Отражение

Вопреки моей уверенности, щеки у меня моментально вспыхнули, а тело окутало тепло, когда мои пальцы зацепились за ткань его футболки на груди.

– Вот и уложи, – хихикнула я и открыла дверь.

Когда мы вошли внутрь, там было тихо и полумрачно. В противопложном от окон углу горел торшер, ненавязчиво освещая комнату теплым светом. Атмосфера казалась по-настоящему уютной и расслабляющей. А, может, все дело было в моем… настроении.

Я медленно прошла к огромных размеров кровати и, прикусив от волнения губу, повернулась к Деймону. Он прислонился спиной к двери и наблюдал за мной из-под полуприкрытых век. Как будто ждал, когда меня охватит страх перед… всем. Но он не дождется этого. Никогда. Я осознавала, чего хотела сейчас. Уверена, и он хотел того же, но просто не мог до конца позволить себе это. А потому, ждал. Ждал, когда я сама приму это решение.

– Что? – спросила я тихо, не выдержав. – Почему ты так смотришь?

Он лениво улыбнулся.

– Пытаюсь поверить, что это происходит наяву.

– А если нет?

– Тогда пусть это будет самый красивый сон в моей жизни.

Легкий, взволнованный смех сорвался с моего рта и тут же исчез. Желание стремительно пробиралось вниз по моему телу, заставив меня действовать.

Подойдя к нему, я зацепила подол своей длинной футболки и, не раздумывая больше ни секунды сняла ее с себя, оставшись в одних трусиках. Простые черные слипы с маленьким рисунком звездочек с краю, в которых не было ничего сексуального. Но ведь у меня не было намерений сегодня соблазнять… его.

Соски тут же затвердели, а в животе кольнуло от предвкушения. Щеки запылали еще пуще, когда Деймон, сглотнув, стал оглядывать меня, но я не пряталась. Только остановилась прямо напротив него, ожидая следующего шага.

– Теперь я абсолютно уверен, что это не сон, – прохрипел он, остановившись в полшаге от меня. – Мое художественное воображение даже близко не сравнится с тобой.

– Это приятно.

И я снова подалась к нему за поцелуем.

Он не был быстрым, наоборот: медленный, растягивающий время, пока все вокруг окончательно не исчезло. Его губы двигались по моим мягко, с какой-то щемящей нежностью, будто он боялся спугнуть наше мгновение.

Деймон прижал меня ближе, его дыхание сбилось. Кончики моих волос защекотали поясницу, когда он склонился надо мной, обхватив ладонями за талию.

– Ты убиваешь меня… – хрипло выдохнул он, покусывая мою шею, затем ключицу. – Эта карамель…

Его жадный рот двигался все ниже, пока не достиг моей груди. Деймон поднял на меня свои невероятно синие глаза, и его губы сомкнулись на соске.

– О боже, – зашептала я, обхватив его за шею. – Да…

Он легонько прикусил его и снова обвел языком, лаская меня так до безумия медленно и внимательно, что у меня задрожали коленки. Его ладони остановились под моими ягодицами, и Деймон выпрямился, подхватив меня на руки. Бедра автоматически сомкнулись на его талии, когда наши губы снова встретились в тягучем поцелуе.

Несколько шагов, и я почувствовала спиной мягкость постели. Не отрываясь от моих губ, Деймон навис надо мной, опершись руками по обе стороны от меня. Каждое движение было откровеннее любого признания. То, как он мягко касался моего живота и бедер, как его дыхание становилось все тяжелее, смешиваясь с таким же моим. Между нами больше не было ни страха, ни волнений. Только это.

Коснувшись моего рта еще раз, он снова двинулся вниз, оставляя по моей груди и животу дорожку из поцелуев. Я почти что задохнулась, когда его дыхание оказалось у самой резинки трусиков. Он посмотрел на меня взглядом полным вожделения.

– Я все еще могу отвести тебя в твою комнату.

Его губы дотронулись до меня через ткань, и хриплый стон вырвался из моего горла. Казалось, меня натянули как струнку.

– Ни за что, – выдохнула я слишком быстро.

Деймон засмеялся и, обхватив ладонями мои бедра, завел их себе за спину.

– Я просто предложил… – Вернувшись ко мне, пристально заглянул прямо в глаза. – Знай, что ты можешь остановиться, если…

Я покачала головой, притянув его губы к своим, пробежавшись по ним россыпью поцелуев.

– Я хочу тебя, – шепнула, уверенно ему улыбнувшись. – Очень хочу.

