Охота к перемене мест

Всего в банде восемь человек, причём семеро из них – бывшие одноклассники. Главарь выполнял свой интернациональный долг в Афганистане, получил контузию и был комиссован вчистую. За свою боевую биографию он пролил столько кровушки, что «замочить» пару человек, когда надо, это ему, как «два пальца об асфальт». Всего же на счету банды двадцать один эпизод с воровством и грабежами, а также четыре убийства с особой жестокостью. Особой жестокостью считается, когда убийца входит в раж и наносит озверело десятки ножевых ранений уже трупу, расчленяет его, либо изуверски пытает, а затем убивает.

Затем капитан проводит меня в соседнее здание, где должна состояться процедура опознания. По дороге он инструктирует меня:

– Вы не должны произносить сами ни одного слова – только отвечаете на мои вопросы. Вам будет предъявлен ряд людей, среди которых будет предполагаемый Ваш грабитель. В случае опознания, Вы должны чётко назвать признаки, по которым Вы его опознали. Потом состоится очная ставка для уточнения не до конца выясненных деталей.

Мы уже входили под арку дворика, как были остановлены кряжистым старшиной милиции с пышными пшеничными усами и автоматом Калашникова наперевес:

– Подождите!

Во дворике стояла крытая милицейская машина – автозак. С двух сторон стояли цепи ментов с автоматами, а из задней дверцы выпрыгивали арестанты с руками за спиной и мелкой рысью бежали, скрываясь в проёме открытой двери прокуратуры. Когда всё закончилось, мы прошли на второй этаж и вошли в большую комнату, вдоль стены которой стояли десять человек. У них не было ни ремней, ни шнурков в ботинках. Рожи самого зверского вида. У половины из них под одним или обоими глазами красовались сочные фингалы, грязные спутанные волосы торчали во все стороны, а на открытых частях тела красовались вполне художественные татуировки.

Капитан встал за свои столом сзади от меня и произнёс:

– Внимательно посмотрите на людей у стены. Видели ли Вы кого-нибудь из них ранее?

У меня начался дикий мандраж. В отличие от первого опознания с тем пацаном, здесь были реальные преступники – бандиты и убийцы. Да и дело расстрельное, как сказал капитан. Здесь ошибка особо дорого стоит. А ведь я видел его год тому назад в течение пяти секунд. Первый слева – явно не тот – высокий и худой, а тот был крепкий и кряжистый. Второй – рябой – тоже не тот. Третье, четвёртое, пятое лицо – всё не то. Взгляд мой доходит до последнего, что стоит крайним справа. Он! Точно он.

– Крайний справа, – отвечаю я. – Узнаю по следующим признакам: рост, плотное телосложение, но главное – выражение лица.

В этот момент мужик, на которого я указал начинает улыбаться, и я вдруг вижу, что он от всех остальных отличается тем, что тщательно выбрит, брюки на нём с отглаженной стрелкой, туфли надраены до блеска, а на груди очень дорогой свитер с американским орлом.

– Подсадной, – мелькнула у меня мысль. – Точно. Так они всегда делают: кого-то из своих ментов ставят.

Но мужик махнул рукой:

– Ладно, кончай ломать комедию, начальник. Я ведь всё равно уже признался.

Конвой выводит остальных и мы остаёмся втроём с ним и с капитаном. Мужик, который меня грабил – это и есть главарь банды Сергей Котенёв. Он хоть и контуженный, но силища у него, как у быка. Сидит он от меня в двух метрах, закинув ногу за ногу. Сейчас он похож на отработавшего тяжёлую смену трудягу, который пришёл домой, сел на диванчик, жена вокруг него суетится, горячий бощец ставит и наливает стопку водки. Он сейчас опрокинет стопарик, крякнет., похлебает борща, сунет ноги в мягкие тапочки и станет смотреть по телевизору футбол ЦСКА – Динамо Тбилиси. А глаза добрые, совсем как у Ленина на картине. И нет в них ни капли раскаянья, что загубил он немало невинных душ. Я всегда был против смертной казни, считая, что только тот, кто дал жизнь, имеет право её отнять – то есть Бог, но тут впервые я вдруг явственно понял, что если не расстрелять его – он отсидит любой срок и будет делать то же самое, потому что ничего другого он делать не умеет и не захочет никогда.

