Дом стекла и света

Наконец, Ромо попрощался со своей свитой и отправился в свой шатер. Попался! Отравитель был настолько уверен в своей неуязвимости, что даже не выставил никакой охраны – тем же хуже для него! Питер прокрался внутрь и увидел, что в шатре был гость: генерал Блейк собственной персоной.

– Я все сделал, как и просил Его Великолепие, мой генерал, – елейным голоском промолвил Ромо.

– Небось радуешься, что попал в фавориты, да, лысый? – мрачно спросил Блейк. Затем сел на металлический стул и сказал: – Я не хочу, чтобы Винкерс примкнул к нам после этой бойни. Терпеть не могу предателей, хоть Хэй… то есть, Его Великолепие, и просил обеспечить ему защиту.

– О, не волнуйтесь, мой генерал. Я уже устранил эту проблему. – Ромо улыбнулся и сел напротив Блейка. – Дело в том, что один из его генералов тоже захотел перейти на нашу сторону и любезно согласился спрятать маленький баллончик с моим газом прямо в шатре своего вождя. Кажется, он подбросит его под стол… Не помню точно, но склонен ему верить. Так что не волнуйтесь.

– В таком случае, я больше не собираюсь здесь задерживаться, – Блейк поднялся и пошел в сторону выхода. – Не забудьте про время отступления, Ромо. Досадно будет, если вы будете мирно посапывать в своем уютном шатре в тот момент, когда мы начнем наше притворное отступление.

Вместо ответа Ромо встал, порылся в одном из своих ящиков и достал на свет маленькую склянку с клубящимся внутри дымом.

– Моя маленькая! – любовно произнес он и даже поцеловал холодное стекло склянки. Блейк удивленно вскинул брови. – Последняя, что осталась из моей первой партии – видите, газ еще не бесцветный? Но эта колбочка дорога мне как память – именно благодаря ей я займу место среди элиты Дома… Доброй ночи, генерал.

Блейк еще мгновение удивленно смотрел на сюсюкающегося с маленькой склянкой лысого толстяка, а затем, повернувшись, вышел наружу. В шатре остались только невидимый сыщик и Ромо. Как только шум снаружи стих, Питер стремительно напал на производителя газа и метким ударом в висок лишил его чувств. Ромо не должен пережить эту ночь, как и вся армия Блейка – если он выживет, он наверняка сможет втереться в доверие к революционерам, убедит их в том, что он полезен, и продолжит губить человеческие судьбы. Нет уж, лучше сыщик возьмет на себя и эту смерть – как и множество других!

Лежащего без сознания Ромо Питер оставил в своем шатре, связанного и беспомощного, а рядом раздавил склянку с газом. К утру толстяк вдоволь надышится продуктами своих злодейств.

Что же делать дальше? Как поступить с Винкерсом? Хотя, похоже, Ромо не врал, и один из сторонников вождя действительно его предал – Питер понял, что падение генерала под командный стол было вызвано отнюдь не неловкостью, а предательством – а значит, смысла возвращаться назад, в лагерь революционеров, уже не было. К утру вся армия Блейка превратится в огромный детский сад, и дорога перед бунтовщиками будет свободна – и Питер искренне надеялся, что среди них найдутся достойные кандидаты на замену помолодевшему вождю. А это значит, что Блоку нужно добраться до Хэйла сейчас, пользуясь всеобщей неразберихой. Вперед, вперед, к волшебной платформе!

27. За ширмой телегосударства

Ему снилось, что он падал.

Падал в адский огонь, а сверху в него летел, но все никак не мог настигнуть женский визг, и чей-то злобный хохот… А в мыслях его только горечь и обида на самого себя, что он не смог сделать что-то очень важное, то, чему он посвятил всю свою жизнь…

Эта боль – она действительно существует? Она действительно скручивает ему голову, огненным клеймом выжигает затылок, превращает в агонизирующее подобие самого себя? Раскаленный скальпель в его голове – он действительно есть? На самом ли деле это он, человек без имени, сжимает виски, пытаясь удержать в руках сгусток мыслей, боли, разочарований и поражений, которые он так и не смог принять?

Или он придумал себе эту боль? Придумал, что она имеет власть над ним, придумал и поверил в это? Или кто-то сделал это за него – придумал эту боль, а еще – его падение, его приключения, его любовь?

Он падал в адский огонь, в зияющую пропасть пожара, и на зубах у него скрипел пепел – и он очнулся на платформе, посреди фруктовых деревьев.

