Ожидание белого Рождества, или Датская сказка для русских золушек

«Следующий», – очень сухо, слегка поморщившись, оповестила класс Дорит, допивая очень, по-видимому, холодный кофе. Ива начала свой рассказ нерешительно, тихим голосом называя своё имя и возраст. Но затем, взяв себя в руки, продолжила в своей обычной манере, по-деловому отчеканивая грамотно построенные предложения, не утяжелённые лишними словами и оборотами. Она рассказала, что является кандидатом технических наук, что ею написано две монографии по вопросам использования математических моделей в управлении производством, и что она несколько лет проработала шефом Новогорского филиала Московского экономического университета. На этом Ива решила остановиться, посчитав неразумным дольше удержать внимание класса на своей персоне.

– Дорит! – раздался громкий мужской голос и далее, впервые за всё время процедуры знакомства, последовало. – Вопросы допускаются?

– Да, да, конечно, – слегка рассеянно ответила преподаватель.

– Это всё про работу. А как насчёт личной жизни или хобби, например?

– Конечно, моя жизнь – не только работа, – начала Ива. – У меня есть хобби. Мне нравится сочинять музыку и стихи. А также…

– Хорошо! на этом мы, пожалуй, остановимся и сделаем плановую тридцатиминутную паузу. Ива, ты не против? – неожиданно вмешалась Дорит.

– Нет. К тому же, я уже ответила.

Обида горьким комом стояла в горле и не давала дышать. «Не плакать! Только не плакать!» – до боли сжимая пальцы в кулаки, мысленно твердила себе Ива, изо всех сил стараясь сдерживать слёзы. Опустив глаза и стараясь ни с кем не встретиться взглядом, она быстро вышла из класса, а оказавшись в длинном коридоре школы, побежала по нему с одной-единственной целью – скрыться от людей. В голове стучало: «Почему, почему она так агрессивно настроена против меня? Что я сделала неправильно? Почему она относится ко мне хуже, чем к другим? Может быть, потому, что я русская? Это, конечно, не исключается. Ну а с другой стороны, как же насчёт Дианы или Ольги? Они ведь тоже не американки. А ведь эта латышка, похоже, вообще – стопроцентная русская, да к тому же, успевшая за столь короткий отрезок времени продемонстрировать такой беспредельный идиотизм, который даже трудно себе представить. Но это, тем не менее, не мешает Дорит относиться к ней с уважением. Значит, собака зарыта не здесь. А где же, чёрт возьми?»

В конце коридора Ива увидела небольшой круглый столик с газетами и журналами, вокруг которого стояли четыре стула. Она с глубоким выдохом практически обрушилась на один из стульев: «И что же мне теперь делать? В классе оставаться противно. Уйти домой. И что дальше? Ведь завтра или послезавтра я опять должна буду вернуться в школу. Это – требование, и никуда от этого не денешься. Если, конечно, я хочу получить постоянный вид на жительство с последующим, быть может, получением датского гражданства…» На этом рассуждения Ивы приостановились, так как она увидела Урса, медленно прохаживающегося по коридору, увлечённо разговаривая по мобильному телефону. На несколько секунд она задержала на нём свой взгляд, слушая немецкую речь. Ей было приятно смотреть на него, такого полного энергии, но в то же время спокойного, уравновешенного, какого-то надёжного и внушающего доверие. Вдруг он посмотрел в сторону Ивы и помахал ей рукой, продолжая свой телефонный разговор. Ответный жест последовал не скоро, так как, опешив от неожиданности, она замешкалась с принятием решения о том, что лучше: помахать в ответ рукой или махнуть головой. В результате, когда она решилась и подняла руку к ответному жесту, Урс уже не смотрел в её сторону. «Да что же это такое? Сегодня не мой день, что ли? Как будто всё и все против меня! Да я и сама хороша! Веду себя, ну, точно, как несуразная провинциалка!» – причитала про себя Ива.

Она взяла со стола какой-то датский журнал и начала его нервно листать, даже не пытаясь вглядываться в фотографии и, тем более, в текст. Вдруг рядом с ней прозвучал знакомый голос, произнёсший по-английски:

– Хай! Я тебе не помешал?

– Конечно, нет, – Ива с трудом выдавила из себя улыбку, тщательно пытаясь скрыть своё отвратительное настроение.

