Дневник из преисподней

В самый разгар нашей беседы вернулся Дэниэль, немного озабоченный, но явно обрадованный вестью о моем возвращении. Он не стал ужинать, а приволок в комнату большую тарелку с нарезанными ломтями хлеба, сыра и птицы, и большой кувшин молодого вина, больше похожего на сладковатый яблочно-персиковый сок. Мы соорудили по большому бутерброду на каждого, и на какое-то время в комнате воцарилась полнейшая тишина.

Когда блюдо опустело, а вино осталось на донышке наших бокалов, Дэниэль сказал, что у него для нас есть новости. Он сообщил, что правитель Ночных земель, обеспокоенный недавними событиями, хочет встретиться с ним. Дэниэль также отметил, что и сам хотел увидеть своего отца для обсуждения вопроса об участии правителя Маэленда в мирном соглашении, которое вот-вот предстояло заключить с братом.

Я же вкратце снова передала суть нашей беседы с милордом и фактически спросила Дэниэля, насколько правильно поступила, вернувшись домой, ибо последние слова его брата были не о мире, а о войне. Я также передала Дэниэлю письмо, врученное мне милордом буквально в последние минуты прощания, и Дэниэль прочел его вслух.

В письме Магистр обращался к нему скорее, как к брату, нежели, как к правителю другой страны, и тон письма был очень дружеский и неофициальный. Милорд ни слова не сказал о том, что я покинула Элидию вопреки его желаниям, но он ясно определил предполагаемые сроки переговоров и высказал надежду на скорую встречу.

Мои слова о притязаниях милорда на город Лонен совершенно не встревожили Дэниэля. Он успокоил меня, сказав, что такие переговоры могут продолжаться десятилетиями, а его брат не раз высказывался о своих намерениях в отношении крепости Солти на протяжении последних тридцати лет. Дэниэль также отметил, что утром отправится к своему отцу и вернется как раз перед началом переговоров со своим братом. Он надеялся заключить с отцом определенное соглашение и получить дополнительную поддержку для охраны границ своей страны. Большая ее часть граничила с Маэлендом и Тэнией, где водились настолько странные существа, что одно их появление на границе вселяло ужас в сердца людей.

Земли Тэнии – их еще называли Пограничными землями, были нейтральны и потому свободны для перемещения любых войск. Дэниль надеялся «закрыть» эти «бреши», понимая, что его брат ведет свою игру, несмотря на все договоренности.

Мы поговорили еще немного, и Дэниэль ушел спать, а за ним ушел в свои покои и Мастер. Только мы с Алексом оставались возле гаснущего камина до тех пор, пока за окном не посветлело. Мы просто болтали, но в конечном итоге, я рассказала ему обо всем, что произошло со мною в доме милорда, а он рассказал о том, что случилось с ним за эти последние месяцы. Я узнала, что многие из его народа продолжают поддерживать Алекса, не вступая в открытую оппозицию с Королем Орлов Ланом, даже те, которых интересуют лишь мои способности. Многие также считают, что близкая дружба Алекса с правителем Эльдарии и отношения со мною не вредят орлам, а напротив взаимовыгодны. Это были хорошие новости и для меня, и для Алекса, и для принца Дэниэля.

В ту ночь я так и не дошла до своей комнаты. Я задремала в кресле возле остывающего камина и проснулась от шума во дворе дома. Прибыли воины из личной гвардии Дэниэля для его охраны и сопровождения, и уже к полудню дом совершенно опустел. Следующие четыре месяца были самыми длинными в моей жизни…

В первые дни я вернулась к обычному графику, устоявшемуся и сформированному в доме милорда. Я продолжила занятия и моим временным наставником стал Алекс, а затем и Мастер, прекрасно владеющий своим телом, несмотря на возраст. Именно тогда, почувствовав силу его рук, и осознав его практический опыт, я изменила свое отношение к Учителю и перестала воспринимать его, как своего дедушку. Однажды он даже похвалил меня, и я поняла, что Мастер гордится мною. А еще мне показалось, что он изменил свое отношение ко мне, как я изменила свое отношение к милорду, но он так и не заговорил об этом. А потом всем нам стало не до занятий.

