Безлюди. Сломанная комната

– Что ты здесь делаешь?! – выпалила она.

– Заглянул, чтобы поздравить. Не каждый день родная сестра выходит замуж за Хранителя Делмарского ключа. – Нейт перевел взгляд на Риза и кивнул ему в знак почтения.

Илайн хотела спросить, с чего вдруг брат вспомнил о ней, но тут же поняла, в чем дело. «Делмар-Информер». Не было никаких сомнений, что после Велла-серры газетчики сразу же подхватили сплетню и растиражировали новость о супружестве градоначальника, который сейчас, застигнутый врасплох, использовал все свои аристократические манеры и выдержку, чтобы не выказать смятения. Илайн избегала разговоров о семье, что сделало из них призраков ее прошлого. Неудивительно, что внезапное появление брата произвело на всех ошеломляющее впечатление. Ее глупые недомолвки и тайны сыграли в пользу Нейта. Если бы Риз знал, кто перед ним, то не стал бы даже слушать его и не подал руки. Но гость назвался ее близким родственником, а потому удостоился вежливого приветствия.

– Ризердайн, – представился он.

– Нейт. Уж простите за скромный набор букв. – Он даже не пытался скрыть язвительные нотки в голосе, словно прощупывал границу дозволенного.

Они пожали друг другу руки.

– Останетесь на ужин, Нейт? – с воодушевлением подхватила Ма.

– Он уже уходит, – резко заявила Илайн, поздно поняв, что выставляет себя в дурном свете.

Будь она хитрее и предусмотрительнее, рассказала бы о брате раньше, чтобы сейчас, прогоняя его прочь, не выглядеть последней мерзавкой. Но ее желание забыть прошлое и никогда к нему не возвращаться загнало ее в ловушку. Она чувствовала всеобщее неодобрение как что‑то липкое, холодное, стекающее по позвоночнику.

– Подожди, сестренка. Дай хотя бы вручить подарки.

Происходящее все больше напоминало дешевую постановку с плохими актерами, где Илайн была бестолковой декорацией посреди сцены и только мешала действу.

Нейт запустил руку в затрапезную сумку, перекинутую через плечо, и достал пару вещей: жестяную коробку с островным табаком и жемчужный браслет. Шкатулку, полную курева, он вручил Ризу, а перламутровую нить протянул ей. Надо же, как мило…

– Антикварный, – одобрительно подметила Ма, падкая на украшения.

«И краденый», – мысленно добавила Илайн, но удержалась от того, чтобы во всеуслышание обвинить брата в воровстве. На Ислу жемчуг был редкостью и стоил дорого. Нейт не смог бы купить даже одной бусины, а если бы у него и нашлись такие деньги, то не стал бы тратиться. Илайн не питала иллюзий, что братец раскошелится на столь щедрый подарок для нее.

– Держи, – подначил Нейт. – Знаю, тебе больше по душе ракушки, но это как‑то мелко для свадебного подарка.

Фраза звучала безобидно, и лишь они вдвоем знали, что скрывается за ней. Вспыхнувшая злоба обожгла Илайн изнутри. Будь ее воля, она бы затолкала в его глотку вначале жемчужный браслет, а потом приправила табаком.

В столовой повисла гнетущая тишина, словно ее дрянные мысли прозвучали вслух. Иначе Илайн не могла объяснить, почему все смотрели на нее: Риз – вопрошающе, будто требовал объяснений; Ма – укоризненно, сочтя ее капризной и неблагодарной; а Саймон – почти сочувственно, и в его глазах читалась немая просьба принять подарок, чтобы сгладить неловкую ситуацию. Она сдалась и неохотно протянула руку, едва скрыв отвращение, когда жемчужная нить легла ей на ладонь.

– Спасибо, – с трудом выдавила Илайн, и ей показалось, будто сама комната облегченно выдохнула.