Эти слова сломали его остатки самообладания. Он накрыл мои губы жадным поцелуем, в котором было все: нежность, страсть, отчаяние. Его руки скользнули по моему телу, оставляя за собой огненный след. Когда его ладонь легла на мой бедро, я вздрогнула, но сама только подалась ближе.

Я чувствовала, как он тяжелеет надо мной. Оставшаяся ткань между нами мешала, обжигала, и я решила исправить это. Я провела пальцами по его плечам, скользнула по спине и, задержав дыхание, потянула его футболку вверх. Сердце колотилось так громко, что, казалось, он тоже слышал его удары. Когда Деймон приподнялся и скинул ткань на пол, я коснулась его груди. Горячей, твердой, слегка покрытой волосами.

Я сглотнула, и в животе снова кольнуло.

Господи, как же он прекрасен…

– Какая нетерпеливая, – он мягко улыбнулся, поддев кончик моего носа своим.

Деймон снял с меня последние кусочки одежды и сам разделся до конца. Я наблюдала за ним, взволнованно прикусив губу, пока он доставал из сумки презерватив. Наблюдала за тем, как играли мышцы его спины, плеч… крепкой задницы, пробуждая во мне неожиданное желание покусать их.

Когда наши тела снова встретились, я затаила дыхание. Горячая кожа к коже, дыхание одно на двоих. Ощущение особой близости, которое я никогда раньше не испытывала.

– Деймон, – мои большие пальцы огладили его щеки, – у меня… никогда…

– У меня тоже. – Он покачал головой на мой скептично-ироничный взгляд. – С тобой все по-другому. Всегда было, родная.

Он глубоко поцеловал меня. С моих губ не торопясь переместился на шею, плечи, пока я тихо стонала, теряясь в новых ощущениях.

Его слова тронули во мне что-то глубже сердца. Я никогда не чувствовала себя такой живой, как рядом с ним. Такой счастливой и желанной.

Когда он медленно вошел в меня, я стиснула его плечи, впиваясь ногтями. Непривычные ощущения пронзили меня, и я ахнула.

– Чш-ш… – прошептал Деймон, прижав лоб к моему. Он замер, коснулся моих дрожащих губ своими. – Расслабься, малыш. Я здесь, с тобой.

Его голос был низким, хриплым, но в нем звучала такая нежность, что все мое тело мигом затопило приятным теплом. Я вдохнула его запах, впитала его каждой своей частичкой, и вскоре остатки напряжения стали растворяться, уступая место чему-то более сладкому и тянущему.

Дав мне время привыкнуть к себе, он медленно вышел и снова вошел, чем вызвал у нас обоих громкий вздох. Я выгнулась от наслаждения, почувствовала, как мое тело само откликается на каждое его движение, как все внутри наполняется новой, непривычной, головокружительной волной. Деймон двигался медленно, бережно, его руки не переставали ласкать меня, губы не давали забыться, покрывая меня поцелуями. Он сдерживался ради меня, и это сводило меня с ума. Каждый его толчок был точным, каждое скольжение внутри будто находило во мне новые струны, о которых я даже не подозревала.

– Моя девочка… – прошептал он, накрыв губами мой сосок.

Я обвила его ногами, притянув ближе, и тогда движения стали глубже. Руки блуждали по его спине, пальцы путались в шелковистых волосах. Жар внутри разгорался все сильнее. Я не думала ни о чем, кроме него. Думала о его губах на моей коже, о вкусе его дыхания, о том, как он смотрел на меня. Так, будто я была единственной в его мире.

И когда волна удовольствия накрыла меня, я уткнулась лицом в его шею, задыхаясь от силы ощущений. Еще несколько движений, и Деймон последовал за мной. Он сдавленно выдохнул мое имя и, рухнув рядом, прижал меня крепче.

Спустя какое-то время мы молча лежали бок о бок, едва прикрыв ноги одеялом. Сердцебиение и дыхание восстановились, а тело уже тихонько погружалось в сладкую негу. Улыбаясь, я смотрела в потолок, усеянный отсветами от торшера и уличных лампочек, и просто привыкала к новой себе. Нет, никаких глобальных изменений я не пыталась искать. Просто…

Повернув голову к Деймону, вмиг столкнулась с его взглядом. Но он не отвел глаз, оказавшись пойманным. Продолжал смотреть так проникновенно и упоенно, что это вызвало во мне очередной прилив нежности. Она была просто неиссякаема… Я протянула руку и почти невесомо коснулась его щеки. Он ласково взял мою ладонь в свою и перецеловал мне пальцы, не переставая наблюдать за мной. И этот жест тронул меня до самых глубин моей души.