Потом начался суд в Железнодорожном районе, и длился он более года. Мне мотаться туда – не ближний свет. Сначала из Академгородка я заезжал за Светой Крюковой, которая тоже захотела посмотреть, чем это всё кончится. Мы с ней садились на троллейбус и доезжали до здания суда. В коридоре толпились люди – потерпевшие, их родственники, адвокаты и родственники бандитов, причём адвокаты, практически не прячась, договаривались с родственниками бандитов, за какие деньги они будут их защищать. Когда я в первый раз входил в зал, какая-то женщина вперила в меня гневный взгляд и истерически выкрикнула, ткнув в моём направлении пальцем:

– Убийцы! Да, вы тоже убийцы, раз вырастили таких ублюдков.

Я понял, что она приняла меня за родственника бандитов, убивших её сына. Останавливать её никто не стал, и она сама замолчала, а мне стало не по себе. Впрочем, заседания чаще откладывались, чем проводились в назначенное время – то судья заболел, то адвокаты не явились. А уж свидетели не являлись, как правило. Они, видимо, полагали, что если банду взяли не всю целиком, то оставшиеся на свободе отомстят, если давать показания на их дружков, сидевших сейчас в зале внутри железной клетки.

Интересно было узнать, с чего всё началось. Как из обычных школьников буквально за год сформировалась банда грабителей, а ещё через год они уже стали убийцами и садистами? Началось же всё с пустяков. Когда прошла, собственно, бандитская приватизация, и все мы через месяц-другой оказались ободранными как липки, нам перестали платить вовремя зарплаты, цены прыгнули в двадцать раз, денежные накопления сгорели, и миллионы людей оказались безработными. А самое главное – всё это оказалось как бы проделанным на почти законных основаниях, спрашивать за свою нищету и безработицу не с кого – не с пьяного же Ельцина спрашивать. У него вон какие бультерьеры в охране. Разницы между новым русским «бизнесменом» и обыкновенным бандитом установить в те времена было просто невозможно.

Вот в такое славное время собралась компашка одноклассников, которые по вечерам сидели с банкой пива и обсуждали, что делать дальше. Тут к ним и подсел весёлый мужик Серёга Котенёв:

– Заработать не желаете?

Кто ж не желает? Все готовы, дело говори, командир. В этой кодле был занюханный такой Мишаня, которому разгружать вагоны с углем или таскать мешки с сахаром здоровье не позволяло, а жить хотелось как все – то есть шикарно. Родители ему однокомнатную квартиру подарили и наказали:

– Дальше сам живи, как знаешь. Мы своё дело сделали, ты уже взрослый, а заканчивать десятилетку не хочешь.

Вот Мишаня и занимался случайной фарцовкой. Впрочем, теперь это называлось «бизнесом». Раньше за это сажали, но сейчас настали другие времена – свободы рынка и демократии. Была у Мишани собачка, не очень большая, но и не пудель. Собачку полагалось прогуливать два-три раза в день. Прогуливал её хозяин в рощице, что выходит к оживленной трассе. В один из осенних промозглых дней собачка выскочила на трассу, по которой с воем сирены мчалась машина «Скорой помощи». Когда хозяин подбежал, собачка уже была кровавым куском сырого мяса, но номер машины он запомнил. Сам он, понятно, ничего сделать не мог для восстановления справедливости, поэтому рассказал свою историю ребятам. Серёга обнадёжил:

– Не бзди, пацан. Разберемся, не торопясь.

