скачать книгу бесплатно
– Что, моя хорошая, больно? Очень? – участливо спросил Сергей и увидел на лбу жены капельки пота.
– Серёжа, воды пошли.
– Катя, родная, потерпи, я сейчас!
Он выскочил из дома и побежал в гараж лесотехнической школы. С трудом нашёл сторожа, сорвал со щитка ключи от бокса. «Уазик» завёлся сразу, Сергей выгнал машину к воротам.
– Что ты делаешь, окаянный? Чего удумал? Михал Дмитрич уволит меня с работы! – испуганно прокричал пожилой сторож.
– Не уволит, я с ним договорился, – соврал Сергей, распахивая ворота. – Жена у меня рожает!
Он молниеносно вскочил в кабину, включил первую передачу и до конца утопил педаль газа.
– Закрой, пожалуйста, ворота! – крикнул он на ходу. – Спешу, отец, пойми!
Когда Сергей забежал в дом, воды уже отошли. Катерине стало немного легче. Он помог собрать вещи жене и повёл её к машине.
– Идём, Катюша, идём родная. Постарайся шагать быстрее. Всё будет хорошо.
В больницу прибыли вовремя. Катерину переодели в больничный халат и отвели в палату.
Сергей ходил под окнами долго, часа три, пока, наконец, не услышал крики жены. Он заткнул уши руками и продолжал маршировать вдоль фасада. Через некоторое время крики прекратились, наступила пауза. Сергей обомлел.
«Что это? Что случилось? Почему она замолчала? – пронеслось в голове. Он хотел было уже бежать в приёмный покой, как вдруг услышал пронзительный детский крик. В груди у него как будто что-то оборвалось.
«Это же он кричит, мой ребёнок. Он вышел на свет. Ещё минуту назад я был просто мужем Кати, и вот, надо же, в один миг стал отцом. Кто кричит? Мальчик? Девочка? Почему мальчик, девочка? Правильнее, наверно, будет говорить: сын, дочь. Нет, конечно же, сын. Разве может быть по-другому? Я ждал его, и вот он появился. Мой сын. Он кричит. Почему кричит? Что ему надо? Ведь он что-то хочет. Как узнать? Глупо. Я никогда не узнаю, что он хочет выразить своим криком. Что это со мной? Схожу с ума?»
Сергей очнулся и побежал на пост. Навстречу вышла медсестра. Он смотрел на неё и плохо соображал.
– Молодой человек, успокойтесь. Ваша жена подарила вам дочь. С ней всё в порядке. Поздравляю вас. Радуйтесь.
– Что вы сказали?
– У вас родилась дочь, три килограмма и восемьсот пятьдесят граммов!
– Дочь? Какая дочь? Откуда дочь? У меня должен быть сын! Вы что-то перепутали, – запротестовал Сергей.
– Ошибок у нас не бывает, – улыбаясь, пропела медсестра. Как можно ошибиться, когда ваша жена рожает сегодня в единственном числе? Очнись, папашка!
– У меня дочь? Моя дочь? Но почему дочь, если мы ждали сына? – не унимался Сергей, не желая поверить словам медсестры.
Подошла санитарка. Вдвоём с медсестрой они едва-едва убедили новоявленного папашу в реальности свершившегося и отправили домой.
– Приходите завтра, во второй половине дня. Никаких передач – не примем, – напутствовали они Сергея напоследок.
Он отправился к автобусной остановке, всё ещё не веря до конца, что стал отцом. Известие о рождении дочери вызывало ещё большее сомнение.
«И всё-таки, как же так? – продолжал он размышлять. – Бабка Онисиха при мне говорила, что будет сын. И живот острый, и не отвис. По всем признакам – мальчик. Неужели она ошиблась? Или обманула? Ух, старая ведьма, разберусь я с тобой!»
Пока ехал до дома – остыл и даже успел немного свыкнуться с фактом рождения дочери, а не долгожданного сына.
«Ну и пусть, – думал он, – дочка тоже прекрасно. Похоже, Катерина знала, что будет дочь. Только лукавила, боясь признаться мне. Опасалась, что надую губы. Наверняка».