Дэниэль не вернулся к назначенному дню и не прислал никаких вестей. Никто из его воинов не вернулся. Сведения из Пограничных земель, поступившие ко мне, свидетельствовали об одном – он и его люди благополучно пересекли границу Тэнии и Маэленда. Никаких происшествий. И сердце мое также не предчувствовало никакой беды.

Отсутствие принца Дэниэля привело к возникновению многих дополнительных обязанностей, о существовании которых я раньше и не подозревала, но исполнение которых было необходимо. Время для меня полетело быстрее и световых часов стало катастрофически не хватать для того, чтобы разрешить все текущие вопросы. С одной стороны это помогло окончательно разобраться в структуре государственных органов, действующих в стране, а с другой – вселило в меня полнейшую уверенность в том, что мне и так хорошо живется на этом свете и место принца Дэниэля мне совершенно не нужно.

Через два месяца его отсутствия я забеспокоилась всерьез, но только по причине приближения даты переговоров с милордом. На них мог участвовать только принц, ибо он и только он обладал правом заключать межгосударственные соглашения. Я была лишь его наследницей и как наследница могла управлять делами его государства, но не решать с милордом вопросы войны и мира. Всерьез я не волновалась за жизнь Дэниэля, потому что знала – он любит своего отца, а правитель Маэленда никогда не причинит вреда своему сыну и наследнику. Но что я знала о самом правителе Ночных земель?

Именно этот вопрос я озвучила на ближайшем заседании Совета, собранном в связи с намечавшимися переговорами. От милорда пришли новые, уже официальные вести, в которых обозначалась дата переговоров и место – первое число зимнего месяца и крепость Солти. И поскольку управление страной де-факто перешло ко мне, без решения Совета я не могла обойтись. Я нуждалась в его поддержке, не обладая опытом и достаточными знаниями для такой работы, но именно это зародило и сформировало мои хорошие отношения с членами Совета.

Я высказала свои тревоги и предложила рассмотреть наихудший вариант развития событий на случай неучастия принца Дэниэля в переговорах. И все, как один, члены Совета высказали единственный и неутешительный прогноз – отсутствие принца будет расценено, как нежелание заключать новое мирное соглашение. Иными словами – это объявление войны, причем с нашей стороны.

Не скажу, что мы пришли к определенному решению, но никто не согласился с моим предложением отправить в Ночные земли посланника. Для меня стали новостью пояснения советников о действующем статусе данных территорий. Запрет на пересечение границ Маэленда распространялся на всех людей и орлов, кроме сыновей правителя Ночных земель и сопровождающих их делегаций. Иными словами – любое несанкционированное правителем Маэленда пересечение границы влекло за собою смерть.

Следующим пунктом нашего обсуждения шел доклад сэра Гэлейна об активном передвижении небольшого отряда милорда в районе реки Антры. Она несла свои воды из самого сердца Ночных земель и протекала возле нашей крепости Солти, защищающей город Лонен. Четкий, ясный и короткий доклад, из которого следовало лишь одно: если милорд начал продвижение своих отрядов к крепости, то он знает о том, что принц Дэниэль не вернулся домой. Милорд готовится не к переговорам, а к нападению на крепость. Возможная война – это реальность и нам нужно к ней приготовиться.

Двенадцать пар глаз устремили свои взоры на меня в молчаливой сдержанности после этих неутешительных выводов. И тогда я впервые пожалела о том, что покинула милорда. Однако я была уверена в том, что ни один из них не осуждал меня за бегство из замка магистра, ибо все они прекрасно понимали, к каким последствиям могла привести гибель Дэниэля. При подобной смене правителей только народ вздыхал с облегчением, что война обошла его стороной, а руководители военных и правительственных учреждений обычно обрекались на смерть новым владыкой, независимо от того, что освобождались от клятвы верности прежнему. Каждый новый правитель предпочитает видеть возле себя только своих людей, независимо от новых клятв. К тому же члены Совета знали, что я по-прежнему остаюсь единственным человеком в этой стране, не принесшим клятву верности принцу. И в подобной ситуации мое присутствие именно здесь, а не в замке милорда, говорило само за себя.

