Договор на любовь

Дживон прислоняется боком к барной стойке, скрещивая руки.

– Всё не так просто, как вы думаете, Кан Чихо, –  твёрдо говорит он, каждое слово точно лёд, разве что бармены в коктейль его наколоть не могут. Соён кидает Дживону предупреждающий взгляд, он её игнорирует. –  Были… определённые обстоятельства, которые привели к нашей с Соён… договорённости.

Соён не нравится, как он выделяет их новые отношения. Чихо это тоже не по душе.

– Что это ещё за обстоятельства такие? –  вскипает он больше прежнего. –  Он тебе угрожал?

Она останавливает возмущение Чихо простым жестом, касаясь его руки.

– Это не мне муж требовался, –  говорит Соён, кивая на Дживона. –  Ему нужна была жена, чтобы родители от него отстали. Ну, ты знаешь эти семьи богачей.

Дживон хмурится, и Соён это замечает. Что, не нравится, когда правду в лицо бросают?..

Чихо скептически смотрит на Дживона, на его лице написано недоверие. Он поворачивается к Соён, на его лбу собираются складки морщин.

– Поясни-ка.

– Его родители, –  терпеливо поясняет Соён, закатывая глаза. –  Они настояли на том, чтобы я стала женой господина Хвана, мол, я единственная, кто может сказать «нет» его огромным амбициям и эго. Они были правы, если честно, директор Хван невыносим.

Соён кидает взгляд на Дживона и кивает ему в сторону выхода. Почему он всё ещё здесь?

– И ты согласилась? –  Чихо скрещивает руки и сползает с барного стула, вытягиваясь перед Соён. Она мастерит на лице невинность.

– Ну, у нас есть договорённости. Я могу свободно встречаться с парнями, он тоже. В смысле, встречаться с девушками.

Чихо смотрит на них обоих, его брови приподнимаются от удивления.

– Всё равно ума не приложу, почему ты согласилась. Тебе-то какая выгода?

– Фактически, –  вздыхает Соён, признавая поражение, –  никакой. Ну, разве что в ситуации, когда на меня давила влиятельная семья во главе с моим же начальником…

– Я не давил, –  вставляет своё веское слово Дживон, и Соён вскидывает руку, затыкая его. Тот возмущённо фыркает.

– В общем, проще было согласиться. Когда я буду готова, я смогу потребовать от него развода и выйти замуж за человека, которого захочу.

Чихо качает головой, поджимает губы. На Дживона он даже не смотрит, зато тот прожигает спину Чихо практически разъярённым взглядом. Направлен он на Соён –  Чихо просто стоит между ними.

– Так… –  Тот чешет лоб большим пальцем. –  И тебе не кажется это, ну, не знаю, несколько странным? –  спрашивает он. –  Несколько… по-чосонски? –  Он оборачивается к Дживону и вскидывает подбородок. –  Вы наследник довольно приличного состояния и владелец большой компании, как я слышал. Вам недостаточно женщин, которые охотно вышли бы за вас замуж?

Раздражение Дживона можно переработать в энергию, которая целую неделю будет питать весь Инчхон. Он откашливается и отвечает холодным тоном, в котором без труда угадывается сдерживаемая злость:

– Мне не нужны женщины, которые охотно вышли бы за меня замуж только ради моего богатства и статуса, –  твёрдо заявляет он. –  Вот почему у меня договорённость с Чан Соён.

Он кивает в сторону Соён, не сводя глаз с Чихо.

– Она не охотница за деньгами, её не интересует моё положение. Что меня целиком устраивает.

Надо отдать Чихо должное, взгляд директора Хван Дживона он выдерживает без единого лишнего движения, выдававшего бы его нервозность. Кажется, он вполне спокоен. Он оглядывается на Соён, всё ещё пытаясь переварить ситуацию.

– Итак, по сути, вы оба согласились притвориться женатой парой для вида, –  медленно говорит он, обобщая положение, в котором Соён и Дживон оказались.

Хван Дживон кивает.

– Проще говоря, да, –  подтверждает он. –  Это стратегическое решение, основанное исключительно на практических целях, не более того.

Чихо проводит рукой по волосам и вздыхает.

– А что насчёт его родителей? Разве они не ожидают, что вы будете вести себя как настоящая пара? –  спрашивает он, переводя взгляд с Соён на Дживона.

Соён хмурится.

