Излечи мою душу

– Мы говорим о Томасе Коллинзе, ты же понимаешь? У него всегда есть скрытые мотивы, когда речь идет о девушках.

– Если под скрытыми мотивами ты подразумеваешь желание издеваться надо мной, то абсолютно прав.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Несси, не будь наивной.

Я рассмеялась:

– Тебе показалось, Алекс.

Он скрестил руки на груди.

– Тогда почему ты покраснела?

– Что? Я… я не покраснела!

– Нет, покраснела, – выражение его лица говорило «Попалась!». – Слушай, я не знаю, что вы двое задумали, но…

– Мы ничего не задумали! – перебила его я.

– Хочу просто предупредить, что лучше с ним не связываться. Ты знаешь, я против Трэвиса, но, поверь, Томас еще хуже. К тому же, откровенно говоря, ты не в его вкусе.

Я понимала, что Алекс прав, и все же, непонятно почему, последняя его фраза меня сильно задела.

– Хочешь сказать, что я для него плоховата? Это ты имеешь в виду?!

– Что? – изумился Алекс.

– Конечно, кого заинтересует такая скучная девушка, как я, которая все дни проводит за чтением или учебой, – я отвернулась от Алекса.

– О чем ты? – он схватил меня за руку и все-таки заставил на него посмотреть, прежде чем мы войдем в класс. – Ты ведь понимаешь, что такие парни, как Томас, девчонок просто используют. Не попадай в его ловушку, – спокойно объяснил Алекс.

– Все нормально. Трэвис уже предупредил меня, чтобы я не общалась с Томасом.

– Неприятно признавать, но на этот раз Трэвис прав, – вздохнул Алекс.

– Алекс, ты преувеличиваешь.

Что за паника? Со мной все обращаются как с беспомощным ребенком. Я прекрасно понимаю, что собой представляет Томас Коллинз, и точно знаю, что от таких, как он, надо держаться подальше.

– Ты должен мне доверять, – добавила я, когда мы сели на свои места. – Не стану отрицать: Томас привлекательный и чертовски обаятельный, – но я не настолько глупа.

– «Привлекательный и чертовски обаятельный…» – передразнил меня Алекс. – То есть он тебе нравится?

– Что? Нет! Я этого не говорила! – возразила я.

Друг озадаченно на меня уставился, и я почувствовала, что не права.

– И вообще, ты, кажется, забыл, что я не свободна. Я бы никогда не изменила Трэвису, ты же меня знаешь.

В своих словах я была уверена. Кажется… Почему все-таки, когда Томас оказывается рядом, я смущаюсь и теряюсь?

Глава 7

Утро прошло без неприятностей: с Томасом мы больше не пересекались, напряженность с Алексом спала. Большую часть дня я провела в библиотеке, чтобы немного продвинуться в учебе. Оттуда сразу отправилась в спортзал на тренировку к Трэвису.

На входе в «Диксон» я остановилась у торгового автомата, чтобы купить бутылочку воды. Здешний коридор в вечернее время настораживал: в его охристых стенах всегда было холодно и подозрительно тихо – лишь от неоновых ламп исходил раздражающий гул. Я закинула монеты, набрала код, но бутылка вместо того, чтобы упасть, застряла.

Что за невезение!

Я попыталась тряхнуть автомат, но он был слишком тяжелым, постучала по стеклу, по бокам – безрезультатно. К счастью, рядом послышались мужские голоса. Вот только невезение не собиралось меня покидать: через пару секунд передо мной появились Мэтт, Финн и… Томас – снова с мобильным телефоном в руках.

– Ванесса, что ты здесь делаешь? – спросил Мэтт. – Я бы обнял тебя, но я весь потный.

Я улыбнулась:

– Представим, что ты это сделал. Мысленно.

– Ты пойдешь с нами? Трэвис искал тебя весь день, сказал, ты будто исчезла.