Весь оставшийся день я провела с сэром Гэлейном, чей статус был равнозначен званию главнокомандующего армией, не считая, естественно, полномочий самого принца. У Дэниэля не было Генерального штаба, но существовал малый Военный совет, в который входило несколько военачальников. Я их почти не знала и лично не встречалась, но сэр Гэлейн ввел меня в курс их полномочий и действующего положения в армии.

Склонившись над картой крепости Солти и всей территории, подпадающей под ее юрисдикцию, сэр Гэлейн подробно обрисовал возможные действия самого милорда и наши планируемые действия. И поскольку весь мой военный талант ограничивался драками в школе и детском саду, я не поняла и половины из того, что было сказано. Но я старалась, действительно, старалась понять и вникнуть во все, что он говорил. И пусть вопросы мои были не столь профессиональны, как хотелось бы мне, но сэр Гэлейн был очень терпелив. И он тоже постарался, чтобы я четко поняла: возможное падение крепости приведет не только к потере города Лонена, но и откроет путь к самому большому речному порту Антры, где разгружались многие торговые суда, поставлявшие товар в Эльдарию и Тэнию. А это ударит по экономике всей страны…

Когда этот день, наконец, закончился, я вздохнула не с облегчением, а со страхом в ожидании следующего дня. Я отчаянно нуждалась в Дэниэле и не могла решить, как поступить. Сэр Гэлейн отправился исполнять свой собственный план усиления обороны крепости, одобренный мною по единственной причине – отсутствия каких-либо познаний в области военной стратегии. Уже засыпая, я все еще обдумывала мысль о своем возвращении к милорду, понимая в глубине души, что он, как и я, не желает войны. Я просто знала это, словно мысли его читала, несмотря на разделяющее нас расстояние. Просто знала и все…

Утром следующего дня ко мне заскочил Алекс, до этого предпочитавший не тревожить меня лишними посещениями. Его сообщение стало для меня последней каплей, вызвавшей полуистеричное состояние, за которым последовали слезы обиды, горечи и усталости. Алекс получил послание от своего короля, в котором тот призывал его. Не подчиниться было невозможно.

– Ты не можешь покинуть меня прямо сейчас! – Я почти кричала на Алекса, чувствуя, как охватившая паника вот-вот сломает меня.

Но через мгновение пришло понимание собственной неправоты. Именно оно вызвало мои слезы. Алекс обнял меня, и его проявление нежности открыло все оставшиеся шлюзы. Я плакала, не скрывая своей боли, а он молча обнимал меня и гладил мои волосы.

– Прости…– Шепот Алекса, словно шелест листьев и шорох травы прозвучал в огромной комнате.

– Ты не должен просить прощения! – Я произнесла это, уткнувшись носом в его грудь, оставляя на светлой рубашке мокрые пятнышки соленых слез, ощущая биение его сердца.

И лишь окончательно успокоившись, смогла посмотреть ему в глаза.

– Это я должна просить у тебя прощение! Мой разум понимает тебя, но мое сердце не желает прощаться.

Я привстала на цыпочки и поцеловала его в шею, а потом глубоко-глубоко вдохнула запах его кожи и волос. И я не почувствовала страха за него.