– Когда его родители предложили мне выйти замуж за их сына, я сказала им, что мы ненавидим друг друга, –  честно отвечает она. –  Они не жаловались. Поэтому я думаю, что они не ждут, что мы будем вести себя как настоящая пара. Ну, по крайней мере, пока что. А после… –  Она вздыхает. В горле пересохло, она хочет вернуться к стойке и допить кружку пива залпом. –  Я не думаю, что кто-то из нас влюбится в другого, так что не о чем беспокоиться. Верно?

Она косится на Дживона, выглядывая из-за Чихо, и замечает, что директор выглядит… озадаченным? Пожалуй, это самое ближайшее определение его вида. Как будто его что-то беспокоит и он не может разобраться, что именно.

Его глаза устремлены на стойку. Наконец он кивает:

– Верно. У нас нет никаких чувств друг к другу. Это всё только на бумаге.

Чихо пристально смотрит на Дживона, не до конца убеждённый его ответом. Он явно подозревает, что в этой ситуации может быть нечто большее, чем он и Соён показывают.

– Вы в этом уверены? –  спрашивает он. –  Вы живёте вместе и делите быт. Откуда вы знаете, что в этой ситуации у вас не возникнут чувства друг к другу?

– Подожди, –  прерывает его Соён. –  Мы не живём вместе. И мы не делим быт и не вмешиваемся в личную жизнь друг друга, кроме этого момента, когда он пришёл сюда по неизвестной мне причине…

Глаза Чихо ширятся от удивления.

– Вы не живёте вместе? –  икает он. –  Но как это работает? Вы состоите в законном браке, верно?

Он смотрит на Дживона, словно ожидая его ответа. А тот молчит, его взгляд по-прежнему устремлён на столешницу перед ним.

В конце концов, кто-то должен был поднять вопрос об условиях проживания… Хорошо, что это сделал Чихо, на нём можно отработать объяснение, которое Хван Дживон предоставит своим родителям, если их секрет вскроется в неожиданный момент.

Дживон поднимает взгляд, чтобы встретиться с Чихо, в его глазах читается намёк на раздражение.

– Мы женаты только номинально, –  в который раз поясняет он со вздохом. –  Мы всё ещё ничем, кроме договора, не связаны.

– Видишь? –  Соён толкает Чихо в бок локтем и пытается улыбнуться, чувствуя напряжение, сгущающееся между этими двумя. –  Как я и сказала, беспокоиться не о чем. Мы просто… семейная пара по договорённости.

Чихо переводит взгляд с Соён на Дживона со скептическим выражением лица. Понятно, что он не совсем в этом уверен.

Он вздыхает, проводя рукой по светлым волосам.

– Ну… думаю, тогда мне не стоит волноваться, –  медленно говорит он, всё ещё с некоторым сомнением. –  Но если что-то изменится, ты должна мне сказать, хорошо?

Соён приподнимает бровь.

– Что-нибудь вроде чего? –  усмехается она. –  Типа, вдруг я влюбилась в него или он признается мне в чувствах? Не бойся, мы определённо этого не планируем, это смешно.

Соён смотрит на Дживона, ожидая его согласия.

– Верно?

На лице Дживона написано явное… разочарование. Это сбивает с толку.

Он молчит какое-то время, прежде чем сухо кивнуть:

– Верно. У нас нет намерений что-то менять в нашем соглашении.

Соён кивает с сомнением, потому что теперь видит, как эмоции Хван Дживона проступают под его обычно холодной маской равнодушия, и это её смущает. Что здесь происходит?..

Она решает, что не будет больше думать о своём начальнике, по крайней мере, сегодня. Она поворачивается к Чихо и неуверенно улыбается:

– Видишь? У нас есть соглашение, сделка. Мы бизнес-партнёры.

Чихо качает головой, выражая всем своим видом один лишь скепсис. Соён гадает, когда же Хван Дживон соизволит свалить из ресторана, оставив её с лучшим другом, но он с места не двигается.

В конце концов Соён не выдерживает первая:

– Что ж, господин Хван, желаю вам приятного вечера. –  Она чуть кланяется ему и берёт Чихо под руку, чтобы увести за свободный столик и поговорить, наконец, наедине. –  Если планируете провести тут вечер, советую попробовать запечённого фаршированного сибаса. Попросите, чтобы его приготовили без перца, а вино заменили на лимонный сок.

Чихо пытается возмутиться –  нельзя менять рецепт готового блюда в его ресторане! –  но Соён пихает его локтем под ребро и уводит.

