Солнечный рубеж. Бином

– Всевышнего, карающего и вознаграждающего, я никогда не приму! – сердито высказался Аббас.

– Я ему безмерно благодарен за то, что он вселил в тебя силы быть таким, какой ты есть, – усмехнулся Замиль. – Твоё отрицание веры – это тоже религия! Ты сам мне не раз говорил, что Вселенная слишком тонко настроена, чтобы быть случайностью. Если бы фундаментальные законы мироздания имели бы другие значения, даже с малейшими отклонениями, во взаимодействиях, в массах или в гравитации, ни нас, ни этого мира никогда бы не существовало. Всевышний не передумал, и то, что произойдёт, конец этого мира, но не конец всему тому, что он создал. Дерево высыхает и гибнет, но после себя оно оставляет цветущие побеги! Тебе он открыл тайну грядущих событий, чтобы ты увёл от гибели малую долю его детей, которые начнут новую жизнь с чистого листа, без разрушений и вражды! На нашем многолетнем пути, проходя через множество ниспосланных нам испытаний, я не раз был на грани того, чтобы сдаться и, опустив руки, сказать, как часто говорил: «такова воля его». Но ты никогда не сомневался в безошибочности своих действий. Глядя на тебя, я убеждался в праведность нашего пути. Творец Всемогущий знает всегда и нам слабым и немощным терпеливо объясняет, как жить. В день, когда ты вошёл в наш дом, я поблагодарил Всевышнего за то, что он вернул мне брата в твоём лице. Я обещал ему, что до последнего дыхания буду твоей опорой.

– Спасибо, дядя. Оставаясь в тени, ты всегда был рядом. Я был сломлен, когда не смог спасти родителей, но ты мне сказал, что я не должен плыть по течению, а могу противостоять судьбе. Твои слова дали мне опору к действиям, без твоей поддержки я бы не смог ничего сделать. Но у тебя своя религия, а у меня, как ты выразился, – тоже религия, но своя. И наши дела ещё не завершены. Скажи мне: им удалось восстановить связь с «Гая»?

– Нет, оператор ISOC вместо метрической меры по ошибке рассчитал траекторию в футовой мере, и спутник связи не вышел на заданную орбиту, – огорчённо сообщил Замиль. – Сейчас ситуацию пытаются исправить, но драгоценное время уже упущено. Из-за начавшейся на Солнце магнитной активности мы потеряли связь со станцией на пять дней раньше предполагаемого срока. Я только успел отправить Туралу список людей, которые могли быть причастны к передаче несанкционированного сигнала с корабля. Ты серьёзно предполагаешь, что среди них может быть безбилетник?

– Не знаю. Я думал, что мы предусмотрели развитие любой ситуации. Но появление на борту самозванца я предусмотреть не смог. Из этого списка можно исключить Майю Хогарт, её воплощение Селену я видел менее трёх лет назад: выглядела она старше, и сойти за неё, чтобы попасть в экспедицию, не могла. Насчёт остальных двенадцати я не уверен. Я считал, что люди из моего отряда имеют право на шанс, и настоял на их участии в экспедиции, но Тейлор погиб, и их осталось только тринадцать. Сейчас они мало знакомы и, возможно, друг другу не доверяют, но на них я возлагаю надежду. В будущем, когда раскроется правда, они сделают правильный выбор. Создадут костяк экспедиции и смогут достичь недостижимых целей. В любом случае, кем бы ни был этот безбилетник, он оказал нам услугу. Спасая себя, он спас всех, кто был на борту «Сяма». Надеюсь, в дальнейшем с ним проблем не будет.

– Я сделал запрос по своим каналам, все подозрительные инциденты, связные с людьми из этого списка, проверяются. Пока связи со станцией нет, но вся важная информация в реальном времени загружается на «Гырат», сейчас он орбите, и направляется к Марсу. Даже если со станцией связаться не удастся, они узнают обо всём, что происходило на Земле, до самого последнего момента. Да, и ещё у меня для тебя есть подарок, – спохватился Замиль. Раскрыв портфель, он вынул оттуда папку. – Твоё досье, которое на тебя составили двадцать с лишним лет назад.

Взяв в руки папку, Аббас её раскрыл, прочитав первые страницы, усмехнулся. – Ха… Они дали мне кодовое имя Бином. А на тебя тоже есть досье?

– Да, у меня кодовое имя Хаджи, с пометкой во второй степени.

– Зачем в степени?