Вот и дом. Сергей толкнул знакомую калитку. Навстречу проковылял молодой и пока ещё добродушный пёс, из породы кавказцев. Он тихонько тявкнул и принялся шумно обнюхивать одежду хозяина. Виляя хвостом, надеялся полакомиться чем-нибудь из его рук. Сергей поднялся на крыльцо, прошёл по сумрачным сеням, отворил дверь в избу. На душе было отчего-то грустно, тоскливо. Он разделся, достал из холодильника запотевшую бутылку водки. Налил в гранёный стакан чуть больше половины. Приготовил сало, чеснок, отрезал горбушку чёрного каравая.
«Ба! Да сегодня же двадцать второе февраля! Ай, умница, Катерина. Ай, да молодчина! Что, если бы она родила днём позже, да ещё и дочь? Позора друзей было бы не избежать. Мужики на заводе подняли бы на смех. В День Советской Армии и – нате вам защитницу!»
Он выпил водку, крякнул, как полагается. Откусил чеснока, зажевал салом. Включил телевизор, бесцельно уставился в экран. Спать лёг только после полуночи. Всё думал, размышлял.
Роды прошли благополучно. Катерину выписали из роддома через неделю. Первое время Сергей и Катерина чувствовали себя песчинками среди огромной массы забот, свалившейся на их плечи. Некому было подсказать, помочь. Ночью, когда просыпалась дочь, вставали по очереди, порой мешая друг другу. Через неделю Катя освободила мужа от этих обязанностей.
– Серёжа, спи, я сама, – говорила она каждый раз, когда Сергей, встрепенувшись от плача, подходил к кроватке дочери. – Нужно будет, позову.
– Как скажешь, – особо не противясь, отвечал он.
Потом это вошло в норму. Обязанности по дому распределились сами собой. Каждый из супругов усвоил их до мелочей.
Через месяц Сергей пригласил друзей из города «на кашу». Гриша Бурмакин пришёл с подругой. Они ещё не были женаты, но жили совместно уже давно. Им бы следовало сыграть свадьбу ещё раньше Сергея и Кати, но они почему-то медлили.
– Всему своё время, пусть плод созреет окончательно, – отшучивался Гриша, когда разговор заходил о его женитьбе.
Друзья Сергея вошли в дом шумно.
– Тише, Гриша, наша красавица спит, – мягко, чтобы не обидеть гостей, проговорила Катя шёпотом.
– Здравствуй, Катя, – также шёпотом поздоровались Гриша и Света. – Покажи нам своё чадо.
– Чуть позже, вы с мороза, застудите ненароком, – возразила Катя. – Проходите пока в комнату, стол уже накрыт. Серёжа, проводи гостей и извинись за беспорядок. Сними пелёнки и сложи в стопку, я потом их поглажу.
– Мы народ понятливый и непривередливый, поэтому не нужно извинений, – отозвалась Светлана и предложила свою помощь.
– Нет-нет, что вы? Какая может быть помощь? Вы наши гости, мы сами хорошо справляемся.
Друзья сели за стол, и только выпили по одной рюмке, как в соседней комнатке послышались всхлипывания и возня.
– Проснулась, – встревожено поднялась с места Катерина и поспешила к дочери.
– Идёмте, покажу своё сокровище, – решительно пригласил Сергей гостей. Несмотря на протестующие жесты Кати, друзья подошли к кроватке.
– Смотри, Гриша, лицо моё. Глаза зелёные и нос мой, только маленький. Правда? – с гордостью распалялся Сергей.
– Да, конечно, – уклончиво подтвердил Гриша, отыскивая сходство с оригиналом. Светлана стояла в стороне и хитро улыбалась.
– Ты ещё про губы скажи, и про уши, – поддела мужа Катерина. – Всё твоё и ничего от меня.
– Нет, отчего же, есть кое-что и твоё, – великодушно согласился Сергей. – Волосики, например.
– Ага, когда вырастут и потемнеют, – рассмеялась Светлана.
– Скажешь тоже, – обиженно произнёс Сергей.
– Ладно, насупился. Будет тебе. Вот подрастёт немного, тогда мы ещё раз поищем сходство, – призвал к примирению Григорий.
– Смотри, Гриша, она улыбнулась мне. Посмотрела и улыбнулась.