– Что интересного пишут? – спросил Урс, усаживаясь на соседний стул и заглядывая в журнал, раскрытый одноклассницей как раз на той странице, где рассказывалось о датской кронпринцессе Мэри, и где была размещена галерея её фотографий. – Тебе раньше говорили, что ты очень на неё похожа?

– Да, ты не первый, – ответила Ива, смутившись.

– У тебя такое красивое имя. Как оно пишется? Начинается с английской буквы «Е»?

– Нет, с «I». По-русски «ива» – это название дерева.

– Дерева? Что это за дерево такое?

– Если я правильно помню, по-английски это дерево называется «уиллоу».

– А, я понял! Его латинское название – саликс, – весело произнёс Урс. Но вдруг его лицо приняло очень серьёзное выражение, и он, придвинувшись к Иве, тихо спросил. – За время, что ты прожила здесь, ты уже успела услышать о таком негласном законе Янте, по которому живёт почти всё датское общество?

– Закон Янте? Нет, Урс, впервые слышу. А что это за закон такой?

– Это свод из десяти правил, характеризующих типичные для датчан взаимоотношения друг с другом. Ну, например, «Ты не должен думать, что ты умнее, чем мы», «Ты не должен думать, что ты знаешь больше, чем мы», «Ты не должен думать, что ты можешь учить нас чему-либо». Или вот ещё очень интересное правило. «Ты не должен думать, что ты годишься на что-то». И так далее в этом роде.

– А откуда такой, по меньшей мере, странный, закон появился?

– Я слышал, что один норвежец в детстве жил в каком-то городе в северной части Дании. Затем, когда он вырос, то решил обо всех своих наблюдениях и переживаниях детства написать роман, в котором и изложил содержание этого закона. Ну, что самое интересное, хоть и можно иногда услышать среди датчан дискуссии относительно этого закона, в целом, они ничего не имеют против его содержания. То есть, что называется, этот норвежец попал в яблочко.

– Странно, – задумчиво произнесла Ива. – Если я правильно поняла, то датчане не любят тех, кто лучше их. Все должны быть примерно на одном уровне.

– Абсолютно верно. И теперь становится понятным, что недавно произошло в классе, и почему Дорит так вела себя по отношению к тебе.

– Что ты имеешь в виду? Я ничего странного не заметила.

– Знаешь, я очень хорошо тебя понимаю. А сейчас пойдём на занятие. Мы и так уже опаздываем на пять минут. И спасибо, Ива, за приятную компанию.

– Тебе тоже большое спасибо.

– А мне-то за что?

– За полезную информацию.

Когда они вернулись в класс, то обнаружили, что преподавательница ещё не вернулась с паузы, и все сидели, занимаясь кто чем. Усевшись на своё место, Ива обратила внимание, что её соседка слева, то самое нереальное полупрозрачное существо с длинными тёмными волосами и огромными зелёными глазами, сейчас сидит, приложив мобильный телефон к левому уху, и напряжённо вслушивается, периодически отвечая по-английски, как заведённая: «Да-да, милый. Я всё поняла. Не волнуйся. Не волнуйся. Я прошу тебя». Одновременно средним пальцем правой руки она опять и опять сгребает несколько хлебных крошек от недоеденного бутерброда с сыром в маленькую кучку.

– Пока не пришла Дорит, хочу сходить и купить кофе. Тебе не принести? – спросил Урс.

– Спасибо, но если можно, то зелёный чай, – быстро ответила Ива, предвкушая, как она через несколько минут может глотнуть освежающий и бодрящий напиток, что сейчас было бы так кстати.

Убегая, Урс столкнулся в дверях с входящей в аудиторию Дорит:

– Я выбегу на минутку!

– Как угодно. Но только мы уже начинаем и никого больше ждать не будем, – преподавательница улыбнулась и, обведя взглядом всех присутствующих, спросила. – На ком мы остановились до паузы?

Ива напряглась, опустив глаза в раскрытую перед собой пустую тетрадь. К её полному удивлению, Дорит сама решила ответить на свой вопрос:

– Та-ак. На Иве. Хорошо. Теперь мы переходим к следующему рассказчику, – голос преподавательницы звучал очень мягко и дружелюбно, что позволило Иве вздохнуть с облегчением.

