Наследство Алекса

Калина Нада

Наследство Алекса

1. Ночной звонок

В воскресенье Соловьевы возвращались из Турции домой. В самолете пара наслаждалась ярким послевкусием совместного отдыха.

Восемь турецких дней пролетели одним махом. Почему-то все хорошее заканчивается быстро. Сначала пляжный отдых в Кемере, два волшебных дня в Каппадокии, день шопинга – как без него? Кнопка, как любая женщина, любила прикупить новые шмотки. Сувениры, само собой, для друзей и коллег. Тещу опять же-таки надо одарить. Если бы не она, не видать бы им в марте солнечного Кемера.

Алекс, как велела жена, запасся очередной дозой витамина Д, растраченного за зиму. Кнопка же, до полусмерти любившая море, накупалась, несмотря на еще довольно холодную воду.

Было немного жаль, что не удалось подняться в горы даже по канатной дороге, Страсти мужа к горам Кнопка не разделяла, поэтому он вынужден был хитрить. Придумал поездку в Каппадокию с полетом на воздушном шаре над скалистым городом, образовавшимся из застывших потоков лавы. Горы тянули его к себе, как преступника тянет на место преступления, но настоящей причины этой тяги он никому не рассказывал.

Алекс мотнул головой, чтобы вернуться в сегодняшний день. Жена экспрессивно переживала поездку в Каппадокию.

– Просто фантастика! – захлебываясь вспоминала Кнопка. – Столько цветных воздушных шаров в небе я в жизни не видела! Я чувствовала себя как в мультфильме: над головой вместо неба одеяло, сшитое из цветных лоскутков, а я – тряпичная кукла. Нет! Я Элли из Арканзаса, которая ничего не боится… А внизу как в фантастическом фильме – инопланетные пейзажи с вулканическими конусами, извилистыми ответвлениями. Сальвадор Дали! Реальный сюр!

– Сюр нереальный!– поправил Алекс жену.

Внутри него жил художник, которого влекли краски, яркие, сочные, ядреные цветовые сочетания и живописные мотивы.

– А ты в подземном городе и в отеле-пещере снимал? – поинтересовалась Кнопка.

– Конечно!

– Я просто голову потеряла – полный улет! Фотки потом маме покажем.

– А я, как всегда, Ларисе послал.

– Зачем Ларисе-то? – Кнопка повернула к Алексу свою изящную головку. – Она ж тебе никто. Виталий тебе родной дядя, брат матери, а Лариса – жена без году неделя, чужой человек.

– Не-ет, Кнопка. Она очень любит дядьку. Мне этого достаточно. Поэтому своя.

– Как знаешь, Гладиатор. Иногда мне кажется, что твое нежное содержание не соответствует брутальной форме.

Она гордилась тем, что у мужа спортивная фигура и кубики на животе, а он как будто стеснялся своих природных данных.

Алекс отвернулся к окну и загрустил.

Мама говорила то же самое. Два года, как не стало мамы. Она ушла из жизни через год после бабушки. Слишком рано, никто не ожидал. Ему было стыдно признаваться, что ему ее так не хватает!

Она рано постарела, но ее большие серые глаза и густые ресницы делали лицо удивительно притягательным, даже когда она была измождена болезнью. Светлые волосы, глаза и ресницы у Алекса, как у мамы. Он жутко стеснялся своих красивых глаз, поэтому часто опускал их вниз, разговаривал, не глядя на собеседника.

Она понимала и принимала все несоответствия сына, все недостатки. Говорила: «Все, что в тебе не так – мои недочеты».

Однажды он принес в родительский дом котенка, зная, что мама была принципиально против питомцев. Он сбивчиво рассказывал, как лохматый малыш сел на его кроссовку, вцепился коготками в шнурки и не хотел слезать. Мама всплеснула руками, умилившись доброте сына, взяла в руки киску, начала причитать:

– Ты ж мой маленький! У тебя ж глазки только открылись. Ты же, поди, сам есть не умеешь?

Тут уж умилился сын:

– Не знал, мама, что ты такая жалостливая!

– С этого момента я – кормящая мать! – ответила мама и принялась по часам кормить котенка молоком из пипетки.

Родные тетки называли ее сумасшедшей матерью – так сильно она любила сына. Он был для нее всегда на первом месте. Даже когда к ней, измучившейся от холода и равнодушия отца, пришла любовь, она не смогла уйти к любимому человеку. Мальчик мог не понять ее, а ломать ему жизнь она не хотела. Осталась несчастной и недолюбленной.

