкуру, словно хамелеон, это все морок, иллюзия…

На балконе стоят двое, к ним выходит, запахнувшись в теплый плащ – девушка… Принцесса Элли! Это и вправду она! А двое гостей – Питер понял это только сейчас – щуплый Отто и низкий старик Джеронимо! Подлые похитители!

– Мы приехали, как вы и просили, принцесса, – произнес Отто.

– Я действительно попаду в Дом? – спросила принцесса, боязливо оглянувшись назад.

– Да, – ответил Джеронимо. – На моем воздушном судне “Альбатрос” мы мигом домчимся до…

– Тогда давайте быстрее, прошу вас! – перебила его принцесса. – Пока мой отец спит!

– Как скажете, ваше сиятельство…

Джеронимо вытащил из кармана длинный пульт, нажал на белую кнопку, и в воздухе возник воздушный корабль причудливой конструкции. Он возник из ниоткуда, точно был невидимым, и сейчас по приказу пилота сбросил одеяло, скрывающее его от чужих глаз.

Иллюзия рассеивается, и Питер напоследок успевает заметить, как принцесса, держась за заботливо подставленную руку, ловко садится в “Альбатрос”. Обман! Ложь! Хэйл хочет свести его с ума своими нарисованными иллюзиями! Принцесса не могла по собственной воле покинуть родной дом, еще и вызвав для этого двух бандитов! У него ведь была газетная вырезка, там было написано “похищение”… Правда, там еще было что-то про жажду приключений…

– Тебе не обмануть меня, Хэйл! – крикнул Питер в пустоту. – Ты не сможешь свести меня с ума своими выдумками!

– Я уже давно это сделал, – ответил ему голос, льющийся сразу отовсюду и обволакивающий его, словно густой мед. – Хоть я и поступил нечестно, мне не чужды некоторые принципы. Ты пришел сюда один, готовясь к честному поединку – и я не буду выставлять напоказ твое поражение. Это – мой дар тебе…

Питер почувствовал, будто мириады чужих глаз, жадно ловящих каждое его движение, пропали – и вместе с ними пропало чудовищное давление, теперь он понимал, что они буквально высасывали из него все его естество, пили его, словно комары, всю его уникальность они алчно разрывали на куски и растирали ее на поверхности своих блеклых глазных яблок. Теперь он чувствовал, что остался с Хэйлом наедине.

Но как ему добраться до злодея? Он здесь – и в то же время может быть неизмеримо далеко, сидеть за своим пультом, двигать рычаги, нажимать кнопки и постепенно сводить его, Питера Блока, с ума своими искусными миражами.

– Эти Залы, – голос Хэйла снова утопил сыщика в своем звучании, – я использую как грандиозную арену. Жителям нравится наблюдать за тем, как люди сходят здесь с ума – это я приучил их к этому зрелищу. Раньше они были замкнутыми в своей системе; над ними висели могущественные эгрегоры, вроде морали, культурных ценностей, религии, национальных особенностей, бесконечных правил и запретов, они не позволяли им перейти на новую ступень в собственном развитии – а для того, чтобы перейти на нее, нужно от многого избавиться… Теперь эти люди свободны от всего того, что кажется мне лишним – между ними нет никаких различий, никаких конфликтов, у них всего лишь один бог – Хэйл, и перед ними лежит бесконечное море возможностей и удовольствий! Это я подарил им эту свободу, это я подарил им солин, который они стали принимать добровольно, это я подарил им лайверы, которые они стали с радостью и по собственной воле запихивать в свои головы! И это они – по собственной воле – выбрали жизнь под объективами телекамер, я не принуждал их к этому – я всего лишь дал выбор! Возможность выбирать – вот что меняет людей до неузнаваемости! Ты считаешь, что я тиран, который сводит людей с ума, но правда, Питер, оказалась куда проще – люди добровольно сделали то, в чем ты винишь меня!

Не слушать лживый голос! Это дело принципа, нельзя еще раз попасть в эту ловушку – он уже ошибся однажды, в тот раз, когда мог покончить с тираном, но проклятый пожар спалил его надежды в своем огне. Нельзя слушать Хэйла, нельзя пытаться его понять – как бы разумно ни звучали его слова!