Тут же внимание всех присутствующих переключилось на ивину соседку слева. Девушка тяжело вздохнула и начала вести повествование тихим дрожащим голоском, иногда вскидывая к потолку свои огромные, полные страха и какой-то глубокой боли глаза:

– Меня зовут Лада. Мне двадцать шесть лет. Я приехала в Данию с Украины. А именно: с Днепропетровской области, из города Кривой Рог. На Украину родители решили переехать, когда мне было четыре года. До переезда мы жили в российском городе Омске. Я училась в криворожском государственном педагогическом университете, – затем она остановилась, немного подумала и неожиданно решила закончить свой рассказ. – У меня всё.

– Очень хорошо, – с вдохновением вступила Дорит. – А, может быть, у кого-нибудь есть к Ладе вопросы?

Вопросов не последовало. Несколько секунд Ива сидела в ожидании продолжения истории: «Эта Лада явно хотела что-то ещё сказать, однако в последний момент передумала. Почему?» Она задумалась. Но уже через минуту её мысли незаметно переключились на Урса, на странный закон Янте и затем, полностью оторвавшись от реальности, унеслись так далеко, что Ива абсолютно не услышала рассказы двух следующих за Ладой одноклассников. Только появление Урса, принёсшего кофе и, к огромному ивиному удовольствию, зелёный чай, вернуло её внимание назад в аудиторию.

– О, Урс, большое тебе спасибо за чай, а то я уже начала засыпать, – прошептала Ива, улыбнувшись. – Сколько я тебе должна?

– Пять крон, – мгновенно отозвался тот и, сделав небольшую паузу, смущённо продолжил. – Это не так важно. Ты можешь и не отдавать.

– Ещё раз большое тебе спасибо, но я привыкла отдавать долги, независимо от их размера, – шёпотом произнесла Ива, а затем достала из сумки кошелёк, и осторожно, чтобы не создавать шума, вытянула из него большую серебристую монету достоинством в пять крон.

В момент передачи денег она случайно встретилась глазами с пристально наблюдающей за ней Ольгой, на лице которой играла хитрая улыбка. Неожиданно та начала стрелять глазами то на Иву, то на Урса, будто на что-то намекая. И наконец, театрально откинув со лба короткую чёлку и многозначительно закатив глаза, она повернула голову в сторону своего молодого соседа. В следующий момент уже наклонилась в его сторону. А ещё через какую-то долю секунды Ольга практически лежала на его могучем бодибилдинговом плече, что ещё больше приоткрывало её пышущий здоровьем бюст, эротически уложенный в глубоком вырезе полупрозрачной блузки. «Ну и активистка!» – поразилась Ива.

Далее, примерно на десять минут, задержали внимание аудитории ещё три рассказчика: один – вьетнамский фармацевт, другой – индонезийский повар, работающий в одном из суши-баров Орхуса, третий – писатель из Токио. Все они имели одно сходство: они были женаты на датчанках.

Очередь подошла к тому самому ивиному однокласснику, который задавал ей вопрос о хобби и личной жизни. Темнокожий огромный молодой человек с несметным количеством косичек на голове начал доводить до сведения аудитории почти такое же бесчисленное множество фактических данных о себе и своей стране. «Какой же он разговорчивый, по-детски непосредственный и весёлый», – отметила про себя Ива. Он очень живо и артистично рассказал, что зовут его Хансен, что ему тридцать один год, и у него есть восьмилетний сын от первого брака. Приехал он из города Монтего-Бэй, являющегося центром индустрии туризма Ямайки. А когда он перешёл к роду своей деятельности на родине, то даже умудрился показать. Оказалось, что Хансен зарабатывал себе на хлеб дайвингом. На Ямайке он полюбил светловолосую туристку, которая случайно оказалась датчанкой. Поэтому сейчас этот счастливчик живёт в Дании. Дальше – больше. Хансен перешёл к своему хобби – ямайской музыке. Он кратко охарактеризовал почти все музыкальные стили, сделавшие Ямайку известной в мире музыки: соул, калипсо, ска и, конечно, регги. Также он поведал, что Боб Марли является его кумиром. Постепенно в ходе его рассказа вся аудитория оживилась и повеселела. А когда Хансен решил закончить своё повествование информационной, на его взгляд, бомбой, сказав, что солистки группы «Бони М» Лиз Митчел и Марсия Баррет – тоже с Ямайки, все присутствующие выказали некоторое разочарование ввиду сильного желания продолжения шоу.

