Уфимский Амаркорд

– Ну, как вам Тбилиси? Нравица?

– Да, красивый город. Нам уже и памятник Горгасали показали, и крепость Нарикала.

– Да, да! Очен харашо! – одобрительно загудели сидевшие за столом.

В это время во дворе появились две девушки и стали накрывать на стол. Мальчишки, до этого игравшие в углу дворика, помогали им приносить тарелки с зеленью и едой, стаканы, столовые приборы. В центр стола поставили большой глиняный кувшин.

– Пазвольтэ прэдставица к вам. – сказал седовласый и начал с себя, – Константин Нодарович Салуквадзе, инжэнэр.

Далее он представил остальных, сидевших за столом, называя их фамилию, имя, отчество и профессию. После того как Ильдару с Олегом были представлены все, кто сидел за столом, настала их очередь сказать гостеприимным хозяевам несколько слов о себе.

– Я Ильдар. Фамилия Шарипов. Будущий архитектор. Заканчиваю строительный факультет Башкирского нефтяного института.

– А меня зовут Олег Никитин. Работаю часовым мастером в Рембыттехнике. Служил с Сандро на одной заставе под Благовещенском.

Известие о том, что в гости к Сандро приехал один из его сослуживцев, было воспринято сидящими за столом с большим воодушевлением. Как будто выяснилось, что Олег был братом Сандро, потерявшимся в детстве и который наконец-то нашёлся. А когда Ильдар сказал, что они направляются в Гудауту навестить своего, служащего в армии, друга, восхищению хозяев не было предела.

Ильдара и Олега посадили друг напротив друга в центре стола. Сразу же в стаканы из принесённого кувшина налили вино и Константин Нодарович произнёс первый тост.

– Встрэчать гостя – эта фсэгда пачёт. Но вдвайнэ пачётна принимать в гастях защитника атэчества. Тры года назад мы с гордостью встречали Сандро, каторый заслужил паграничником на Дальнэм Вастокэ. Сэгодня мы рады что к нам приэхали его саслуживэц с другом. А это значит, что мы встрэчаем нэ гастэй, а наших детэй. Патаму чта фсэ, кто защищаэт нас, уже нэмолодых сафсэм людэй – эта наши дэти. И этот тост я хачу выпить за их здаровье и за здаровье тэх, кто сэчас ахраняэт нашу страну и этот мир, в катором мы живём.

Ильдар впервые пробовал домашнее вино. До горбачёвского указа в магазинах, помимо бормотухи, можно было купить болгарские и венгерские вина. У них был благородный вкус, но уфимская молодёжь и алкаши не обращали на это особого внимания. Их интересовали, прежде всего, градус и цена напитка. Сам Ильдар любил залпом выпить стакан вина и, не закусывая, закурить сигарету. После первых трёх-четырёх затяжек наступал тот самый «приход», ради которого, как он предполагал, люди и потребляли алкогольные напитки. Вино, которым его угощали в этот раз, было совершенно лишено спиртового привкуса. Тем не менее, это определённо был не сок.

Ильдар по привычке выпил стакан до дна и поставил его на стол. То ли с дороги, то ли после выпитого вина он почувствовал, что сильно проголодался. Сидевший рядом грузин, которого звали Важа, положил ему в тарелку лепёшку с творожной массой в центре. По виду она была очень похожа на ватрушку.

– Кушайтэ, пажалуста, хачапури. Сациви, вот, пробуйтэ. Всё свэжэе.

Ильдар не стал закуривать, а сразу стал есть. И не потому, что был голоден. Он не хотел «прихода».

Второй тост был за «Урал – опорный край державы». Его тоже произнёс Константин Нодарович. Важа продолжал подвигать к Ильдару стоявшие на столе блюда и приговаривать, что всё свежее. По-видимому, желая как-то объяснить гостю свою настойчивость, он сказал:

– Кушайтэ. Мы вэд знаэм, что у вас в Рассии голодно. Асобэна на Уралэ.

Ильдар покраснел. Ему почему-то стало стыдно, что в то время Башкирия действительно была голодным краем. Люди, летавшие в командировки в другие города страны, привозили обратно сосиски, сардельки, колбасу и даже сырое мясо. Практически все уфимцы знали расписание завоза молочных и мясных продуктов в ближайшие к их дому магазины так же хорошо, как даты рождения членов своей семьи. Идя за продуктами вне этого расписания можно было гарантированно купить только хлеб, вермишель, консервированные овощи, маргарин и подсолнечное масло.

«Надо было тогда и тост произнести, что Урал – голодный край державы», – подумал Ильдар без всякой обиды. Скорее из сочувствия к самому себе и жителям «опорного края». Даже покупая сигареты и вино в магазине у станции метро, он обратил внимание на то, что там свободно продавались мясо, сосиски и другие колбасные изделия. Вместе с Олегом они отметили, что грузины не подозревают, как хорошо они живут. Вроде как и страна одна, а вот кому-то всё, а другим ничего.

