Читать книгу Безлюди. Сломанная комната (Женя Юркина) онлайн бесплатно на Bookz (8-ая страница книги)
bannerbanner
Безлюди. Сломанная комната
Безлюди. Сломанная комната
Оценить:

4

Полная версия:

Безлюди. Сломанная комната

– Что за люди среди наших скал! – воскликнул хозяин и после рукопожатия добавил: – Замерзли? Садитесь поближе к огню.

– Спасибо, мне достаточно чая, – ответил Риз и перевел взгляд на служанку, которая вдруг смутилась и опустила голову. Чашку она не подала. И, прежде чем он сообразил почему, на плечо ему легла тяжелая рука караульного. Предупреждение. Если бы Вихо не вмешался, эта самая рука одним движением могла сломать Ризу кость.

– У нас так не принято. Это моя помощница.

Вожак повернулся к девушке и кивнул, дозволяя ей исполнить просьбу.

Перед ним поставили чашку мятного чая, однако Риз к ней не притронулся.

– Мы чтим наших женщин, – продолжил Вихо, – и не допускаем, чтобы они прислуживали кому‑либо.

– Это не помешало вашей шпионке таскать поднос на делмарском празднике, – подметил Риз, с вызовом глядя на собеседника.

– Она была на задании. – Ни один мускул не дрогнул на лице Вихо. Обманчиво расслабленная манера держаться делала его похожим на хищника. Он поистине был главой шпионского города, вожаком стаи, обитающей среди скал. – И, заметьте, успешно с ним справилась.

Чем сильнее Риз старался обрести немного уверенности, тем резче его осаждали, не позволяя даже на миг почувствовать себя хозяином ситуации. Оставив попытки обыграть вожака на его же территории, он перевел тему:

– Зачем вы меня позвали?

– Обсудить ваше пагубное пристрастие.

На несколько мгновений повисла неловкая пауза. Названную причину их встречи следовало осмыслить, прежде чем что‑то отвечать.

– О каком из них пойдет речь? – непринужденно спросил Риз, стараясь запрятать истинные эмоции подальше, чтобы даже тень их не мелькнула ни в голосе, ни в выражении лица.

Вихо расщедрился на кривую усмешку.

– Похвально, что вы сохраняете бодрость духа, мой друг. Но не пытайтесь увиливать. Мы оба знаем, как развращает власть. – Он подался вперед и облокотился на стол. – Кто‑то переступает границу дозволенного, кто‑то находит удовольствие в разврате, дурмане или жестокости, а кто‑то, преисполненный чувства важности, становится зависим от собственных идеалов. – Он сделал многозначительную паузу, позволяя ощутить весомость его слова, а затем продолжил: – Я вас не сужу, нет-нет. В конце концов, каждый получает наслаждение по-своему и волен делать, что хочет, пока не вредит другим. В том‑то и загвоздка: ваша война с удильщиками много кому помешала.

– Я действую в интересах столицы, и вам это известно, – твердо сказал Риз.

Вихо вздохнул, словно рассчитывал на другой ответ и разочаровался.

– В своем городе вы вольны управляться как пожелаете. Но лезть на чужие территории – дурной тон. – Он зацокал языком и покачал головой, выказывая неодобрение. – Не следует так размахивать метлой, пыль стоит до самого Марбра.

Ризу стало не по себе. Ладони вспотели и стали липкими, будто он влез в клей. Вернее говоря, вляпался.

– Не понимаю, в чем вы пытаетесь уличить меня, – ответил он, сцепив руки в замок.

– Да бросьте. Вы достаточно умны, чтобы осознавать: вмешиваясь в дела удильщиков, вы вредите интересам влиятельных людей.

– Например?

Вихо усмехнулся. Его забавлял этот разговор, как опытного охотника могло забавлять долгое преследование добычи.

– Хорошая попытка выведать заказчика, но, увы. – Он замолчал и забарабанил пальцами по столешнице. Звук вышел раздражающим и выбил Риза из шаткого равновесия.

