До встречи с собой

– Ты чем-то на него похож, – заявляю, не подумав. Глаза тут же начинают искать другой предмет для фокусировки.

– И чем же? – с удивлением спрашивает новоиспечённый сосед Коля.

– От тебя энергия какая-то добрая идет, – произношу, ругая себя за очередную глупость. Смущаясь своей честности, отворачиваюсь лицом обратно к стене и сосредотачиваюсь на перебирании пальцев.

– Я могу задать тебе еще один вопрос?

– Валяй, – говорю, шумно вздыхая от собственной никчемности.

– Зачем ты стояла там?

– Где? – Сердце уходит в пятки, когда, повернувшись на бок, я ловлю кристальный, словно отражение в зеркале, соседский взгляд. Хочется убежать, спрятаться, скрыться от его призрачной чистоты.

– На крыше.

– Зачем? – повторяю я несколько раз в надежде понять мотив своего поступка. Легко найти повод, но определить намерение гораздо труднее. Это там, я нашла для себя миллион причин. Но сейчас они не имеют смысла. Причины задремали, забравшись слишком глубоко в меня. Но им не хватит сил, чтобы выйти наружу, сейчас, когда я в безопасности. – Хотела прикоснуться к звездам, – отвечаю время спустя.

– А что есть у звезд, чего нет у тебя? – интересуется Баритон.

– Свобода, – произношу, растворяясь в пучине тишины. Спустя время сосед задает очередной вопрос:

– Разве звезды свободны?

– Они приходят в этот мир, загораясь без причины и уходят из него однажды, рассеиваясь по небу яркой вспышкой.

– А почему они рождаются? – доносится до меня шепот, когда я снова перевожу внимание на тени, скользящие по стенам.

– Потому что хотят? – Пожимаю плечами, сомневаясь в правильности своего ответа.

– Они возникают из сжимающихся облаков газа и пыли, образуя перед этим ненастоящие звезды – зародыши, которые принято называть «протозвездами», – поясняет сосед, ловя мой взгляд в отражении зеркала. – И на этот процесс уходит более ста тысяч лет. А рождаются они, чтобы, умерев, стать частью чего-то большего.

– Например? – задаю вопрос, не понимая, как маленькие небесные объекты могут изменить мир.

– Планеты создаются звездами.

Я отворачиваюсь первой, не в силах продолжать разговор по душам. Он же наблюдает за мной. Мне видны его глаза в отражении зеркала на двери. Закрываю свои и жмурюсь изо всех сил, чтобы только не реагировать на настоящий, пронзительный, полный сочувствия взгляд.

Перед тем, как провалиться в темноту, слышу мелодичный шепот соседа:

– Ты обязательно к ним прикоснешься.

***

Просыпаюсь от сильной боли в животе, которая не дает нормально дышать. Ворочаюсь из стороны в стороны, чтобы утихомирить это тягостное чувство. Постепенно оно уходит, оставляя после себя горькое послевкусие реальности. Я встаю с кровати и спешу в туалет, пока малоприятные ощущения не вернулись. Возвращаясь, сталкиваюсь с соседом, который несет одну громадную порцию завтрака. Первая мысль – неужели он осилит эти габаритные блюда в одиночку. Вторая менее глобальная, но крайне навязчивая, связанная с обильным слюноотделением, усиливающимся яркими ароматами вареных сосисок и жареной яичницы. Не в силах подавить в себе желание есть, я спешу ретироваться в общий коридор. Меня останавливают единственным словом:

– Ешь!

Включенное в билет питание растворяется в моем животе со стремительной скоростью. Пряные и нежные куриные сосиски, соединившись с пышным белковым омлетом исчезают первыми. Ник, не скрывая улыбки, улыбается моим вкусовым реакциям, молчаливо отпивая кофе. Он успел безлюдно позавтракать за столиком с видом на рассветающее пастельными оттенками небо, а мне, дабы избежать давки и столкновения, захватил порцию прямиком в купе. Ему отчаянно хотелось успеть меня познакомить с заговорщицкой традицией всех российских поездов.

– Кать, – произносит полным задумчивости голосом Коля, когда я пробую творожную запеканку, – есть ли в жизни то, что ты бы хотела попробовать, но никак не решаешься?

От неожиданности вопроса кусок запеканки застревает в горле. Откашлявшись, произношу:

– Как-то не думала об этом.

– Неужели? – поражается сосед, выпучивая при этом свои голубые глаза.