– Как чудесно, что вы заглянули к нам, Нейт, – заворковала Ма, пытаясь развеять остатки напряжения. – Присоединитесь к нам за ужином?

Как бы Илайн ни желала вмешаться и повернуть ее гостеприимство вспять, она не посмела. Ма была здесь полноправной хозяйкой и могла сама решить, кого приглашать к столу.

– Не откажусь. – Нейт кивнул. – Дорога с Ислу меня измотала. Море сегодня штормит.

– Наверное, поэтому и девочки задерживаются, – пробормотала Ма, печально вздыхая.

– Похоже на то, – поддакнул Саймон.

Незаметно, выказывая всеобщую обеспокоенность, они переместились за стол. Илайн села подальше, наивно полагая, что, если смотреть в свою тарелку, получится не замечать Нейта. Однако он делал все возможное, чтобы внимание было обращено на него.

– У вас нет прислуги? – удивился братец, когда хозяйка лично подала ему пирог.

– Мы справляемся сами, – с гордостью ответила она.

– Экономите? – Его губы искривились в улыбке, и шрам шевельнулся, будто живой.

Ма опешила, не ожидая такой дерзости от человека, оказавшегося за столом по ее доброй воле.

– Не переживай, Нейт, – вступился Риз. – Моя семья не нуждается в деньгах и тех, кто пытается их считать.

Предупредительные нотки в голосе остудили пыл этого самоуверенного хама. Нейт понял, что подошел к опасной черте, и тут же отступил.

– Не подумайте, что я грублю, – поспешно ответил он, и выражение его лица переменилось. Губы вытянулись в странную улыбку: слишком угодливую, лебезящую, но по-прежнему скользкую и неприятную. Теперь он хотя бы старался. – Дом у вас что надо. Добротный. На Ислу ничего подобного не встретишь. Я всегда представлял, что такую махину должна обслуживать целая толпа…

Что ж, изображать недалекого паренька из провинции ему удавалось весьма правдоподобно, чего нельзя сказать о других амплуа, что он пытался сыграть. В его братские чувства Илайн не верила и задавалась вопросом, зачем он пришел сюда. Ответ был очевиден: деньги. О чем еще мог подумать Нейт, узнав из газет, что его пропащая сестра-неудачница вышла замуж за Хранителя Делмарского ключа. Ничто не восстанавливало кровные узы так быстро, как внезапно обнаруженное богатство родственников. Вот тогда все страждущие и устремлялись к забытым истокам, словно к золотым приискам.

Охваченная тревожным предчувствием, Илайн ковыряла вилкой кусок пирога. Присутствие Нейта отравляло все вокруг: еда казалась пресной, салфетки-кувшинки на белоснежной скатерти – неуместными до дурновкусия, а разговор за столом – душным и натянутым.

– Чудесный дом! – в очередной раз воскликнул Нейт, и гадкая ухмылка мелькнула на лице, как молния, предвещающая начало грозы. – На такой в порту не заработать и за сотню ночных смен. Верно, сестренка?

Повисла пауза. Все были наслышаны о портовых девках с острова, и Нейт понимал, как воспримут его слова. Саймон поперхнулся и закашлялся, Ма изменилась в лице и сложила на тарелке приборы, словно потеряла аппетит, представив непристойную картину.

– Илайн работала докером, – вмешался Риз, но его слова не могли стереть осадок от сказанного. Он нашел ее руку под скатертью и крепко сжал, но и это едва ли могло утешить.

– Ох, ну надо же, – едва выдохнула Ма, пытаясь побороть непроизвольную гримасу брезгливости, будто она обнаружила в своей тарелке червяка. – Такой тяжелый труд не для девушки.

Ма хотела ее похвалить, но Илайн услышала совсем другое: «Приличным девушкам не место в порту. А неприличным – не место рядом с ее сыном, в ее доме». Вот что скрывалось за сдержанным высказыванием.