– Дайте-ка угадаю, – прищурившись, начал он, и сам удивился той неудержимой злости, что овладела им. – Кто‑то недосчитался рабочей силы на рудниках? Или попрошаек в городах? Может, в богатых домах не хватает рук, чтобы прислуживать господам? О нет, вероятно, на плантациях островного табака требуются новые труженики? Или бордели Марбра ждут свежей крови?

– Пять из пяти! Кажется, вам сегодня везет, мой друг. Советую заглянуть в игорное заведение. Сорвете жирный куш!

Риз не проникся его шуткой, сочтя ее неуместной.

– Проблема ваших заказчиков решается куда проще. Достаточно честно вести дела, и вопрос с удильщиками отпадет сам собой.

– Вы мечтаете о невозможном, мой друг. – Снисходительным тоном ответил Вихо. – Это все равно что требовать у солнца погаснуть, потому что оно слепит вам глаза. Зажмурьтесь, отвернитесь, укройтесь в тени, в конце концов.

– А что будете делать вы, если удильщики придут в Охо? Подожгут ваши дома, похитят ваших детей и женщин, чтобы продать их, как вещи… На это вы тоже закроете глаза? – с вызовом спросил он.

– Они здесь не появятся, – отрезал Вихо, но в глазах его промелькнула тревога.

– Потому что вы с ними заодно?

По одному взгляду, обращенному на него, Риз понял, что допустил непростительную дерзость.

– Я не торгую людьми. Мне платят за информацию. И, мой вам совет, – голос Вихо резко перешел в низкий шепот, похожий на утробный рык, – не играйте с огнем. Как показывает прошлый опыт, распалить пожар вы можете легко, а вот потушить – нет.

Риза захлестнула волна злобы на самого себя. Он до сих пор не оправился после войны с Браденом, каждое напоминание об этом было болезненным, как тычок в открытую рану. Он ничего не мог с собой поделать, а потому молчал, тупо уставившись в одну точку. Наверное, со стороны он выглядел настолько жалко, что даже Вихо смягчился.

– Я ваш друг, – заверил он, будто успокаивая. – У моих шпионов достаточно информации, чтобы сдать вас. Но они этого не сделают, пока я не позволю. Потому что ценю дружбу. А рисковать вашей жизнью все равно что рубить на дрова плодоносящее дерево. Смекаете, о чем я?

– Живым я принесу больше пользы.

– Именно!

– Мне это уже говорили, – мрачно добавил Риз, вспомнив подвал Механического дома, где ему предложили служить Брадену в обмен на жизнь. Сейчас с ним пытались сделать то же самое, разве что прием был несколько радушнее, даже чаю налили.

– Видите, как вас ценят! – Вихо щелкнул пальцами, позволив себе вспышку радости, но тут же снова посерьезнел. – Вернемся к сути. К нам обратились за информацией: хотят знать, кто мешает вести дела. Как вам известно, удильщики покинули Делмар и перебрались в другие города, но и туда ваши щупальца дотянулись. Каналы сбыта перекрыты, несколько главарей пойманы и гниют в тюрьмах. И чаще всего ловушка захлопывалась в Марбре.

– Я ни разу там не был.

Вихо хмуро сдвинул брови к переносице, будто учуял обман.

– Вы, может, и не были. Зато с недавних пор там обосновался ваш приятель. Вот так совпадение.

– Я не отвечаю за поступки других людей, – парировал Риз.

– Но можете влиять на них. – Вихо многозначительно посмотрел на него исподлобья. – Сворачивайте вашу самодеятельность и передайте господину Эверрайну, чтобы возвращался под мамкину юбку. Там ему куда привычнее… и безопаснее.

Риз заставил себя усмехнуться.

– Не понимаю, чего вы добиваетесь?

– Быть может, внимания вашей жены?

Риз стиснул зубы так, что скулы свело.