– Я так счастлива, – выдохнула тихо, – быть здесь с тобой.

Деймон приподнялся на локте, нависнув надо мной. Мягко провел рукой по моему обнаженному плечу и ответил:

– А я с тобой, – блаженная улыбка тронула его губы, прежде чем он снова поцеловал меня, окончательно унеся в чувство необъятной любви к нему.

Глава 37

Каталина

Я проработала всю неделю без выходных.

Как оказалось, мой заранее оговоренный с начальством пропуск имел последствия в виде нескончаемых – по ощущениям – смен, из-за которых вот уже шесть дней я возвращалась в общежитие еле волоча за собой ноги. Не имею ни малейшего понятия законна ли вообще вся эта ситуация, но у меня просто не оставалось сил, чтобы вдаваться в подробности. К тому же, я более чем справилась с ней. Через три часа седьмой смене придет конец, и мне предоставится целых два дня выходных. Формальных, конечно же.

Подработка в Шамроке пусть и не съедала столько времени, но все равно постоянно вынуждала меня изрядно попотеть. После поездки в Лейк-Плэсид меня, если можно так сказать, повысили, достаточно высоко оценив проделанную мной работу. Теперь я была кем-то вроде подсобного фотографа – то бишь должна всегда быть на подхвате в случае, если Зои понадобится помощь, – и меня это вполне устраивало. Оплата за новый семестр почти полностью опустошила мой кошелек, так что… я снова была словно заведенная, умудряясь впихивать во все это лекции и домашние задания.

Но я справлюсь.

Обязательно!

– Эй, – выйдя из подсобки, крикнула Лейла. Да, она была единственной здесь, кто до сих пор отказывался называть меня по имени. – Там Энди пиццу для всех принес. Иди, а то ребята со склада сейчас все слопают.

Я оторвала взгляд от бумаг с номенклатурами всех имеющихся у нас наполнителей и посмотрела на нее. Лейла ковыряла языком в зубах, тем самым дополняя свой привычно неряшливый и «мне на всех плевать» образ. Поначалу это казалось странным и вызывало некоторые вопросы, всплывающие в голове всякий раз как мы с ней пересекались. Но теперь я вполне привыкла. К ней, ее манере общения и отношению к коллегам. Как и к другим ребятам.

Наверное, за время работы здесь просто перестала чувствовать себя чужой. Напротив, я чувствовала себя частью команды, у которой тоже было право голоса. Всего какой-то месяц, и я разобралась в структуре магазина и, несмотря на то, что ничего особенного в нем не было, испытывала настоящее довольство от этого. Да и мои коллеги наконец-то стали доверять мне в полной мере.

Работа здесь не была пределом моих мечтаний, и как закончу колледж, обязательно попробую добиться чего-то большего в своей любимой сфере. Но здесь и сейчас, даже в этом, казалось бы, простом деле… Я была чертовски горда собой и тем, насколько активна была моя жизнь, даже если и высасывала из меня все силы. Как говорят: «лучше сделать и пожалеть, чем пожалеть, что не сделал», и я согласна с ними. Ведь с тех пор, как решилась на шаг с поступлением сюда, все радикально изменилось. Было и плохое, и хорошее, но оно было, а, значит, моя жизнь постепенно складывалась по кирпичикам, а не стояла на месте с покрытым мхом фундаментом.

– Пусть. Я не голодна, – ответила, вернувшись к занесению данных в компьютер. Покупателей не было, потому в зале, кроме тихого отголоска радио, больше ничего не было.

– Бережешь попку для своего пижона?

– А… Что?

Лейла заняла место за второй кассой и хохотнула:

– Видели. Знаем.

Моя бровь взлетела вверх. Но меня удивило не то, что нас с Деймоном видели здесь – он стал часто забирать меня, если моя смена заканчивалась вечером, – а то, что она вообще продолжала говорить со мной.

Плюс ко всему, ей было от силы лет тридцать пять, а говорила она так, как будто была бабулей со стажем!

– Нет, – усмехнулась я монитору, – у меня неплохой обмен веществ, бояться нечему.

Пауза.

– Ты бы с ним поаккуратней. С такими фруктами лучше не сбрасывать с себя трусы сразу. Уж поверь мне.