– Не знаю, зачем я говорю это. – Голос Хэйла звучал тяжело и устало, словно он исповедовался перед священником. – Наверное, у каждого бывает минута слабости – даже у меня… И хорошо, что в эту минуту меня слушает только обреченный безумец! И это правда – ты обречен в своем стремлении любой ценой выполнить это задание, добраться до меня, и никакие уговоры тебя не остановят – таковы правила игры… Как же славно они потрудились – ведь ты столь наивно принял эти правила, и так похож на него… Но победы не всегда приносит облегчение – иногда нужно уметь вовремя остановиться, чтобы не потерять все. Однажды один человек уже пробовал играть со мной в эту игру…

Стены снова меняют свой вид, и вот уже Питер стоит в белоснежном зале, а рядом с ним – совсем как настоящий – человек в сером костюме, на вид ему было не больше сорока. Он нервно прохаживался по залу, каждый его шаг отдавался стуком лакированных туфель – пару раз он даже прошел сквозь Питера, и, как и ожидалось от иллюзии, не нанес ему никакого вреда.

Одна стена преобразилась в большой телеэкран. На нем было видно девушку, сидящую за столом – поставленным голосом она, похоже, передавала новости, и голос ее звучал по всему Дому. Мужчина с тревогой взглянул на экран.

– Сегодня завершается соревнование, приз в котором – власть над нашим с вами телегосударством! Из борьбы выбыли почти все участники, кроме двоих – Хэйла и президента Бенедикта Хоупа. Напомним, что по правилам соревнования побеждает тот, кто соберет больше всех просмотров – и на данный момент с небольшим отставанием лидирует господин Хэйл…

Мужчина в отчаянии закрыл лицо руками. Прошло несколько мгновений, и изображение на экране сменилось чьим-то обеспокоенным лицом.

– Господин президент, – обратился к мужчине человек. – Боюсь, что мы проиграли в этой борьбе. Нужно прекратить все сейчас, пока мы не потеряли верных нам жителей, и, может быть, с их помощью мы сможем отыграться через несколько лет…

– Как это произошло, Марк? – сдавленным голосом спросил президент. – Как мы допустили, чтобы это соревнование вообще имело место быть? Он смутил умы людей своими лживыми речами и навязал нам этот идиотский турнир, но зачем мы согласились? Не ответь мы на его провокации, все не зашло бы так далеко… Турнир, победитель в котором выясняется по количеству просмотров – разве это не бред? Правитель должен уметь править, принимать решения, а не быть самым ловким шутом из всех!

Президент тяжело вздохнул.

– Кажется, у нас были какие-то идеи, – сказал он наконец.

Его собеседник на экране начинает рыться в бумагах.

– Да, мы провели аналитическое исследование. – Он достает из кипы бумаг небольшую папку и начинает перебирать листы. – Мы выяснили, какие темы собирают наибольшее количество просмотров. Итак, эти темы: пустое хвастовство, кривляние на камеру, унижение собственного достоинства, сальные шутки, публичная демонстрация доброты и щедрости, а также…

Он замолкает.

– Да? – Президент нахмурился.

– И еще… смерть, господин президент. Людям нравится наблюдать за смертью.

Бенедикт кивнул головой, будто знал это заранее. Прошелся из одного края зала в другой, остановился, покрутился на пятке.

– Все эти темы так или иначе были затронуты либо мной, либо Хэйлом, либо другими кандидатами, – задумчиво сказал он. – И если мы повторим их, то эффект будет гораздо хуже. Все темы, кроме одной.

Его собеседник по ту сторону экрана побледнел.

– С-с-сэр, – обеспокоенно, – не стоит этого делать. Жизнь не заканчивается этим днем… У нас еще будут шансы в будущем, мы еще сможем отыграться!

– Я уже принял решение, Марк.

– Господин президент! Ваша жена хочет связаться с вами! Господин…

– Нет. Только не сейчас. – Бенедикт подходит к экрану и быстро выключает его. Голоса исчезают.

Президент оперся о стену, опустив голову вниз. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Задумчиво потер переносицу пальцем в перстне. Пошарил в карманах брюк, нащупал какой-то предмет, но не достал, а только пробормотал: “Может, врачи успеют”. Затем, приняв решение, снова включил экран, в котором отразился он сам – похоже, поставил в режим видеозаписи. Что он решил сделать?