– Что это значит?

Вихо наблюдал за ним взглядом хищника. Когда затянувшаяся пауза стала опасной, он, хозяин положения, сменил тон на мягкий и вкрадчивый, усыпляющий бдительность:

– Расслабьтесь, мой друг. Я пошутил. Надо же как‑то разрядить обстановку… и поздравить вас с женитьбой. Сплетники шепчутся, что ваша супруга – красавица.

Риз подумал о том, что Илайн не понравилось бы столь поверхностное представление о ней.

– Они правы, – тихо ответил он. – Это одно из многих ее достоинств.

– Что ж, тем более. Не хочется, чтобы ее прекрасный лик омрачила печать скорби. Вдовство мало кому к лицу.

И снова удар наотмашь, а после – внимательный, пронзительный взгляд.

– Вы угрожаете мне? – прямо спросил Риз.

– Конечно нет! Охо приходит с миром.

«Но ничто не уходит от него», – мысленно продолжил он, понимая, что это значит.

– Тягаться с серьезными людьми провальная затея, мой друг, – назидательным тоном продолжал Вихо. – Все наслышаны о том, что вы наводите порядок в Делмаре. Многим это не нравится, но они соблюдают условия Пакта и не переступают границы чужих городов. Представьте их гнев, когда станет известно, что ваши амбиции простираются намного шире. Уверен, всех удивят ваши аппетиты. И тогда вас не сможет защитить ни Пакт, ни добрый покровитель, потому что вы первым пренебрегли и тем, и другим. – Он тягостно вздохнул, словно его и впрямь огорчала описанная им перспектива. – Но я готов вывести вас из-под удара. Ни один из заказчиков не узнает о ваших махинациях, но каждый заплатит сверх цены, когда я устраню саму проблему. Врачевателю платят не за диагноз, а за лечение. Не так ли?

Кажется, он снова молчал слишком долго. Потеряв терпение, Вихо сделал следующий ход:

– Напомню, что вы – наш должник.

На это Риз знал, что ответить.

– Как я и обещал, десять летающих безлюдей станут вашими. Работа уже идет, и нам…

– Меня не интересуют дома, – прервали его. – Такой оплаты я не приму.

Риз немо раскрыл и закрыл рот. В горле стало сухо и запершило.

– Оставьте их себе, мой друг, – бросил Вихо. – Сможете чаще навещать своего приятеля. Или его могилу. Уж как повезет.

– Он мне не приятель.

– Мы тоже так думали, когда звали вас сюда и предлагали сделать очевидный выбор. Но то, как рьяно вы защищаете Эверрайна, выдает вас с потрохами. Кстати, оставайтесь на ужин. Будет время обдумать все и принять верное решение.

Риз отказался, сославшись на обязанности градоначальника, чем вызвал у Вихо едкую усмешку.

– Даю вам неделю, – сказал он. – Жду в следующий раз с хорошими новостями. И чтобы направить вас, уточню, что пока ситуация не разрешится, наше сотрудничество приостановлено. Как это ни прискорбно.

От одной мысли, что ему придется возвращаться сюда, проделывать тот же путь и снова выносить эти манипуляции, Ризу стало казаться, что он задыхается. Следующие несколько минут его жизни стерлись из памяти. Когда он пришел в себя, то обнаружил, что его вновь сопровождает тот молчаливый оховец.

Шагая вслед за ним по темным коридорам, Риз с нарастающей тревогой думал о том, почему его на самом деле пригласили в резиденцию. Он не сомневался, что прокололся и чем‑то выдал себя, иначе бы Вихо продолжил говорить намеками, а не открыто ставил условия. Риз был не просто должником Охо. Заручившись их поддержкой, он выжил в противостоянии с Браденом и занял пост градоначальника. Он осмелился на борьбу с удильщиками лишь потому, что его пообещали защищать: как человека, из чьих рук Охо получили власть над самим Делмаром. Но когда игра зашла слишком далеко, его поставили перед выбором: он или Эверрайн. Кому‑то из них предстояло расплатиться за все.