Эм-м?..

Разговор обещал быть… забавным.

– С какими это?

– Мажориками? – фыркнула она, запустив принтер.

– Хм, ладно.

Чем бы ни было вызвано ее внезапное желание подискуссировать, мне не хотелось продолжения. Она ничего не знала о Деймоне, но и я не собиралась в чем-либо ее переубеждать. Зачем? Главное, что мне было известно о нем.

– Вот только не нужно скепсиса, – гнула свое Лейла, и я все-таки повернулась к ней, придав лицу максимально бесстрастный вид. – По глазам вижу, что в мыслях ты сейчас кричишь мне «он не такой», – она хмыкнула, стукнув листами о столешницу. – Но ты не права. Эти красавчики, все как один, любят красиво появляться, а потом тихо исчезать. И о твоем есть, что сказать…

– Стоп-стоп-стоп. Хватит. Мне это не интересно.

– Предупрежден – значит вооружен, разве нет?

Не сдержав порыв, я цокнула:

– Конечно. Спасибо за заботу… мамуль.

– Всегда пожалуйста, – хмыкнула Лейла. – У меня когда-то тоже был один… «весь из себя». А закончилось все тем, что его папаша купил ему адвоката, а мне – билет в реальность.

Я не нашлась, что ответить, и просто округлила глаза, делая вид, что ужасно увлечена заполнением таблицы.

Понесло же ее на откровения…

Телефон на столе засветился, и мой взгляд мельком упал на экран.

Папа.

Сердце снова заколотилось о грудную клетку, а губы непроизвольно поджались.

После полугода молчания он вдруг позвонил мне сегодня. И вот уже в третий раз я не могла заставить себя ему ответить. Полгода прошло с тех пор, как я уехала, но до сих пор помнила слова, которые он говорил мне тогда. О том, что я нужна на ферме, что дело семьи должно быть важнее всего, что я стремилась не к тому, а все мои мечты – лишь временное помешательство, на которое мне не стоило и рассчитывать.

Я смотрела на экран и мысли путались, словно клубок. Стоило ли отвечать? По какой-то причине все это время он ведь так и не пытался связаться со мной. Почему теперь? А что, если он звонил чтобы… снова осудить меня? Или в который раз сказать, что я сделала ошибку?

Рука потянулась к телефону, но остановилась. Внутри все будто сжалось. Нет. Сейчас я не была готова к разговору с ним.

Я отвернулась и попыталась сконцентрироваться на работе. Экран продолжал призывно светиться, но я не пошевелилась. Сердце билось слишком быстро, одолеваемое сомнениями, воспоминаниями и тревогами. Как будто один звонок папы мог нарушить весь мой хрупкий порядок.

Боже, как я это ненавижу…

У входной двери зазвенели колокольчики, и магазин наполнился характерными топотом и голосами покупателей. Боковым зрением я заметила как Лейла бросила на меня короткий взгляд и, ничего не сказав, ушла в зал. Телефон погас.

Ну и что мне, черт возьми, делать?!

***

Это произошло, когда я подошла к общежитиям.

Сегодня Деймон не смог приехать, так как его срочно вызвали в офис их компании. И мне ничего не оставалось, кроме как возвращаться в одиночестве, не спеша и наслаждаясь теплой погодкой. По пути заскочила в мини-маркет, взяв кое-что из съестного на ужин. А когда пересекла парковку и двинулась к дверям, меня вдруг окликнул до боли знакомый голос.

– Каталина.

Я едва не выронила пакет из рук.

Обернувшись на зов, не сдержала тяжелого вздоха, когда в поле зрения попал такой же до боли знакомый силуэт.

– Папа? Что ты…

Мой папа был здесь. Стоял около машины в паре метров от меня, держа руку на двери, как если бы только-только вышел из нее. Он был таким, каким я его помнила. Подернутые сединой темно-русые волосы, морщинки в уголках глаз и натруженные руки, уверена, как всегда были в ссадинах и мозолях.

Как будто никуда и не уезжала…

Один щепок за предплечье, и ощущение сновидения отпустило меня.

В джинсах и черном свитере, выглядывающим из-под расстегнутой куртки, папа уже направился в мою сторону.

– Я звонил тебе, но ты не брала. А пришел сюда, и твоя соседка по комнате сказала, что ты на работе.

– Была. Ты как… что здесь делаешь?