Но и спустя полчаса, когда Соён уже доедает лосося в песочном тесте и с наслаждением потягивается, она замечает, что Хван Дживон так и не покинул заведение.

Чихо рассказывает о заводе скотча в Шотландии, который он посетил месяц назад, и умолкает в середине фразы.

Соён чувствует напрягающее её ощущение одиночества, исходящее от всей фигуры Дживона. Даже если ей не нравится идея провести вечер с лучшим другом и начальником, ещё больше она ненавидит ситуации, когда кто-то из её знакомых чувствует себя посторонним в толпе людей. Она была таким человеком в школе. Это неприятное чувство.

Хван Дживон –  абсолютно не социализированный человек, и пусть Соён не может судить о его настроении, ей кажется, что он уязвлён и уязвим сейчас в равной степени.

Поэтому она вздыхает, проклиная себя, и тихо спрашивает у Чихо:

– Ты не будешь возражать, если я предложу Хван Дживону присоединиться к нам? Мне не нравится, что он сидит там один, даже если пришёл сюда без приглашения…

Чихо переводит взгляд с лица Соён на Дживона у барной стойки. Чихо знает Соён достаточно хорошо, чтобы понять её просьбу.

Он пожимает плечами.

– Конечно, зови его, –  говорит он с лёгкой улыбкой. –  Посмотрим, как этот тип откажется от твоего приглашения. Вы ведь… как ты сказала? Не вмешиваетесь в личную жизнь друг друга?

Соён вынуждена проглотить этот язвительный комментарий. Чихо прав. И она сейчас сама же нарушит установленные границы.

Глава 5. Совершенно неподходящая кандидатка

5 марта 2019 года Инчхон, Корейская Федерация

Главное здание «ЭйчКей» стоит на правой стороне реки Хан и легко может затеряться среди офисных высоток, но из его окон открывается красивый вид на город. Хван Дживон выбрал себе офис на предпоследнем этаже, не желая занимать прежний кабинет отца и его партнёра. Господин Ким Муон от дел давно отошёл, и первое, что пришлось решать Дживону как преемнику компании, –  выкупать акции из кармана предприимчивого Муона. Сделка по передаче прав завершилась полчаса назад, основные бумаги были подписаны, и теперь Дживон сидел за своим письменным столом, напряжённо всматриваясь в пейзаж за окном.

Инчхон уже кипел жизнью, внизу по улицам ездили автомобили и бежали по своим делам люди, кто-то спешил за кофе, кто-то нетерпеливо ждал автобуса на остановке, кто-то наслаждался первыми солнечными днями после продолжительных дождей.

Дживон потирал переносицу, перебирая в уме расписание на день. Когда уже ему наймут секретаря, почему он должен заниматься подобным самостоятельно?..

Отец предлагал ему кандидатов своего круга –  Дживон отказывался. Ему не нужен был человек, который доносил бы отцу о любом прегрешении его сына. Временные секретари из команды продажников Дживона тоже не устраивали: они отвлекались на посторонние дела, выполняли поручения начальства из своего отдела –  в общем, не подходили на должность, даже если старались угодить молодому директору.

Девушки ещё и улыбались ему не к месту, видимо желая получить одобрение не хорошо выполненной работы, а личное. Дживон на такое не подписывался –  во-первых, и не хотел примешивать к бизнесу ещё и чьи-то сердечные муки –  во-вторых.

Захрипел динамик рабочего телефона, связывающего кабинет Дживона со смежным офисом, где в данный момент за столом напротив стола Дживона сидела миловидная девушка. Мин Сечжон? Мин Гёнхи? Как же там её звали…

– Господин Хван? –  раздался её голос. Дживон отвернулся от окна, чтобы принять вызов.

– Да?

– Вы просили сообщить, когда начнётся новое собеседование на должность секретаря.

Дживон поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с временным секретарём. Мин Джехи, точно.

– Да, когда оно?

Мин Джехи покраснела.

– Оно уже идёт…

Дживон вздохнул. Вот о чём он и думал. Временные секретари плохо выполняют свои обязанности, даже если он доплачивает им половину их обычной зарплаты и премиальные.

Дживон поднялся с места, кивнул Мин Джехи, чтобы стереть с её лица растерянность и отпечаток вины, и направился на десятый этаж. Он не присутствовал на собеседованиях лично, но старался –  если позволяли время и планы –  находиться неподалёку, чтобы убедиться, что отбор проходит точно в установленных им условиях.