Серёга взял тройку ребят покрепче. Они подкараулили шофёра, возвращавшегося со смены, скрутили его и отвезли в ближайший лесок. Там его раздели догола, привязали к берёзе и оставили на несколько часов, заткнув кляпом рот, чтоб не позвал на помощь. Сами съездили попить пивка, потом вернулись. Морозец уже прихватывал по ночам – будь здоров, поэтому, когда вынули кляп, мужик ничего сказать уже не смог. Ударив пару раз в живот, Серёга спросил:

– Платить будем?

Мужик слабо кивнул головой. Сознание его уже едва мерцало. Кое-как одели, привезли к дому, выкинули у порога и напомнили: «Срок – три недели. Сумма – сорок тысяч». Денег у шофера таких отродясь не бывало, поэтому он даже не пытался собирать у родни и друзей, а пошёл к свои бандюкам. Те явились вечерком к Мишане втроём, все в коже, как комиссары двадцатых, поставили условие: «Срок – месяц. Сумма – сто тысяч, потом включается счётчик, и за каждый просроченный день добавляется по косарю. Будешь бегать – найдём и зароем. Живьём». Вот тут Мишаня спать по ночам совсем перестал. Ему за всю жизнь таких денег не заработать, разве что квартиру продать и то занимать придётся. Две недели он вообще из дома не выходил, дверь забаррикадировал. Пришли вечером, стали звонить. Как он пожалел тогда, что квартира его на первом этаже. Они стали под окном, выбили форточку и спросили негромко так:

– Ты когда, парень, в последний раз гранату ловил?

Тогда он откликнулся:

– Ладно, ребята. У меня ещё две недели. Деньги будут в срок.

Сам он в тот же вечер дунул к Серёге:

– Выручай. Похоже, кранты мне. Я этих ребят знаю, они с Первомайки, где Федя-Сивый смотрящим.

Серёга подумал и решил: «Тут без крови не обойдёмся». За пару дней до назначенного срока Серёга с Димоном пришли в Мишане ночью и поселились у него, организовав засаду. В среду явились «комиссары» в коже. Их было всего двое. Мишаня на звонок вышел в коридор, а двое дружков остались в комнате, где орал телевизор. «Гости» были молодыми, но и одного из них было много для такого хлипака, как Мишаня. Порядок же был таков, что «собирать налоги» в одиночку не ходят, поэтому второй был для контроля. Тот, что вошёл первым, коротко отрубил:

– Гони башли, времени у нас на тебя нет.

Проинструктированный Серёгой Мишаня должен был разозлить гостей, чтобы они перестали контролировать ситуацию, поэтому он заныл:

– Ребята, через пару дней, сукой буду, отдам. Должны были принести, да сорвалось, – он схватил «гостя» левой рукой за рукав куртки.

– Ах ты, падла! – гость попытался выкрутить ему запястье, но Мишаня выдернул из-за трюмо заранее засунутую туда финку и ударил парня прямо в грудь, в распахнутый треугольник куртки, чтобы лезвие не соскользнуло с чёрной кожи. Именно в этот момент из комнаты выскочили сидевшие в засаде. Они заранее распределили себе цели поэтому оба «гостя» через минуту уже пускали кровавые пузыри, а Серёга с Димоном остатанело всаживали ножи и не могли остановиться, потому что перед делом они «ширнулись».

Когда дело было закончено, безжизненные тела завернули в заранее расстеленные в коридоре половички и обвязали бельевой верёвкой. Потом Серега позвонил. Через четверть часа приехал азербайджанин Рафик. Свёртки вынесли на плечах и погрузили в «Газель». Рафик из кабины не выходил и на пассажиров с их грузом старался не смотреть. Ехали недолго, с полчаса, потом свернули в подлесок, остановились на лужайке. Пассажиры вынесли свой груз, оттащили его метров на пятьдесят от машины. Вернулись за топорами и лопатами, вырыли яму, нарубили сушняка и развели костёр. Огонь занялся быстро, и вскоре по поляне поплыл сладковатый запах горящей плоти, однако и через полчаса результат не удовлетворил Серёгу. Он попросил у Рафика канистру с остатками бензина, вернулся к костру, плеснул раз-другой. Пламя поднялось вровень с верхушками деревьев, и ещё через полчаса трое стали забрасывать сырой землёй то, что осталось от сгоревшего груза. Такой была их общая первая кровь. Но это был особый случай, а вообще-то они чаще специализировались на кражах со складов.