Чертовски верно сказано! Попрощавшись с Трэвисом утром, я за весь день даже ни разу не посмотрела в телефон.

– Было много дел, но вот уже иду к вам. Хотела купить воды, а бутылка застряла.

Украдкой я посмотрела на Томаса: он до сих пор не съязвил – удивительно! Может, не слышал меня? Похоже, все его внимание снова поглотил телефон.

Однако тут Томас будто уловил мои мысли и перевел взгляд на меня. В неоновом свете его зеленые глаза гипнотически блеснули, снова вызвав странное покалывание в моем животе. Потом он шагнул в мою сторону, и я машинально отступила.

Вот глупая.

Томас и бровью не повел, подошел к автомату и почти без усилий помог бутылке упасть.

– Большое спасибо, ты так любезен, – буркнула я.

Томас проигнорировал мои слова, достал из кармана спортивных штанов красную пачку, засунул в рот сигарету и отправился к выходу, одарив меня таким взглядом, что я чуть не поперхнулась.

– Что это с ним? – поинтересовалась я у ребят.

Черт, а ведь расспрашивать друзей Трэвиса о Томасе не самая лучшая идея. Но неконтролируемое любопытство – один из моих главных недостатков.

– С кем? С Томасом? – Финн кивнул в сторону, куда тот ушел.

– Да, он выглядит… не знаю, взбешенным? – неуверенно проговорила я.

– Разозлился на сестру, но это пройдет. Они ругаются по телефону с самого утра, – пояснил Мэтт.

Интересно, что случилось?

– Слушай, Мэтт… – я взглянула на часы и решилась: – Сделай одолжение, скажи Трэвису, что я бы с удовольствием посидела с вами, но уже поздно и мне пора домой.

Ложь. Ложь. Еще больше лжи!

– Ты пропустишь тренировку? Мы закончим через час, Трэвис тебя отвезет.

– Нет, я лучше прогуляюсь пешком.

– Ладно. Еще увидимся.

Мы обменялись улыбками, и я направилась к выходу. По пути просмотрела пропущенные сообщения от Трэвиса, написала ему, что еду домой, и пообещала встретиться завтра.

На улице было пусто. Почти. На лужайке, прямо перед входом, сидел Томас в облаке дыма. Мне хотелось понять, что с ним происходит, поэтому я рискнула подойти. Но о чем его спросить? Черт! Зачем я подошла? Глупая… Ладно, стоп. Просто поинтересуюсь, как у него дела, как нормальный взрослый человек.

– Ты же понимаешь, что простудишься?

О боже! Я же собиралась задать другой вопрос, почему вместо этого произнесла какую-то чушь? Какого черта, Ванесса, ты же не его мать!

– Не можешь держаться от меня подальше, да? – съязвил Томас, даже не посмотрев в мою сторону.

– Ты о чем? Просто тропинка тут одна и проходит мимо тебя, – солгала я.

– Так иди. – Он затянулся сигаретой и рыкнул: – Не хочу видеть тебя рядом.

Неожиданно. И грубо. Я-то готовилась к обычным язвительным шуткам. Что ж, попробуем иначе.

Я швырнула сумку на мокрую траву и сквозь стиснутые зубы спросила:

– Почему ты такой мудак?! Я же не сделала тебе ничего плохого!

– Мне казалось, тебе нравятся мудаки, или ты только парню своему позволяешь так с собой обращаться?

Гримаса, с которой Томас это сказал, меня взбесила, но я выдохнула и отстраненно уточнила:

– Что ты имеешь в виду?

Томас склонил голову и провел рукой по волосам. Жест показался мучительно медленным.

– Ничего. Ты вроде бы спешила домой. Так почему еще здесь?

Ну а чего я хотела? Чтобы мы смеялись и шутили как друзья? Томас не прикидывается мудаком – он и есть мудак. А я идиотка. Что еще тут сказать?