От кандидата на должность личного помощника он требовал совершенного знания английского языка и хотя бы ещё одного (японского, китайского или немецкого) на деловом уровне –  в довесок к идеальному корейскому без прибрежного акцента. Будущий помощник Хван Дживона должен был обладать жёсткой хваткой, обращаться с документооборотом как со своим гардеробом, разбираться в организации и планировании любых встреч, от личных до международных, принимать на себя дела руководства других отделов. Самое главное, что выделял для себя Дживон, –  его личный секретарь должен был уметь слышать и выполнять требования директора до мельчайших деталей. Варить кофе и бегать с канцтоварами Дживон у помощников никогда не просил. Вот только все его нынешние сотрудники полагались на капучино по утрам как на залог хорошего настроения руководителя, что было в корне неверным предположением.

Когда Дживон спустился на десятый этаж, он считал, что и сегодняшнее собеседование окажется безрезультатным, но сразу за поворотом, у лифтов, заметил смутно знакомый силуэт –  и замер.

У дверей в зал эйчара среди четырёх других кандидатов стояла Чан Соён. Она выглядела иначе, чем Дживон помнил по университету, но он узнал её. Те же небрежно рассыпанные по плечам волосы с вьющимися кончиками, та же нервная улыбка на пухлых губах, те же блестящие глаза, обрамлённые длинными пушистыми ресницами. На ней был чёрный деловой костюм –  пиджак с плечиками, брюки со стрелками, неприметные туфли на толстом коротком каблуке. Костюм ей совершенно не шёл, Дживон помнил её, рассекающую по территории университета в широких юбках ниже колена и летящих блузках светлых легкомысленных тонов. Волосы раньше у неё тоже были другого цвета, чёрные. Теперь же Чан Соён убирала за уши пряди какого-то коньячного оттенка и прижимала к груди, обтянутой белой рубашкой с воротником-стойкой, папку со своим резюме.

Дживон прижался к стене до того, как сообразил, что он, собственно, делает. Сливаться с интерьером, будучи директором компании, было глупо, и он тут же постарался объяснить это действие рационально: он не должен был показываться на глаза кандидатам на должность его секретаря и смущать их. Ни к чему нервировать молодых людей, и так напуганных до седых волос. Именно, он просто не хочет напрягать кандидатов своим хмурым видом.

Когда двери зала открылись и всех пригласили войти, Дживон выскользнул из своего укрытия и прошёл в переговорную, находящуюся сразу за конференц-залом, и присел на стул рядом с ничего не понимающим сотрудником.

– Я не буду вмешиваться, –  пояснил Дживон. –  Просто послушаю кандидатов.

Сотрудник отдела кадров кивнул и включил трансляцию собеседования.

В зале сидели пять кандидатов: две девушки, два парня и Чан Соён. На вопросы все отвечали весьма сносно, один парень –  Ли Тэсом –  показал себя увереннее остальных. Дживон сверился с его резюме: выпускник факультета международных отношений Хансонского университета, знает пять языков –  ого! –  работал в филиале «Хан Групп». Второго парня Дживон даже не стал запоминать: тот мялся и на вопрос об опыте ничего не ответил. Девушки Дживону тоже не понравились, хотя одна вела себя спокойно и этим могла бы отметиться.

Когда дошла очередь Чан Соён отвечать перед эйчаром, она поднялась с места и выронила папку с резюме. Та развалилась на полу, разбросав вокруг её стула все листы бумаги.

Дживон хмыкнул.

– Ой, –  выдавила из себя Соён, зажмурилась и присела, чтобы убрать бардак.

– Эта сразу мимо, –  вздохнул сотрудник отдела кадров рядом с Дживоном. Тот приподнял бровь. Сотрудник замялся. –  Она неуклюжая… и нерасторопная.

Это точно. Она и в университете такой была. Дживон склонил голову, наблюдая за тем, как тонкие ручки Чан Соён сгребают в одну груду листы бумаги. Как же ей не к лицу этот дурацкий костюм. Наверняка она отходила в нём не одно собеседование, ведь, насколько можно было судить по её резюме, она нигде прежде не работала –  выпустилась из университета в прошлом году и всё это время занималась не пойми чем. Что же это ты делала такого, Чан Соён, окончившая факультет международных отношений Университета Инчхона?..