После каждого удачного дела отрывались по полной. Постепенно Серёга, присевший на наркоту ещё в Афгане, подсадил на анашу, маковую соломку и прочие лёгкие «лекарства» всех остальных. Был случай, когда они взяли много компьютерной техники в колледже информатики. Витя Комиссаров там когда-то учился и даже занимался в театральной студии. Он знал точно, сколько техники, где она размещена, где ночует сторож и как туда пробраться. Влезли через узкое подвальное окно, связали сторожа. Сопротивления он не оказывал, но Витя «расписал» ему лицо разбитым стеклом. Он не забыл, как Пахомыч гонял его не раз, когда он в гардеробной шарил по карманам студентов в поисках добычи.

Без освещения разбирать технику, отделяя мониторы от системных блоков было влом, поэтому кабели просто обрубали топорами. Всё равно товар сбывали барыге за четверть рыночной цены. Вынесли восемнадцать компьютеров. На это можно было прожить месяца полтора. Можно бы и больше, но деньги на наркотики летели белыми лебедями, а считать их по рублю никто не собирался. Зелье чаще всего доставали у деда Макара в Новом посёлке. Деньги были далеко не всегда, а без наркотиков уже было не обойтись. В один из таких трудных моментов решили взять деда «на арапа». Витин отец бы начальником ДСУ и страстным охотником. Сынок прихватил два его ружьишка и ребята отправились на дело. Подошли к дому деда и стали колотить в калитку ногами. Дед всегда выносил товар к калитке сам, в дом никого не пускал, поскольку народ его посещает всякий, в том числе и нервный. Макар с крыльца разглядел посетителей. Распознал в них постоянных клиентов, которые на пальцах показали ему, сколько доз нужно. Через пять минут вернулся, подошёл к калитке и протянул руку:

– Как обычно, ребятки, деньги вперёд.

Ребятки просунули между штакетин калитки две двухстволки:

– Нет, Макарушка, на этот раз зелье вперёд.

Дед был стреляный воробей. Каких только удальцов он не повидал на своём веку, поэтому он резко схватил обеими руками за стволы, слегка развёл их и резко рванул на себя. Пальцы, лежавшие на спусковых крючках дёрнулись и раздались выстрелы, дед, не ожидая, пока стволы перезарядят, зигзагами побежал по тропке к крыльцу и через несколько секунд уже скрылся в доме. А в доме его взять уже совсем было невозможно, поскольку без оружия дед и не смог бы заниматься столько лет своим беспокойным бизнесом. Времени было около пяти вечера, и на улицах попадалось немало людей. Как на грех, в это время недалеко проезжала патрульная милицейская машина, поэтому троих ребяток взяли спокойно и без пыли прямо с ружьями, стволы которых были ещё тёплые от выстрелов. Привезли в обезьянник. Отпираться было бесполезно, поскольку по номерам на ружьях быстро вычислили владельца, и через полчаса этот серьезный человек перетирал с ментами достаточно серьёзную проблему: сына единственного, хоть и шелапутного нужно было от тюрьмы отмазать. С ментами договорился, хоть и обошлось недёшево – откупать пришлось всех троих. Дома устроил им всем свою разборку, поставив условие, что деньги они ему должны отработать, а как именно – он пока не знает, но придумает что-нибудь. А сейчас всем следовало залечь наглухо. Лучше всего на время уехать куда подальше.