– Разве это обязательно? – спрашиваю я, собирая брови в прямую линию.

– Ты что-нибудь слышала о бакет-листе? – Как бы невзначай интересуется хриплый голос, помещая в рот приличный кусок запеканки.

– Букетном листе? – любопытствую, пытаясь скрыть за постукиванием ложкой по тарелке зарождающееся сомнение от нелепо произнесенной фразы. Не дожевав, Коля, Колька, Николай… Ой, лучше не продолжать эту тему, произносит по слогам:

– Бакет-лист, – и дополняет, – или список самых сокровенных желаний.

– А зачем он нужен? – недоумеваю я, отставляя в сторону тарелку с запеканкой. Пододвигая кружку с остывшим чаем, обхватываю ее обеими руками.

– Чтобы знать, какие мечты исполнять, – отвечает, глядя на меня.

– А если у меня нет таких желаний? – говорю, отворачиваясь к окну и наблюдаю за тем, как сотни корявых голых ветвей на скорости превращаются в десятки тянущихся закостенелых рук.

– Значит нужно придумать, – заявляет сосед, запивая кофе откусанным бутербродом.

– З-зачем? – мычу с запозданием, подглядывая в отражении окна на длинноволосого соседа.

– Ну, не знаю. Иногда мечты могут стать реальностью, – отвечает Баритон, пожимая плечами.

– Я в это не верю, Коль, – шепчу, закатывая глаза к потолку. И заканчиваю про себя, – для этого со Вселенной у меня слишком напряженные отношения.

– Давай начнем с самого безрассудного? – предлагает сосед, не обращая никакого внимания на мою реакцию. И начинает череду странных вопросов. – В чем бы ты никогда не стала участвовать?

– В грабеже, – говорю на автомате.

– Отлично! – доедая очередной бутерброд, Баритон продолжает допрос, – А куда бы ни за что не отправилась?

– В открытое море. – После долгих раздумий выдавливаю из себя.

– Прекрасно! – восклицает Коля, хлопнув в ладоши, и встает из-за стола, развивая свою мысль дальше. – Проводница уже поторапливает с тарелками соседей. Поэтому давай, пока я отношу тарелки обратно, ты напишешь о своих желаниях?

– Для чего? – С недоверием поглядываю, надеясь разгадать его тайный замысел.

– Скоро узнаешь, – произносит он, подмигивая. В этот момент дверь купе с шумом закрывается. Я же остаюсь один на один с чистым листом и гелевой черной ручкой.

Когда сосед возвращается, на моем листе не больше трех записей. Я не знаю, что писать на этих чертовых листах. Он смотрит на мои мечты целую вечность, а потом выдает:

– В своем дневнике ты была гораздо общительней. Погоди минутку, сейчас найду эту строчку, – заявляет Баритон, доставая из кармашка маленькую потрепанную книжечку в бежевом переплете. Листая ее довольно продолжительное время, отыскивает нужную фразу и читает вслух, – Небо увидеть меж солнца и гор…

– Что? – вырывается из меня, когда я сопоставляю вчерашнюю литературу в его руках и последнюю произнесенную им фразу. – Откуда он у тебя? – спрашиваю, заглядывая в лживые бенитоитные глаза, надеясь, отыскать в них хотя бы каплю сожаления.

– Вчера, пока ты сидела в прострации на железнодорожном вокзале, я заметил лежащую под стулом книгу. Подумал, что твоя. Начал расспрашивать, но ты не реагировала. Поэтому решил отдать позже.

– Так отдай сейчас, – прошу я, протягивая руку.

– Ты выполнишь мое условие? – спрашивает он, а мой желудок от напряжения закручивается в тугой узел, норовя выплеснуть весь завтрак обратно.

– Какое еще условие? – уточняю, боясь услышать что-то невразумительное.

– Об этом я скажу тебе после того, как ты напишешь свои желания на листе. Любые желания.

– Ладно, – соглашаюсь я, выдыхая скопившееся напряжение. Вновь располагаюсь за ненавистным столом и беру ручку, перебирая между указательным и средним пальцами.

Через час вылетаю из купе в тамбур, хлопая дверью, бросив по пути:

– Бумага на столе.

Когда возвращаюсь, большая часть моих желаний зачеркнута.

– Я тебя не понимаю, – шепчу я.

– Твои желания никуда не годятся!

« Зарыться в одеяло.

Спрятаться от внимания.»