Проклятые кошмары будут вечно его терзать – но это не повод останавливаться, когда он уже почти достиг своей цели! Шатаясь, он поднялся, побрел к стеклянному мосту, пытаясь обрести равновесие. Вокруг по-прежнему не было ни души, как и в тот раз, и не было нигде видно блестящих черных шлемов. Куда же они попрятались? Снова засада? Нет, у Хэйла сейчас другие заботы. Он проигрывает войну.

Перед мостом он остановился. Нельзя идти по нему, иначе он начнет разглашать все его тайны, и тогда ему снова придется убегать. Нужно подождать кого-нибудь, кто решится нанести визит тирану, и пройти вслед за ним.

К его удивлению, ждать пришлось недолго – по дорожке шел, а вернее, бежал старый знакомый Питера, Джеронимо! Его щеки тряслись при каждом шаге, он запыхался; подойдя к мосту, карлик на секунду остановился, затем, глубоко вдохнув, шагнул вперед.

– Уровень лизоблюдства повышен до предела, – немедленно начал комментировать голос. – Уровень наглости – девяносто три процента. Сегодня Джеронимо провел весь день под камерами. На завтрак – вареное яйцо, картофельные заменители и чай. На обед…

Вслед за Джеронимо, краснеющим все больше от каждого нового комментария невидимого наблюдателя, Питер пошел в башню. Вместе с запыхавшимся стариком он поднялся на самый верх и вошел в приемную Хэйла как раз перед тем, как закрылись двери.

– Ваше Великолепие, я сделал все, как вы просили! – доложил Джеронимо в пустоту. После его слов за столом появился светящийся силуэт Хэйла. Нахмурившись, тот спросил:

– О чем я тебя просил?

– Ну как же? Отправить принцессу домой, а затем уничтожить дверь, ведущую в ее дворец!

Джеронимо коротко рассказал о том, как был разбужен посреди ночи голосом Его Великолепия, как он открыл дверь для принцессы и затем выполнил все указания, данные ему Питером.

– Идиот! – прошипел Хэйл. – Тебя обманули, а ты купился! Немедленно добудь новую дверь – неважно, укради, купи, сделай – но чтобы к утру принцесса снова была в Доме! И на этот раз приведешь ее прямо ко мне, а не к принцу! Выполняй!

Пристыженный Джеронимо, все еще красный, как помидор, поспешил удалиться из приемной. Как только гость исчез, сияющая фигура Хэйла растворилась в воздухе, оставив после себя сноп сверкающих искр.

Быстрее, нужно добраться до настоящего Хэйла, пока принцесса в безопасности! Уничтожить тирана – и все его злодейские планы пойдут крахом! Но как же найти его?

Питер прошелся глазами по всей приемной, на всякий случай посмотрел под потолком – не прячется ли там очередной наемный убийца. Портьера! Питер отодвинул черную штору и обнаружил за ней еще один зал, переполненный солдатами в черных блестящих шлемах, полностью скрывающих лица. Солдаты были отвлечены – они смотрели в экран и были полностью поглощены сериалом “Побег из больницы”. Там разворачивалась финальная сцена – главный герой падал в огненную пропасть. Подавив надвигающийся кошмар, который теперь всегда был с Питером и как бы стал фоном всего происходящего с ним в Доме, сыщик осторожно прокрался мимо солдат в следующий зал.

Когда Блок шагнул в проем, звуки, доносящиеся из комнаты солдат, полностью исчезли. Какая-то звукоизолирующая завеса? Новый зал был огромной галереей, посвященной божеству Дома – Хэйлу. Тысячи картин, фотографий, детских рисунков, вырезок из старых газет, изображающих только одного человека. До чего же была велика его гордыня! Подойдя к горящему посреди стены экрану, Питер прочел:

Рекордсмен дня по количеству просмотренных изображений Его Великолепия – Уильям Моллс

Награда – тысяча хэйлов

Хэйл, хэйлы! Все основы телегосударства прочно привязаны к личности тирана! Тем же лучше – когда он падет, падет и вся его извращенная власть! В противоположном конце зала была дверь, над ней было написано: “Зал репрезентации”. Других дверей Питер не увидел, поэтому пришлось идти дальше.