В этот момент Ива взглянула на свою соседку слева, неотрывно смотрящую на Хансена с таким нескрываемым восторгом, что даже её большие зелёные глаза, ещё несколько минут назад наполненные грустью и душевной болью, сейчас излучали радость и беззаботность. Иве очень понравилась такая перемена в девушке, и она решила поддержать и укрепить её в таком состоянии счастья, наклонившись к ней и произнеся на ухо по-русски:

– Классный парень! С ним не соскучишься!

– Ой, да! Он – просто супер! – ладин голосок зазвенел мажорными нотками, а её большие глаза посмотрели на соседку с безграничной благодарностью, по-видимому, за правильное понимание ситуации и психологическую поддержку.

Иве очень нравилась эта украинская девушка, в которой чувствовались содержательность и глубина. И, похоже, что эта симпатия была взаимная. Лада практически каждые пять минут обращалась к ней с различными, но чаще всего ироничными, комментариями относительно следующих трёх рассказчиков. Она демонстрировала наличие развитого, не смотря на молодость, интеллекта, необходимого для того, чтобы иметь собственное мнение и хорошее чувство юмора. Ива старалась отвечать на все ладины высказывания, так как они были очень увлекательными и яркими, в отличие от рассказчиков, которые, по её мнению, были личностями абсолютно бесцветными, а их доклады представляли собой изложение скучных данных их ничем не выдающихся биографий. «… Бесцветный и скучный, как отчёт министра в палате общин», – вспомнились Иве слова Оскара Уайльда из «Портрета Дориана Грея», как нельзя лучше характеризующие всех трёх докладчиков.

Вдруг Лада засуетилась, поворачиваясь сначала в левую сторону, а затем в правую, где и обнаружила висящий на спинке стула рюкзак. Девушка достала из его кармана большую двухсотграммовую плитку экстра тёмного датского шоколада, произведённого на фабрике Антона Берга, разломила его на части и предложила Иве:

– Пожалуйста, угощайся. Тёмный шоколад очень полезен для здоровья. Я где-то слышала такую информацию, что он оказывает положительное влияние на состояние сосудов и способствует понижению кровяного давления, а потому, является хорошим средством профилактики инсульта и инфаркта миокарда. А если съедать шесть граммов шоколада в день, то риск заболевания гипертонией снижается почти на сорок процентов.

– Большое спасибо, – откликнулась Ива, взяв увесистый кусок шоколада, и продолжила с улыбкой. – Это если съедать только шесть граммов, а у тебя тут двести.

– А известно вам, что в Японии учащиеся перед экзаменами едят шоколадки Кит Кат? – вмешался в медицинские рассуждения девушек Урс, для которого не остался незамеченным процесс поедания шоколада.

– Почему именно Кит Кат, а не какой-нибудь другой? – с любопытством спросила Ива.

– Потому что название этого шоколада созвучно со словами «китто кацу», что по-японски означает «непременно победить», – лицо Урса засветилось радостью. Он был так удовлетворён тем эффектом, который его слова произвели на девушек.

– Пожалуйста, угощайся шоколадом, – Лада протянула ему разломанную на куски плитку, ещё больше развеселившись и прошептав на ивино ухо. – Он это заслужил. Может быть, в следующий раз расскажет ещё что-нибудь интересное.

Но в тот самый момент, когда Урс положил себе в рот кусок шоколада, прозвучали слова Дорит:

– А что тут у нас за дискуссионный клуб?

– Дорит, мы тут немного отвлеклись на обсуждение темы о пользе шоколада, – принял на себя удар Урс, стараясь как можно быстрее прожевать и проглотить сладость.

– Пожалуйста, все, кто хочет, угощайтесь, – подхватила его слова Лада и отправила всё, что осталось от плитки, по столам.

– Спасибо за угощение, но всё-таки я попросила бы вас на наших занятиях стараться обсуждать темы, которые непосредственно связаны с изучением датского языка. Хорошо? – произнесла Дорит, улыбнувшись натянутой улыбкой. Затем она, усевшись на стоявший у доски преподавательский стол, тяжело вздохнула и продолжила. – А сейчас я расскажу, как мы будем работать на первом модуле.