Уехали в Барнаул. Там у Сергея был один знакомец – зельем приторговывал и краденый «хабар» сбывал – в общем, нужный и полезный человечек. Конечно, он их приютил, но как настоящий бизнесмен сразу же оговорил «квартплату» с полным пансионом. Денежки, которые дал им на дорогу Комиссаров-старший, кончились скоро. Игорь – так звали барнаульского барыгу – впрочем, быстро нашёл ребятам дельце:

– Есть заказчик. Нужна белая «Волга» в очень приличном состоянии. Расплата по предъявлению товара.

Через сутки ребята вышли на охоту, предварительно изучив местность. Встали на повороте дороги, где машины притормаживают, там легче остановить нужную машину и попросить подвезти. Оделись поприличнее, чтобы расположить водителя, вызвать доверие к солидным людям. Уже к вечеру нужная машина притормозила. За рулём сидел узбек, который, как потом оказалось, был личным шофёром директора стройуправления. Ехал он в данный момент по своим надобностям, поэтому не прочь был подзаработать на попутчиках.

– Подбрось до совхоза, мил человек, – попросил Серёга, как самый солидный из троицы, – мы спешим на совещание, с оплатой не обидим.

Сам он сел на заднее сиденье за шофером, а Димон на переднее рядом с ним. Когда машина проезжала мимо заброшенного карьера, Серёга попросил притормозить, чтобы отлить, затем набросил на шею водителя стальную струну удавки и резко дёрнул на себя. В это время Димон ударил узбека в грудь финкой, и Серёга пересел за руль. Свернули в карьер, где забросали труп шофёра щебнем. Слегка оттёрли сиденье от подтёков крови и направились прямиком к Игорю, у которого уже заранее был подготовлен гараж. Потом получили деньги и пошли в центральный кабак обмыть успешное предприятие. Уже через месяц деньги подошли к концу, пора было возвращаться домой, где проживание стоило не так дорого.

В Новосибирске пыль уже улеглась, всё было тихо, но хронически не хватало денег. Для того, чтобы реже светиться и брать настоящий товар, нужно было оружие и не охотничье, а боевое. Достать его, понятно, не проблема – нужно просто подойти на центральной барахолке к правильным людям, но для этого нужны деньги, а их-то как раз и не было. Конечно, оружие есть у ментов, но у них брать – самое опасное. Всех собак спустят разом и будут гнать, пока не затравят. Хотя и менты уже не те, что были раньше, но чему-то их всё-таки учат. Есть другой вариант: оружие есть у ведомственной охраны, скажем, у той, что охраняет ОбьГэс. Работают там обыкновенно бывшие менты, вышедшие на пенсию. То есть старики. Это уже существенно легче.

План был разработан следующий. Ниже плотины ловить рыбу было запрещено, а её там очень много. Такой сложился порядок, что некоторым «своим» рыбакам ловить позволяли, но сдавать её они должны были той же охране, которая перепродавала рыбу мелким оптом на свадьбы, дни рождения, юбилеи. Все имели свою долю, а местные жители зато хорошо знали, где всегда можно купить свежей рыбки в любом количестве. Нужно только заранее подать заявку, постучав в зарешёченное маленькое окошечко наглухо закрытой изнутри двери караульного помещения на плотине. Место там такое, что машинам строго запрещено останавливаться на территории плотины, поэтому лишних глаз там никогда не бывает.

У Лёхи был шурин, который работал в деревне милиционером. Как-то в одно из своих посещений он оставил жене Лёхи свой мундир – постирать, подштопать. Этот мундир и приглянулся Серёге, который сразу сообразил, как можно его использовать. Втроём с Лёхой и Димоном они подъехали к плотине и встали в самом конце на парковочной площадке. Позвозил их Славик, который также учился когда-то с ребятами в одном классе, а ныне работал шофёром «Скорой помощи». Он не раз уже помогал ребятам, подкидывая их на дело или забирая с товаром. Славик остался в машине, а трое с «капитаном милиции» во главе направились к караулке. У Лёхи и Димона под плащами на петельках были подвешены топоры. Серёга постучал в окошечко:

– Слышь, друг, – обратился он к выглянувшему охраннику, – у нас тут движок заглох. Пока шофёр там разбирается, пусти погреться, а то уж задубели совсем.