Зал репрезентации оказался большой библиотекой: на многочисленных полках стояли сотни томов, разной толщины и разных размеров. Заинтересованный, сыщик наугад взял одну из книг, у которой на обложке значилось “Антиутопия новой школы по правилам маркетинга” и раскрыл примерно на середине:

“…Итак, попробуем суммировать вышесказанное и обозначим основные составляющие любой антиутопии новой школы, обреченной на коммерческий успех:

•

Главный герой – скорбный юноша/девушка. Любой читатель будет невольно ассоциировать себя с главным героем, невзирая на свой возраст и социальный статус, что будет способствовать популярности книги

•

Беспрецедентно жестокий тиран – настолько омерзительный и нелогичный, что победа над ним вызовет у читателя исключительно положительные эмоции. Это логично ведет к следующему пункту

•

Счастливый финал – главный герой должен одержать над тираном абсолютную победу

•

Абсурдность власти и порядка – творцу необходимо обернуть любые достижения цивилизации таким образом, чтобы они работали только в одном ключе: полная и абсолютная власть над народом, даже если это вызовет логические дыры в сюжете или описании мира…”

Не поняв почти ничего из прочитанного, Питер пожал плечами и закрыл книгу. Прошелся взглядом по остальным корешкам на той же полке: “Информационный шум посредством реалити-шоу и технологий дополненной реальности как единственно возможная форма существования власти в телевизионном государстве”, “Использование опыта предыдущих поколений в области телевизионных технологий”, “От ненависти до обожания – лишь один экран”, “Сизифов труд как основа функционирования телевизионного государства”, “Постмодернизм власти”. Задерживаться здесь не имело смысла.

Дверь в следующий зал смутно напоминала Питеру о чем-то, но он не мог вспомнить, пока не вошел внутрь. Больничный кабинет Хэйла! Точь-в-точь как в кошмаре Питера, только теперь кабинет был как бы частью одной большой сцены – повсюду было расставлено множество камер, нацеленных во все углы обиталища лже-доктора. Получается, люди Хэйла как-то манипулировали его снами? Снимали свою извращенную передачу и попутно транслировали все происходящее ему в голову, чтобы он мучился от раздвоения личности? Думали, что это остановит Питера? Как бы не так!

Последняя дверь была почти незаметна. За ней слышались какая-то возня и множество приглушенных голосов. Необъяснимое чутье подсказывало Питеру, что за этой дверью он найдет ответы на все вопросы. Собравшись с духом, он вошел внутрь.

28. Финал

Просторная комната, и повсюду – на стенах, на столах, на потолке – десятки экранов, и на каждом экране – небольшой кусочек Дома. Вот бар “Домашний очаг”, вот площадь, на которой собирались охотники на Питера, вот улица, по которой Питер убегал от Роя и его цепных псов.

А посреди комнаты, на удобном стуле – Хэйл собственной персоной.

Стараясь не шуметь, Питер подкрался к тирану Дома поближе. Теперь тот не светился и не казался лишенным объема – он был самым обычным юношей с капризным личиком, внимание которого сейчас было целиком и полностью сосредоточено на одном-единственном экране.

Экран показывал панораму поля боя, где должны были схлестнуться две силы – войска Блейка и революционеры под началом предателя Винкерса. Ракурс был выбран удачно и освещал все, что там творилось.

Все поле боя было покрыто одеждой и оружием солдат армии Дома. Тут и там, посреди тряпья и рюкзаков, извивались от плача и крика младенцы. Все-таки Питеру удалось уничтожить врагов революции – но что же стало с самими революционерами? Оказалось, они так и не выдвинулись из своего лагеря, навстречу забвению молодости и дальнейшему рабству. Вместо этого они столпились перед шатром командующего, где – как показывал соседний экран – вовсю шли споры между генералами Винкерса. Сам Винкерс, похоже, был тем младенцем на руках у одного из военачальников – он внимательно слушал, что говорили остальные, засунув палец в рот от удивления. Вопреки ожиданиям Питера, революционеры не смогли договориться быстро, и теперь теряли драгоценное время.

– Детский сад, – хмыкнул Хэйл и стал водить руками по панели перед собой.

Вскоре Питер увидел “Домашний очаг”. Там, за центральным столом, сидели уже знакомые Питеру лица: сжимающий бутылку в руках Блейк, Шон с серым лицом и опущенными плечами и старик Джеронимо, пугливо глядящий прямо в экран.