Между ними не было стены. Никогда. Даже в самом бедовом подростковом возрасте сына. Мама всегда понимала и защищала его, даже позволила ему уйти из школы, когда он, будучи девятиклассником, заявил, что на уроках ему делать нечего. Само собой, мама остолбенела, но выслушав доводы сына, пошла на уступки.

– Чем будешь заниматься, сын? – вздохнув, спросила она.

– Буду работать, попутно искать себя… А там и армия не за горами.

Мать вздохнула еще раз. Какая армия? Ее слишком сентиментальному мальчику армия ни в коем случае не подходит.

– Чему быть, того не миновать, – проговорила она и ушла в свою комнату плакать.

Он тогда не знал, что она будет плакать. Потом догадался, значительно позже.

Вчера вечером он, как обычно, послал очередные отпускные снимки Ларисе, жене родного дяди. Раньше, когда была жива мама, с которой у него была крепкая незримая связь, он делился фотками с ней. Она могла неординарно отреагировать на присланные снимки, умела оригинально пошутить или даже съерничать по поводу одного и искренно восхититься другим. После смерти мамы Лариса не раз говорила племяннику мужа: «Если что, обращайся к нам, Сашок. Мы ж твои родные, считай – самые близкие… А я тебе теперь вместо мамы». Тоже мне – мама! Всего на несколько лет старше него. Но он откликнулся, посылал фотки Ларисе, назвавшейся его родной, как будто отчитывался перед ней – вот как мы устроились, вот как мы отдыхаем!

Домой добрались поздно вечером. Оставили чемодан и сумку в коридоре и бросились в постель.

Ничто не предвещало беды.

Алекс уже успел задремать, и тут зазвонил телефон. Со сна он сразу не нашел гаджет, смутно вспоминая, где тот находится. Наконец он добрался до телефона и, стоя босиком на полу в темной комнате, нажал на зеленую трубку на телефонном экране.

– Слушаю, – прохрипел он, вглядываясь, кто звонит.

– Вечер добрый, Сашок! – услышал он сладкий женский голос. – Не спишь еще?

В темноте он мельком посмотрел в окно: через сетку тюля проглядывали многоцветные огни родного города и темное небо, от которого веяло холодом. «Совсем другой пейзаж!» – мелькнуло в его голове. Он поежился.

– Собирался. Мы только прилетели, – откашлявшись, ответил он. – Ларис, ты что ли?

– Я, племянничек, – Лариса в первый раз назвала его племянником. – Приве–е-ет тебе от тети Иры из Южноуральска. Мы тут сиди-им, гада-аем, когда ты с нами дели-иться будешь?

По протяжным нокам в голосе Ларисы Алексу понял, что Лариса была не совсем трезва. Зачем она звонит так поздно и в таком состоянии?

– Какая тетя Ира? У нас нет никого в Южноуральске. И чем я должен делиться?

– Миллионами, Сашок, – брякнула Лариса.

– Я ничего не понимаю. Давай завтра. Очень спать хочется.

Звонок был престранным. Но Алекс не стал гадать, что он мог значить. Завтра. Он все узнает завтра. А сегодня – спать.

2. Гром средь ясна неба

Утром он не сразу вспомнил о ночном звонке.

Из кухни, которую Кнопка называла Сиреневой Лялечкой, ползли зазывные запахи. Жужжала кофемашина, хлопала дверца холодильника – Кнопка хлопотала над приготовлением завтрака. Хорошо, что заботливая теща подумала о прибывающих с курорта детях и принесла продукты.

– Что бы мы без мамы делали? – беззаботно щебетала хозяйка. – Тебе яичница и сосиски. Мне – авока-адо и тосты. Хлебушек – м-м-м! – вкуснятина.

– Яичница-болтанка?

– Болтунья, как ты любишь.

Она поставила перед мужем тарелку с завтраком, сама стала намазывать размятый авокадо на только что выпрыгнувший из тостера поджаренный квадратик хлеба.

– Тебе не кажется, Кнопка, что твоя мама слишком много… – Алекс хотел сказать «вмешивается», но побоялся обидеть жену и придумал другие слова: – делает для нас. Мы привыкаем, что нас опекают, а сами… Я не хочу привыкать, я должен сам…

– Ты рвешься в бой, как будто мы с голоду пухнем. Зять против тещи! Вот когда наступят времена…

– Черный день? – проворчал обиженный на тещу зять. – Надо учиться жить самостоятельно прямо сегодня. Вот когда мы поженились, нам готовила твоя мама, потому что ты не умела. В своей собственной квартире ты научилась готовить.