– Иногда мне кажется, что я знаю тебя всю мою жизнь, Алекс. В детстве мне приснился странный сон. В нем я увидела город, спрятанный среди черных скал, и жителей, похожих на людей, но с крыльями за спиной и орлиными головами вместо человеческих лиц. Между мною и городом протекала серо-голубая река, очень широкая, тихая и какая-то безмятежная. Я долго смотрела на город, пока люди-птицы не заметили меня и не поднялись в небо, рассекая крыльями воздух. В тот момент я поняла, что они опасны и почувствовала страх, и побежала по скользким и округлым камням. Это не имело смысла, поскольку они приближались слишком быстро. В своем сне на какое-то мгновение я почувствовала огромное желание точно также взмахнуть крыльями и полететь, но у меня не было крыльев, и тогда появился страх. Людей-птиц было так много, что они закрыли своими телами солнце. Их необъяснимая ненависть коснулась меня и почти придавила к земле, но именно страх разбудил желание жить. И тогда с неба пал белый ангел с серебристыми крыльями, но глаза его были человеческими. Он подхватил меня, взмыл в небо и унес далеко-далеко. Никогда не забуду ощущение полета высоко над землей и вид исчезающего черного облака моих преследователей. Никому из людей-птиц не удалось нас догнать, потому что никто, даже ветер, шумевший в ушах, не был способен соперничать с ним. Потом он опустил меня на камни и велел уходить, но я не хотела. Расставание с ним было просто невыносимым для меня. Я проснулась, ощущая боль от потери, от понимания, что он никогда не вернется. У меня нет таких чувств сейчас, но я как будто снова переживаю свой сон, и все еще не проснулась!

Алекс просто улыбнулся мне в ответ, и выпуская из своих объятий, вернул мне мой поцелуй:

– Я вернусь, и ты это знаешь. И я уверен, что Дэниэль тоже вернется до начала переговоров со своим братом. Правитель Ночных земель не допустит войны. – Он попрощался со мною, и его слова успокоили и приободрили меня.

Последующие часы ушли на изучение и подписание бумаг, которые скопились за день. Часть из них касалась переброски сил и средств для укрепления крепости Солти, а также выделения дополнительного финансирования для приобретения оружия, продовольствия и черт знает чего еще, что сопровождалось ворохом бумаг и нескончаемым перечнем. Бюрократия везде одинакова! И все последующие дни стали в одинаковой мере какими-то суматошными, полными забот и переживаний.

За две недели до даты начала переговоров об условиях нового мирного соглашения от милорда снова пришло послание. Он информировал, что станет лагерем возле селения Тэлэны, названного так в честь его основательницы леди Тэа Лэны. Селение было расположено в нескольких километрах от крепости Солти и находилось на территории Тэнии. Формально милорд не пересекал наши границы, но при необходимости мог дойти до крепости за считанные часы.

От Дэниэля по-прежнему не поступало вестей. Сэр Гэлейн, вернувшийся на несколько дней, снова планировал свой отъезд, а я была на грани того, чтобы бросить все и направиться в крепость Солти вместе с ним. Тридцать лет, ушедших на строительство крепости и укрепление обороны, позволили принцу Дэниэлю создать очень грозный и хорошо защищенный военный объект. Но его штурм неминуемо привел бы к большим потерям с обеих сторон.

Благодаря сэру Гэлейну, до меня быстро дошел весь масштаб предстоящих боевых действий, и я хорошо понимала, сколь разрушительной будет новая война. И тогда я снова подумала, что игра, затеянная милордом и принцем, не является глупой. Я готова была сама затеять любую игру, лишь бы избежать этой бойни. Мысль засела в голове, она мешала мне спать, присоединившись к изматывающей головной боли, не покидавшей меня несколько дней. Снять ее не помогал даже настой трав, приготовленный Мастером, – единственным человеком, кто понимал, что я на грани нервного срыва и истощения.

Утро накануне отъезда сэра Гэлейна не принесло облегчения. Я с трудом избавилась от желания подольше подержать голову под холодной водой в попытке избавиться от боли и тяжести в голове. А потом заставила себя выпить другой настой из трав, принесенный Мастером, – еще более горький и противный, также не принесший облегчения. Я бы многое отдала за пару химических таблеток своего мира. Очень многое…

После завтрака сэр Гэлейн явился с новостями, от которых и так отсутствующий аппетит исчез вообще. Маленькая птичка Сэрэя, заменившая в этом мире почтовых голубей, принесла из крепости Солти очередное послание. Милорд стал лагерем возле Тэлэны, как и обещал, но количество его воинов значительно превышало необходимый максимум для переговорного процесса. Он пришел с небольшой армией, достаточной, чтобы начать осаду крепости.