На то, чтобы собрать всё в папку, у Соён ушло некоторое время, за которое эйчар наставил ей минусов в листах отбора кандидатов, а другие соискатели на должность перекинулись весьма красноречивыми ехидными взглядами.

«Вот это –  минус», –  подумал Дживон с внезапно вспыхнувшим раздражением. Показатель низкого эмоционального интеллекта –  желание продемонстрировать превосходство перед человеком, совершившим незначительную ошибку. Сплетники Хван Дживону рядом с собой были не нужны.

Когда Соён вернулась к ответам, в её листах уже стояли прочерки, но эйчар не мог выгнать кандидатку за такой промах, а потому не перебивал, пока она говорила.

– Почему вы хотите работать в «ЭйчКей»? –  спросил начальник отдела. Соён сцепила руки в замок и стиснула их перед собой так сильно, что побелели костяшки пальцев. Нервничала.

– Мне нравится то, что «ЭйчКей» вкладывается в стартапы, –  ответила Соён. Дживон выпрямился и склонился к столу. Неожиданный ответ; другие кандидаты называли куда более приземлённые вещи, вроде стабильного заработка, продвижения по службе и возможности работать на растущую компанию с приличным рейтингом годового капиталооборота.

– Поясните, –  попросил начальник отдела кадров.

Соён прикусила нижнюю губу. Ну кто же так явно показывает свои эмоции, Чан Соён… Дживон вздохнул, сотрудник отдела кадров покосился на него с пониманием. Он посчитал, что кандидатку Чан Соён уже можно списать со счетов, и Хван Дживон подумал бы так же, будь это другая девушка.

– «ЭйчКей» предлагает молодым компаниям с потенциалом роста и сотрудничества на условиях партнёрства, а не поглощения, –  ответила Соён. –  Это отличает «ЭйчКей» от других компаний: здесь ищут взаимовыгоды с целью развития, а не полного подчинения крупному бизнесу. Монополия –  это ограничение, что не поможет рынку расти и привносить что-то новое в мир. Мне кажется, здесь это хорошо понимают.

Рекрутер покивал, но никто из слушающих впечатлённым не выглядел. Дживон фыркнул.

«Монополия –  это ограничение». Какие же слепые идеалы в твоей голове, Чан Соён…

– Оставьте мне запись с другими кандидатами, –  попросил Дживон сотрудника отдела кадров и поднялся с места.

– Конечно, директор, –  покивал тот. –  Я пришлю вам всё по почте.

– Ли Тэсома можете отметить и определить в…

– Ваш отдел?

Дживон нахмурился, молодой человек смутился. Как же там его звали?..

– В партнёрский отдел, –  ответил Дживон. –  Он туда подходит.

Сотрудник удивлённо охнул.

– Он пока что лучший кандидат на…

– Я не спрашивал вашего мнения, господин Чхве.

Чхве Ёнсик стыдливо прикусил язык.

– Простите, директор. Будет сделано.

Дживон забрал со стола резюме Чан Соён и покинул переговорную, оставив господина Чхве Ёнсика в недоумении.

– Чан Соён, двадцать шесть лет, –  читал Дживон вслух, сидя в своём кабинете. –  Знание языков: английский в совершенстве, японский –  начальный уровень, немецкий… «Могу читать, но не понимаю, что читаю»? Чан Соён, кто пишет такое в резюме?!

Дживон откинулся на спинку кресла –  неудобное, надо будет заменить, чёрт возьми, –  и усмехнулся. Немецкий –  простой язык, любой дурак сможет его читать, но Чан Соён и в университете избегала языковых курсов как огня. Дживон вспомнил, как при совместной работе над проектом всю работу по переводу она оставляла ему, ссылаясь на собственную занятость. Это было исследование в сфере медицинских разработок, и Дживону требовался помощник для изучения биотехнологических стартапов, которые занимались бы раком крови, но половина нужных ему компаний были немецкими и французскими. Французские он рассчитывал изучить самостоятельно, а немецкие отдать первокурснику. Чан Соён тогда посещала языковой кружок, и Дживон полагал, что она сможет взять на себя половину работы по переводу. В итоге Соён только собирала полученные данные и обрабатывала их. Надо признать, скрупулёзно и ответственно. Но искал-то он переводчика.

А нашёл Чан Соён с аллергией на языки.

Дживон прикрыл глаза рукой и беззвучно засмеялся.

Эта девушка… абсолютно не подходила на должность его секретаря.