Кнопка рассмеялась:

– Ты ничего не знаешь, Гладиатор. Я научилась готовить гораздо раньше. Я, между прочим, кулинарное училище закончила.

От удивления Алекс даже привстал:

– Как? Правда, что ли? Я думал твои корочки в подземном переходе куплены… Эк, ты меня провела.

Он замолчал и принялся за яичницу, смакуя каждый кусочек – жена, оказывается, дипломированный кулинар!

– Алекс, что тебе не нравится? Когда твоя мама была жива… – теперь Кнопка не знала, как договорить предложение.

– Моя мама не лезла в наши дела, она была дистанционной мамой.

Этот разговор начинался не в первый раз. Оба понимали, что «особенная» мама имеет право влезать, решать и даже действовать, так как она основная кормилица семьи. Надо отдать должное теще – в последнее время она постепенно ослабила вожжи и стала более степенной и деликатной. Но это не меняло дело. С ее материальным вкладом в семью Алекс чувствовал себя неполноценным кормильцем, а в роли главы семьи и вовсе нулем. С этим надо бороться. Тридцать три года, не мальчик уже – пора взрослеть. Он будет зарабатывать на свою семью сам!

– Завтра выхожу на работу. Пойду к начальству – буду просить повышение зарплаты, – решительно проговорил Алекс, почувствовав свою ответственность. – В конце концов, я – глава семьи!

Кнопка фыркнула. Разговор всегда заканчивался водружением флага главой семьи над несуществующей финансовой проблемой.

Воскресенье – день неспешности. Никто никуда не торопится. Кнопка занялась в гостиной с телефоном мужа, выуживая фотки для выставления в своих соцсетях. Ух, сейчас она удивит народ!

Алекс в кухне закладывал грязную посуду в посудомоечную машину, мысленно продолжая диалог с женой, придумывая все новые аргументы против тещи. Он вспомнил, что стал Алексом благодаря ей.

– Саша – звучит слишком невнятно, – заявила она однажды. – Ты же не мягкотелый маменькин сынок, ты – мужчина, причем вон какой видный. Имя Алекс тебе больше подойдет!

Кнопка поддержала маму, и Саша в момент стал Алексом.

Он поморщился. Алекс, вроде, неплохо звучит, но имя Саша было домашним, Алекс – что-то чужестранное. Теперь Сашкой его называли только дядя, Лариса да старые знакомые. Он вспомнил вчерашний звонок Ларисы и всполошился.

– Слушай, Кнопка, а у нас кто-нибудь из родственников живет в Южноуральске? – спросил Алекс, войдя в гостиную.

– У меня – нет, – не отрывая глаз от экрана телефона, ответила она.

– Чья тетя Ира живет в Южноуральске?

Вопрос остался неотвеченным. Не остывшая от отпуска жена была слишком погружена в свое занятие.

Через некоторое время вопрос забылся. Алекс задумался о будущем.

После обеда снова позвонила Лариса, предложила встретиться.

– Ты говоришь загадками, Ларис, – не выдержал Алекс. – Что-то случилось? Прямо скажи!

– Встретимся – я все скажу, – пропела сладкоголосая тетушка. – Мы с Виталием подъедем через полчаса. Идет? Ты выйдешь – мы в машине поговорим.

Это что-то новенькое. Почему дядя с Ларисой не хотят прийти к нему в квартиру? Не хотят беседовать на его территории? Почему Лариса вчера назвала его племянником? Она была ненамного старше Алекса, какая она ему тетя?

Алекс предупредил Кнопку о предстоящей необычной встрече с родственниками в автомобиле.

– А что случилось? – забеспокоилась она.

– Сам пока не понимаю…

Родственники подъехали через сорок минут. Алекс терпеть не мог, когда кто-то опаздывал на встречу. Необязательность – это неуважение по отношению к ожидающему пунктуальному партнеру. Да ладно, не это его сейчас волновало. Причина этого странного визита была совсем неясна.

Тем не менее своего волнения он никак не проявлял.

На улицу он выбежал в домашней одежде, и ему тут же стало зябко. Здесь не Турция, в начале апреля еще достаточно холодно, кое-где даже снег не стаял.

Он сел на заднее сидение рядом с Ларисой, которая устроилась прямо за дядиной спиной.

– Привет, тетушка! – съюморил Алекс.