– Так и есть, докерами девчонок не берут. – Нейт сделал театральную паузу, словно намекая, что один из собравшихся врет, а другой обманут. – Она выдавала себя за парня. Наверное, так вы и познакомились, а, Риз?

Нейт действовал как в драке: бил резко и туда, где не ожидали встретить удар. Илайн перевела взгляд на Риза, почувствовав, как он сжал ее пальцы крепче. Скулы его обострились, глаза стали почти серыми, и взгляд налился свинцовой тяжестью.

– Нас свела работа. Мы строим безлюдей, – сухо ответил он.

– Те, что недавно полыхали во всем Делмаре? Наслышан, наслышан. – Нейт заглотил кусок пирога и продолжил с набитым ртом, роняя крошки: – Но ты молодец, что не отчаялся. Поднялся из пепла, отряхнул пиджак, а под ним оказался китель градоначальника. Это достойно уважения. – Его слова были пустым звуком. Нейт играл на их чувствах и гадал, кто сдастся первым. Он сделал ставку на самое слабое звено за этим столом. – Илайн всегда была падка на сильных мужчин. Верно я говорю, сестренка?

Нейт ожидал, что она побоится прыгнуть в воду, взбаламученную его намеками; попытается отмыться от липкой грязи его слов. Именно поэтому Илайн поступила иначе.

– Да, и с тех пор ничего не изменилось, – решительно заявила она, а после, осознавая всю неотвратимость сказанного, добавила: – Поэтому меня и тошнит от тебя, Нейт. Терпеть не могу слабаков.

Она попала в цель. Самовлюбленная ухмылка стерлась с лица брата, дикие глаза засверкали непримиримой злобой. Он так поразился внезапному сопротивлению, что наконец заткнулся.

Илайн резко встала из-за стола и, в порыве схватив опустевший графин, вышла из комнаты. Кого она пыталась этим обмануть? Причина ее скоропалительного ухода была настолько очевидной, что никакое притворство не спасло.

В коридоре ее нагнали торопливые шаги. И, хотя на миг промелькнула мысль, что опасно оставлять болтливого братца без присмотра, Илайн все же испытала облегчение и благодарность, что Риз не оставил ее одну. Поэтому первое, что она сделала, оказавшись на кухне, где их не могли увидеть, бросилась к нему с объятиями, едва не огрев по затылку стеклянным графином, который все еще держала в руке.

– Ила…

Произнеся только имя, он дал ей все, в чем она отчаянно нуждалась. Если бы она умела плакать, то сделала бы это прямо сейчас, уткнувшись в его плечо.

– Я не хочу его видеть. Не хочу, – прошептала Илайн как в бреду.

– Одно твое слово, и я выкину его за дверь. Несмотря на то что он твой брат.

Не сомневаясь ни секунды, она сказала:

– Сделай так, чтобы он исчез отсюда. Пожалуйста.

И больше от нее не требовалось ничего: ни объяснений, ни оправданий, что заставило ее просить о таком. Риз успокаивающе коснулся губами ее лба, и это было обещанием.

Когда он ушел, Илайн задумалась, хочет ли видеть неприятную сцену. На миг что‑то вроде жалости и угрызения совести кольнуло сердце, но большей слабости она себе не позволила. Пора было взглянуть правде в лицо и признать: ее брат – мелкий ублюдок; таким она считала его, сбегая с Ислу, и таким же увидела столько лет спустя. Встреча с Нейтом не пробудила в ней ни сестринских чувств, ни ностальгии по родительскому дому, ни сожалений об утраченной семье. Илайн считала себя сильной женщиной, способной в одиночку разобраться с братом. Но потерянная девочка с острова, которой всю жизнь приходилось защищаться самой, отчаянно хотела, чтобы за нее заступились. И она позволила.

Задержавшись, Илайн пропустила момент, когда Нейту указали на выход, и застала лишь последствия этого. Вольготно развалившись на стуле, братец смотрел на Риза с напускным равнодушием, но кроме позерства не мог противопоставить ничего.