– Ты серьезно?! – с психом произносит Баритон. – Думай еще.

Пока пишу заново список своих желаний, спектр моих эмоций становится шире. Я чувствую злость. Сильную. Яркую. Мне обидно. И больно. Но вида не подаю, пытаясь сосредоточиться.

Спустя три часа список, удовлетворяющий критериям моего личного садиста, готов. Зачеркнув последнее «неправильное» желание, сосед вздыхает, и, повернувшись ко мне лицом, заявляет:

– Условие следующее: все время нашего путешествия, ты будешь делать то, что скажу. При этом я гарантирую тебе полную безопасность. – Находясь в состоянии эмоционального равновесия, зрачки Баритона сужаются, концентрируясь на моем лице.

– Если скажу бежать, ты побежишь. Если скажу остановиться, ты остановишься? – нервно посмеиваясь, спрашиваю.

– Ты шутишь, – улыбаясь после непродолжительной паузы, сосед резюмирует, – это хороший знак.

– Нам осталось ехать несколько часов. Путешествие вот-вот закончится, – хмурясь от непонимания, произношу я в удаляющуюся спину.

– Дорогая Кейт, оно только начинается, – шепчут в усмешке чужие губы. Взявшись за ручку, Баритон собирается покинуть купе, но я останавливаю его вопросом:

– Неужели тебе нечем заняться? – В этот момент его плечи слегка приподнимаются, и, сделав вращательное движение, соединяют лопатки вместе. В отражении зеркала вижу, как меняются эмоции на лице незнакомца, превращая его в непроницаемую маску.

– Хочу развлечься, – отвечает, повернувшись боком. Его прямой силуэт, в растянутой белой майке и спортивных тренировочных штанах, и не соответствующий внешнему облику голос вызывают во мне противоречивые эмоции.

– Со мной? – продолжаю я, напуская как можно больше равнодушия в каждую клеточку тела.

– Это может быть весело, не находишь, – заключает ничуть не смутившись.

– Но мне невесело. – Некоторые нервные окончания не хотят меня слушаться, вызывая тремор в пальцах и выдавая с головой скопившееся напряжение.

– Так даже интересней. – Доносится до меня, когда Баритон вновь разворачивается к двери.

– Чем? —спрашиваю, не на шутку удивившись.

– Нет эмоций, нет проблем, – отрезает он и выходит из купе.

– А почему Кейт? – интересуюсь спустя несколько часов молчания.

За это время я успела полежать, потупиться несколько раз в ближайшую стену, побродить вперед-назад в общем коридорчике, вернуться в купе с осознанием, в какую историю себя втянула.

– Ты упомянула грабежи. Я вспомнил известную банду: Бонни и Клайд. Но зачем нам их позывные, если есть свои? Я – Ник. Ты – Кейт. Будем играть роли тех, кем хотели бы быть в жизни, – отвечает сосед, встряхивая волосами. Они кажутся мне слишком длинными. Но очень ему подходящими.

– И кем будешь ты?

– Свободным человеком.

– А почему из всего множества ты выбрал только свободу?

– Я хочу знать, каково это, быть свободным.

– А кем должна быть я в твоей игре?

– А кем ты сама хочешь быть, Кейт? Подумай об этом. А пока, давай пообедаем.

Весь оставшийся вечер и ночь я думаю о том, а кем бы хотела быть в этой странной игре. На ум не приходит ровным счетом ничего. Раз за разом, прокручивая обстоятельства произошедшего со мной за последнее время, прихожу к очень интересным заключениям. Третьи сутки я веду беседы с незнакомцем, с которым в любое другое время никогда бы не заговорила. На протяжении двух дней оказываюсь в эпицентре всеобщего внимания, от которого, по обыкновению, шарахаюсь, как черт от ладана. А самое главное, я не верю чужим словам, но по неведомой причине ведусь на все манипуляции своего соседа. Как только последняя мысль укладывается в голове, поезд останавливается. Ник берет наши вещи и направляется к выходу, я же следую за ним.

– Я буду той, кого всегда боялась, – внезапно вырывается из меня.

– И кем же? – не оборачиваясь, интересуется Ник.

– Мы узнаем об этом вместе, – отвечаю, смотря ему в глаза в отражении зеркала.

В этот момент дверь в купе с шумом откатывается, впуская в серую комнату солнечный свет.

Только вперед. Ни шагу назад.