– Привет, племянничек, – неожиданно язвительно ответила та. – Опять загар!

Она и вчера говорила с явной ехидцей, вспомнил Алекс. Стойкий запах ее духов в салоне автомобиля дразнил обоняние.

– Так вот, – начала Лариса, складывая густо накрашенные губы бантиком. – Мы тут с Виталиком… как бы это… наткнулись на любопытные документы, да, Виталик?

Дядя кивнул.

– Где тут? – спокойно спросил Алекс.

Он давно заметил за Ларисой удивительную неспособность вразумительно излагать свои мысли.

– Ну… – протянула ораторша, – после смерти твоей мамы – уж извини, что об этом, без этого не понять – мы взяли из квартиры фотографии, нам, в общем, медицинские документы нужны были для получения справки в поликлинике. Нам пришлось… это… заниматься справками там разными, если помнишь. Ты-то был в Дубае, как всегда…

– О чем ты? Почему как всегда? – возмутился Алекс. – Я в Дубае не могу быть всегда – я там отдыхаю…

– … два раза в год, – добавила Лариса с ноткой зависти в голосе. – Так вот. Там же с медицинскими бумагами были фотографии Виталика, детские. Да, Виталик?

– Вроде, да.

– Да что вы мнетесь, ей богу? – не выдержал Алекс. – Говорите четко, что вы обнаружили в этих чертовых фотографиях?

– Не менжуйся, Сашок, – снова заговорила дядина жена. – Все скажу… Мы… как бы это… не сразу нашли. Фотки в то время не смотрели. А недавно Виталик что-то из серванта вытаскивал… Что ты вытаскивал, Виталик?

Виталий вспотел, на его залысинах заблестели капли пота.

– Не помню, – еле проговорил он.

Лариса зло шикнула на мужа и продолжила:

– Файл с фотками упал на пол, фотки рассыпались, а там бумажки какие-то выпали. Посмотрели – а это счета твоей бабушки, представь себе!

– Счета за ЖКХ? – издевательски заметил Алекс.

– Счета из банка, вернее из банков! – резко ответила Лариса. – И еще свидетельство о наследстве от нотариуса.

От душных Ларисиных духов Алекса слегка затошнило. Она ждала реакции, но тот молчал. Он сменил тактику, решил больше не встревать. Хочет эта дядина кукла сказать что-то важное – пусть говорит.

– В общем, у бабушки твоей, видно, немало денежек было – восемь счетов. А дядьке твоему всего ничего досталось – четыреста тысяч.

– Так все, что на счетах обнаружили, и было наследство – восемьсот тысяч, – уверенно парировал Алекс. – Их и поделили поровну. Ты свидетельство о праве на наследство читала?

– Как бы не так! У бабушки были большие деньги, а мамка твоя все присвоила себе, брата родного обокрала!

– Да как ты смеешь! – вспыхнул Алекс и сжал кулаки. – Маму не трогай! Она была честной женщиной! Как вы могли такое подумать? Она всю жизнь копейки считала…

– Ну, может, и была, может, и считала копейки до поры до времени. А потом, как заполучила бабкины миллионы, так у нее крышу и снесло. Актрисуля была мамка твоя! Так лихо сыграла безденежье. Родного брата провела!

– Мама любила дядьку. Он младший, она ему чем могла помогала. Дядь, ты что молчишь?

Дядя помрачнел, взялся руками за голову и промычал:

– За что она так со мной?

Алексу показалось, что дядя даже всхлипнул.

– Корче! – резанула Лариса. – Хорошо зажил, Сашок, на бабкины деньги. Делиться надо!

– Сумасшедшие! – закричал Алекс и вышел из машины, хлопнув дверью.

– Зря ты так! – крикнула ему Лариса вслед. – Лучше по-хорошему поделись, иначе мы подадим в суд!

– Подавайте! – не оборачиваясь, прорычал Алекс в ответ.

3. Прилетело

Никогда не знаешь, откуда тебе прилетит. Вот и прилетело. Дядя выступает против родного племянника!

Алекс сел в кресло, наклонился вперед и, опершись локтями на колени, руками обхватил голову. Она трещала, боль била мерными ударами в виски. Успокоиться не получалось.

Новость была ошеломляющей, выбивающей почву из-под ног.

Бабушка была миллионершей, а мама ее миллионы прикарманила! Надо ж было такое придумать! Если бы у бабушки были миллионы, разве смогла бы она их утаить? Если бы эти деньги существовали, разве смогла бы его мама, его замечательная мама, скрыть это ото всех? А главное для чего? Разве смогла бы мама обидеть своего брата Виталика? Она до последних дней опекала его как младшего, хотя он уже давно стал отцом семейства.