– И где мне ночевать? – обвиняющим тоном спросил он, будто кто‑то предлагал ему остаться, а теперь отозвал свое приглашение.

– Я тебе не нянька, чтобы искать колыбель. Сам справишься. – Риз достал из кармана несколько монет и швырнул на стол. – Здесь хватит, чтобы снять комнату и кого‑нибудь из портовых. Вижу, эта тема не дает тебе покоя.

Ма неодобрительно ахнула, но никому не было дела до манер. Вопреки ее стараниям, званый ужин все больше превращался в вечер в портовом кабаке. Илайн наблюдала за этим со стороны, стоя в дверном проеме, словно мысленно прочертив защитный круг, из которого не могла выйти.

– Думаешь, деньгами заткнешь мне рот?! – остервенело выпалил Нейт и вскочил из-за стола. – Или купишь новое, незапятнанное прошлое для своей женушки?

– Не все можно купить, – хладнокровно ответил Риз. – Например, новое, незапятнанное лицо взамен тому, что я тебе разобью, если не уберешься отсюда.

Нейт угрожающе шагнул вперед, сжимая кулаки, но Риз даже не шелохнулся, будто ледяное спокойствие сковало не только эмоции, но и тело.

Предчувствие драки зависло в воздухе, как гильотина. Одно движение – и лезвие сорвется вниз, свершив необратимое. Ма с тревогой взглянула на Саймона, призывая вмешаться, однако на сей раз ее каприз остался неисполненным.

– Нельзя же быть таким наивным. – Кривая ухмылка на губах Нейта стала предвестницей очередной мерзости, приготовленной им: – Ты знаешь, что она сделала? Почему сбежала с Ислу?

Илайн отпрянула, прячась в темном коридоре, чтобы никто, и в особенности брат, не увидел ее напуганной и пристыженной, с алеющими пятнами на щеках. Лицо горело, как в ту ночь после хлесткой пощечины, ставшей прощальным подарком ее матери. Воспоминание о нем было увядшим цветком, вложенным между страниц старой книги, которую задвинули на дальнюю полку. Но братец, чья тяга к разрушению с годами окрепла, перевернул все вверх дном и заставил ее смотреть, как прошлое – иссохшее, блеклое, забытое – снова проявляется.

Погрузившись в мысли, она упустила, что сказал или сделал Риз, чтобы выдворить Нейта вон. Сквозь туман в голове до нее донеслись голоса из холла, потом хлопнула дверь. Илайн ущипнула себя за руку, до боли сжав кожу на изгибе локтя. Оцепенение спало, и она решилась войти в столовую.

Ма и Саймон по-прежнему сидели на своих местах, словно к стульям приколоченные. Оба молчали, пребывая в отрешенной задумчивости, но сразу заметили ее появление.

– Ты в порядке, дорогая? – встрепенулась Ма.

Илайн стало неловко от ее искренней, почти материнской заботы. Она кивнула в ответ и добавила:

– Извините за испорченный вечер.

– Тебе не за что извиняться. Это я виновата, что позвала его на ужин. В конце концов, ты сразу настаивала, чтобы он ушел.

– Старо как мир, – пробормотал Саймон, натужно вздохнув. – Дуря́т мужчины, а вину за них испытывают женщины.

Они с Ма переглянулись, как будто продолжая разговор мысленно, и утешающе улыбнулись друг другу. Их умиротворение не продлилось и минуты.

Вернулся Риз. Ко всеобщему облегчению, на нем не было никаких следов драки. Кажется, став градоначальником, он обрел особые навыки ведения переговоров.

Он задал Илайн тот же вопрос, что беспокоил Ма, и получил тот же самый ответ: с ней все в порядке. Она не считала себя жертвой обстоятельств, а появление брата – трагедией. С его исчезновением все вернулось на круги своя. Они снова вспомнили о том, что ждали гостей, и выразили беспокойство, что те задерживаются.