В это время сосед Олега расспрашивал его о работе. Олег мог долго разговаривать на две темы. О своих любовных похождениях и о часах. Каким он был любовником знали только его зазнобы. О том, что Олег был хорошим часовщиком и даже фанатом своей профессии знали все, кто хоть раз обращался к нему с просьбой наладить сломавшиеся часы. Или заговаривал с ним о его работе. Олег даже ходил в республиканскую библиотеку прочитать литературу по истории часов и часового дела. От него Ильдар узнал, что Вольтер и Бомарше были прекрасными часовщиками. А последний даже придумал таймер и систему завода часового механизма без ключа. И ещё Олег никогда не расставался с часовой лупой и пинцетом. Даже вне рабочего времени.

Сосед Олега, которого звали Гиви, понял, что рядом с ним сидит мастер своего дела. Он снял с руки часы и попросил посмотреть их. Олег сразу достал из кармана свою лупу и одел её. Некоторые часовщики при работе сжимали лупу глазничными бороздами. Другие, как Олег, приспосабливали бельевую резинку для того, чтобы крепить лупу у себя на лбу. Когда лупа была не нужна, её не откладывали в сторону, а просто оттягивали резинку и передвигали на лоб. Вот и сейчас Олег натянул на голову резинку с лупой, словно сидел на своём рабочем месте в родной Рембыттехнике. Он снял крышку наручных часов и стал рассматривать механизм.

– Олег, ну ты что делаешь-то? – спросил его Ильдар, – инструмента-то всё равно нет. Чего смотреть-то?

– Почему нет? Есть! Я с собой на всякий случай набор свой взял. Мало ли что?

– Слушай, люди нас угощают, тосты произносят, а ты здесь «точку» по ремонту устроил?

Тут за Олега заступился Гиви:

– Зачэм устроил? Я сам его папрасил. У нас харошими часавщиками толко эврэи работают и их мало очэн.

– А у нас в Рембыттехнике евреи исключительно на золоте сидят, – не отрываясь от часов, сказал Олег.

– А вы и золото наладить можэтэ? – спросил уже сосед Ильдара.

– Нет, что я, еврей что ли? – резонно ответил Олег, продолжая рассматривать механизм.

Ильдар оставил Олега в покое, поскольку Константин Нодарович стал произносить очередной тост. На этот раз за здоровье человека, который также был соседом Сандро, но отсутствовал на трапезе. Поскольку находился в командировке в Кутаиси. И которому обязательно расскажут о дорогих гостях и знаменательном дне их приезда. Тостующий говорил о том, какой это хороший человек. А Важа поворачивался к Ильдару и дублировал сказанное. Причём делал это он очень эмоционально. Звучало это примерно так:

– Тэнгиз Отарович замечатэльный челавек…

– Очэн, очэн замечатэльный!

– …прэкрасный специалист…

– Очэн, очэн прэкрасный!

– …хароший сабэсэдник…

– Очэн, очэн хароший!

В довершение ко всему Константин Нодарович окликнул одну из женщин, наблюдавших за трапезой с балкона второго этажа:

– Нино! Пазволь нам выпить за здаровье тваэго супруга и нашэго сасэда Тэнгиза!

Нино улыбнулась и поклоном выразила свою благодарность за тост в честь мужа.

– Нино очэн парядочная жэнщина и очэн хароший бухгалтэр, – сразу же повернулся к Ильдару Важа.

Со стороны, наверное, выглядело так, будто один человек сидел и сомневался в моральных, профессиональных и иных качествах Тэнгиза и его супруги Нино. А другой настойчиво пытался эти сомнения развеять. «Может, у меня выражение лица какое-то недоверчивое?» – даже подумал Ильдар и решил, что будет кивать и улыбаться Важе всякий раз, когда тот будет поворачиваться к нему.

Хозяева подливали в стаканы вина и следили за тем, чтобы тарелки «дарагих гастэй» не были пустыми. По привычке, желая внести свой вклад в организацию стола, Ильдар стал доставать из авоськи купленные по приезду в Тбилиси бутылки «Цинандали». Заметив это, Важа возмутился:

– Ты что?! Ты же в гастях! Убэри это атрава. Кто тэбэ это дешовка дал?

– Мы в магазине купили, – пожав плечами, ответил Ильдар.

– Э-э! Развэ в магазинэ харошеэ вино будэт? – искренне удивился Важа.

«Зажрались», – усмехнулся про себя Ильдар, засовывая бутылки обратно в авоську. Он достал пачку «Космоса» и вновь услышал возмущение своего соседа:

– Вай мэ! Опять в магазинэ купил? Развэ в магазинэ можно пакупать? Кто эта курить можэт?