Глава 7

Фамильный дом

Илайн

Как закостенелый безлюдь, ревностно хранящий одиночество, Илайн не любила принимать гостей. Домашняя рутина и суета на пустом месте претили ей. Это отнимало много времени, а потому было бы вычеркнуто из списка дел прежней Илайн. Но теперь, как истинной госпоже Уолтон, ей следовало приобщиться к традициям званых ужинов, следуя примеру Ма.

Воодушевленная приятными хлопотами, она требовала той же самоотдачи от других. Саймон едва поспевал выполнять поручения, лавиной накрывшие его с утра. Кажется, ему не приходилось работать столь усердно даже в его бытность мажордомом. Илайн искренне не понимала, зачем отдавать в прачечную чистое белье, полежавшее в шкафу, и для чего устраивать целый банкет по случаю приезда сестер Гордер, тем более что повод был не из радостных.

Натирая столовое серебро, то есть занимаясь очередным пустым делом, Илайн наблюдала за Ма, под чьими руками страдало тесто для пирога, пока Саймон морозил усы во дворе, разделывая рыбину для начинки. Вызывая облачка мучной пыли, хозяйка охала и вздыхала, переживая, что купила неправильного тунца. Сей неутешительный вывод она сделала из того, что Саймон возился с ним битый час. Илайн подозревала, что хитрый лис нарочно не торопился, но выдавать его не стала. Молча продолжала перебирать вилки и ножи, развлекая себя мыслями о том, что сказал бы Риз, увидев ее подвиги во благо семьи: «Какая выдержка, Ила, какое непоколебимое спокойствие для человека, держащего в руках колюще-режущие предметы! Ты превзошла саму себя! Продолжай в том же духе, любовь моя». Илайн фыркнула. «Любовь моя»? Риз никогда не называл ее так, а она спокойно обходилась без тривиальных признаний. Тогда откуда взялись такие фантазии? Видимо, надышалась чистящим порошком и помутилась рассудком.

Если бы не затянувшаяся игра в прилежную помощницу, Илайн уже встречала в порту гостей из Пьер-э-Металя, но ей пришлось отправить вместо себя Флинна. Не могла же она доверить ему чистку столового серебра? Хотя Флинн, дружище, согласился бы подменить ее и здесь.

Только она закончила с приборами, как ей подсунули бокалы. Их следовало избавить от воображаемой пыли и заставить блестеть, как заснеженные пики Южной гряды. Это утомительное занятие напомнило ей о годах юности, когда она, нищая девчонка с острова, приехала в столицу искать лучшей жизни. Надежды привели ее на кухню дешевой забегаловки, где приходилось таскаться с подносом и драить посуду. Почти как сейчас. Илайн было все равно, что протирать тряпкой: грубое стекло стаканов для портвейна или тонкий, звенящий в руках хрусталь. И то, и другое раздражало одинаково. На третьем бокале она пожалела, что согласилась помочь, на четвертом едва сдержалась, чтобы не запустить его в стену, на пятом отложила полотенце и решила, пусть последний, недомытый, достанется ей. Возможно, привкус пыли сделает земляничное вино менее приторным.

В этот момент Саймон принес на кухню рыбину, и от одного запаха Илайн замутило. Она с небывалой прытью, которую ошибочно могли принять за энтузиазм, переметнулась в столовую, чтобы заняться сервировкой. Там ее и застал Риз, вернувшись как раз вовремя, когда у нее почти иссякло терпение выносить семейный быт. Но, едва взглянув на него, Илайн передумала жаловаться и уж тем более спрашивать, как прошел визит в Охо. Все было написано на его лице: таком мрачном, что, казалось, от него померкнет хрусталь и почернеет столовое серебро.