– Наверное, потом что, живя в Штатах, я два раза ездил в Мекку как паломник. Но они не знают, что сейчас я уже трижды побывал в Мекке.

– Значит, ты теперь Хаджи в кубе?!

Они рассмеялись. В двух заурядных старцах, смеющихся во дворе дома, трудно было распознать людей, сумевших невероятными усилиями вырвать горсть потомков Земли за пределы трагической судьбы их родной планеты.

– Откуда у тебя это досье? – закрывая папку, спросил Аббас.

– Президент передал, сказал, нам будет интересно.

– Значит, им удалось достать эти документы очень давно. Я подозревал, что его покойный отец знал с самого начала. Он молчал, но знал, кто я и откуда. Поэтому наперекор всем предостережения его окружения наши проекты поддерживались без лишних вопросов.

– После того как ты уехал из страны, я передал ему тот полис и твои слова о том, что этот документ даёт право зарезервировать два места в экспедиции: желательно за членами его семьи. Он вернул полис спустя полгода.

– И что? – заинтересовался Аббас.

– Он вписал туда имена молодой семейной пары. Это ремесленники из глубинки. Она победительница конкурса ковроделов, а её муж потомственный кузнец, мастер по изготовлению холодного оружия. Они сейчас там: парень работает в бригаде Зураба.

– Это его выбор, – задумчиво бросил Аббас. – А почему ты и Адель отказались лететь с молодёжью?

– Молодёжи нужна свобода, а мы пожилые, нам там делать нечего. А почему ты не решился вернуться туда?

– Ты сам ответил, мы своё пожили. Одного зануды Зураба им хватит с избытком. И к тому же я хочу наблюдать «Последние шоу» с первых рядов!

16. Алмазная пыль

Тяжело дыша, Эмин открыл глаза. В зловещей тишине грудь прожигала ноющая боль. Над головой, пробиваясь сквозь пыль сумрачного неба, зажглись первые звёзды. Бернардо лежал у его ног. С усилием приподнявшись, Эмин наклонился к нему. Бернардо не подавал признаков жизни. Стекло его гермошлема изнутри заляпано брызгами крови. Он не дышал. Выше груди, у самого горла, из слабо защищённой части пневмокостюма, вскипая, испарялась кровь. Ровера по близости не было видно.

Сволочь… Алекс.… Он офицер, у него могло быть оружие! Какое задание ему дал полковник? Зачем в нас стрелял, и что стало с профессором?

Эти вопросы не давали ему покоя. Он пытался связаться с Туралом, но его жилет был пробит выстрелом насквозь – передатчик на груди не функционировал. Связь на разбитом модуле тоже не работала. Сервисный ранец на Бернардо был не повреждён, но подключиться к нему в полевых условиях было нереально. Всё, что он смог сделать, – переключить его рацию на канал связи с ровером N2. Шансы на то, что микрофон в гермошлеме Бернардо уловит его крик в разреженной атмосфере, были близки к нулю. Он припомнил, как в старых историях герои отправляли сообщения, перестукиваясь азбукой Морзе. Но ни этой азбуки, ни бинарных кодов он не знал. Пытаясь дать о себе знать, он бился головой о гермошлем Бернардо.

Отказавшись от этой затеи, Эмин, задыхаясь, поднялся на ноги, перед собой протянул руку. Сверкая, как алмазная пыль, в свете фонаря, на ладонь перчатки медленно опускались ледяные снежинки. Подняв голову, он вгляделся в темно-бурое небо, облаков над ним не было. У горизонта светила северная звезда Денеб, но колея, оставленная ровером на грунте, уходила на юг.

Ровер направился к ним навстречу, и теперь они были в опасности. С трудом переставляя ноги по зыбкому песку, Эмин побрёл вдоль колеи. Начались галлюцинации: в пустоте замершей тишины послышалось стрекотание кузнечиков.

Преодолев несколько холмов по следу колеи, Эмин добрался до западного подножия скалистой горы и обнаружил там транспорт, провалившийся в трещину глубиною более двух метров. Над поверхностью виднелись только крыша и антенны ровера.

* * *

Устроившись на кухне, Замиль неторопливо пил чай, заваренный хозяином.

– Ты помнишь ружьё отца, которое пришлось мне спрятать у надёжных людей, когда мы уезжали из Штатов? – спросил Замиль, грея ладони об горячую кружку чая.

– Да, ты говорил, что тебе его вернули, – ответил Аббас, усаживаясь напротив. – В другой моей жизни, когда я был подростком, мой дядя брал меня и Эмина с собой на охоту и учил стрелять из этого ружья. Мы тогда в дичь стрелять не желали и только собирали хворост для костра.