Президент наиграно улыбнулся, помахал в камеру рукой и бодро сказал:

– Здравствуйте, уважаемые жители Дома! Я здесь для того, чтобы победить – ведь я не собираюсь сдаваться, вы хорошо меня знаете! Да, вам могло показаться, будто молодежь в чем-то лучше нас, стариков – и в этом есть, несомненно, доля правды – но, когда речь доходит до дела, мы, старики, оказываемся надежнее. И я готов поспорить, что и в этом соревновании я оставлю всех своих конкурентов далеко позади!

Стены начинают плыть, возвращая Питера назад, в настоящее, но под конец он видит, как президент выхватывает из кармана опасную бритву и стремительно подносит ее к горлу.

Видение – правда ли это, или очередной вымысел Хэйла? – исчезает, оставляя Питера наедине с шумно бьющимся сердцем.

– Да, он оставил далеко позади всех своих конкурентов, – голос Хэйла вырвал Питера из страшных раздумий над судьбой президента. – Правда, в тот раз он перестарался… Так ты уверен, что все еще хочешь победить меня? Уверен, что победа принесет тебе удовлетворение? Ведь иногда лучше оставаться в неведении…

Питер сойдет с ума здесь, в этих бесконечных Залах… Хэйл будет менять все вокруг каждое мгновение, и Питеру останется лишь смотреть и медленно терять рассудок. Теперь его затея прийти сюда казалась абсурдной. Надеялся на честный поединок – с самым бесчестным человеком во всем Доме! Когда же Хэйл успокоится? Когда бездыханное тело Питера рухнет на землю, не в силах бороться с иллюзиями, голодом и жаждой?

Стены снова менялись, сияли тысячами огней и обволакивали черной бездной, они текли, струились, строились и ломались на глазах… Если ад и существует, то вот как он будет выглядеть – вечно меняющийся, нестабильный и неизменно сводящий с ума… Какой безумец называл Дом раем и утопией? Наверняка тот, кто забил свою совесть в душный гроб на тысячу гвоздей…

Он был в тюрьме. Неисчислимое множество одиночных камер, и коридоры, расходящиеся во все стороны. В каждой клетке – обреченный медленно умирать в ней до конца дней своих, их лица теряются во тьме. А Питер идет вперед, не помня начала и не видя конца. Залы оказались грандиозной тюрьмой на миллион душ, и он найдет в ней свою обитель…

– Я не ставлю своей целью свести тебя с ума, Питер. – Голос исходил сверху, будто там, под потолком, были закреплены огромные динамики. – Просто мысли, которые я хочу довести до людей, иногда вступают в настолько сильную борьбу с их собственным мировоззрением, что это меняет их… Но ты уже много раз проходил через это. Я уже говорил, что меня удивляют невероятные изгибы, на которые способен твой разум?.. Такие игры обычно не доводят до добра – но с тобой все вышло совсем иначе. Для тебя придумано множество исходов. Ты стал похож на меня – и тоже скоро начнешь видеть в остальных самого себя… Я давно это понял, понял, что все, кто вокруг тебя, и есть ты сам – просто у всех разные обстоятельства, поэтому тебе кажется, что вы такие разные. Но когда начнешь копать глубже…

У него больше не было воли к сопротивлению. Он забыл о своей цели, о своей прошлой жизни, о своих мечтах и ужасах, он просто шел вперед, по бесконечному коридору, омываемый морем слов, не задерживающихся в его голове. По сторонам всегда узники, они ведут себя по-разному, и у них его лица – будто в каждой камере сидит он сам, будто он переживал все это когда-то, в прошлых жизнях: у одного Питера обгорело лицо, он корчится от боли в углу; другой угрюмо сидит на грубой скамье, в руках его бутылка, он горько прикладывается к ней; еще один, завидев проходящего по коридору самого себя, яростно бросается на прутья клетки и что-то неразборчиво кричит; а в некоторых клетках лежали самые обычные младенцы – что они забыли в этом месте? За что их сюда посадили?