Охранник Митрохин открыл дверь караулки, и трое ворвались внутрь, сразу же набросившись со всех сторон на охранника. Но мужик оказался вёрткий, вырвался из рук и бросился во дворик. Серёга догнал его, мощно обхватил за плечи и крикнул:

– Руби!

Димон рубанул сплеча. Ключица охранника хруснула, но топор отрикошетил и обрубил большой палец Серёги. Тот взвыл и выпустил плечи охранника, который теперь почему-то рванулся обратно в узкую караулку. Там он схватил трубку висящего на стене телефона, но сказать ничего не успел, потому что подоспевший Лёха вонзил финарь прямо в сонную артерию, а Серёга, обезумев от боли всё рубил и рубил осатанело в лапшу обмякшее тело охранника. Потом забрали карабин, патроны и рванули разом к машине, хорошо понимая, что на плотине сигнализации хватает. Мешками попадали в салон, и машина, завизжав всеми шинами, резко взяла с места.

Приехали к Лёхе, отпустили Славика с машиной, забинтовали туго палец Серёги, скинули окровавленную одежду, которую жена Лёхи тут же замочила в воде, пока кровь не засохла. Особенно важно было тщательно отстирать милицейскую форму. Карабин спрятали за шкафом. Потом сели за стол, хватанули по паре стаканов водки, покурили анаши и заснули мертвецким сном. Взяли их тёпленькими уже через три часа. Спецназовцы отряда по борьбе с терроризмом запрыгивали прямо через окно, предварительно забросив в комнату гранаты со слезоточивым газом.

В чём же была осечка? – Она была не одна. Во-первых, когда рубились в караулке, трубка телефона была сброшена с рычагов, и все охранники других постов слышали шум борьбы. Они тут же вызвали ментов. Одна из патрульных машин оказалась совсем рядом. В полной темноте они услышали резкий визг шин и увидели исчезающую в ночи машину «Скорой». А эта машина особая. Таких не очень много, и у всех достаточно аккуратный учёт вызовов, поэтому, объехав все пункты «Скорой помощи», по журналам легко определить, какая машина где была в нужное вам время. Машину вычислили быстро, так же быстро взяли Славика, который тут же раскололся, а дальше уже было делом техники для спецназа взять каких-то там занюханных пьяных и обкуренных хануриков, у которых, к тому же, в ванной замочена окровавленная одежда.

Вот почти и вся история банды Котенёва, которую я услышал на заседаниях суда в течение года. Славик почему-то проходил в суде не как подельник, а лишь как свидетель. Видимо, сумел подмазать, где надо, не пожалел денег. Судья его спрашивал:

– Но ведь наутро, сдавая машину, вы видели, что салон залит кровью. Что вы при этом подумали?

– Это обычное дело, Ваша честь. Машины «Скорой помощи» нередко бывают залиты кровью.

– Разве Вы не обратили, что Ваши товарищи тоже все в крови?

– Они мне не товарищи, Ваша честь. Просто пассажиры. Попросили подвезти. Было темно, и я не оглядывался назад. Ничего особенного не заметил.

Судья спрашивал Димона:

– В первых своих показаниях Вы признались в зверском убийстве двоих, которые пришли на квартиру Михаила Хлопонина вымогать у него деньги, а впоследствие отказались от этих показаний. Почему?

– Сначала били очень серьёзно, потому и вынудили признаться, гражданин судья.

– Почему Вас били?

– Не знаю, гражданин судья, – пожал плечами Димон, – наверное, работа у них такая.

Потом подсудимым дали последнее слово. Все отказались, зато Витя Комиссаров говорил полтора часа без перерыва. Это была речь Гамлета и опера «Кармен» в одном флаконе. Отец его, кстати, на суд не пришёл. Видимо, должность не позволяла.