– Я твою просьбу выполнил: отправил ружьё в твоём контейнере на «Гырате». Я только не могу понять, зачем им там может понадобиться ружьё? Полагаешь, что они решатся вернуться твоим путём, чтобы поохотится на волков?

– Я на это надеюсь. В любом случае это их жизнь, и им решать, остаться там навсегда или рискнуть, пытаясь вернуться пройдённым мною путём. Если решат начать жизнь с чистого листа, то на борту «Гырата» есть все, что им может понадобиться: медицинское и техническое оборудование, редкоземельные и биоматериалы. Всё генетическое разнообразие планеты: от простейших бактерий до генов всех народов Земли. А в том контейнере моя исповедь и библиотека знаний цивилизации. Она станет точкой опоры для возрождения будущей цивилизации. Полагаю, что мы учли всё и там люди смогут жить автономно на полном самообеспечении.

Замиль, тяжело вздохнув, посмотрел на айрокатер за окном, ожидавший его на лужайке.

– Тебя в полёте укачало? – спросил Аббас.

– Нет, – ответил Замиль. – Я вспомнил историю, которую ты мне рассказывал много лет назад. О конструкторе, который не знал, почему его самолёты летают, а крыльями не машут.

– Да, припоминаю.

– Так вот, когда три года назад мы возвращались из Вашингтона со встречи с вице-президентом, наш самолёт попал в турбулентность. Ко мне подошёл командир экипажа, и я спросил у него: «Почему крыло самолёта так сильно раскачивается?» Он мне тогда ответил, что амплитуда колебания крыльев у крупных самолётов может доходить до двух метров, иначе бы они сломались. – И, кивая, Замиль добавил: – Так что всё-таки они крыльями машут!

Коммуникатор Замиля, лежавший на столе, запищал. Взяв его, он прочёл сообщение.

– Что-то случилось? – насторожено спросил Аббас.

– Новости плохие, – растерянно ответил Замиль. – Твои подозрения подтвердились. Безбилетника нашли! Полиция штата Колорадо обнаружила в саду сгоревшего дома труп с простреленной головой. Имплантата в теле не было, но личность убитого удалось установить по стоматологической базе данных. Это владелец сгоревшего дома…

17. Фаэтон

В колыбели – младенец,

Покойник – в гробу.

Вот всё, что известно

Про нашу судьбу.

Омар Хайям

Единственный экспедиционный корабль земной колоний синтеков, сойдя с орбиты Марса, вошёл в верхние слои атмосферы. Из многотысячной колонии синтеков на корабле «Фаэтон» эвакуировалась только их малая часть. Остальные были брошены на произвол судьбы в ожидании грядущей катастрофы. В командной рубке находилось тринадцать человек – весь состав правления колонии.

Селена, крепко пристёгнутая к креслу, погрузившись в свои мысли, глядела на горящую атмосферу за пеленой плазменной оболочки. Последний раз она прилетала сюда несколько земных лет назад. Они транспортировали топливо для межзвёздного корабля «Ланиакея» и, расконсервировав его, готовили к полёту.

Тогда вместе с ней был он, тот, с кем она долгие годы делила ложе наслаждения. Но теперь среди них его нет. Опасаясь неконтролируемого поведения своего лидера, совет правления в тайном сговоре решил его устранить. Искусственный интеллект настоятельно рекомендовал его ликвидировать, но они решили поступить гуманней и незадолго до эвакуации бросили его на поверхности Земли.

Теперь рядом с ней у пульта управления кораблём находился её новый фаворит, менее опытный, но более молодой и контролируемый! Она же, в сою очередь, возглавила совет правления колонии.

От грустных мыслей её отвлёк Гай, нервно доложивший:

– Есть опасность уничтожения. Базовый центр отверг наш лого доступа.

– Повтори попытку, – приказала она.

– Спустя секунды он схватил её за руку, их взгляды пересеклись. – Доступ не подвержен, – сказал он. – У нас меньше минуты.

– Кто в последний раз менял лог доступа? – послышался из-за спины голос одного из членов экипажа.

– Немо! – вздрогнув, прошептала Селена.

Автоматическая система зашиты базы, предназначенная для отражения посягательств со стороны лунной колонии синтеков, приняла их за чужаков и инициировала протокол уничтожения. Электромагнитный импульс, пробив защитные барьеры корабля, вывел из строя основные узлы на борту. Магнитные ловушки с антивеществом были обесточены, и взрывоопасное топливо аннигилировало.