Вот и его камера – пустая, уютная в своей аскетичной простоте. Наконец-то он отдохнет – он не помнит, от чего он должен отдыхать, но он так устал… Руки с облегчением закрывают дверь изнутри, скамья становится мягче перины, когда на нее ложится тяжелая голова… Сон, лекарство для разума – приди, дай вечное спокойствие, не позволяй им больше забирать его в свои миры…

Сквозь забытье он слышит много голосов:

– Ну что, Отто, как он выглядит?

– Давай, Отто, расскажи!

– Что же Его Великолепие сделал с ним?

– Даже он ничего не может противопоставить…

– Ну? Сколько мне еще ждать?

– Одну секунду, генерал, мне нужно настроить линзы… Готово! Так я и знал – он обычный человек, никакой не бог!

– Вы слышали? Обычный человек!

– Вот так чудо! Не может быть!

– Что, такой же обычный, как и мы все?

– Обычный человек? Как он выглядит?

– Он одет в черное, но лица у него нет… Не человек, а грубая подделка!

– Тем не менее, он смог доставить Его Великолепию неприятности. – Этот голос Питеру был смутно знаком – сухой, злой, а человек, обладающий им, уже давно с чем-то смирился. – Отведите его в Красную комнату. А мне еще нужно проверить армию – скоро нам предстоит одержать победу над бунтовщиками, и я не хочу, чтобы меня сейчас что-то отвлекало!

Тяжелые сапоги уходят.

Наконец-то тишина.

Наконец-то он отдохнет.

24. Спасение

Тьму, что заполонила его голову, разгоняет яркий свет. Питер Блок, очнувшись от тяжкого сна, увидел тонкую женскую руку, лежащую на выключателе.

– Где ты? – она слепо водит по полу руками, тщась найти сыщика, и тот сам с радостью подставляет ей свою руку. – Я так боялась, что уже слишком поздно! Я так боялась!

– Ты спасла меня, Элли. Теперь я перед тобой в долгу.

– Идем быстрее! Я придумала план, как нам сбежать отсюда! – Она тянет его за собой, прочь из комнаты с багровыми стенами, так похожей на ту, в которой принял роковое решение президент Бенедикт Хоуп. Над входом висела табличка “Телемастерская”. – Мы спустимся в Либерталию, найдем подпольную дверную комнату и заставим старого Джеронимо выпустить нас отсюда! Я знаю дорогу…

Она говорила что-то еще, но Питер не слушал. В голове до сих пор стояли эхо слов Хэйла, видения, тюрьма, в которую сыщик зашел абсолютно добровольно… Хэйл почти свел его с ума, и ему не хватило самой малости, чтобы довести дело до конца. Или он не хотел этого?

Они мчались по темному коридору и вскоре вышли в зал, освещаемый десятками экранов, настолько ярких, что их свет резал глаза. Красота Страны Чудес исчезла, и Питер видел повсюду только мрак, черные стены и устройства, которые наводили морок на тех, кто живет здесь – значит, на нем больше не было волшебных линз, преображающих все вокруг.

На полу, во тьме, которую не мог разогнать неоновый свет – десятки тел, их руки, ноги, головы перемешались, словно на поле битвы, и пол был залит чем-то темным и липким – не нужно думать дальше, иначе тошнота подступит еще сильнее. Вдалеке, там, где черноту разрывали экраны, рыскали хищные тени, в которых Блок вскоре узнал “добрых людей” из Свободных игр: в руках – ножи, на лицах – безобразные маски, кто-то страшно рычал, а кто-то дико смеялся.

От жуткого зрелища у Питера перехватило дыхание. Даже на войне не было такой жестокости, такой ненависти к людскому роду – аристократы Миракулюса получали истинное наслаждение от убийств и от охоты за беспомощными жертвами. Где же победитель?

– Мы в Миракулюсе? Неужели прошло так мало времени с тех пор, как мы видели начало Свободных игр? – спросил Блок, восстанавливая в памяти минувшие события.