Спустившись на платформу, Катя подставляет лицо яркому солнечному свету. Его лучи молчаливо согревают и ласкают ее белую кожу, превращая девушку в жадную для прикосновений кошку. Солнечные пучки не обходят стороной и Ника, окаймляя его образ едва заметным ореолом света. Ангел, скажете вы. Демон, прошепчут мужские аквамариновые глаза, встретившись с зелеными. Их непрозрачная серо-голубая радужка одновременно манит и неимоверно пугает своей скрытностью внезапную попутчицу. Но по какой-то причине обладательница радужки цвета недавно скошенной травы не сделает ничего, чтобы этому противостоять.

– Кейт, – подзовет рукой мужчина, вытащив девушку из солнечной неги, – скорее. Автобус через пару минут отправляется.

– Иду, – пропищит не своим голосом девушка и понесется стремглав налево за его быстро удаляющейся спиной. Даже не понимая, что, куда и зачем.

В это время возрастной мужчина бочковатого телосложения с короткими толстыми ногами, обтянутый по самую щиколотку в грязно-серый спортивный костюм будет стоять около входа на вокзал, держа перед собой табличку:

«Кэрри Милтон».

Но ни через пять минут, ни через тридцать, ни в одной пассажирке, вышедшей с поезда «Город N – Геленджик» он не найдет схожести, предъявленной ему в качестве описания организаторами концерта.

***

Мы останавливаемся неподалеку от автобусного вокзала Геленджика и выходим из душного салона. Ник магическим образом умудряется выбежать в числе первых из задней части общественного транспорта и расположиться неподалеку от входа, пришвартовывая наши с ним сумки к ближайшему бордюру. Неспешно двигаясь к нему, замечаю, что на фоне полуденного солнца волосы незнакомца На протяжении всего пути казалось, что Ник растворился в пространстве. Мы проезжали бесчисленное количество серпантинов и резких поворотов, но Баритон не обращал на них ни малейшего внимания. А проходящие мимо люди будто и не замечали его.горят ярче звезд на ночном небе и что его широкая улыбка, обращенная ко мне, не плод разыгравшегося воображения.

– Ну, до Краснодарского края ты добралась целая, – заключает, как только я приближаюсь. – Так что совесть моя чиста. – Повернув голову в сторону, Ник приподнимает плечи и с некоторым недовольством произносит. – Теперь давай решим, где увидимся.

– Мне казалось, ты шутишь, – смущаясь, смотрю на профиль своего таинственного собеседника.

– А я похож на клоуна? – Его злость ощущается мной даже на ментальном уровне, возвращая дрожь в руках и желание спрятаться, скрыться или убежать.

– Но… – Все, что могу выдавить из себя.

– Давай у арки в виде жар-птицы в семь. – Поставив меня в известность, незнакомец разворачивается, но смотрит куда угодно, только не на меня.

– Хорошо, – соглашаюсь, не понимая, как буду искать нужное место. На это уйдет целый день. Неужели нельзя было сказать точнее.

– Тогда до встречи, – Ник берет ручку своей светлой спортивной сумки и располагает её на своем плече.

Оказавшись снова ко мне спиной, он удаляется в только ему известном направлении. Через пару шагов, очевидно опомнившись, он возвращается, вручая мне дорожную карту Краснодарского края. Удивившись, даже не замечаю, как парень растворяется в пространстве. Смотрю ему вслед, фиксируя взгляд на ярком солнечном свете до тех пор, пока окружающий мир не начинает плыть перед глазами.

Из туманного забытья меня вырывает клаксон проезжающего мимо автомобиля. Его звучание настолько сильно бьет по рецепторам, что я вздрагиваю и, потеряв равновесие, приземляюсь прямиком под колеса белой матовой машины, чудом затормозившей у лица. Вышедший из салона мужчина что-то кричит, но я не разбираю слов. Его разъяренная физиономия, больше напоминающая морду питбуля, расплывается перед носом, а прикосновения не ощущаются на коже. Я медленно поднимаюсь, дотрагиваясь ослабевшими руками сначала раскаленного асфальта, а затем резного колеса, который служит мне опорой.

– Извините, – бубню под нос, выпрямившись, и наблюдаю за тем, как смуглый коренастый мужчина с крупным носом и иссиня-черными волосами и выбритыми боками, очевидно устав от моей заторможенности, плюет под ноги и направляется обратно к пассажирской двери. Вдавив педаль газа в пол, он выезжает с автобусной стоянки, оставляя после себя огромные клубы поднявшейся пыли.