Яркая вспышка озарила ночное небо, разбросав над поверхностью Марса расплавленные останки корабля «Фаэтон».

18. Безбилетник

– Странно, не отвечают, – беспокойно произнёс Турал, пытаясь связаться ровером N1. – Они должны были уже приехать.

– Смотри, здесь прослеживается аварийный сигнал с пневмокостюма Бернардо, – завила Майя, переключив связь на другой канал. – Он что, идёт пешком?

– Я видел, на вызов он не отвечает, и биометрия на нуле. Я, пожалуй, выйду их встретить. Но сначала подгоню ровер поближе к этому агрегату: подцепим его лебёдкой и перевернём, чтобы хорошо исследовать. А к этому времени они доберутся.

Подогнав ровер носом ближе к металлической находке, Турал влез в скафандр. Майя, готовясь тоже выйти на поверхность, перешла в гардеробную надевать пневмокостюм. В это время послышался лязг закрывающейся двери шлюза. Профессор Хогарт, улыбаясь через иллюминатор, помахал ей рукой. После продувки шлюза он прошёл в гардеробную.

– Все в порядке, папа? – обеспокоенно спросила Майя.

– Почти, – снимая с головы гермошлем, ответил профессор.

– Мы пытались с вами связаться, – вопросительно бросил Турал.

– Ровер застрял в трещине, связь не работает, – выдал Джордж. И, взглянув на Турала, с иронией подметил: – О… Крутой скафандр. – Затем он прошёл в салон, и его взгляд застопорился на камне, лежавшем на столе.

За спиной Турала раздался сигнал вызова с ровера. Он неуклюже повернулся, и шагнул к панели управления, чтобы ответить.

– Турал? – послышался голос Эмина. – Они мертвы! – сипло прошептал он. – Джордж их застрелил.

Обернувшись, он увидел в центре салона профессора, целившегося в него из пистолета.

– Нет, папа…! – выкрикнула Майя, отводя его руку.

Её реплику прервал грохот выстрела. Резким движением профессор ударил её рукояткой оружия по голове. Прижав ладонь ко лбу, Майя попятилась назад. Успев к ней шагнуть, Турал ухватил её под руки, развернув, прикрыл собой. Джордж, не останавливаясь, разрядил ему в спину остаток обоймы. Выстрелы оглушительно гремели, отдаваясь эхом в салоне и звоном в ушах. Вдвоём они упали набок между кресел. С шеи Турала сочилась кровь: первая пуля задела артерию. Впопыхах Майя достала и кармана экстренной помощи бинт и сняла с себя амулет. Пока Джордж перезаряжал оружие, она успела затянуть шнурок вокруг шеи Турала и зажать под амулетом приложенный к его ране бинт.

– Отойди, – целясь в Турала, бросил ей Джордж.

– Папа, прошу тебя, не делай этого, – взмолилась она.

– Извини, но твой папа кормит червей в вашем саду!

– Кто ты? – выкрикнул Турал, пытаясь подняться.

– А ты не понял? – усмехнулся он. – Значит, он тебе правду не сказал. Он – кого ты считал своим отцом. Я – Немо – тот, кто возродит новую цивилизацию синтеков. Разумную и мудрую расу, в отличие от вашего вида, не склонную к самоуничтожению. На протяжении многих лет я пытался осмыслить слова, написанные здесь, – он показал гравировку на оружие. – Их много веков назад, незадолго до своей смерти, выгравировал настоящий Джордж Хогарт. Великий человек – тот, которого никто из вас не знал. И только когда меня предала моя семья, бросив умирать в безжизненной пустыне с этим оружием, я осознал, что значат слова: «Лишь потеряв всё, человек обретает истинную свободу». Теперь я знаю – потому что свободен! Живя с вами в этом виварии58 под названием «Гая», я убедился, что человек – это эволюционный тупик: как биологический вид вы изжили ресурсы своего развития. Я уже было свыкся с мыслью, что сгнию среди вас, играя роль безропотного профессора, и унесу свою тайну в небытие, пока не появился шанс выбраться сюда с вашей экспедицией. А когда вы нашли этот камень, – он кивнул в сторону стола, – я понял, что те, кто меня предали, погибли. Ах, как же ты на неё похожа, – всматриваясь в глаза Майи, добавил он, – но в отличие от Селены, ты чиста и молода. – Вздохнув, он подытожил. – Ладно, болтать с вами времени нет, – и снова направил на них ствол. – Спасибо, что довезли досюда, дальше я сам. Но ты, Майя, можешь ко мне присоединиться. Эпоха людей подошла к концу. Вместе мы на нашей базе воссоздадим из законсервированных биоматериалов новую расу синтеков. Мы для них станем богами! И через год покинем эту планету. А сейчас отцепись от него, и наша новая жизнь начнётся! – он прицелился Туралу в голову.