Он только хмыкнул и сделал то, чего я никак не ожидала. Обнял меня. Так крепко-крепко, как обнимал меня раньше, когда была маленькой. Пакет в моих руках заскрипел, и я, перекинув его подмышку, другой рукой обняла папу в ответ, все еще оставаясь в полнейшем замешательстве.

Наши отношения трудно было назвать близкими. Мы почти не разговаривали, не делились своими мыслями, не вели задорных бесед, как зачастую бывало у нас с мамой. Иногда мне было даже несколько непривычно поддерживать с ним диалог, да и он особо никогда не пытался. Не так, как это делал с Эльзой. Если в детстве мне не была заметна какая-то особая разница в моем общении с родителями, то незадолго до моего отъезда это стало так остро ощущаться, что я чувствовала за собой… вину. Мне всегда казалось, что все это неправильно, и что именно мне нужно стараться поддерживать общение со своими родителями. Но снова и снова сталкиваясь с отцовским непониманием и нежеланием искренне выслушать меня, я сдалась. Это причиняло не меньшую боль.

Чем я заслужила от него это равнодушие? Что еще должна была сделать, чтобы по-настоящему стать для него дочерью? Ведь пока не уехала, ощущала себя в его доме лишь бесплатной рабочей силой, на которую ему было откровенно плевать, в то время как старшая дочь всегда купалась в любви и заботе обоих родителей, живя так, как того хотела сама.

– Как дела-то твои? – спросил папа, когда мы сели в его машину.

Я пожала плечами, сцепив руки на коленях.

Просто… Серьезно, пап?

– Нормально. Кручусь-верчусь. А вы как?

– Ничего, все по-старому. – Он потянулся к заднему сидению и, выудив оттуда большой пакет, вручил мне. – На-ка. Мама передала тут тебе кое-что.

Мои брови изумленно изогнулись – настолько я не ожидала подобного.

Заглянув внутрь, обнаружила несколько контейнеров, от которых исходили просто невероятные ароматы маминой фирменной выпечки, мой любимый клетчатый шарф, по глупости забытый мной в прошлом году, а также небольшой подарочный пакетик с какими-то мелочами. На душе вдруг стало так тепло и тоскливо одновременно, что в горле образовался комок. Глаза запекло, предвещая слезы, но я не позволила им пролиться.

– Передай ей спасибо, – пробормотала я, сглотнув.

– А это… – папа порылся в бардачке и протянул мне какой-то лист, сложенный вдвое. – Это от нас.

Сперва я не могла толком разглядеть текст на нем, но когда безошибочно узнала в углу листа герб университета, обомлела. Холодок прошелся по моей спине, предчувствуя самое плохое.

Неужели… Меня отчислили? Но как же так? Я же оплатила весь следующий семестр. Моя жизнь наконец-то стала налаживаться, я научилась с ней справляться. И у меня еще море задуманных планов! Он не мог так просто…

– Что это значит, пап? Ты… ты поэтому приехал, да?

Он включил подсветку. Уже смеркалось, а потому видимость в салоне постепенно ухудшалась.

Я вперила взгляд в бумагу, ничегошеньки не соображая.

– Да. А ты как думала? Кроме того, нужно же мне было посмотреть, что это за место такое.

У меня затряслись пальцы.

Нет.

Нет-нет-нет-нет-нет!

– Уехала – и слова мне не сказала. Да кто так делает? – Папа шумно вздохнул. – Понимаю, прошел уже целый семестр, но… пока так.

И только тогда я заметила в тексте подозрительно знакомые цифры. Их мне приходилось не раз изучать. Когда забегала на сайт перед оплатой.

– Эт-то… Что это? Откуда у тебя реквизиты моего колледжа?

Папа бросил хмурый взгляд на документ в моих руках и… чертыхнулся.

– Тьфу, не то. Чертова куриная слепота! Да это я попросил в вашем финансовом офисе, чтобы распечатали. На будущее.

Отобрав у меня лист, продолжая ворчать что-то себе под нос, он пошарил во внутреннем кармане куртки и протянул мне другой. Поменьше. Хотелось засмеяться, но я все еще оставалась в мягкой стадии шока, потому издала лишь тихое «хи-хи». Этот вечер не переставал меня удивлять. Как и папа.

Я покачала головой и кое-как сдержала ошеломленный вздох, когда рассмотрела содержимое листа.

Чек на пять тысяч долларов.

– Возьми и обналичь, как будет время. А перед следующим семестром что-нибудь придумаем. Зря что-ли кукуруза назрела.

Сердце в груди снова заколотилось.