– А что? Нормальные сигареты, не папиросы же. Батумская табачная фабрика, между прочим..

– Э–э! Дажэ эсли в Батумэ будут делать эта – всо равно нэ пакупай! – засмеялся Важа и положил перед Ильдаром пачку «Marlboro».

«Нет, не зажрались. Просто живут в другой стране» – подумал Ильдар, доставая сигарету из предложенной пачки.

В этот момент он заметил, что в арку вошёл человек в милицейской форме. Ильдара бросило в жар. В Уфе подобное застолье во дворе в разгар антиалкогольной кампании было просто невозможно. Во-первых, не принято, а во-вторых, чревато для разговлявшихся задержанием, приводом в милицию и последующим сообщением по месте работы или учёбы.

«Во влипли!» – подумал Ильдар и тронул соседа за локоть. Когда Важа повернулся, он кивнул в сторону арки.

– Э–э! Ра карги хальхи харт! – обрадовался Важа и с распростёртыми руками встал из-за стола. Его примеру последовали остальные. Ильдар и Олег были не удивлены, а, скорее, потрясены тем, что все без исключения обрадовались появлению сотрудника милиции в ситуации, которую можно было определить как «взятие с поличным».

Милиционер в чине капитана подошёл к столу, обнялся с каждым из местных и поздоровался за руку с Ильдаром и Олегом.

– Эта наши дарагиэ гости – Ильдар и Олэг. Ани друзья Сандро Сулханишвили, – представил их капитану Константин Нодарович.

– А эта уважаэмый Иракли Гургэнавич, – отрекомендовал капитана Важа и ожидаемо добавил – Очэн хароший челавэк.

Ильдар уже заметил, что с самого начала знакомства все соседи Сандро в их присутствии старались говорить по-русски. Вот и капитан сразу же перешёл на русский язык. Причём, ожидаемым для Ильдара вопросом:

– Ну, как вам Тбилиси? Нравица?

– Очень. Красивый город и люди замечательные, – Вопрос заставил Ильдара постараться быть серьёзным.

– Очэн, очэн харошиэ рэбята, – гордо вставил Важа и Ильдар уже стал кашлять, чтобы подавить приступ смеха.

Ираклий Гургенович был крупным мужчиной. Ему принесли стул и посадили за стол напротив Константина Нодаровича. Придвинули тарелку с хачапури и налили стакан вина. «Ничего так, – подумал Ильдар, – У нас ментам при исполнении попробуй, налей. Не то, что в трезвяк – в дурку отвезут. А ведь они все поголовно бухают. Нет, чтобы вот так, с народом…»

Капитан сел, снял фуражку, достал из неё носовой платок и вытер лоб.

– А что эта у вас на лбу? – спросил Ираклий Гургенович, глядя на Олега.

Ильдар, как и все сидевшие за столом, посмотрел на своего приятеля. Тот сидел с лупой, торчавшей маленьким рожком на его виске. Спохватившись, он быстро нащупал её правой рукой и снял.

За годы работы часовщиком у Олега выработалась профессиональная привычка к этому инструменту. Выражалась она в том, что будучи погружённым в работу, он просто-напросто переставал чувствовать лупу на своём лбу. Часто, забывая её снять, Олег выходил на улицу перекурить или бегал в столовую через дорогу на обед. Несколько раз он через весь город возвращался домой с лупой на голове, не обращая внимания на удивлённые взгляды пассажиров в транспорте.

– Это лупа, – стал почему-то оправдываться Олег, – Меня часы попросили посмотреть. Они опаздывали. Я анкерный механизм подрегулировал. Сам осциллятор нормальный, а вот балансирную пружину уже менять надо.

– А–а, – понимающе протянул Ираклий Гургенович. – У мэня заадно нэ пасмотрэтэ? – не дожидаясь ответа, он стал снимать с руки часы.

– Канэшна пасмотрыт! Он такой спэцалыст – фсё знаэт! – стал нахваливать Олега его сосед Гиви.

Пока Олег смотрел капитанские часы, Гиви одел свои на руку и громко спросил сидевщих за столом:

– Развэ эта парядок? Я нэдэлю назад забрал часы из рэмонта! Ани их тры дня налаживали, а часы как были, так и апаздывают! Пачэму у нас хароших часавщиков нэт, а к еврэям нэ прабица? Мы что, в другой странэ живём, да?

– Да! – согласился с ним Важа и сразу же обратился к Ильдару, – Вот вы страитэль. А скажитэ, на каком этаже вы живётэ?

– На третьем. А что? – удивился неожиданному вопросу Ильдар.

– А дома сколко этажей?