Илайн предложила съездить в порт, надеясь поговорить с Ризом наедине, но тот не понял намека. Взглянув на часы, он сказал, что подождет до восьми, как будто надеялся, что за двадцать минут все разрешится само собой.

Они заменили тарелки, вернув столу первозданный вид. Казалось, это попытка забыть произошедшее и переиграть неудавшийся ужин. К тому моменту, когда с улицы донесся хруст гравия под колесами автомобиля, все было готово к приему гостей. Но их снова ждало разочарование, потому что Флинн появился один – замерзший и вымотанный. Бедолага проторчал в порту несколько часов: приехав заранее, он долго выглядывал паром, а затем пытался выяснить, почему среди сошедших с судна не оказалось сестер Гордер. Он прорвался к начальнику порта и получил доступ к списку зарегистрированных пассажиров. Добиться этого ему удалось, лишь прибегнув к убеждающей силе имени Ризердайна Уолтона (тут Флинн виновато взглянул на него и успокоился, не встретив осуждения). Так он и выяснил, что сестер Гордер не было на пароме. Что‑то заставило их отменить поездку.

Обо всех своих изысканиях он рассказывал, с аппетитом поглощая угощения, которые своевременно подсовывала ему Ма. Вымотавшись за день, Флинн с радостью сел за стол и теперь даже не замечал, что еда на тарелке удивительным образом не иссякает.

Они обсудили с Ризом возможные причины, почему Гордер так и не приехали, и сошлись во мнении, что не мешало бы слетать в Пьер-э-Металь и убедиться, что все в порядке. Риз обещал разобраться, а Илайн задумалась о том, что он, как обычно, взваливает на свои плечи слишком много, однако ничего не сказала. В Пьер-э-Метале были их друзья и безлюди. И если местная власть не понимала, что и те, и другие неприкосновенны, Хранителю Делмарского ключа стоило лично напомнить об этом.

Их разговор затянулся допоздна, и лишь когда Саймон начал втихую таскать тарелки со стола, Флинн спохватился, что ему пора. Риз отправился его провожать, чтобы заодно перекинуться словами, а Илайн, отлученная от их компании, осталась помогать с уборкой. В других обстоятельствах это бы ее оскорбило, но сейчас она была слишком измотана, чтобы плыть против течения.

Кувшинки из салфеток грустно поникли, точно увядшие цветы, скатерть снежным комом легла в корзину для белья, а столовое серебро вернулось в заключение коробки, обитой бархатом.

Наконец, когда посуда была перемыта и расставлена по местам, Илайн поднялась в спальню. Оказавшись в уединении, она скинула одежду, что неприятно липла к телу, и с предвкушением открыла вентили. Теплая вода и мыльная пена смыли всю грязь минувшего дня. Обмотавшись полотенцем, она выплыла из ванной с ощущением, будто заново родилась. В этой жизни ее звали Илайн Уолтон – и она не имела никакого отношения к той девочке-островитянке, чьи секреты грозился раскрыть Нейт.

Поглощенная мыслями и поисками ночной рубашки, она не заметила, что в комнате не одна, поэтому голос, раздавшийся из полумрака, ее напугал. Илайн вздрогнула и тихо выругалась.

– Это лишнее, – повторил Риз, кивнув на сорочку, которую она выудила с полки. Вот что заставило его заявить о своем присутствии.

Растянувшись на неразобранной кровати, он лежал, закинув руку за голову, и увлеченно наблюдал за ней, завернутой в полотенце, точно сливочный пудинг. По крайней мере, дрожа от озноба, Илайн представляла себя примерно так.

– Сегодня слишком холодно, чтобы пренебрегать одеждой, – чинно заявила она, после чего нырнула в облако из белого хлопка.

– Ты все еще не в духе?

– Этот ужин меня доконал, – призналась она, забираясь в постель.