Обронив всего несколько слов, Риз развернулся и ушел. Минуту спустя на втором этаже загудели трубы и паровой котел, нагревающий воду для ванны. Успев изучить его привычки и пристрастия, Илайн знала, что это значит: Ризу нужно серьезно подумать. Не осталось сомнений, что из Охо он вернулся с плохими новостями.

Дожидаясь их, Илайн нервно кружила по столовой, разглаживая салфетки и передвигая бокалы, точно фигурки на игральной доске. Когда ей надоело, она оставила все как есть и, умыкнув из стопки свежего белья пару пушистых полотенец, отправилась наверх.

В особняке им выделили лучшую спальню – с камином, гардеробной и отдельной ванной комнатой. Чтобы привыкнуть и обжиться, Илайн представляла, будто это уютный дом внутри дома. Но сейчас все было испорчено резким запахом островного табака, и за несколько секунд, проведенных здесь, ей снова стало дурно: то ли от подступившей к горлу желчи, то ли от концентрации всего раздражающего и неприятного, что случилось за день.

Она подошла к двери в ванную и постучала.

– Ри, я принесла чистые полотенца. Можно войти?

Ответом ей было молчание, но спустя несколько мгновений послышался плеск воды и щелчок замочного механизма. Горячий воздух вперемешку с дымом окатил ее лицо, и на миг Илайн зажмурилась. Глаза защипало. Да будь проклят тот, кто однажды додумался набить курительную трубку островным табаком, а вместе с ним и тот, кто внушил Ризу, будто эта чадящая гадость успокаивает нервы.

– Ты пришла поговорить со мной, а не из-за полотенец, – отозвался голос, глухой и тихий, будто марево было настолько плотным, что подавляло звуки.

Риз вернулся к ванне, но лишь затем, чтобы подхватить оставленную на бортике сигару и мыльницу, полную пепла. Даже не взглянув на Илайн, будто она обратилась в дым, он прошел мимо, оставляя мокрые следы на полу. Она изо всех сил постаралась не замечать того, что Риз обнажен и как по его бледной, точно матовое стекло, коже стекают капли воды.

– А что не так?

– Просто говори как есть, – бросил он, будто ее невинный предлог по-настоящему его разозлил.

– Ты не в духе.

– Вроде того. – Он затянулся сигарой и выпустил дым к потолку.

Илайн брезгливо поморщилась:

– Ма расстроится, если дом провоняет табаком. Она сегодня выпрыскала целый флакон духов.

– Зачем? – безразлично спросил Риз.

– Чтобы комнаты благоухали розами из Лима и девочки чувствовали себя как дома.

Он наконец потушил сигару в мыльнице и оставил свое «успокоительное» на краю раковины.

– Ревнуешь?

– Да брось. – Илайн переплела руки на груди и привалилась плечом к стене. – Твоими стараниями в нашей спальне дыма, как в портовом кабаке Ислу. Так что это я, скорее, почувствую себя как дома.

– Кажется, ты тоже не в духе, – подметил он и приоткрыл круглое поворотное окошко, чтобы впустить в комнату свежего воздуха.

Илайн проигнорировала замечание и перевела тему:

– Что там в Охо?

Риз устало склонился над раковиной, опершись на нее руками, словно бы заявляя, как его все доконало. Он ничего не отвечал, а Илайн ждала, наблюдая за каплями воды, стекающими между остро выпирающих лопаток, и думала о том, что Риз – единственная фамильная драгоценность Уолтонов, которую бы она с удовольствием вытирала полотенцем. Впрочем, в топку полотенце, она бы справлялась и без него.

Ее глупые фантазии прервались глухим, скованным тревогой голосом:

– Они все знают. Про удильщиков и Марбр.

– Им‑то какое дело?

Его мышцы напряглись. Плечи дрогнули. Риза раздражали ее любопытство и вопросы, но Илайн не могла отступить. Она должна понимать, с какой угрозой они столкнулись на сей раз, чтобы преодолеть ее вместе, рука об руку. В задумчивости она покрутила золотой обод на безымянном пальце, коснулась голубого камня в оправе, словно убеждаясь, что имеет право интересоваться делами супруга, даже если ему это не по нраву.