– Я многое передумал за эти месяцы, граждане заседатели, потерпевшие и мои родственники. Потом я прочитал «Дяволиаду» Михаила Булгакова и нашел в этой истории точную свою роль. Единственное, что я сейчас хочу, чтобы вы все поняли, что именно происходило со мной в эти последние два года. Как связать две взаимно исключающие роли? С одной стороны я всегда любил великую русскую литературу, много читал, мечтал стать писателем или актёром, а, с другой стороны, стал безжалостным убийцей и жестоким садистом. Да, да – именно садистом. Но почему? – А вот почему. Когда мне было пятнадцать лет я узнал, что неизлечимо болен. Через несколько лет мои суставы окостенеют, но перед этим несколько лет мне предстоит ощущать страшную, непереносимую боль, и потому жизнь моя исчисляется всего несколькими годами. Уже через год после постановки мне этого диагноза я стал явно ощущать эту всё усиливающуюся боль, и потому вынужден был глотать наркотики, чтобы заглушать её хотя бы на краткое время. Я думал: за что, за какие прегрешения мне назначена эта боль? Скоро я умру, а маленькие и большие негодяи будут радостно смеяться, жрать водку и трахать всех девок подряд. Где же справедливость? И тогда я решил: нет! И вы тоже будете мучиться, потому что это я буду вас мучить, и именно это будет самым лёгким и правильным способом унять мою боль…

Впрочем, последнее слово взял ещё барыга из Барнаула, который подвигнул их на зверское убийство шофёра из-за белой «Волги». Он брызгал слюной и визжал, что сам он здесь совершенно не причём. Он просто попросил их достать белую машину для заказчика, а не убивать кого-либо. Злодеев этих он не знает и знать не желает. В жизни мухи не обидел. Судья и прокурор в течение этой речи брезгливо морщились, и лишь на лицах адвокатов застыла непроницаемая профессиональная маска равнодушия. Такая у них работа.

Он говорил еще долго, но потом начал повторяться, и речь его под конец стала почти бессвязной, но закон таков, что последнее слово подсудимого прерывать нельзя. Потом было ещё много скучных речей и процедур и, наконец объявили приговор. Котенёву с Комиссаровым дали высшую меру наказания, что означало пожизненное заключение, поскольку в России был введён мораторий на смертную казнь. Димону дали пятнадцать лет, остальным девять, восемь, пять лет, а самый малый срок – полтора года получил Виталий, который болел чахоткой в последней стадии и непрерывно харкал кровью в платок. Видно было, что эти полтора года он не протянет вовсе. Даже в тюремном лазарете.

После процесса прокурор беседовал со мной. Он сказал мне:

– Ваше исковое заявление о возмещении материального ущерба признано законным, Вам будет выдано соответствующее постановление суда. Проблема, однако в том, что в Законе не прописано чётко, как, в какие сроки и из каких средств следует Вам выплатить причинённый ущерб. Государство наше теперь совсем нищее, даже зарплаты нечем платить. Всё награбленное они пустили по ветру или припрятали. Теперь они в тюрьме будут работать, и из заработанных ими денег ущерб будет равномерно выплачиваться всем потерпевшим, кто подал соответствующим образом оформленное исковое заявление. Поэтому Вы, например, будете получать один рубль пятнадцать копеек в месяц. Сумма смешная, если не сказать издевательская. Но те, кто по любым причинам – из страха или из брезгливости отказались вчинить иск – поступили глупо по другой причине. Дело в том, что некоторые из осужденных смогут дожить до конца назначенного им срока наказания, а часть из них решит примерным поведением сократить сроки, чтобы выйти условно досрочно. Так вот, они не смогут этого сделать, пока не выплатят весь причинённый потерпевшим ущерб. Поэтому для Вас это гарантия, что им не будет послаблений.