– …в священники, наверное, – неуверенно пробубнил Шон, трясясь словно от лихорадки. – Я устал от всего этого…

Нахмуренный Блейк кивнул и приложился к бутылке. По его взгляду было ясно, что он был уже порядочно пьян.

– Господин Джеронимо, – ядовито протянул Хэйл. Старик вздрогнул и едва слышно произнес: “Он всегда видит нас”. – Вы нашли принцессу?

– Я… Ваше Великолепие… я… – начал объясняться Джеронимо, но его прервал Блейк:

– Перестань, Джеронимо! Слышишь, Хэйл? – он щелкнул пальцами, глядя в экран и привлекая к себе внимание. – Принцесса уже далеко, и твоему похотливому Эдриану придется искать себе женушку попроще. Особенно с таким-то лицом! – он хрипло рассмеялся.

Хэйл рассерженно ударил кулаком по столу, затем, взяв себя в руки, продолжил тем же елейно-ядовитым голоском:

– Ну а вы, генерал Блейк? Почему вы сейчас не командуете своей армией?

– Вы имели в виду, детьми? Вот уж увольте.

– Вы знаете, что вы совершили предательство? Все вы – предатели, и вас за это накажут. Но, – Хэйл выдержал театральную паузу, – вы еще можете избежать этого.

– К черту тебя, Хэйл! – воскликнул Блейк. – Зря я не сдох в том пожаре. Надо было пожертвовать собой, но вытащить его. А я, как трус, сбежал вместе с остальными. Сохранил свою жизнь – в обмен на его жизнь! Самый лучший из нас сгорел, а самые худшие остались топтать землю…

– Упоминание преступника, известного как Питер Блок, карается высшей…

– Да к черту твои упоминания! – заревел бывший генерал и ударил по столу кулаком. Шон посерел еще сильнее, Джеронимо забился под стол. – Не знаю, зачем ты так издеваешься над его памятью, и понятия не имею, зачем ты изобрел этого невидимого призрака, который разговаривает его голосом и бродит по этажам, тревожа нас своим присутствием – но ты не убедил меня в его подлинности! Настоящий Питер никогда бы не допустил всего того, что допускает твоя марионетка, он был честным и храбрым, он бы не мирился со всем злом, что видит и допускает твоя марионетка, но мне больно, когда он снова говорит с нами, тем же самым голосом… Понимаешь!.. Тем же самым!.. К черту твои фокусы!..

Блейк размахнулся и зашвырнул бутылку прямо в экран, который немедленно погас.

Выругавшись, Хэйл стал щелкать по панели. Вскоре на одном из экранов появился еще один лагерь, полный вооруженными до зубов людьми в той же форме, что и войска Блейка. Затем изображение сменилось на лицо мужчины, заискивающе глядящего в экран. – Генерал Мейерс.

– Слушаю, Ваше Великолепие!

– Мятежники применили газ против армии генерала Блейка, но сами потеряли Винкерса. На данный момент у них ведутся споры насчет нового главнокомандующего, поэтому они абсолютно беспомощны к новому сражению. Выдай своей армии противогазы и разбей бунтовщиков Винкерса. И отправь парочку гвардейцев в “Домашний очаг”, пусть они схватят бывшего генерала Блейка. Через минуту я открою вам доступ на нижние этажи, приготовьте свою армию. Конец связи.

– Будет сделано, Ваше Великолепие! – поклонился генерал Мейерс и тут же, развернувшись, заверещал: – А ну быстро!.. Живо взяли противогазы и натянули их на свои…

Экран потух, а юноша стал быстро водить пальцами по панели. Нельзя допустить, чтобы новая армия Хэйла добралась до бунтовщиков! Иначе все их дело пропало, и тирания Хэйла продолжит существовать!

Зарычав, Питер ударил Хэйла по уху, но тот, вопреки ожиданиям сыщика, не упал, а быстро вскочил со стула и отбежал в дальний конец комнаты.

– Кто здесь? – испуганно воскликнул он. Затем, осклабившись, произнес: – Все-таки ты добрался до меня, сыщик. Ну что ж, ты победил, признаю. Я бессилен против твоей злобы и твоей невидимости. Теперь ты волен уничтожить все плоды моих трудов. Как же ты поступишь?

– Сначала – освобожу их от твоего гнета! – воскликнул сыщик. Краем глаза он поглядел на один из экранов – там, в полной боевой готовности, ожидая открытия врат, ждала приказа Хэйла армия генерала Мейерса. Хэйл, похоже, посмотрел туда же, но быстро перевел взгляд на то место, откуда доносился голос его противника.