– К ищейкам обращаются за информацией, – сказал Риз после затянувшейся паузы. – Многие хотят знать, кто срывает сделки.

– Эверрайн в курсе? – сухо спросила Илайн. Не то чтобы ее беспокоила его судьба, однако в истории с удильщиками он был связан с Ризом, а значит, и проблема касалась их обоих.

– Отправил ему письмо, как только вернулся.

– А если за тобой следили?

– Что подозрительного в табачной лавке? – самодовольно хмыкнул Риз.

– Ах да. Твои хитроумные уловки. – Она закатила глаза, едва сдержавшись, чтобы не сказать лишнего. Проблема изобретателей заключалась в том, что они зацикливались на каждой детали и забывали проверить, работает ли механизм в целом. Этот, судя по осведомленности оховских ищеек, дал сбой.

Кажется, они молчали слишком долго. Дым успел развеяться, а духота сменилась свежей прохладой, которую Риз, охваченный мрачными размышлениями, даже не замечал, иначе бы уже воспользовался треклятыми полотенцами. Илайн положила их на край раковины, напомнив о своем присутствии.

– Спасибо, – равнодушно кивнул он, – я ценю твою заботу, но…

– Не могла бы ты свалить, Ила? – подсказала она.

– Не могла бы ты оставить меня ненадолго? – По сути, Риз сказал то же самое, но облек просьбу в более вежливую форму, еще и довершив мягким: – Пожалуйста.

Он наконец посмотрел на нее. Как будто взгляд мог сойти за веский аргумент, чтобы Илайн даже не вздумала возражать. В его глазах мелькнуло что‑то неуловимое, тревожно-печальное, и они стали на пару тонов темнее, точно море за минуту до шторма. Какой бы твердостью духа ни обладала Илайн, ей не хотелось попасть в эпицентр стихии.

– Конечно. – Она попятилась к двери. – Но, прошу тебя, спустись к ужину.

«Не оставляй меня одну», – едва не добавила Илайн, но вовремя осеклась. Риз уже не слушал, погрузившись в свой, недоступный ей мир. И когда она успела стать такой мягкотелой и ранимой, что самой от себя тошно?

Выскользнув из комнаты, Илайн похлопала по щекам, чтобы приободриться и прогнать непрошеные мысли. «Соберись, Ила!» Потребовалось несколько минут, чтобы средство подействовало.

За окном стемнело. Спальню освещал только огонь в камине, и неясные блики, рожденные его светом, отражались на стенах танцующими пятнами. Она бы лучше осталась здесь, в своем убежище, откуда ее не выкурил даже табачный дым, но была вынуждена вернуться в столовую, где наверняка требовалась ее помощь.

Внизу бурлила другая жизнь, словно радость и уныние, безмятежность и тревога четко распределялись по разным этажам дома. Откуда‑то взялись вазоны с ветками ели и физалиса; белоснежную скатерть заполонили серебряные блюда, накрытые клошами и оттого похожие на сугробы. Над всем этим зимним пейзажем в миниатюре порхала хозяйка, сменившая домашнюю одежду на простое элегантное платье. Тихонько напевая, Ма сворачивала салфетки в некое подобие цветов. Раньше это были просто куски ткани, которые Илайн постаралась сложить ровными треугольниками, но теперь на зеленых тарелках распускались белые кувшинки. Оглядев стол, она отметила, что ни одного предмета не осталось на прежнем месте, и сглотнула подступивший ком – не слезы, а обжигающие горло слова, готовые вырваться наружу.

– Все уже готово, дорогая, – проворковала Ма, одарив ее мягкой улыбкой, будто извиняясь за то, что взялась переделывать все на свой манер. – Помогать не нужно. Можешь пока отдохнуть и переодеться к ужину.