– Свободные игры – обман, как и все в Доме! – прошептала принцесса. – Всего лишь оправдание для существования полигона, на который десятками сгоняют шахтеров, уставших от рабского труда – и все это для услады аристократов Страны Чудес, которых безделье и праздность толкает на все большие безумства в поисках развлечений! Выигравших здесь никогда не бывает – в конце покажут нарисованную куклу, похожую на человека, которую назовут победителем, чтобы на следующий год шахтеры снова шли на эти самоубийственные Игры, надеясь, что им повезет так же, как и этой голограмме! Идем, Питер – пока они отвлечены кошмарной забавой, но в любую секунду могут заметить и нас!

Они миновали зал смерти, но у сыщика еще долго стояла перед глазами страшная картина, мертвые и загнанные люди, хохочущие убийцы с ножами… Раньше он не смог бы перенести такое зрелище, он бы пошел в самоубийственную атаку, лишь бы отомстить за павших, не заслуживших такой участи, но теперь – бремя задания изменило его, заставило осторожничать, заставило обдумывать каждый шаг, а ужасы Дома уже не в силах испугать его. К лучшему ли это изменение? В конце концов, он узнает ответ на этот вопрос, когда доберется до виновника всех бед.

Из скопления черных стен, безобразных макетов, пылающих экранов и глухих коридоров вскоре вынырнул чудесный лифт, в доли секунды переносящий в любой уголок Дома. Держась за руки, беглецы ступили на подрагивающую платформу, и принцесса сказала в пустоту:

– Либерталия, этаж номер двести тридцать семь!

Питер быстро зажал уши, и раздался оглушающий хлопок, сопровождающий каждое перемещение такого лифта. Как принцесса так спокойно переносит подобное? Даже не шелохнулась, лишь волосы на миг разлетелись в разные стороны…

Мрак рассеялся, уступив место вечерней тьме – в Либерталии сейчас была ночь. Сыщик и принцесса, оглядываясь по сторонам, устремились вперед, боясь наткнуться на патрульных, но их нигде не было видно – похоже, в Городе Свободы настолько безопасно по ночам, что стражи просто не нужны. Принцесса шла чуть впереди, явно следуя заранее продуманному маршруту, и вскоре, миновав несколько кварталов, исполинских небоскребов и ярко освещенных улиц, они подошли к едва заметному в темноте входу в невзрачный подвал – не приведи их сюда принцесса, Питер ни за что не обратил бы внимания на него.

– Что это за место?

– Сюда Джеронимо свозит сворованные им из “Миража” двери, – ответила принцесса. – И именно отсюда они вместе с Отто похитили меня из дворца.

Питер вспомнил видение из Залов, одно из тех, которыми мучил его Хэйл. Правду ли говорит принцесса? Там, в этом полусне, все казалось таким реальным… Но нет, нельзя позволить тирану спутать его мысли! Зачем принцессе лгать?

– Я придумала, как мы сбежим отсюда! – возбужденно сказала Элли, потянув за дверную ручку. За дверью был темный коридор, уходящий вниз. – Ты притворишься Хэйлом и его голосом прикажешь Джеронимо отправить нас обратно, во дворец моего отца! Он, наверное, так скучает!.. Ты… мы ведь пойдем вместе? – Принцесса крепко сжала сыщика за руку и вопросительно посмотрела туда, где, как она думала, было его лицо.

– Если у нас это получится! – уклончиво ответил Питер. Вдруг она передумает убегать, если он откажется? Вдруг решит остаться здесь, ждать, пока он будет выполнять свое опасное задание? Нет, принцессе нужно покинуть Дом – как можно скорее.

Принцесса, улыбнувшись, кивнула, и они вместе стали спускаться вниз. Коридор встречал их множеством дверей, за которыми стояли… Двери? Да, Питер угадал эти очертания, пусть они и были прикрыты тяжелыми накидками и хранили таинственное молчание. Принцесса шла вперед, и Питер догадался, что им была нужна какая-то особенная дверь, путь к которой знала только она.

Вскоре они дошли до конца коридора, где их встретила массивная металлическая дверь. Питер потянул за ручку – заперто!

– Джеронимо и нужная нам дверь там, – шепнула принцесса. – Скажи ему, чтобы он открыл нам!

Питер, вспомнив про манеру голоса Хэйла, откашлялся и властно произнес:

– Джеронимо! Для тебя есть задание!