Я положила на стол прочитанное письмо, пытаясь осмыслить перечисленные в нем цифры, и спрятала руки за спину, надеясь скрыть от сэра Гэлейна дрожь своих пальцев. До даты переговоров оставалось четыре дня – ровно столько, сколько понадобится сэру Гэлейну на дорогу до города Лонена. А еще я знала, что Дэниэль не вернется к началу переговоров.

– Перо и бумагу. Передайте мне перо и бумагу, сэр Гэлейн! – Я сказала это очень спокойно и удивилась собственным интонациям голоса, почему-то не дрожавшего, несмотря на бивший меня озноб.

Сэр Гэлейн, возле которого располагались на столе письменные принадлежности, пододвинул их мне одним движением руки, и я кивнула ему в знак того, что приняла решение. Я уселась в кресло и написала первое в своей жизни письмо – лучшее из того, что приходилось потом писать, и самое безумное из всех, что приходилось читать:

«Мне жаль, милорд, что события минувших дней заставили меня покинуть вас и ваш замок. Мне очень и очень жаль, но я полагала, что поступаю правильно.

Я понимала, какие последствия может повлечь мой поступок, и не прислушалась к словам, что ошибаюсь в оценке ваших намерений в отношении собственной жизни.

Но я не могла предположить, что останусь одна и буду вынуждена встретить вашу армию в отсутствие наследного принца Сэн Лэриэн Дэниэля. Это не мой мир и не моя война, и не мне предрешать исходы сражений и битв.

Единственное, что я знаю наверняка – я предпочла бы находиться рядом с вами в качестве пленника, осознавая, что война отсрочена, чем драться на стенах крепости, наблюдая смерть, кровь и разрушение.

Я также знаю, что вы желаете избегнуть войны, как способа достижения своих целей, и надеюсь, что ваше молчание в последние минуты нашего разговора не означает: «прощайте навеки», но может быть принято как: «до следующей встречи».

Возможность избегнуть войны и сохранить тысячи жизней выпадает крайне редко, почти никогда. Но вы можете прислушаться к своим и моим желаниям и исполнить их так, как хотелось бы именно вам.

Я не могу рассчитывать снова на приглашение быть гостем в вашем доме, но я верю вам, что моей жизни в нем не угрожает ничто…».

Моя подпись была последним штрихом, дополняющим письмо, и просьба сэра Гэлейна, присутствовавшего при этом, не показалась мне назойливой. Я протянула ему письмо, и он прочитал его вслух, почти не делая акцентов, не глядя на меня. Комментариев не последовало и я запечатала письмо в конверт старым дедовским способом, провозившись еще несколько минут. Только после того, как я высказала намерение немедленно отправить курьера к милорду, сэр Гэлейн нерешительно произнес:

– Если милорд примет ваше предложение, вы никогда не вернетесь домой.

– Я надеюсь, что он его примет. Мы все хотим избежать войны, сэр Гэлейн. Даже самый небольшой конфликт между милордом и принцем Дэниэлем способен привести к непредсказуемым последствиям. А я точно знаю, что Дэниэль не вернется к началу переговоров.

Сэр Гэлейн не знал того, что уже знала я. Дэниэль был жив, и его возвращение – всего лишь вопрос времени. Правитель Ночных земель, действительно, не желал, чтобы его сыновья воевали друг с другом, но его не волновала судьба Эльдарии. Он беспокоился только за жизни своих сыновей и потому не отпускал Дэниэля. Его также интересовало, что происходит в моей голове, и он без труда влез в нее в прошедшую ночь.

Я сжала виски, почти ненавидя изматывающую тело боль, и подумала, что при таких темпах я скоро перестану быть хозяйкой собственных мыслей. Отец Дэниэля прокрался в них, словно неуловимая серая тень, и его присутствие я заметила лишь тогда, когда он сам этого захотел. Он не был человеком в прямом смысле этого слова. Возможно, внешне – да, но внутри – точно нет. Для него подобное не представляло вообще никаких сложностей. Он был не похож на орлов, на людей, вообще ни на кого из всех, с кем я встречалась в этом мире. Его способности превосходили все, с чем я сталкивалась, и решение написать письмо милорду принадлежало не только мне.