Он вспомнил, как в детстве любил дядю, как тот брал его с собой на рыбалку, учил насаживать червяка на крючок, как кружил его, взяв за руки, а он гудел как самолет. Он помнил, с каким восторгом он встречал маминого брата, хотя тот не носил ему ни конфетки, ни шоколадки, как другие гости. Маленьким он бросался к дяде на шею, обхватывая его руками и ногами.

– Дядь, можно я тебя буду папой называть?

– Нет, Сашок. Твой настоящий папа обидится.

Но для него дядя был вторым папой.

У дяди появились свои дети, сначала сын, потом второй, но он по-прежнему любил племянника. Когда появилась дочь, Саша был уже подростком. Дядя посадил его за руль своего автомобиля. Регулярно вывозил его за город и там давал уроки вождения.

Дядя был высокий, широкоплечий и очень сильный. Маленький Сашка до шестого класса был невысоким, переживал, что останется таким, мечтал стать атлетом, как дядя.

– Ты, Сашок, на физкультуру нажимай, – советовал второй папа. – До седьмого пота тренируйся, характер вырабатывай. Потом, время подойдет, в армию пойдешь. Для парня это самое главное!

Алекс закачал головой, как будто не верил в происходящее. Он не мог прийти в себя, так его шибануло.

Что за метаморфоза? Почему дядя повернулся к нему спиной? Его маму назвали актрисулей. Слово-то нашли унизительное.

«Это же предательство!» – рвануло у него в голове.

Что такое предательство? Для преданного предательство как подножка, нет, как падение в лифте, у которого сверху обрезаны тросы – падение в ожидании полного уничтожения. Вот его фатальная суть.

Предательство – это, когда Свой человек становится Чужим…

Некоторое время Алекс молчал, а Кнопка не приставала к нему. Он был не слишком разговорчив и не любил раскрывать душу, но не потому, что был черствым или равнодушным. Уж она-то точно знала, какой тонкой и ранимой была душа у ее Гладиатора.

Через некоторое время он как будто очнулся. Как только он рассказал ей о разговоре в машине и о притязаниях дяди, она сначала не могла этому поверить, потом узнав, что говорила в основном Лариса, выдала тут же явившуюся ей мысль:

– Так это он не сам, Алекс! Это ему его ночная кукушка накуковала. Ее завидки берут, ей денег очень хочется!

– Чему завидовать – что раньше, что сейчас? Мама всегда очень скромно жила. Все видели. Дядька лучше жил, много раз бизнес мутил, прогорал, правда, часто, но деньги у него водились. Чему было завидовать, Кнопка?

– Они тебе завидуют, а не маме, – неожиданно заявила Кнопка. – Ты по заграницам ездишь, на морях отдыхаешь, фотки из дорогих отелей шлешь…

– И правда! А я, дурак, купился на подлизывания Ларисы…

– Они заподозрили, что мама получила от бабушки миллионы и тебе их тайком передала… И ты теперь на эти миллионы шикуешь.

– Чушь какая-то! Если бы не твоя мама…

– … Вот-вот, а ты все недоволен тещей, – Кнопка скромно опустила глаза. – Но они об этом, видимо не знают.

Алекс ходил по комнате взад-вперед. Кнопка стояла в сторонке, боясь попасть ему под ноги.

– Мама и бабушка жили вместе, но это ничего не значит! Нет, это значит, что мама, сама не очень-то здоровая, вынуждена была ухаживать за старенькой бабушкой, к слову сказать, довольно капризной после инсульта. Но деньгам-то неоткуда было взяться?

– Чисто теоретически… – встряла Кнопка, – бабушка могла в благодарность отписать твоей маме…

– С ума сошла? – перебил ее Алекс. – Ничего она не могла отписать… Если бы отписала, то это было бы в завещании… Как доказать, что не было других денег в завещании? Все документы у дядьки.

– Они забрали документы, потому, что мы в тот момент были в Дубае…

– Я сам себя ненавижу за то, что уехал отдыхать в тот самый момент. Я не думал, что мама… так плоха, что она… не дождется. Да еще велела не вызывать нас на похороны, если уйдет до нашего возвращения… А я не верил – она так хорошо держалась… при мне…

– Твоя мама, не хотела, чтобы ты увидел… – Кнопка не договорила.