Я пожала плечами и пошла: хотелось поскорее убраться подальше от Томаса и его хамства. Однако не успела свернуть за угол, как он позвал меня по имени. Первый раз.

Я удивленно остановилась, подумав, что мне показалось, но потом снова услышала его голос. Громче. Гордость требовала не оборачиваться, но какая-то другая часть меня хотела дать Томасу шанс извиниться.

Я вернулась и встала напротив него, скрестив руки на груди.

– Жду извинений.

– Я не собираюсь их приносить, – хмыкнул он.

– Тогда какого черта ты заставил меня вернуться?!

– Потому что ты такая рассеянная, что забыла сумку, – Томас поднял ее с земли и бросил к моим ногам.

Больше сдерживать гнев я не могла.

– Какой же ты идиот! Преследовал меня несколько дней, а теперь пытаешься… пытаешься… – слова застряли в горле, я не понимала, что делаю и чего хочу добиться. – Знаешь что, иди к черту! – наконец выпалила я и топнула.

На его лице появилось ехидное выражение. Ради сохранения чувства собственного достоинства мне следовало уйти, но я не двигалась. Стояла, будто подошвы моих ботинок приклеились к бетону, потому что… что-то в его измученных глазах подсказывало: на самом деле Томас не хочет, чтобы я уходила. Хотя, скорее всего, это лишь мои фантазии.

– Тебе нравится подшучивать надо мной и провоцировать? – спросила я.

Томас потушил окурок и выпустил клуб дыма изо рта.

– Ты легкая добыча.

– Знаешь кто смеется над легкой добычей? Засранцы! Это про тебя?

Он громко выдохнул и потер ладонью лицо.

– Не устала нести чушь?

– А ты не устал так себя вести?

Я уже приготовилась к очередной его колкости, но Томас промолчал. Мы некоторое время прожигали друг друга взглядами, а потом Томас вдруг улыбнулся. Криво улыбнулся.

– И чему ты радуешься? – смутилась я.

Следить за резкими перепадами его настроения утомительно.

– Ты забавная, когда пытаешься быть крутой: напоминаешь рассерженного котенка, – заявил он.

Я бросила на него косой взгляд.

– Что ж, рассерженный котенок сейчас уберется с дороги.

Я снова собралась уйти, но на этот раз Томас не позволил.

– Погоди.

Его глубокий голос эхом прокатился по двору, и у меня по коже тут же поползли мурашки.

– Что? – я была сбита с толку. – Ты только что сказал, что…

Тут я запнулась, потому что по лицу Томаса стало понятно: он больше не хочет слышать никаких вопросов. Оставалось определить, искренен ли он сейчас или снова играет. Но сделать это у меня не получилось. Передо мной был слишком сложный человек.

– Хочешь, чтобы я осталась?

Томас уставился себе под ноги и безразлично дернул правым плечом.

– Или говори, или я ухожу. Без шуток, – предупредила я.

– Останься, – прошептал он и посмотрел на меня.

От его напряженного взгляда у меня вспыхнули щеки.

Глава 8

Мы молча сидели на лужайке бок о бок. Позади стрекотали сверчки и жужжали другие насекомые. Глядя на приглушенные огни кампуса, я думала о том, как мне сейчас неловко. Томас же выглядел совершенно спокойным, только щелкал язычком банки с газировкой. Мне же было некуда деть руки: я то начинала выдергивать травинки, то рассматривала секущиеся кончики своих волос – даже подумала, что пора их состричь.

– Ничего себе, как я тебя нервирую, – хмыкнул Томас.

– Ничего подобного, – солгала я, оставляя волосы в покое. – Почему ты не на тренировке?

– Потому что не хочу, – сухо ответил он.

Ну да, теперь мне все ясно.