От его пытливого взгляда ей отчаянно захотелось укрыться с головой и закутаться, точно в кокон, но сделать это мешал Риз, подмявший половину одеяла под себя. Илайн пришлось довольствоваться свободным куском, урезонив свое недовольство напоминанием, что раньше вся ее комната была едва шире кровати, а спальным местом служил ветхий матрас, набитый перьями и соломой. Девочка с Ислу даже мечтать не смела о такой роскоши, что окружала ее сегодня.

– О чем думаешь? – решилась спросить она, хотя на мгновение усомнилась, что готова услышать ответ.

Риз перевернулся на бок и устроился, подперев голову рукой. Его тело оставалось обманчиво расслабленным, но глаза не врали. Они смотрели напряженно и выжидающе, словно бы сквозь нее. Илайн покрылась мурашками, но уже не от озноба.

– Вы с братом совсем не похожи.

– Оно и неудивительно. – Илайн пожала плечами. – У нас разные отцы. У всех шестерых. Вот такое веселое семейство. Рад познакомиться?

– Извини. Просто ты ничего не рассказывала…

– Таким не хвастают.

– Это твоя семья, Ила. Нечему здесь стыдиться.

– Легко так говорить, если твоя семья – Уолтоны.

– А ты многое знаешь о нас? – В его голосе скользнул холод, но она была слишком раздражена, чтобы придать этому значение.

– Не прибедняйся. Тебя растили в достатке и пылинки сдували. – Заметив, что Риз изменился в лице, Илайн поспешно добавила: – Я о том, что ты единственный ребенок в семье. Это совсем другое.

– Так сложились обстоятельства, – бросил он и, отстранившись, встал с кровати.

За пару мгновений воображение Илайн нарисовало сцену, что последует за этим. Риз уйдет, бросив ее в одиночестве, чего не делал никогда, но сейчас, взвинченный и нервный, именно так и поступит. Вместо этого он стал медленно, методично расстегивать пуговицы на рубашке, а после с педантичностью, не замеченной за ним прежде, принялся складывать вещи, будто использовал время на размышления.

Наконец Риз вернулся в кровать и, по привычке взбив подушку, улегся обратно.

– Я бы хотел быть не единственным ребенком, – сказал он, вперив взгляд в потолок. – Но Ма хватило слухов о моем рождении. Сын вне брака и неизвестно от кого. Она не могла признаться, что мой отец – лютен. Выбирая между тем, чтобы сохранить свою репутацию и его жизнь, она выбрала не себя. И позволила шептаться за ее спиной. Для сплетников все казалось очевидным: случайный ребенок от тайной связи с каким‑нибудь женатым богатеем, который обеспечил мне длинное имя, но по понятным причинам не дал своей фамилии. Уолтонов и без того не жаловали, как спекулянтов, но я, определенно, добавил семье проблем. Весь городской бомонд стал избегать Ма: женщины из-за презрения, мужчины – чтобы не навлечь на себя дурные слухи.

– А твой отец не пытался ее защитить? Вмешаться? – осторожно спросила Илайн.

– Его участие закончилось на том, что родился я. Мы редко виделись. Не думаю, что его как‑то затронули слухи.

– В отличие от вас.

– Ну да, – ответил Риз, продолжая рассматривать потолок. – Меня даже в Сайвер не приняли, хотя дедушка вполне мог оплачивать мою учебу.

– А ты хотел попасть туда, чтобы стать мальчиком в белых чулках?

– Гетрах, – исправил он.

Илайн едва сдержалась, чтобы не признать свою ошибку намеренной. Ей просто хотелось вызвать на его лице проблеск улыбки, и, добившись своего, она не стала раскрывать трюк.

– Может, оно и к лучшему? – Илайн лукаво подмигнула и придвинулась так близко, что ощутила тепло его тела, даже не касаясь. – Иначе бы вырос таким же напыщенным индюком.