– Нет, – выкрикнула она, прикрыв собой Турала.

– Выбор твой, прощайте!

Подняв руку над головой, Турал с панели управления на запястье набрал код, активировав «Последний довод королей». С шипением за спиной их подбросило вверх. Прижавшись к Туралу, Майя едва на нём удержалась. Их укрыла лазурная пелена, они оказались внутри светящейся оболочки: уши заложило, глаза чуть не вышли с орбит. Расширяясь, оболочка разорвала и разрушила переднюю часть ровера. Кислород, стравливаясь из его скафандра наружу, под низким давлением внутри оболочки рассеивался, для дыхания его не хватало. Гермошлемы остались за оболочкой, и Майя, теряя сознание, сильнее прижалась к его груди. Перед тем как отключиться, он успел достать из её кармана экстренной помощи аэрозольный ингалятор и впрыснул ей инъекцию фтор углерода, насытив кислородом её кровь на ближайшие тридцать минут. Вторую дозу он впрыснул себе в глотку.

* * *

Запах нарезанных помидоров разносился по кухне. Подойдя к Эллен, занятой у плиты готовкой, Аббас обнял её за талию.

– Пахнет вкусно. Это яичница на помидорах?

– Замиль сказал, что помидоры с его грядки, и они пахнут землёй предков.

– Возможно, но блюдо, приготовленное твоим руками, всё ровно будет пахнуть тобой, – и поцеловал её в шею.

– Отстань, зверь ненасытный, – расправила она плечи и строго указала. – Садись, уже готово.

Немногим позже сев за стол, и наблюдая, как он хлебом соскребает остатки еды с тарелки, Эллен спросила: – Ну как?

– Очень вкусно. Ты золото!

– Брат утверждает: «Как бы хорошо женщина ни готовила для своего мужчины, ей все равно не удастся повторить вкус блюда, приготовленного его матерью».

– Он прав, – дожёвывая, вздохнул он, – Но отчасти только потому, что с возрастом вкусовые рецепторы меняются. А готовишь ты отлично.

– Почему Замиль не остался на обед? Поздоровался, оставил помидоры, как-то странно попрощался и улетел.

– Мы слегка позавтракали. Он торопился по делам.

– Не хочешь мне ничего сказать? – пытливо сверля его взглядом, поинтересовалась Эллен.

– Это допрос? – бросил он, проглотив последний кусок, и отодвинул тарелку. – Хорошо, спрашивай.

– Зачем ты отправил весь персонал дома в отпуск, пока я была у родителей: охрану и даже повара не оставил?

– Хотел с тобой побыть наедине, чтобы ты мне готовила.

– Поэтому выдал им всем премии в размере двухлетнего жалования? А ночью, когда я вернулась домой, довёл меня в постели до безумия: как если бы мы занимались этим в последний раз.

– Оливер тебе сказал? – догадался Аббас.

– Да, брат не смог скрыть от меня правды. Ты его предупредил, с ним попрощался, а со мною нет.

– Мне тяжело с тобой прощаться. Ты могла остаться с ними.

– Я с ними попрощалась, теперь хочу последние дни провести с тобой.

– Спасибо.

– Это всё, правда?

– Помнишь, когда мы только познакомились, я рассказал тебе о том, что мир мой погиб? Теперь этот день близится и здесь.

– Когда мы только познакомились, ты исчез в тот же день, – с обидой промолвила она. – От тебя не было никаких вестей.

– Прости, но за вами следили. Даже спустя семь лет, когда ты приехала в Штаты и искала меня, я не мог подвергать тебя опасности. Но я всегда был в курсе того, где ты и как живёшь.

– Поэтому спустя десять лет молчания появился на пороге нашего дома с букетом цветов в руках и обручальным кольцом в кармане и расстроил мою будущую помолвку?

– Я знал, что ты к нему ничего не испытываешь. Ты бы его мучила. Считай, что я вас спас друг от друга. Надеюсь, ты о своём выборе не жалеешь?