21 апреля 2024 года Ресторан «Глаз мудреца», Инчхон

Дживон смотрит, как его примерный секретарь разворачивается к нему спиной и уводит за дальний столик ресторанчика, больше напоминающего бар, своего лучшего друга. Давно у неё в друзьях водятся подобные типы?

Половину вчерашнего дня Дживон потратил на то, чтобы выяснить, кто владеет «Глазом мудреца», почему локальный ресторан в Инчхоне пользуется таким успехом среди местного населения и чем же так хорош Кан Чихо. Остаток субботы Дживон искал причины, почему ему вообще понадобилось досье на шеф-повара, к которому он никакого отношения не имеет. Полночи он гадал, насколько отвратительно будет заявиться следующим вечером в «Глаз мудреца».

Ну, взглянуть на парня, которого Чан Соён зовёт лучшим другом, можно было хотя бы ради того, чтобы убедиться, что это надёжный человек. Безопасный. Приличный. В конце концов, должен был Дживон знать, с кем общается его жена?

Какой-то мерзкий голос в голове попытался напомнить ему, что Чан Соён не его настоящая жена –  это раз, и что они договорились не лезть друг к другу –  это два. Дживон перевернулся на холодную сторону широкой кровати, зажал ухо подушкой и заглушил этот голос. Он ничего сверхъестественного не планировал. Всего лишь хотел убедиться, что Кан Чихо можно доверять. Или что Дживон может доверять Чан Соён.

Надо признать, совесть попыталась воззвать к Дживону, когда он уже остановился на нужной улице напротив входа в ресторан –  неприметная дверь с крохотной табличкой не могла завлечь случайного посетителя, если тот не выяснил заранее, куда идти, чтобы поесть копчёного лосося в сливочном соусе. С совестью Дживон сумел договориться: он просто заглянет внутрь, осмотрится, посмотрит на Кан Чихо и уйдёт.

Кто же знал, что Чан Соён будет первой, кого он встретит сразу у входа?

Когда на сцене появился виновник бессонной ночи Дживона, Дживон с трудом смог оторвать взгляд от испуганного лица Соён. Ему бы тоже следовало рассердиться –  об их договорных отношениях узнал лишний человек, а то и сразу четыре, если считать молодого официанта с растопыренными ушами и двух барменов за стойкой. Но вместо этого он почувствовал укол раздражения. И злился он на Соён. Снова.

Он ожидал, что Кан Чихо окажется пухлым парнем с руками по локоть в рыбьем жире, но перед Дживоном стоял высокий крашеный блондин с голубыми глазами –  он что, линзы цветные носит? –  больше похожий на спортсмена, чем на шеф-повара. Дживону он не понравился, а когда открыл рот, не понравился ещё больше.

И вот теперь он сидит напротив Чан Соён, широко улыбается ей, шутит и изредка касается её руки своей. Ну, точно, заботливый прилипала, как раз во вкусе Соён.

Дживон допивает стакан воды и устало выдыхает.

Какого. Чёрта. Он. Вообще. Делает.

Он чувствует себя чужаком в толпе, заложником собственной глупости, вынужденным наблюдать, как его жена наслаждается компанией приятного парня. Дживон не может вспомнить, чтобы Соён хоть раз так смеялась в ответ на его слова.

По какому праву он вообще называет её своей женой, они ведь, в самом деле, ничем, кроме подписей на бумаге, не связаны? Ему стоило бы вспомнить, что Чан Соён в первую очередь его личный секретарь, а он ведёт себя как придурок.

Дживон не может избавиться от чувства разочарования. Ему не нравится, что Соён так легко отвергла идею о том, что у них могут возникнуть чувства друг к другу. Нет, не так. Что Соён не допускает и мысли, что может влюбиться в него. Это заставляет его чувствовать себя… каким-то неадекватным.

Это его задевает. Его и его «непомерно огромное эго», точно.

Дживон фыркает, и бармен у стойки, всё это время натирающий стакан так, словно другого занятия у него в этом заведении нет, невозмутимо предлагает Дживону пива.

– Я не пью на… просто не пью, –  отказывается Дживон. Он не пьёт на работе, а вечер воскресенья, проведённый в ресторане, нельзя назвать рабочим, если только Дживон не решил сделать наблюдение за личным секретарём своей сверхурочной обязанностью.

Только он решает покинуть пост, обругав себя последними словами –  он вообще не должен был сюда приходить! –  к нему подходит Чан Соён.