Никто не стал оспаривать выводы Сергея и доказывать ему, что не может ребёнок в этом возрасте улыбаться осознанно. Пусть будет так, если сам отец верит этому. Все вернулись за стол. Катя, покормив дочь, тоже подсела к Сергею, прижалась к его плечу. Лицо её выражало домовитость, уверенность и спокойствие. Вся она была озарена счастьем.
Шло время, истекал вечер, но разговор друзей не затухал. Мирно тикали настенные часы с кукушкой. Сергей с любовью жаловался Григорию на свою жену, как та спорит с ним по вопросам воспитания дочери, сердится и волнуется, доказывая свою правоту. Катя, любуясь мужем, незаметно подзадоривала его, будто пыталась разозлить. Ей это удавалось, и, поддерживаемая гостями, она оставалась довольна своей шалостью. Мужчины были уже под хмельком и говорили громче обычного. Гриша раскраснелся и был необычайно весел, много и охотно рассказывал Кате о заводе, о таланте простых токарей, о строгом начальстве. Слушая его, Светлана лишь снисходительно улыбалась, не сомневаясь, что друг её, любитель прихвастнуть во хмелю, забирал выше дозволенной планки. Вся их работа на заводе, по словам Гриши, представлялась женщинам особо значимой и исключительной, а два молодых мастера – он и Сергей – одни тащат основную ношу в цехе.
– Ох, незаменимый ты мой, – не выдержала, наконец, Светлана пьяной болтовни Григория. – Давай-ка, дружок, будем собираться. Откушали, пора и честь знать. А то ножки твои откажут, что прикажешь мне с тобой делать? Путь до города не близкий.
Надо сказать, Григорий не баловался спиртным и хмелел быстро. Зная за собой такую слабость, он никогда не перечил Светлане.
– Может, останетесь переночевать? Место у нас найдётся, – больше для порядка, не настаивая, предложила хозяйка дома.
– Нет, Катюша, спасибо большое. У нас есть свой дом, и в нём свои заботы. Пойдём мы.
Она помогла Григорию справиться с шарфом, поправила на нём шапку, и гости удалились. Сергей проводил их до калитки.
– Катя, у них всё будет, как у нас! – воскликнул он, возвратившись в дом.
– О чём это ты?
– О том, что Гриша скоро тоже станет отцом. Светка беременна.
– Да неужели? Мне она ничего не сказала, – Катя отвернулась в сторонку, чтобы скрыть от Сергея свою усмешку. Ей была уже известна эта новость.
– Гриша так и сказал: «Сегодня мы были на вашей «каше», а следующая «каша» будет наша. Осенью». Так и сказал. И ещё они со Светкой решили пожениться.
– Давно пора узаконить свои отношения, – как-то по-простому, совсем обыденно отреагировала Катя на слова Сергея. – Хватит уже Светке мелькать в обществе в качестве прислужницы. С твоим другом нянчиться лучше на законном основании.
– Ты, мать, не права, – обиделся Сергей за Гришу. – Мужик он мировой и трудолюбивый. Хозяин, что надо, и Светку любит.
– Ага, только прихотей много, и ветер в голове гуляет. Почему же он так долго не решался сделать ей предложение?
– Вероятно, им вместе было хорошо и без штампа в паспорте.
– Ну да, ну да, конечно. С милым и в шалаше рай. Только называется это почему-то по-разному: сожительство и супружество. И я никогда не слышала, чтобы сожительство называлось счастливым. В отличие от супружества.
Приложив палец к губам, Катя замолчала. Потом прошла в спальню, наклонилась над кроваткой дочери, поправила одеяльце. Затем расправила постель.
Сергей не стал спорить с женой. Он вышел на крыльцо покурить, а потом на цыпочках прошмыгнул мимо детской кроватки и бесшумно юркнул под одеяло. Ласковое и доверчивое тело жены трепетно прижалось к нему. Наступила очередная ночь их супружеской жизни.
Глава 10
Старики.