Примерно за двадцать минут до окончания занятий она, неожиданно для всех, сказала:

– Мы хорошо сегодня поработали. Спасибо. Завтра продолжим. А сейчас я приглашаю всех вас в ближайшее кафе на чашечку кофе, где мы сможем продолжить наше знакомство. Но это, конечно, добровольное мероприятие.

* * *

Почти весь класс изъявил желание продолжить знакомство. И уже через десять минут все сидели вокруг длинного стола в кафе с интересным названием «Секретное место», уютно расположившемся на последнем этаже шестиэтажного старого, очень элегантного и почти самого высокого в центре города здания в пяти минутах ходьбы от школы. Посмотрев по сторонам, Ива обратила внимание на то, как умело и с особым вкусом было спланировано и оборудовано помещение. Прежде всего, она отметила, как интересно расставлены двух-, четырёх-, шестиместные столы и стол на шестнадцать персон, у которого и разместился почти весь ивин класс. От такой организации внутреннего пространства кафе, где бы ты ни сидел, будешь ощущать себя тепло и уютно, но в то же время, уединённо. «Такое интригующее название вполне отвечает внутреннему содержанию», – подумала Ива.

Здесь, в кафе, нашли место настолько оригинальные дизайнерские решения, что она упивалась их созерцанием. В частности, в интерьере поразительно естественно и гармонично сочетались, казалось бы, совершенно несочетаемые вещи: современный датский дизайн с его хромированными покрытиями и датская мебельная классика.

Датский дизайн – это одно из ивиных хобби, появившееся у неё с тысяча девятьсот девяности девятого года, когда они с мужем Константином купили сумасшедше дорогую датскую аудиосистему класса хай-энд Банг энд Олуфсен.

– Да ты понимаешь, что это за техника?! Это – волшебство! Представь, что эти колонки каждый раз производят замеры акустических свойств помещения, в котором они установлены. А зачем? Да затем, чтобы калибровать себя в соответствии с измеренными параметрами. Теперь ты понимаешь, что это за машина такая?! – имея квалификацию инженера-электронщика по своему первому диплому о высшем образовании, Константин со знанием дела расписывал тогда Иве все технические особенности только что купленной аудиосистемы.

– Конечно, понимаю, – отвечала она, в душе восхищаясь не столько технологическими инновациями их покупки, сколько уникальностью её внешнего вида. С тех самых пор тема датского дизайна сильно увлекла Иву. И, вполне логично, что её самый первый разговор с датчанином Ларсом пошёл, конечно же, о датском дизайне, когда они случайно встретились в Москве в марте этого года на дне рождения ивиной школьной подруги Натальи. Он рассказывал ей тогда ряд очень увлекательных историй из жизни кое-каких знаменитых дизайнеров, а также приводил некоторые интересные факты, касающиеся нескольких известных на весь мир образцов датского дизайна. Например, историю о стуле Ханса Дж. Вегнера, когда после первого телевизионного поединка между Джоном Ф. Кеннеди и Ричардом Никсоном перед президентскими выборами тысяча девятьсот шестьдесят первого года фотография этого стула облетела почти весь мир, что сделало его известным практически повсюду. Ива, в ответ, высказывала своё мнение о стелтоновском термосе Эрика Магнуссена, лампе Пола Хеннингсена, стульях Вернера Пантона и «Муравье» Арне Якобсена. Ларс, с огромным интересом выслушав её мнение, с восторгом тогда протянул: «Да-а… Здесь, в России, не так часто я встречал людей, которые были бы так хорошо знакомы с датским дизайном».

Беседы с Ларсом были для Ивы приятным сказочным путешествием в страну детской мечты. Она так невыносимо устала от всех бесконечных страхов и волнений, какими была переполнена её жизнь в последнее время, что с огромным удовольствием окунулась в эту сказочную действительность. А Ларс всё рассказывал и рассказывал. И все его рассказы были такими интересными, что она могла слушать их часами. Он поведал ей также и о том, что такое дизайнерская, винтажная или этническая мебель, и что в реальности представляет собой процесс производства дизайнерской мебели. Ведь он знал это лучше, чем кто-либо другой, потому что, как оказалось, владел мебельной фабрикой, расположенной в Дании, в городе Орхус. А в Москву привели его вопросы бизнеса.