Илайн придирчиво осмотрела свою рубашку с закатанными рукавами и брюки из рубчатого вельвета, ожидая обнаружить грязные пятна или следы чистящего порошка. Вопреки ее опасениям, одежда выглядела достаточно опрятной, чтобы появиться в ней за столом.

– А что не так?

– Просто подумала, ты захочешь надеть что‑нибудь праздничное. – Ма пожала плечами, невозмутимо продолжая свое занятие.

– И что мы сегодня празднуем? – спросила Илайн, избрав самый спокойный и непринужденный тон, на какой была способна. – Приезд девочек, которые вынуждены скрываться от угроз?

Ма уже открыла рот, чтобы ответить, но, так ничего и не придумав, растерянно застыла над последней салфеткой, еще не обращенной в вычурный цветок.

Пусть Илайн совсем не разбиралась в званых ужинах и моде, зато прекрасно понимала, что никому, кроме хозяйки дома, не нужен этот напускной лоск, вдохновленный новой должностью Риза. Место градоначальника давало ему шанс закрепиться среди элиты и получить статус, которого так и не удостоился Уолтон-старший, сколотивший состояние на торговых спекуляциях – деле прибыльном, но презренном. Его капитал обеспечил Ризу длинное имя, какими обычно щеголяли богатеи, но не смог проторить путь к высшему обществу. Маригольд Уолтон, полная отточенных манер и честолюбивых амбиций, слишком долго ждала момента проявить свои лучшие качества.

Илайн не желала участвовать в этом спектакле, выполняя, что ей скажут, и одеваясь в то, что предложат. И она была готова заявить об этом вслух, чтобы Ма не питала напрасных надежд, но тут в дверном проеме нарисовался Саймон в парадном костюме. Рядом с ним Ма смягчилась, как подтаявшее на тарелке масло, и оставила свои поползновения до тех пор, пока не появился Риз. Растрепанные волосы, влажные после ванны, рабочая рубашка из грубого хлопка, закатанные рукава, шлейф табачной горечи – в нем объединилось все, чтобы поразить чувства рафинированного эстета. Ма, недовольно поджав губы, бросила взгляд на Илайн, как будто обвинила ее в дурном влиянии на сына. Ох, знай она, что таилось под аристократической сдержанностью ее благовоспитанного мальчика, его небрежный вид показался бы ей невинной шалостью. Впрочем, матерей лучше не посвящать в такие вещи.

Едва сдерживаясь, чтобы не расплыться в улыбке, Илайн посмотрела на часы. Стрелки показывали шесть вечера. Сестры Гордер задерживались, рискуя попасть к остывшему ужину.

Стоило ей подумать об этом, как в доме раздалась механическая трель звонка, и Саймон, по привычке, бросился встречать гостей. Ма снова засуетилась, принявшись чопорно поправлять приборы и тарелки – видимо, даже своей работой она осталась недовольна. «Ох, как сложно живется людям, стремящимся к совершенству», – подумала Илайн.

Неожиданно услышав свое имя, она отвлеклась и посмотрела на Саймона, за спиной которого маячил чей‑то силуэт. И меньше всего он напоминал кого‑нибудь из сестер Гордер.

– Это к тебе. – Торжественно объявил Саймон. Для схожести с театральным конферансье разве что белых перчаток не хватало.

Словно артист, дождавшийся своего выхода на сцену, гость выступил вперед, распростер руки для объятий и воскликнул:

– Сестренка!

Илайн оцепенела от ужаса.

В последний раз она видела Нейта еще ребенком и наверняка не узнала его сейчас, если бы не глаза – темные, диковатые, как у загнанного зверька. Это все, что осталось от того тщедушного мальчишки, каким она его помнила. Незнакомец, представившийся ее братом, был высоким и широкоплечим, с тонким шрамом на губе, загорелой кожей и вихрастыми волосами цвета жженого сахара.

bannerbanner