Пахло черёмухой. Приторно-горьковатый запах завис в воздухе и щекотал ноздри. Цвет потерял уже силу и крупными кружевами-снежинками устилал землю, пряча её серость от людских глаз. Утро, забрызганное озорными лучами золотисто-алого солнца, озадачило Степана. Лицо старика выражало недоумение. Вчерашний день был холоден, и порывистый ветер гулял до позднего вечера, гоняя по центральной улице обрывки газет и древесную стружку. Ничего не предвещало потепления. Даже закат терялся в бесконечно слипшихся тучах. И надо же, погода – шельма всего за одну ночь сумела сменить обличье и обнадёжить приходом настоящего лета. Для Степана погода играла не последнюю роль. По ней он ориентировался в выборе предстоящих дел, извлекал из обшарканного шкафа подходящую одежду.
Нынешняя весна была затяжной, май не побаловал жителей посёлка радужными деньками. Даже картошку, неприхотливую культуру, зарыли в землю на полторы недели позднее обычного.
И вот сегодня, совсем неожиданно, густым хором защебетали, засвистели, зачирикали птицы. Они как будто таились до этого в кустах и помалкивали до поры, до времени, ожидая именно такого часа.
Лето брало верх, и с его приходом в любой избе ощущалась нехватка хозяйственных товаров.
Жигарёв – старший собрался на рынок и одним из первых появился на автобусной остановке. За ним потянулись старшеклассники и студенты, которые ездили в город ежедневно. Молодые парни и девушки, наделённые неиссякаемой энергией, с лицами, полными света и восторга, группировались в стайки и держались в сторонке. Последним появился начальник лесосплавной конторы Калегин. Он шёл твёрдой походкой, высокий и подтянутый, словно собрался выйти на борцовский ковёр.
– Здравия желаю, Степан Фёдорович! – поздоровался Калегин и протянул руку для приветствия.
– Здорово, Борис Александрович, – отозвался старик, отвечая на рукопожатие.
– Куда собрался? По городу прошвырнуться?
– Прошвырнуться могут позволить себе бездельники, а меня лето заставило, чепуховины разной запросило. В посёлке-то нашем, что в голодный год в амбаре, – мышей и тех нету.
– Полностью с тобой согласен, Степан Фёдорович. Не хочет разворачиваться ОРС, не выгодно ему.
– Выгодно, невыгодно, а о людях кто думать будет? Народ-то чей?
Калегин неопределённо пожал плечами:
– Советский, надо полагать. Везде и всюду об этом говорят.
– Вот-вот, советский. А ОРС чей? Тоже, стало быть, советский. Так почему, спрашивается, советский ОРС не заботится о советском человеке?
– Всё зависит от руководства, Степан Фёдорович. Каков начальник – такие и дела у него, – попытался замять разворачивающуюся дискуссию Калегин. Она не предвещала ничего хорошего для него.
Старик был глуховат и говорил громко. На них стали обращать внимание и оборачиваться. Степан не унимался:
– А если начальнику этому на человека наплевать? Что тогда надо делать? Гнать с работы в три шеи. Вот что.
Характер старика знали многие односельчане, уважали за прямолинейность. Сейчас все слушали его с любопытством.
– Хорошо, Степан Фёдорович, представится случай, поговорю с Толстобровом, обязательно. Я тебе обещаю. Попрошу организовать выездную торговлю.
– Достучись, Борис. А не то мы ему фамилию-то поменяем.
– Как это? Зачем? – удивился начальник лесосплавной конторы, заулыбавшись.
Стоящие неподалёку молодые люди прыснули от смеха.
– Потому как ему больше подходит другая.
– И какая же?
– Толстобрюх. Видел я его однажды. Истинный Толстобрюх. Куда только партийцы смотрят? Почему не скинут?
Утренняя разминка продолжалась, быть может, ещё некоторое время на радость окружающим, но в это время подошёл автобус. Молодёжь ринулась к дверям без промедления, визжа, и толкая друг друга. Народу собралось много, и не каждому было суждено уехать этим рейсом. Степан не стал состязаться с молодёжью, наблюдал за давкой со стороны. Потом, пожевав губами, произнёс про себя что-то и смачно сплюнул в сердцах. Посох был при нём всегда. Он взял его и, не дожидаясь, когда автобус отойдёт, отправился пешком. Дорогу в город Степан знал наощупь. Не один десяток лет петляет она среди густых зарослей ивняка и частокола ельников.