За дверью послышалась возня, после чего в ней появилась прямоугольная щель, в которой оказались заспанные глаза.

– Что?.. – сонно произнес он. – Принцесса?

– Открывай дверь, Джеронимо! – повторил Питер. – Не заставляй ждать Мое Великолепие!

Глаза Джеронимо в дверной щели подскочили, послышалось несколько щелчков, и дверь распахнулась. Джеронимо был в ночной пижаме, на лице – священный испуг. Пока он пытался осмыслить происходящее, Питер быстро вбежал в комнату и встал на широкий письменный стол, чтобы быть ближе к линзе, из сотен и тысяч которых Хэйл наблюдал за своими подчиненными.

– Оденься и отправь принцессу обратно домой! – приказал Блок.

– Обратно во дворец?.. – робко спросил Джеронимо. – Но… но зачем мы тогда ее похищали?

– Для нее есть особое задание, – на ходу выдумал Питер, – и его детали тебя не касаются. Отправь принцессу домой и запечатай эту дверь навсегда. Выполняй!

Джеронимо кивнул и стал резво одеваться. Блок заметил, что железного уха старый злодей лишился – уж не в схватке ли с Винкерсом или его телохранителями? И что стало с остальными членами его команды? По словам Отто, их затея не увенчалась успехом, но станут ли они пытаться вновь убить предводителя восстания?

– Прошу за мной, принцесса, – почтительно сказал Джеронимо и показал рукой на неприметную дверь, которую Питер сначала не заметил, приглашая пройти за ним.

За дверью оказался просторный зал, в центре которого стояла занавешенная покрывалом дверь, ведущая в никуда – та самая, которая ведет в покои принцессы! Что за волшебная сила питает эти чудесные двери? Джеронимо подошел к ней, резким движением сбросил накидку и стал возиться с панелью. Спустя мгновение в пустоте двери появились знакомые очертания балкона башни принцессы – там опять была ночь. Из двери веяло вечерней прохладой и теплым ветром, и принцесса, почуяв родное присутствие, улыбнулась.

– Теперь оставь нас, Джеронимо! – стараясь подражать Хэйлу, сказал Питер. – А когда принцесса уйдет, уничтожь эту дверь!

Джеронимо, послушно кивнув, зашаркал в сторону выхода. Когда оба убедились в том, что старик не подслушивает, принцесса схватила Блока за руки:

– Ну, мы идем? – она оглянулась на дверь, предвкушая скорое возвращение. – Идем, скорее! Я представлю тебя своему отцу, он наверняка сделает тебя принцем за спасение своей единственной дочери! А когда к тебе вернется твой облик, мы сможем…

– Прости, принцесса, – с горечью сказал Питер, – но я не могу. Сначала я должен разобраться с Хэйлом. Но после этого я обязательно приду к тебе!

Принцесса поникла.

– Я знала, что так и будет, – грустно промолвила она. – Но… Я даже не представляю, как ты выглядишь – как же я тебя узнаю, когда ты придешь?

– Я тебя узнаю, – улыбнулся Питер и обнял принцессу.

– Можешь ли ты хотя бы назвать свое имя?

– Да. Меня зовут Питер Блок.

– Питер Блок! – воскликнула Элли. – Я знала Питера Блока – великого преступника и сыщика! Авантюриста, героя и предателя! Неужели это ты?

– Я ничего не помню, но говори же дальше – наверняка это и есть я! Что ты еще знаешь? Кем я был раньше? Чем я занимался? Назови мои поступки, и я наверняка что-нибудь вспомню!

Принцесса задумалась.

– Питер Блок был из знатной семьи, он грабил королей и богачей, отдавая их деньги простым людям… Он в одиночку остановил мировую войну, предотвратив покушение, которое бы стало ее отправной точкой, и после этого добровольно сдался полиции, сознавшись в своих преступлениях. Но его не наказали, ему предложили работать на Коалицию, и он совершил еще множество великих подвигов! Но только…

– Что? Говори же, принцесса! – поторопил сыщик.

– Вот только Питер Блок погиб в пожаре, когда вместе со своими товарищами пытался положить конец правлению Хэйла – всем показывали его тело, обугленное и почерневшее… Как же ты выжил? Или ты еще один, более великий обманщик?