– Гнета? – удивленно переспросил Хэйл. – Какого гнета? Эти люди сами выбрали меня и, кажется, вполне довольны моим правлением.

– Отупевшие и погрязшие в собственных пороках по твоей вине – разумеется, они смиренно терпят твое правление. Но людям нужно показать, что такое настоящая жизнь, нужно дать им выбор!..

– Какой выбор? – насмешливо воскликнул юноша. – Разве ты так и не понял – они сознательно выбрали меня, потому что не хотят думать о чем-то лишнем, о своем жизненном предназначении, о каких-то высоких материях, им не нужна эта глупая мораль и заплесневелые труды философов! Они хотят лишь наслаждаться своей жизнью и делать все для достижения такой жизни. Я уничтожил все преграды, которые возникают на пути любого человека, в самом неприятном месте – в его собственной голове! В моем идеальном государстве все равны друг перед другом и перед своей судьбой!

Он развел руки в стороны и стал негромко скандировать: “Хэйл, Хэйл, Хэйл!” И ему вторили десятки и сотни голосов из экранов, размещенных по всей комнате.

– Видишь? – сказал Хэйл. – Они любят меня.

Хэйл снова пытается заговорить ему зубы, как смог сделать это в тот раз, когда когти пожара чуть не лишили Питера жизни. В тот раз он не знал об убаюкивающей силе голоса Хэйла, но теперь он знает – нельзя его слушать, нельзя вникать в его слова. Нужно лишь сделать то, ради чего сыщик вернулся с того света. Нужно уничтожить тирана.

– Тебе не повторить твой трюк, Хэйл! – воскликнул Питер и бросился на врага. Но тот вдруг так же стремительно исчез, как смог сделать это в Залах Благих Намерений. Нет, только не это! Неужели он снова сбежал? Но куда? Ведь здесь – его обитель, его убежище, его сердце…

Сердце! Хэйл живет в этих бесчисленных экранах – значит, нужно уничтожить их все до единого! Оглядев комнату, Питер заметил металлический стул, стоявший в углу, который прекрасно подойдет в качестве орудия возмездия. Тут он услышал топот множества ног за дверью. Ну конечно, верная стража мчится спасать своего короля! Нужно заканчивать, и побыстрее!

Экраны лопаются от ударов сыщика, орошая всю комнату стеклянными брызгами. Когда остается лишь один экран, на нем появляется испуганное лицо мальчишки Хэйла – он в панике кричит: “Нет!”, но сыщик непреклонен.

Шаги за дверью стихли. Питер оглядел комнату – не уцелело ни одного экрана, все они обиженно глядели на него зияющими дырами стекла и пластика. Повсюду вспыхивали искры – последние признаки жизни злобного гения.

Это конец?

Как только Питер задал себе этот вопрос, с потолка к нему устремился закрепленный на тонкой ножке очередной экран. На нем значилось: “Это конец?”, а рядом были две кнопки: зеленая “Да” и красная “Нет”. Подумав, Питер нажал на зеленую.

29. Это конец?

Что это? Куда уходят стены комнаты, этого последнего пристанища тирана Дома? Слышатся нарастающие аплодисменты, они льются со всех сторон, стены и вовсе исчезают, обнажая зал куда большего размера, границы которого Питер не видит. Каждый клочок этого зала занят людьми, они улыбаются, хлопают в ладоши, что-то обсуждают, кричат, свистят и смеются. От неожиданно громкого шума Питер теряется и цепенеет, ему хочется только одного: уйти, убежать от этих счастливых людей куда подальше, не слышать этого шума, который он слышал так много раз и который не сулил ему ничего хорошего.

– В очередной раз мы отмечаем конец нашего любимого шоу! – слышится отовсюду сразу. Питер водит взглядом по залу, пытаясь найти того, кто это сказал, но оказалось, что тот находился на той же сцене, что и сыщик, но за его спиной… И это был Хэйл!

– Хэйл! – зарычал Питер и уже собрался было наброситься на юношу, но руки и ноги сыщика оказались скованными невидимыми цепями.

Хэйл насмешливо взглянул на Блока и рассмеялся. Вслед за ним и зал закатился громогласным хохотом.

– Вот за что мы любим нашего Питера! – воскликнул Хэйл. – В любой ситуации он остается верен себе до конца, сколько бы раз мы ни подвергали его память самым тяжелым испытаниям. Но сейчас, как и всегда в такие моменты, мы можем подарить ему кратковременное прозрение… Эй, выключите ему лайвер!