«Чтобы я ее хоронил», – про себя закончил мысль Алекс. Ему это приходило в голову. Мама была не только мудрой, но и деликатной. Даже умирая, она не хотела причинять ему боль, зная, что он для мужчины чересчур чувствительный.

– Что же делать? – вернулся Алекс к теме суда.

– Надо продумать стратегию, Гладиатор, – она всегда называла его Гладиатором, когда хотела вызвать в нем силу и волю к действию.

Он откинулся на спинку кресла. Кнопка принесла мужу ромашковый чай и оставила его, зная, что он больше не будет разговаривать – ушел в себя.

От мыслей, которые роились беспорядочно и путано, голова у него разболелась. Прежде чем выработать стратегию, нужно разложить по полочкам, что известно по делу.

Нет! Какое дело? Никакого дела быть не может! Ведь никаких больших денег от мамы он не получал. На ее счету – он был один – нотариус обнаружил пятьдесят тысяч рублей, их он и получил как наследство, вернее как компенсацию за организацию похорон – фактически они обошлись гораздо дороже.

А с чего они взяли, что у бабушки были миллионы? Господи! Какая-то восточная сказка! Бабушка, начинавшая свою профессиональную жизнь ветеринаром на селе и не нашедшая в городе места лучше, чем гальванический цех – жуть, если представить себе! – никак не могла скопить миллионы.

Какая была бабушка? В последние годы – располневшая, после инсульта плохо передвигающаяся, дремавшая перед телевизором или склонившаяся над вышивкой в очках с сильными диоптриями. Мама говорила, что бабушка стала скуповатой, с пенсии выделяла очень маленькую сумму на питание. По словам мамы, у нее был несносный характер. С пожилыми и старыми людьми жить в одном доме очень трудно. Вообще трудно, когда бок о бок трутся представители разных поколений. Старшие все лучше знают, указывают и бурчат, младшие хотят быть самостоятельными, огрызаются и брыкаются. Алекс сам это пережил, когда жил в доме тещи.

Его мысли нечаянно перескочили на тещу. Та все время его чему-то учила. Когда первый год после женитьбы они с Кнопкой жили вместе с ней, та однажды спросила:

– Алекс, ты в шахматы играешь?

– Нет. Правила знаю, но играть не люблю. Не мое.

– А зря! – резюмировала она. – Шахматы дисциплинируют ум. Вся жизнь – игра, и знать ее правила мало. Надо их применять!

– Весь мир – театр! – заметил Алекс.

– Это для Шекспира театр, а для нас, простых людей, это – шахматная игра. Надо хорошенько продумывать свой ход и уметь предвидеть ход противника.

Он не заметил, как задремал. Кнопка, заглянув в гостиную, застала мужа мерно посапывающим в неловкой позе. Принесла подушку из спальни, подложила ее под голову Алексу, чуть поправила плечи.

Она была озадачена не меньше мужа. Но мысли ее текли совсем в другую сторону.

4. Шахматистка

Неделю спустя Алекс получил извещение из суда заказным письмом. Через две недели суд. Он еще поразмышлял на тему бабушкиных «миллионов» и решил, что дело яйца выеденного не стоит, так что можно не волноваться и не готовиться. Он скажет все как есть – денег не было ни у бабушки, ни у мамы, в наследство он получил пятьдесят тысяч рублей, которые были мамиными так называемыми «смертными».

Стоп! А ведь было еще бабушкино завещание, где она завещала ему свою долю квартиры. Квартира теперь на три четверти принадлежала ему. Одна доля оставалась за отцом, фактически проживающим в деревне. Ну уж на квартиру дядя претендовать не может.

Алекс совсем было успокоился. Сходил к начальству за повышением зарплаты, как и запланировал. Начальник обещал подумать месяц, как будто испытательный срок давал – смешно! Правда, отметил его острый ум и сообразительность. Что ж, если начальник считает, что месяц покажет что-то новое в его работе, то он будет стараться.

– Я сказала маме, – начала Кнопка, как только Алекс пришел с работы, – про иск твоего дяди и про остальное.

– Про иск Ларисы, ты хотела сказать, – поправил ее муж, привычным движением влез в домашние тапки и пошел мыть руки.

– Ну я тебе сразу сказала про Ларису, а иск-то дядя писал…

– Я думаю, что тут неподражаемая Лариса сыграла свою историческую роль: она автор и главный дирижер всего судебного оркестра, а дядька – только исполнитель. – Алекс говорил громко, чтобы Кнопка в другой комнате слышала его.