Я перевела взгляд и невольно залюбовалась татуировкой на его бицепсе: косые песочные часы обмотала колючая проволока, внутри часов можно было увидеть трех маленьких черных бабочек, готовых вот-вот взлететь. Мне стало интересно, что значит этот рисунок, но спросить я так и не решилась – знала, что Томас не ответит.

– Хотела бы и я сделать татуировку, навсегда что-нибудь запечатлеть на коже. Но я трусиха: даже мысль о крошечных иголках вызывает у меня дрожь.

Томас посмотрел на меня исподлобья.

– Холодно. Не хочешь вернуться в зал? – сменила я тему.

– Нет.

– Что с тобой? Расскажешь, что тебя так расстроило? – я рискнула наконец спросить об этом, хотя догадывалась, что услышу.

– Нет.

Это было очевидно.

– Томас, может, ты не в курсе, но для диалога ответа «нет» недостаточно. Разговор требует усилий, – стала объяснять ему я, как ребенку.

– Разве я сказал, что хочу поговорить?

– Окей…

Черт, глупо было надеяться, что он мне доверится: мы же едва знаем друг друга.

– Я мешаю? Мне уйти?

– Если бы я хотел, чтобы ты ушла, тебя бы здесь не было, – буркнул он и кинул камушек.

– Хорошо.

Что делать? Говорить Томас не хочет… Сидеть молча? Ладно. Мне не сложно.

Я достала из сумки «Чувство и чувствительность» и стала читать при свете мерцающего уличного фонаря, краем глаза продолжая наблюдать за Томасом. Он лег на траву, скрестив руки за головой, и уставился в небо.

– Что ты делаешь? – удивилась я.

– Наслаждаюсь видом. Присоединишься?

– Нет… – меня передернуло от отвращения. – Трава грязная и мокрая.

– Ты не только обидчивая, но и брезгливая?

– Нет, просто…

– Замолчи и иди сюда.

Томас выхватил у меня книгу и положил ее на землю страницами вниз. Я вздрогнула: нельзя же так с книгами! Но возмутиться не успела, потому что Томас потянул меня за руку и я оказалась на траве рядом с ним. От такой неожиданной близости сердце забилось быстрее, а дыхание участилось. Или это от вида над головой?

На чернильном небе словно рассыпали яркие бриллианты: вдалеке угадывались знакомые созвездия Лебедя и Дельфина. Мне вдруг стало грустно.

Когда я была маленькой, мы с папой, втайне от мамы, часто забирались на крышу и искали в ночном небе самую яркую звезду. Я верила, что она исполняет желания. Жаль, что с уходом папы вся эта магия исчезла.

Мы лежали в тишине – лишь легкий ветерок шелестел рядом листвой. Томас размеренно дышал.

Хотела бы и я так уметь наслаждаться моментом, но от мыслей, что мои волосы касаются земли, по которой ходят люди и ползают насекомые, меня потряхивало. Вот бы сбежать домой, прыгнуть под горячий душ и уничтожить всех микробов, которые наверняка уже давно пируют на мне.

– Ты в порядке? – спросил Томас, слегка повернувшись.

Конечно. Всего лишь на грани нервного срыва.

– Да, все хорошо, – я скрестила руки на груди, сдерживая дрожь и желание отряхнуться от травинок и грязи.

– Вижу, – Томас привстал на локте и пристальнее посмотрел на меня. – В чем проблема?

– Я боюсь насекомых и не люблю лежать на траве. Это негигиенично, – призналась я.

Он покачал головой, снял с запястья бандану и разложил ее на земле.

– Подними голову, – в его голосе звучало веселье.

– Что? Зачем?

– Просто сделай, что я говорю, и прекрати задавать вопросы, это раздражает.

– Ничего не могу с собой поделать. Просто я такая, – буркнула я.

– Обидчивая?

– Нет, любопытная.

Томас прищурился, но промолчал. Потом он еще раз расправил бандану и жестом предложил мне положить на нее голову. Не буду скрывать: сердце мое подпрыгнуло.