Словно тяжелая, раскрашенная в чужие неведомые узоры пелена упала с глаз сыщика… Или, вернее, никакого не сыщика? Да, он был Питером, но не Блоком, и не Блэкмуром, он не помнил…Все дремавшие в его голове воспоминания тяжело заворочались, медленно соединяясь в одну ужасающую мозаику.

– Я обожаю этот момент! Взгляните на его лицо, на его глаза – какая живая мимика! – восторженно пропел чей-то знакомый голос. Принцесса Элли! Она стояла наравне с остальными зрителями, на нее падал луч света, в руках был микрофон. – Миг прозрения – то, ради чего все это затевается. Возможно, в следующий раз он настанет раньше, до того, как мы отключим ему лайвер – но до тех пор его испытания будут продолжаться и продолжаться!

– Я ничего… что происходит?.. – хрипло спросил Питер. Он чувствовал себя жутко обессиленным, как в тот раз, в Залах Благих Намерений, но сейчас это чувство было тысячекратно сильнее, и он никак не мог провалиться в спасительное забытье. – Где я?.. Хэйл?.. Принцесса?..

Вместо ответа по всему залу погас свет, и на них опустилась кромешная тьма, разрываемая лишь разгорающимся на дальней стене огромным экраном. На нем начиналась демонстрация какой-то передачи, и Питер сосредоточил на ней все свои оставшиеся силы.

– “Десять лет назад группа маргиналов и террористов совершила покушение на высокопоставленных членов партии Дома,” – начал вещать голос с телеэкрана. – “В устроенном бандитами пожаре погибло множество видных политиков и ученых, но главной цели они достичь не смогли – вопреки их злой воле наш благодетель Хэйл выжил”.

Зал дружно зааплодировал.

– “В честь этого события, дабы напоминать остальным преступникам об ужасном возмездии за их дела, было решено организовать показательное шоу “Искупление Питера”, каждый год в рамках которого главного зачинщика нападения – Питера Блэра – помещали в искусно сотворенную виртуальную реальность, где ему полностью стирали память, наполняя ее взамен фрагментами воспоминаний других людей, а также литературных и исторических персонажей. Хоть Питер и помещался в заранее прописанные в сценариях условия и действовал в рамках общей фабулы, а воспоминания существенно корректировались, суть его личности никогда не затрагивается, и он волен поступать так, как поступил бы в реальной жизни. Цель, которой хотят достичь создатели данного шоу, одновременно гуманна и поучительна – свести до минимума любые преступления против власти и излечить Питера. Таким образом, когда помещенный в очередную симуляцию Питер, наконец, откажется совершить преступление против власти, шоу достигнет своей цели, закроется, а Питер будет выпущен на свободу”.

Холодный ужас наконец накрывшего его прозрения захлестнул Питера с головой. Это был очередной виток кошмарного телешоу… Все его товарищи погибли в той дурацкой попытке бунта против всесильного диктатора – Уильям, Винкерс, Блейк, Эдриан… Вот они стоят, в зале, сочувственно машут ему руками, хоть их никто и не видит – мы с тобой, Питер, прости нас за то, что оставили тебя в одиночестве, обрекли на эту кошмарную участь, что в тысячу раз хуже смерти…

Экран потух, но лишь на мгновение, чтобы начать трансляцию нового видеофрагмента. На сей раз там выступали режиссеры и сценаристы его личного кошмара. Да, он видел их каждый год, в этот самый краткий миг прозрения ему позволяли увидеть своих мучителей, своих палачей, с каждым годом измывающихся над ним все сильнее…

– В этот раз мы решили пойти на рискованный шаг: не переносить место действия в какую-либо другую локацию, а воссоздать фрагменты нашего с вами Дома, чтобы его память максимально сильно слилась с симуляцией и не отвлекалась на многочисленные нестыковки, – бодро объяснял один из палачей. – Рискованный, потому что Питера в любой момент могло посетить озарение, и он бы выбыл из шоу раньше времени. Ради более насыщенного сюжета мы приняли два решения: соединили память нашего героя с памятью литературного персонажа из “Дома” – а также ввели соответствующие фрагменты оригинального сюжета – и сделали сюжетные ответвления в виде так называемого “больничного кошмара” – предыдущей симуляции шоу.