– Пять. У нас типовая «хрущёвка».

– А кагда дождь идёт у вас паталок и стэны пратэкают?

– Потолок и стены? Нет. А как они от дождя протекать могут? Я же говорю: у нас квартира на третьем этаже. Да и на пятом никто никогда на протекание не жаловался. Там же шифер уложен. Если что с ним случится – просто лист поменяют и всё.

– Вот! – Важа показал пальцем на Ильдара и торжествующе повернулся к Ираклию Гургеновичу – вэд могут гдэ-та строить как нада! А у нас нэ могут! Дэствитэльна, как в другой странэ живём!

– Ва! – возмутился капитан. – Что ты на мэня смотришь? Я што ли строю? Я блуститэль за парядком!

– А эта парядок, кагда у маэво сына каждый дождь пратэкаэт? Он тоже на трэтэм этажэ живёт. Зато дом эщё больше! Дэвять этажэй!

«Теперь и до них дошло, что живём в разных странах», – усмехнулся про себя Ильдар.

Константин Нодарович успокоил Важу, предложив тост за здоровье строителей, которые возводили Днепрогэс, Останкинскую телебашню и футбольный стадион имени Ленина в Тбилиси. И которых, как он был уверен, гораздо больше азербайджанцев, заполнивших все стройки в Грузии и особенно в её столице.

Уже давно стемнело. Свет в окнах едва освещал стоявший в центре двора стол. Поэтому кто-то принёс керосиновые лампы, которые Ильдар раньше видел только в кино. Хозяева и гости переговорили почти на все темы: о футболе, о Горбачёве и перестройке, об Америке и жизни за бугром. Потом все вместе пели грузинские песни. Ильдар не знал ни мелодии, ни, тем более, слов. Но выпитое вино и хороший слух позволили ему не выпасть из стройного кавказского многоголосия. Олег с удивлением смотрел на своего приятеля, который пел грузинские песни. Восхищению же хозяев не было предела. Тем временем «Сандро скоро падайдёт» растягивалось уже на пятый час ожидания.

Наконец во двор вошёл парень в джинсах, футболке и сумкой через плечо. Это был Сандро. Длительное застолье, беседы и песни отняли у трапезников столько сил, что все молча наблюдали за его появлением. Первым на встречу Сандро поднялся Олег. Он улыбался, но в его глазах Ильдар прочитал волнение и даже страх – узнает или нет? Сандро конечно же узнал. Он сбросил сумку на землю, распростёр руки и издал вопль радости, который был слышен за несколько кварталов.

Олег и Сандро обнялись и долго хлопали друг друга по спине. Затем Сандро поцеловал Олега в каждую щёку и, не дожидаясь, когда его представят Ильдару, подошёл к нему. Впервые в жизни Ильдар ощутил прикосновение к лицу небритой мужской щеки. Грузинский обычай целовать при встрече друга был непонятен и даже немного неприятен молодому человеку, среди друзей которого были популярны анекдоты про «голубых».

Сидевшие за столом оживились, а Ильдар, напротив, почувствовал внезапно навалившуюся на него усталость и с тоской подумал: «Неужели всё с начала?» Но Константин Нодарович неожиданно пришёл ему на помощь.

– Сандро! Тваи друзя и наши гости устали с дароги. Мы их дастойно встрэтили. Завтра их ждёт дарога. Ани паэдут в Гудауту. Давай дома папэйтэ чай и лажитэс спать.

Ильдар с Олегом долго благодарили всех, кто так тепло принимал их. Потом они поднялись в квартиру Сандро. Пока друзья умывались, Сандро застелил постель в родительской спальной и приготовил чай. Глаза Ильдара слипались – сказывалась усталость от дороги и разница в часовых поясах. Он отказался пить чай и пошёл спать. Олег с Сандро остались на кухне вспоминать армейскую жизнь и ребят, с которыми они служили. Перед тем как заснуть Ильдар подумал о том, что Сандро специально отправил родителей к брату, поскольку иначе места в квартире им не хватило бы и пришлось спать на полу: «Хорошо, что к Сандро приехали, а не к тёте Алле. А то человек семью даже вывез в другой город, чтобы у нас была возможность переночевать. А так заскочили бы на обратном пути. Да и то, если бы время было».

Ночью Ильдару снились сначала пьяные милиционеры, которые лезли к нему с поцелуями и грузины, которые толпились у трапа самолёта и просили, чтобы их увезли в Уфу. При этом вместо билетов они предъявляли наручные часы.

Как обычно Ильдар проснулся в девять утра. По Уфе. Местное время было московским – семь часов. Судя по тому, что Олег спал как убитый, они с Сандро легли только под утро. Сам хозяин, однако, уже суетился на кухне – дорогих гостей надо было кормить завтраком.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.