Поправив изношенные лямки своего выцветшего рюкзака, взмахиваю волосами и, подставив лицо жаркому шальному ветру, делаю шаг навстречу неизвестности. И как следовало ожидать, тут же поскальзываюсь. Опускаю глаза вниз, всматриваясь в крупные буквы, которые складываются в очень емкое слово «КАРТА». Поднимаю помятую грязную книгу в тонком глянцевом переплете с потрепанными ветром листами, верчу в руках, отряхивая. Бегло просмотрев друг за другом страницы, акцентирую внимание на самых понятных из них, сосредоточившись на названии одноименного городка, в котором в данный момент нахожусь. Ищу глазами автобусную станцию и прокладываю мысленно маршрут до ближайшего торгового центра. По моим подсчетам он займет не более двадцати минут. Взвесив все «за» и «против», отправляюсь в путь.

Пополнив «минимальные» запасы продовольствия в «семейном гипермаркете», выхожу на улицу и после недолгих раздумий, поворачиваю направо, держа путь вниз. Ориентиром мне служит горизонтальная полоса, соединяющая бескрайнее море и нежно-голубое небо, атмосферное настроение которого сегодня излишне жизнерадостное.

Через несколько минут мою голову начинает сильно припекать. В поисках защиты от жаркого солнца, сажусь на лавочку в тени высокой сосны. Мое внимание привлекает яркий стрекочущий звук неизвестных существ, прячущихся среди ветвей векового дерева. Подняв глаза, пытаюсь отыскать источник шума, но ничего не нахожу. Обход вокруг дерева только усиливает стрекот. Утратив всякую надежду на поимку существа, создающего необыкновенную мелодию, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, сталкиваясь нос к носу с мужчиной. Встретившись с ним глазами, вспоминаю утренний инцидент, и, смутившись, начинаю скользить взглядом по сторонам.

– Вы снова потеряли связь с реальностью? – спрашивает он, когда я отворачиваюсь.

– Искала создателя причудливого стрекота. – Пожимаю плечами, прячась от навязчивого чувства тревоги.

– Так он перед Вами. – Звучит позади меня вкрадчивый мужской голос.

– Где? – интересуюсь, выпучивая глаза.

– Вот же, – произносит хриплый голос сквозь смех. В этот момент два пальца его правой руки указывают на нарушителя общественного спокойствия. – Это цикада, – доносится до меня едва различимый шепот.

– О, господи! – кричу, в ужасе отпрыгивая назад. – Я искала птицу или маленького пушистого зверька.

– А нашла вредителя, – усмехаясь в макушку, заявляет собеседник, а я же, разворачиваясь, шепчу:

– Вы раскрыли для меня тайну. – Его широкие брови ползут вверх, а губы украшает едва заметная улыбка.

– Как Вас зовут?Чуть наклонив голову, мужчина с восточной внешностью задает ставший уже привычным вопрос:

– Катя, то есть Кейт, – произношу, немного запамятовав. Нику вряд ли интересно следить за мной, но обманывать почему-то не хочется. Раз решили, значит, решили.

Реверс в случае обещаний уж точно не стоит использовать, кто знает, как жизнь захочет все переиграть. – А Вас? – Слегка приподняв уголки губ, возвращаю вопрос.

– Руслан? – Очевидно отчаявшись получить в ответ какую-то обратную реакцию от меня, собеседник теряется.

– Так Руслан или же? – Наружу вырывается смешок.

– Родные зовут меня Алан. – Сдается молодой, атлетически сложенный мужчина, поднимая руки над головой.

– А-лан… – Вращаю на языке, отыгрывая мелодию из двух новых нот. – Красиво звучит.

Налет розового румянца, скромно выглядывающий сквозь темную, довольно густую и прибранную щетину, добавляет откровенно красивому человеку очаровательную привлекательность. Редко, когда получается встретить настолько идеально сложенного парня с мелодичным тембром голоса в офисной тройке.

– Куда Вы держите путь? – интересуется собеседник, вырывая меня из бестактного разглядывания. Первый и последний раз так откровенно и внимательно я рассматривала в прошлом дорогого мне человека.

– К морю, – отвечаю без тени смущения. Взгляд мужчины соскальзывает с моих глаз ниже, а губы, едва дернувшись, произносят:

– Я могу Вам показать прекрасный пляж.

– Не нужно, спасибо. – Опустив глаза на пешеходную тропу, бубню под нос заученную фразу, – Не хочу Вас отвлекать.