– А ведь у меня были все шансы. – Риз картинно вздохнул, подыгрывая, и взглянул на нее, чтобы поймать ответную улыбку. А потом притянул Илайн к себе и поцеловал в висок, будто хотел успокоить тревожные мысли, наводнившие ее голову.

Она устроилась поудобнее, прижалась щекой к его теплому плечу, уже собираясь сказать, что передумала насчет ночной сорочки и готова расстаться с ней прямо сейчас.

– А ты? – вдруг спросил Риз.

– Что я?

– Ничего не хочешь рассказать?

И тогда его план раскрылся: откровение за откровение. Вот о чем он раздумывал, пока возился с одеждой. Вероятно, должность градоначальника сделала его не только хорошим переговорщиком, но и ловким манипулятором.

– У меня долгая история, – ответила она, не поддавшись его ухищрениям.

– Что ж, возьму недельный отгул и послушаю тебя.

– Не настолько долгая.

– Вот ты и попалась! – Его руки сжали крепче, словно Риз боялся, что она ускользнет. – Ну, выкладывай.

– Как‑нибудь потом. Я очень устала.

Она почти не соврала, чувствуя себя совершенно разбитой, хотя и не знала, наступит ли момент, когда ей захочется заговорить о своей семье и прошлом.

Риз больше не донимал ее расспросами. И в наступившем молчании больше не было напряжения, только смирение и покой.

Постепенно его дыхание стало ровным и размеренным, а тело во власти сна – тяжелым. Но как бы Илайн ни пыталась сомкнуть глаз и отрешиться, что‑то свербело в груди и мешало уснуть. Она не знала, как долго пролежала так, слушая треск огня в камине, изнывая от духоты и скуки. Когда терпению пришел конец, она осторожно выскользнула из постели и спустилась на кухню, чтобы утолить жажду.

Ночная тишина окутала ее, как одеяло. Бесшумно ступая по мягким коврам, Илайн ощущала себя вором, проникшим в чужой дом. До сих пор он, несмотря на уют и сдержанную красоту интерьеров, казался чужим.

Опустошив стакан, она сполоснула его и убрала на место. Будь это ее дом, вещи бы стихийно появлялись и исчезали в окружающем пространстве, оставались неприбранными и случайно забытыми, небрежно брошенными и странствующими из комнаты в комнату. Но здесь негласно действовали другие правила. Ма, блещущая манерами и чопорная в вопросах домоводства, никогда бы не приняла такой разнузданности, в то время как Илайн видела в том приятную свободу.

Выходя из кухни, она краем глаза уловила какое‑то движение и замерла, обращенная к окну. Там, за кружевным полотном занавесок, стоял силуэт, и в первую секунду ей почудилось, что он прячется в комнате. Когда ледяная волна ужаса отступила, стало ясно, что человек находился по ту сторону. Поняв, что замечен, Нейт помахал, издеваясь над ней. Сколько лет прошло, а между ними ничего не изменилось, зато изменилось в ней самой.

Илайн больше не была той слабой девочкой, что терпела нападки братца. И если Нейт думал, что сейчас она струсит, то заблуждался, о чем мог пожалеть очень скоро.

Без всяких колебаний она направилась к двери и отворила ее. Холод зимней ночи обжег лицо, словно предупреждая, что ей не следует покидать свое убежище. Илайн это не остановило. В ней стремительно разгорался гнев, и ему, как огню, нужен был выход.

– Зачем пришел?! – выпалила она.

– Забрать кое-что. – Раздалось из темноты. Ступив в пятно света, что отбрасывал газовый фонарь у дороги, Нейт потряс жемчужным браслетом и сказал: – Вижу, мой подарок тебе не понравился.

Кажется, его и впрямь задело, что гостинцы с Ислу выбросили, как бесполезный хлам. Для Илайн это стало такой же неожиданностью. Она не трогала браслет с того момента, как оставила его на полке с часами. Видимо, Риз молча избавился от него, и она поступила бы точно так же.