С привкусом пепла

– Ну да, заливай, – возмутился Колька. – Таких судаков не бывает.

– А ты видел? Вот и не говори, – совсем как мальчишка завелся лейтенант. – Десну вашу цыпленок вброд перейдет и перышков не замочит, а у нас Волга! Великая река. Осетра раньше баржи топили. Не осетра, а киты!

– А мы однажды мертвяка выловили на мелководье, – сообщил Колька хрен знает зачем. – Думали, бревно, а глядим – волосы черные в коряге запутались. Баба утопла и плывет себе в Черное море. Ну мы испужались сначала, а потом палками ее к берегу подогнали. Вот жуть. Белесая, распухла вся, и раки кишат.

– Но ты не растерялся, оприходовал бедняжку тайком, – поддел Шестаков.

– Надо больно, – возмутился Колька. – Милицию вызвали. А раков с нее сняли целую кучу.

– Сожрали? – брезгливо осведомился Капустин.

– А то как, не пропадать же добру. – Воробей погладил живот и глазки сделал мечтательные.

– Дураки. И каннибалы! – Радист на всякий случай отодвинулся подальше.

– Да нет, рыбалка – дело веселое, – возразил Карпин. – Я с детства рыбалил, сколько помню, всегда на реке. Дед удочку смастерил: ветку гибкую срезал, веревочку привязал, вместо крючка гвоздик гнутый приладил. С тех пор я и пропал. Текла у нашей деревни речуха Чабышевка, мелочуха в ней водилась, коту на прокорм. Мамка переживала сначала, на берег бегала, а потом махнула рукой. А как-то летом приехал папкин двоюродный брат, дядя Яша из Иваново, погостить. Он на ткацкой фабрике работал, слыл человеком интеллигентным. Бабушка его в пример отцу ставила, какой Яшенька умный да начитанный, слова матерного не скажет. Была у него присказка «Полный порядок», его за глаза так и звали. Ох и завидовал я дяде Яше, привез он настоящую удочку, длиннющую, из бамбука, к ней лески катушку и набор всяких грузил и крючков. Целая коробочка металлическая с сокровищами. Я таких и не видел. Посмотрел дядя Яша на мои снасти, говорит: «Ничего, Мишка, научу я тебя рыбу ловить, будет полный порядок!» С барских щедрот отвалил мне лески кусок и крючок. Я ночь не спал, переживал, весь навоз во дворе перерыл, свиньи коситься уж начали, червей целую банку набил. С рассветом отправились мы на Волгу, Полный порядок взял лодку у мужиков. Волга широкая, красота, аж дух захватило. Отплыли метров на сто, закинули удочки. И знаете, поперло мне вдруг, клюет одна за другой: лещи, плотвешки и окуньки. А у дяди Яши ничего нет, как отрезало, сидит-курит, нервничает. Посмотрел на мой улов и говорит вроде как в шутку: «Эх Мишка, зря я тебе крючок, видать, подарил». А я таскаю, аж от восторга повизгиваю. Часа два сидели, только ершишко дурной Полному порядку попался, он уж хотел домой поворачивать, нарыбалился вроде. Но тут клюнуло у него, верите-нет, удилище раз – и согнуло дугой. Вода буруном пошла, и спина гладкая на солнце блестит. А затем и башка усатая показалась. Сомище огромный, мне он тогда больше лодки казался. Дядя Яша вскочил, ногами уперся, орет: «Полный порядок, Мишка!» А сомина матерый, лодку качает, вот-вот оборвет. Дядька покраснел, жилы на висках вздулись, морда перекосилась. Тянет добычу. Рыбина измоталась, притихла. Дядя Яша кричит: «Мишка, держи удочку, я его щас ебну веслом!» А мне семь лет, как я сома удержу? Да разве о том тогда думали? Рыбина в себя пришла, да как дернет, лодка ходуном, я за борт и кувыркнулся. А плавать я не умел. Слышу, Полный порядок вопит: «Мишка, че телишься? Хватай удочку, шкет!» А я воды хлебанул и иду ко дну, испугаться толком не успел. Забарахтался, заорал, жить-то охота. Дядя Яша увидел, не знает, что делать: и сома бросать жалко, и пацан утопает. Были у дяди Яши непростые душевные муки. У меня над головой вода зелененькая колышется, пузыри ртом идут. Швырнул удочку дядя Яша, прыгнул за мной, не дал помереть. Понятно, как бы он домой явился с сомом, но без племянника? Нахлебался я водички от пуза. А сом вместе с удочкой так и уплыл. Жалко было ее до слез, такая знатная удочка. Наказал дядя Яша о том случае никому не рассказывать, особенно матери, а сам больше в гости не приезжал.

– Вот поэтому рыбалку я не люблю, – усмехнулся Капустин.

За овражком раскинулся сочно-зеленый заливной луг, стрелой протянувшийся вдоль русла реки.

– Сюда дуйте, бездельники, надо подмочь. – Шестаков, хватаясь руками за ветки, полез к воде. Карпин нырнул следом за ним. Воробей поскользнулся, вскрикнул и съехал на заднице. Зотов облегченно вздохнул, увидев, как Степан отвязывает спрятанную в бородище корней и невидимую с берега длинную лодку.

В жизни пошла светлая полоса. Не то чтобы Зотов боялся умереть, вовсе нет, больше всего он страшился начать тонуть и быть спасенным кем-то из группы. Лежать на берегу, отрыгивать грязную воду и утробно стонать. Такой удар по репутации был бы невыносим, лучше тихонечко погибнуть при выполнении боевого задания. К счастью, проблема решилась в зародыше.

– Ну и корыто, – пренебрежительно фыркнул Карпин, разглядывая лениво плещущуюся на дне посудины вонючую воду.

– Чего? Крейсер мой не по ндраву? – насупился Шестаков. – Ну жди следующего, али моста, через сорок лет обещали построить, недолго совсем. Веслами ворочать умеешь, рыбак?

– Сомневаешься? – Карпин полез в лодку.

– Кто вас, говорунов, разберет. – Степан сунул ему расщепленное весло.

Пришлось делать несколько ходок, шестаковский ковчег мог принять на борт не больше троих. Первыми Степан переправил Карпина с Егорычем. Зотов с остальными пережили пару десятков минут выматывающего душу ожидания. Форсировать реку среди белого дня – чистая авантюра. Кто знает, что на том берегу? Лодка заскользила вдоль острова и исчезла за мысом, увенчанным огромной сосной, обугленной дочерна и рассеченной надвое попаданием молнии. Над Десной стояла зыбкая тишина, нарушаемая перебранкой птиц в камышах. Плескалась играющая рыба.