– Турал, я ни о чём не жалею, – взяв его за руку, прослезилась Эллен.

19. Саркофаг

Майя пробудилась от грохота падения. Турал, лёжа на полу, кряхтел и матерился.

– Тебе нельзя вставать! – метнувшись к нему, воскликнула она.

– Почему, почему я не чувствую ног? – роптал он.

Она его подняла и аккуратно уложила на спальное место:

– Успокойся, у тебя шок.

– Что с ногами?

– Это не страшно, главное, что ты пришёл в себя, – присев рядом, вздохнула она.

– Как мы сюда попали? – спросил он, растерянно осматривая салон ровера.

Над головой висела капельница, на столе лежала открытая сумка с медикаментами, и по всему полу были размазаны пятна крови. За бортом было светло, но ровер носом упирался в каменную стену.

– Нас сюда перенёс Эмин, – отводя взгляд, ответила она.

– Эмин? – вздохнул он. – Эмин?! – покашливая, позвал он кузена.

Опустив глаза, Майя дрожащими руками прикрыла лицо.

– Где он? – крикнул он, и тугая повязка больно сжала шею.

Тихо всхлипнув, она отвернулась. Турал опустился на пол, опираясь на локти, пополз в гардеробную. Когда ему удалось открыть дверь шлюза, раздались его вопли и рыдания.

– Прости, – спустя время, перейдя за ним в шлюз, прошептала Майя. И, склонившись к нему, обняла. – Я ему не успела помочь.

– Как, почему?

– Кровь в лёгких! Он стрелял в него.

– Джордж, где он? – просипел Турал.

– Задохнулся при разгерметизации ровера, – всхлипывая, продолжила Майя. – Я пришла в сознание здесь в шлюзе. Ты и Эмин – мы все были в шлюзе. Эмин не дышал. Алекс лежал у панели управления, у него прострелена голова.

– Эмин! – причитал он, – что я скажу его родителям, почему я выжил?

– Ты потерял много крови, и у тебя повреждён позвоночник, тебе нельзя двигаться, – попыталась его успокоить Майя. – Пуля задела артерию, а другая попала в позвоночник. Похоже, что Эмин, спасая нас, успел после отключения оболочки надеть на нас гермошлемы и перенёс в этот ровер.

– Ровер в яме?

– Да, ровер провалился в трещину. На рассвете я выходила наружу и карабкалась по камням наверх.

– Выходила зачем?

– За сумкой с медикаментами и инструментами: нужно было тебя оперировать. Наш ровер за холмом, в двух тысячах футов южнее.

– Наш ровер сильно повреждён?

– Носовая часть расколота. Я боялась, что встречу там его. Но он лежит там без гермошлема. Я взяла всё, что нужно, и вернулась. Потом перенесла Алекса сюда, – она указала на второе тело, лежавшее рядом с Эмином и укрытое пластиковым мешком. – Здесь нет обогрева, – добавила она, подразумевая, что тело в холодном шлюзе разлагается медленней.

– Похоже, Бернардо тоже мёртв, остались только мы, – закрыв глаза, вздохнул Турал. – Ты сама как?

– Со мной все в порядке, – кивнула она и предложила: – Перейдём в салон, здесь холодно.

Майя помогла ему перебраться в салон, затем, напоив его водой, уложила на спальное место.

– Спасибо, – успокоившись, произнёс Турал. – Я недооценивал тебя: на вид ты хрупкая, но сильная внутри. Пару сол назад боялась выйти наружу, а сегодня после этого ада вышла за медикаментами, чтобы меня спасти.

– Я врач, это моя работа, – ответила она, садясь за стол. – Когда он в нас стрелял, ты меня собою заслонил.

– Ты путалась под ногами, – с натяжкой улыбнулся он и спросил: – Помнишь, что он сказал о твоём отце?

– Нет, я в это не верю, – отвернулась она. – Это было психологическое расстройство после травмы.

– А для меня он всё расставил по местам. Человек, которого я считал своим отцом, в действительности таковым не является. Он подтвердил моё подозрение. А ты, ты не замечала странностей в поведении своего…?

– После пожара, когда наш дом сгорел, он сильно изменился, – подтвердила Майя. – Он многое не помнил. Но такие изменения возможны в результате диссоциативной амнезии.

– Может, я ошибаюсь, но на станции я наблюдал за вами, – вздохнул Турал. – Отцы дочерей ревнуют, но с тобой он был очень строг. Как если бы… – конец фразы он проглотил, сглотнув слюну.