– Зачем? – только и спросила я.

– Чтобы ты устраивала свою жизнь, – голос отца был ровным, уверенным. – Конечно, я не разделяю твоего… подхода к этому, но то, что ты до сих пор здесь, учишься – само по себе результат. А это, думаю, наилучший показатель серьезности твоих стремлений.

Мне стало горько от того, как это прозвучало. Как будто все это время я проходила какую-то проверку на честность, о которой даже и не подозревала. Подопытный кролик своего собственного отца. А это что, мой выигрыш?

– Я вполне справлялась со всем сама, – выдала, набравшись смелости. Пока от моих отмалчиваний были одни только проблемы. Так что, довольно! – Зарабатывала, придерживала свои «хочу» до следующей зарплаты, лишь бы меня не выперли отсюда за неуплату. Да, то, что я все еще здесь, можно назвать чудом, но я добилась этого, папа. И мне жаль, что тебе потребовалось полгода, чтобы поверить в… серьезность моих стремлений.

– Надо же, – хмыкнул он с ноткой веселья, – ты стала еще напористей. Хорошо.

– Что «хорошо»? – тихо огрызнулась я.

Папа не ответил. Он задумчиво смотрел через окно на здание моего общежития, постукивая пальцами по двери. Потом вдруг заговорил:

– Мне не нравилась твоя идея с фотографией. Ну что это за занятие? Есть огромное количество программ, от которых в будущем было бы больше толку. Я не хотел, чтобы ты рано или поздно оказалась на нашем с мамой месте, когда в прямом смысле приходилось ковыряться в навозе, чтобы потом нам было что положить вам на обеденный стол.

– Но главное, что мне нравится это. Как ты не понимаешь?

И снова здравствуйте, старые новости… Я не скучала.

Он снова поучал меня. Снова относился с нескрываемым недоверием к тому, чего хотела, в чем я пыталась его убедить.

– Я понимаю, дочь. Прекрасно понимаю.

– Но почему тогда удерживал с этой идеей на ферме? Почему… не давал мне жить так, как я хочу? Эльзе ты запросто позволил самой решать, что делать с собой. Меня же… постоянно останавливал. Что бы я ни сделала.

– Потому что думал, что ты пересмотришь свое решение. Одумаешься. Мы не в том положении, чтобы пробовать. А Эльза… Ну что у Эльзы? Повезло с Роем, да и с юридическим ей было достаточно просто. Плюс, это всегда востребовано, Каталина. Это основа, на которую можно рассчитывать в будущем. В чем мне ее останавливать?

– С фотографией тоже можно многого достичь, папа. Мы учимся не для того, чтобы закаты фотографировать.

– Надеюсь.

– Я уже снимала для нашей студенческой газеты во время презентации нового спорткомплеса в Гаршире. Недавно даже поучаствовала в съемке на чемпионате по биатлону.

Папа заинтересовано посмотрел на меня.

Ну конечно. Одна из немногих наших точек соприкосновения. Он любил биатлон так же сильно, как и я. Даже на лыжах частенько ходил.

– У вас что, и биатлонисты имеются?

– Ну конечно, – впервые за время нашего разговора улыбка сама растянула мой рот.

– И ты… была на настоящем чемпионате?

– Нет, на искусственном, папа, – не удержалась от фырканья я. – Самый настоящий из тех, что видела за последние десять лет.

Его брови изогнулись, отчего на лбу образовались горизонтальные складки.

– О, это здорово.

– Я могла бы… показать, если хочешь. Только фотоаппарат в комнате.

– Давай. Конечно, – с нетипичным для разговоров со мной энтузиазмом ответил папа. – Отнеси свои сумки, и поедем где-нибудь перекусим. Да потом отправлюсь назад.

Я моргнула.

Так… скоро?

Я даже толком осознать не успела тот факт, что он был сейчас здесь. Да, мы не были близки, и между нами все еще висело обоюдное непонимание. Но он оставался моим папой. Частью моей семьи, по которой, как бы не храбрилась, как бы не ругалась… я скучала.

– Хорошо. Сейчас, – я потянулась к двери, когда папа снова окликнул меня.

– Ты это… в любом случае, устраивай свою жизнь. Так, как хочешь сама, ясно? Концентрируйся на учебе и делай, что нравится. О работе не волнуйся. – Папа отвернулся к ветровому окну, прочистил горло. Казалось, он чувствовал себя не в своей тарелке. Или… виноватым? – А мы поможем, чем сможем.