Иве было так легко и приятно общаться с этим высоким, светловолосым и голубоглазым мужчиной. «Именно так и должен выглядеть настоящий викинг! Какой же он привлекательный!» – с восхищением оценивала она своего собеседника, покорившего её какой-то нереальной тактичностью, вежливостью, внимательностью, уважительностью, скромностью и, конечно, душевностью. Кроме того, в нём чувствовалась сила, надёжность и стабильность. Ива не могла поверить, что такие мужчины вообще могут существовать где-то на земле.

– Похоже, что в нём сохранился генотип отважного воина! Такие люди, конечно же, могут жить только в Дании! – говорила она сама себе. – Я даже готова поверить, что с ним рядом в его сказочной стране я смогла бы быть счастливой!

– Ещё бы! Конечно, смогла бы! Ну кто же тебе предложит, глупая! Принцы из европейских стран, тем более из Дании, не ищут жён на российских просторах! – вторил ей полный скептицизма внутренний голос.

– А в конце концов, почему бы мне не прислушаться к совету Антуана де Сент-Экзюпери и не постараться сделать из моей серой жизни сказку, а из сказки – жизнь?! – с вызовом ответила сама себе Ива.

Когда, наконец, её мечта исполнилась, и, примерно через два месяца, она очутилась в стране своей детской мечты, то первым делом попросила мужа отвезти её в Копенгаген, где она смогла бы увидеть сказочную русалочку и, конечно же, сходить в Датский музей искусства и дизайна. Антикварные лавки Орхуса, заполненные датской классической мебелью и серебряными изделиями Георга Енсена, стали излюбленными местами её посещения. А на фабрике Ларса, особенно в дизайнерском отделе, она могла находиться часами и, практически, каждый день. Ива даже сама сделала несколько эскизов к стульям, которые были доработаны Ларсом и достаточно быстро запущены в производство.

В первый школьный день, именно здесь, в кафе «Секретное место», неожиданным образом продолжала реализовываться ивина мечта, и она собственными глазами смогла увидеть уникальную комбинацию, которую раньше даже не могла бы себе и представить. А именно: как душевная компания, состоящая из длинного стола – представителя датской мебельной классики и комфортных стульев образца Вернера Пантона, становилась душевнее под тёплыми потоками света, разливающегося от ламп дизайна Поля Хеннингсена.

Ива настолько углубилась в свои мысли, что только громкий голос Дорит смог вернуть её в реальность: «Прошу обратить ваше внимание на то, что все желающие покурить могут подняться на крышу дома, где оборудована специальная смотровая площадка. Я рекомендую всем, и даже некурящим, пройти туда и полюбоваться центральной частью города с более чем двадцати пятиметровой высоты». Первое, что решила предпринять Ива – это последовать совету Дорит. Её переполняло настолько безмерное желание побыть одной и перевести дыхание, что она молниеносно быстро оторвала себя от обволакивающего своим комфортом стула Пантона и прошла в указанную Дорит сторону зала.

Осторожно поднявшись по ступенькам на смотровую площадку, Ива огляделась вокруг, и, осознав, что она здесь абсолютно одна, подошла к перилам и посмотрела вниз. «Какое же чудо – видеть всё это собственными глазами, а не по телевизору!» – пронеслась в её голове настраивающая на позитивный лад мысль, такая же приятная, как опьяняющее дыхание тёплого ветерка, принёсшего с собой какие-то особые парфюмерные композиции, излучающие флюиды счастья, радости и восторга. «Мистер Кроули…» – откуда-то ветер принёс с собой вместе с флюидами счастья слова известной песни Оззи Осборна, которую Ива слышала последний раз очень и очень давно, и которая напомнила ей о достаточно счастливом периоде её жизни в России.

– Ой, как классно, девчонки! – неожиданно за её спиной раздался восторженный крик.

– Оля, как ты меня напугала! – несколько раздражённо выдавила из себя Ива, посмотрев в сторону нарушительницы её покоя.

– Как во сне, а точнее – в эротическом сне! – чувства Ольги неутомимо хлестали через край. Её глаза были наполнены слезами.

– Это точно, как во сне, эт-самое, – как-то без особых эмоций проговорила Диана. Затем в её голосе появились заинтересованные нотки. – А почему в эротическом?

– Да потому что так хорошо, что можно кончить, – небрежно смахнув слёзы рукой, закатила глаза Ольга.