– Тебе поставили капельницу доброты? – пошутила я. – Или у тебя нашли неизлечимую болезнь и ты теперь со всеми любезен?

– Это всего лишь бандана, – фыркнул Томас. – А ты была на грани истерики.

– Не придумывай, – я ткнула его локтем в бок.

Томас искренне улыбнулся. Впервые. Меня подмывало что-то сказать, подметить эту улыбку, но я побоялась его спугнуть, поэтому просто легла на бандану и сделала вид, что теперь меня ничего не беспокоит.

– Не отрицай: тебя скривило от отвращения так же, как меня, когда я увидел твоего парня в душе.

Ну вот зачем он так? Хорошее настроение мигом улетучилось.

– Почему вы так ненавидите друг друга?

Ответом мне была тишина. Конечно же, куда проще проигнорировать вопрос. Но сдаваться я не собиралась.

– Ты не услышал мой вопрос?

Томас разочарованно вздохнул и сдул со лба прядь волос.

– Тебя трудно не услышать… – Он помолчал немного, будто подбирая слова, а затем сказал: – Твой парень мудак. Просто знай это и открой, наконец, глаза.

– В смысле? – странное предчувствие зашевелилось в груди.

– Вы же вместе, не так ли? – прошипел Томас. В его глазах пылала ненависть. – Так спроси у него, черт возьми, почему он ведет себя как мудак.

Воздух заискрился от вылившейся агрессии, я вздрогнула и, заламывая руки, пробормотала:

– Извини, я… я не хотела тебя рассердить.

Томас снова лег на траву, но дыхание его уже не было ровным, желваки напряглись. За что он так ненавидит Трэвиса?

Я спряталась за книгой и, украдкой поглядывая на него, стала мысленно перебирать возможные причины.

В реальность меня вернул Томас. Он забрал у меня книгу и посмотрел на обложку.

– Джейн Остин. «Чувство и чувствительность». Не удивлен.

По его тону я поняла: гнев утих.

– Ты любишь читать? – с надеждой спросила я.

– О нет. Это скучно.

– Ты только что разбил мне сердце, – я поднесла руку к груди, изображая скорбь.

– Рано или поздно это должно было случиться.

– Ты не знаешь, что теряешь, – я проигнорировала его последнюю фразу.

– Расскажи, о чем эта книга. – Томас повертел ее в руках.

– О жизни двух сестер. Одна – страстная, живущая сердцем, другая – сдержанная и рациональная.

– И что же с ними случилось?

– Они влюбились, и эта любовь изменила их.

Томас положил книгу и опять закурил.

– Хочешь? – протянул он мне пачку.

– Нет, спасибо.

От очевидности моего ответа Томас скривился.

– Для спортсмена ты слишком много куришь, разве у вас нет строгих правил на этот счет?

– Есть, но я ничего не могу с собой поделать.

– И тренер не против?

Томас усмехнулся:

– Если под «не против» ты подразумеваешь угрозы отстранить меня от тренировок, то да, я бы сказал, что тренер не против. Он смирился, я ему нужен, и мы оба это знаем.

– А ты не думал бросить? – я прижала колени к груди и уперлась в них подбородком.

– Чтобы бросить, нужно этого захотеть. А я не хочу, – он сделал глубокую затяжку, выпустил дым и преданным взглядом посмотрел на тлеющий кончик сигареты. – Никотин помогает контролировать некоторые инстинкты.

– Какие? – наивно спросила я и тут же об этом пожалела.

Томас нахмурился и нервно провел рукой по волосам. Я решила сменить тему:

– Как давно ты играешь в баскетбол?

– Почему тебя это интересует?

– Ну, если мы будем дружить, хорошо бы познакомиться поближе.

Правда, о себе рассказывать я не собиралась. Мне хотелось больше узнать именно о Томасе, чтобы понять, с кем я имею дело. Может, под этой дерзкой маской скрывается кто-то другой?