– Вы не… – Предпринятая попытка возразить заканчивается, когда из моих уст самопроизвольно вырывается весьма посредственный комплимент:

– С таким отлично сидящим костюмом, только на важную встречу, – поджимаю губы, взглядом обрисовывая носки своих кроссовок.

– А Вы внимательны! – Не сдерживаясь от смеха, молодой человек потряхивает ногами, выуживая из-под краев классических брюк носки с огненной птицей.

– А Вы заняты! – Подрываюсь с места, на ходу бросая заезженное. – Хорошего Вам дня.

– До встречи! – кричит мужчина вдогонку, пока я спешно ретируюсь в сторону детской площадки.

***

На положенное место встречи прихожу глубоко заранее, не желая опоздать. По неведомой причине мне хочется хотя бы раз попытаться выглядеть нормальной, поэтому я трачу достаточно много времени, чтобы привести себя в порядок в зеркале ближайшего сувенирного ларька. Волосы собираю в тугой хвост на затылке, намереваясь помыть их завтра утром в уличном душе на морском побережье. Я где-то успела прочитать, что их совсем недавно починили, вряд ли за эти дни кто-то успел их снова сломать.

От созерцания предзакатного неба и размышлений о собственной ничтожности на фоне безжизненной металлической конструкции в виде жар-птицы меня отвлекает глубокое грубое покашливание:

– Ты готова? – Беспардонно ворвавшись в мои мысли, Ник огибает винтажную лавочку с потускневшими балками и присаживается рядом.

– К чему? – Интересуюсь, вздрагивая от неожиданности. Поворачиваюсь лицом к Баритону, вопросительно приподнимая брови:

– К первому заданию, – отвечает без колебаний.

– Заставишь ограбить банк? – нервно хихикаю, представляя как жалко и беспомощно это бы выглядело.

Словно вклинившись в мои мысли и сделав их на какой-то миг материальными, Ник с не сдерживаемой ухмылкой подмечает:

– Пока рановато.

– Тогда что? – Я делаю все возможное, чтобы придать голосу равнодушия. Для этого не требуется много усилий, всего лишь быть той, кем я была всю сознательную жизнь.

В ответ, глядя не на меня, а на уходящее за морской горизонт солнце, Ник с теплотой произносит то, что я никак не ожидаю от него услышать:

– Немного прогуляемся?

– Я уже достаточно нагулялась. – Его интонации не вяжутся со смысловой нагрузкой высказанного предложения. По всей видимости парень не испытывает ни малейшего желания проводить время со мной, но по какой-то причине делает это.

– До нужного места нам нужно дойти. – Растянув рот в улыбке, Ник разряжает сложившуюся обстановку. Удивительно, как быстро меняется его настроение. А может, мне это только кажется?

– Ладно, – соглашаюсь и, поправив лямки рюкзака, отрываюсь от парапета.

Мы неспешно бредем вдоль широкой аллеи, обрамленной со всех сторон высокими соснами, по длинным веткам которых прыгают ручные рыжие белки. Я бы даже не заметила их, если бы Ник резко не остановился.

– Самое прекрасное в мире то, что он вокруг нас, – заключает Ник, доставая из кармана спортивных штанов горсть орехов. Делит ее пополам. Одна часть достанется, очевидно, пушистым созданиям, а другая, как окажется позднее, будет любезно предложена мне. – Хочешь?

– А они не кусаются? – Указываю головой на белок, как тот болванчик на приборной панели.

– Если ты будешь смотреть на них с таким лицом, то они определенно тебя съедят.

– П-п-почему? – заикаюсь от страха. Всполохи неприятных событий прошлого вереницей мелькают перед глазами, нагревая кожу до максимальных отметок. Ник едва касается моей руки, прогоняя тьму вместе с морским свежим ветром и оставляя лишь неприятный озноб где-то внутри.

– Чтобы ты не мучилась. – Забавляясь над моей реакцией, Ник присаживается на корточки, подзывая одну из белок.

Я повторяю то же самое, только в разы медленней. Еле дыша, протягиваю пару орешков в сторону веточных обитателей, которые зажимаю между тремя пальцами, и занимаю оборонительную позицию. За это время Баритон успевает приманить и накормить десяток белок. От меня они шарахаются, как черт от ладана. Подойдут максимум на метр, присмотрятся, повертев головой из стороны в сторону, и убегают к соседу.