– Хочешь стать моим другом? – оживился Томас.

– Да, если сотрешь с лица ухмылку.

Он фыркнул и затянулся сигаретой.

– Я играю целую вечность.

– Ты всегда был так хорош?

– А ты сомневаешься? – Томас посмотрел на меня так, словно ответ был очевидным.

– Какой ты самоуверенный…

– Я бы сказал, осознанный. – Он на мгновение задумался. – Я неудачник почти во всем, преуспел только в баскетболе. Когда выхожу на поле, все обретает смысл, а дерьмо исчезает из жизни. Остаюсь только я и звук сетки, когда в нее попадает мяч, скрип паркета под ногами и взрыв адреналина в теле, направляющий мои движения.

– Наверное, это затягивает.

– Еще бы!

– Томас…

– Что?

– Ты не… ты не неудачник. Нельзя называть себя неудачником.

Я принялась поправлять шнурки на ботинках, поняв по его глазам, что затронула болезненную тему.

– Ты меня не знаешь, – сухо бросил Томас и отвернулся.

– Так и есть. Я тебя не знаю. Но какая разница? Не нужно быть таким строгим к себе. Мы все ошибаемся, мы люди, случается разное. Порой мы даже благодарны ошибкам, потому что именно они помогают понять: мы не пустые оболочки, у каждого из нас есть миссия. Понять жизнь без ошибок нельзя.

Я положила руку ему на плечо, чтобы успокоить, но почувствовала, что он только сильнее напрягся. Поняв, что перешла черту, я отдернула руку.

– Наши ошибки делают нас людьми, а не неудачниками, – мудро подытожила я.

– Некоторые ошибки навсегда уничтожают в нас людей, Ванесса.

Холодность, с которой он произнес эти слова, поразила меня. Интересно, что же с ним все-таки произошло? Почему он так разочарован в себе?

– Ты же сейчас несерьезно…

– Никогда еще не был так серьезен, – Томас уставился на меня.

Желая прекратить этот разговор, я отвернулась и крепче обняла колени, чтобы согреться.

– Ты дрожишь, – заметил он, выбрасывая сигарету подальше, потом приказал: – Иди домой.

– Я в порядке. Не хочу уходить, хочу чувствовать вечерний ветерок на лице и избавиться от ноющей тяжести в животе, – я легла обратно на бандану и посмотрела на небо в поисках облегчения.

– Хорошо, – Томас устроился рядом.

– Иди внутрь, холодно же, – прошептала я, стуча зубами.

– Могу сказать то же самое, – он щелкнул меня по носу. – На улице градусов десять, и ты дрожишь.

– Ну… всего лишь прохладно, – я растерла себя, все еще пытаясь согреться.

– Признайся… – прошептал вдруг Томас.

– В чем? – я посмотрела на него в замешательстве.

– Ты ищешь предлог, чтобы я тебя обнял, но этого не будет, – усмехнулся он.

– Я… Я ничего не ищу!..

Захотелось немедленно оправдаться, но потом стало понятно: Томас опять издевается.

– А ты шутник, – сказала я ровным голосом и подмигнула.

Порыв ветра всколыхнул листья на деревьях, некоторые из них слетели с веток и затанцевали над нами, оказавшись в итоге прямо в моих волосах. Ну что за напасть? Я тут же попыталась избавиться от листьев, но из-за моей неуклюжести они только сильнее запутались в прическе.

– Подожди, я помогу, – Томас протянул одну руку к моим волосам, другой удержал мою ладонь.

– Не надо, я справлюсь, – буркнула я.

Томаса это забавляло, пока он что-то не увидел, потому что его взгляд вдруг насторожился.

– Что? Что не так? – спохватилась я.

– Если я попрошу тебя не двигаться, ты послушаешься?

– Зачем? – выдохнула я, дрожа уже от страха.

– Потому что у тебя в волосах жук.

Что?!

В панике я замахала руками и закричала:

– Где он?! Где?! Убери его! Убери немедленно!

– Уберу, если ты прекратишь дергаться как сумасшедшая.

Веселый тон Томаса немного меня успокоил. Я позволила ему приблизиться и коснуться моих волос, а потом замерла, почувствовав его теплое дыхание. Было страшно и трепетно одновременно. Я закрыла лицо ладонями и не мешала Томасу копаться в моих волосах.

– Открой глаза, – непривычно заботливо сказал он.

Я покачала головой и поджала губы, напуганная до смерти.

– Ну же, будь смелее, – стал уговаривать Томас и попытался оторвать мою ладонь от лица. – Я убрал жука, не переживай, – прошептал он.

Пришлось поверить. Я медленно опустила руки, открыла глаза и… осознала, насколько близко сейчас ко мне Томас: кончики наших носов почти соприкасались. В горле тут же пересохло.

– Ты в порядке? – улыбнулся он и озорно мне подмигнул.

Сглотнув комок, я неуверенно кивнула. Томас скользнул взглядом по моим губам, и мой желудок сжался, а тело обдало жаром. Он гипнотизировал меня, а я не шевелилась. Потом Томас склонил голову и тоже замер, словно борясь с порывом, который сильнее его.

– Черт… – выдавил он сквозь зубы и закрыл глаза.

Это помогло мне опомниться. Расстояние между нами все еще не было безопасным, когда рядом раздался знакомый голос. Сердце заколотилось уже по другой причине.

Трэвис.

Глава 9

– Какого хрена вы тут делаете?! – крикнул Трэвис, направляясь к нам.

Неужели час пролетел так быстро?

Я подскочила, будто меня застали в чужой постели. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, а багровое лицо Трэвиса говорило о том, что он вот-вот взорвется. Мышцы его напряглись, грозный взгляд пронзал то меня, то Томаса.

– Разве ты не уехала домой, Ванесса? – прорычал он.

У Трэвиса много недостатков, но среди них нет склонности к агрессии. Поэтому меня шокировала его ярость. Боже мой, как я могла так вляпаться? О чем только думала?

Паника сжала горло: не получалось выдавить ни слова, чтобы хоть как-то все объяснить. Я невольно попятилась и спряталась за спиной Томаса.

– Ты пугаешь ее, идиот. Мы ничего такого не делали, расслабься, – завелся Томас.

– Что? Я только что поймал тебя в обнимку с моей девушкой, и тебе еще хватает наглости говорить, что ничего не было? Лучше свали. Иначе, клянусь… – Трэвис скрипнул зубами и угрожающе поднял палец.

– Что? Что ты сделаешь? – Томас шагнул к нему, и палец Трэвиса уперся ему в грудь.

Так они и стояли. У меня тряслись ноги, я прижимала к себе книгу и готова была упасть в обморок. Надо было что-то сказать, вмешаться, остановить это безумие, но я не могла: словно зритель, лишь наблюдала за происходящим со стороны. Из ступора меня вывела собственная слеза, скатившаяся по щеке.

– Трэвис, пожалуйста, прекрати, – я попыталась схватить его за руку, но этим сделала только хуже.

Со звериным рыком Трэвис ударил Томаса в живот, заставив со стоном согнуться. Я прижала руку ко рту, чтобы сдержать крик. Томас сумел выпрямиться, и от его взгляда у меня застыла в жилах кровь. Потом он процедил сквозь зубы:

– Ты труп!

То, что происходило дальше, я видела как в тумане. В одно мгновение Трэвис оказался на земле. Когда и как Томас умудрился его так припечатать? Я умоляла обоих остановиться, но они меня не слышали: катались по траве и асфальту, вцепившись друг другу в глотки, как голодные львы.

Когда Томас навис над Трэвисом с занесенным кулаком, я закричала:

– Томас, остановись! Прошу тебя!