По крайней мере, я стала немного понимать тех людей, что твердят о голосах в своей голове. Может быть, они не так уж безумны, как мы считаем?

– Принц Дэниэль скоро вернется! Поверьте мне, сэр Гэлейн, как только милорд примет мое предложение, и я покину столицу, он вернется. Мне обещал его отец.

И тогда сэр Гэлейн понимающе кивнул:

– Он говорил с вами! Ну конечно. Это его идея! Однако статус пленницы в доме милорда лишает вас права на защиту и неприкосновенность. Милорд не отличается терпением или добрым отношением к своим пленникам. Возможно, вы ошибаетесь, следуя советам его отца!

Слова сэра Гэлейна были полны сомнений, как и мое сердце, полное дурных предчувствий. Но это касалось только меня и моего будущего. К тому же я была уверена, что иных вариантов милорд не приемлет. Он пришел с армией за своим «военным трофеем», и он не уйдет, пока не получит его. Я не стала объяснять это сэру Гэлейну, лишь отметила, что данное предложение – наиболее приемлемый для милорда вариант моего возвращения. Вряд ли он способен согласиться на иные условия.

Сэр Гэлейн не стал продолжать разговор и покинул меня, унося письмо. Он доставил его в крепость Солти и отправил курьера вместе с делегацией и своим письмом, содержащим просьбу о перенесении даты переговоров. А когда все сроки истекли, милорд свернул свой лагерь, и его воины покинули территорию Тэнии.

Сэр Гэлейн привез мне его ответ. Я помню, как долго не решалась открыть конверт и прочитать письмо. Но я знала, что милорд возвращается в игру. Только у меня было ощущение, что ему принадлежат все козыри, а я безнадежно проигрываю. Письмо Великого Магистра было очень лаконичным, впрочем, как всегда:

«Моя леди! Надеюсь, вы позволите себя так называть, поскольку «моя пленница» вам не подходит.

После взятия крепости Солти я намеревался предложить вам навестить меня в моем доме, но вы снова нарушили мои планы. И все же условия здесь диктую я.

Мои гарантии вашей жизни остаются неизменными, но гарантии вашей безопасности я оставляю на усмотрение своей чести.

Надеюсь, мы встретимся в моем замке в Пограничных землях, и вам не придется наблюдать смерть, кровь и разрушения».

Я сожгла письмо в камине. Никогда не любила письма. Вот только рассыпавшийся пепел облегчения не принес. Я несколько часов просидела в комнате сэра Гэлейна, завернувшись в плед, и глядя на огонь. Сил почти не осталось и дрожь била мое тело, не переставая. Я не могла никому позволить увидеть себя такой, и мы с сэром Гэлейном делали вид, что обсуждаем очень важные вопросы наедине. Ближе к вечеру, когда от деревянных поленьев остались лишь черные угольки, он заставил меня поесть и снова выпить ужасный настой, приготовленный Мастером. И только потом спросил:

– Когда вы уезжаете?

– Завтра, как только попрощаюсь с Мастером.

Сэр Гэлейн не произнес больше ни слова до тех пор, пока я сама не нарушила молчание:

– В этом мире я чувствую себя чужой, сэр Гэлейн. Во мне словно поселилось несколько моих «я», но какое из них настоящее понять невозможно. Я знаю, что поступаю правильно, ибо возможная война пугает меня больше, чем милорд. Но я не хочу страдать за то, чего не понимаю, и что, возможно, никогда не станет мне родным и близким. Я доверяю своим чувствам и потому не хочу возвращаться к человеку, который так пугает меня. Он может и способен внушить мне иные чувства, а не только страх, но он играет со мною, сэр Гэлейн! И кто знает, какой путь он изберет для меня?

Мой собеседник долго молчал, и я не знаю, действительно, ли он искал ответ на мой вопрос или думал о чем-то своем, например, о том, как уберечь друзей от гибельных шагов, если они все уже решили для себя. Нуждаются ли наши друзья в утешении или поддержке, и возможно ли отговорить их, убедить в неправильности принятого решения, когда они уже шагнули в бездну, а нам остается лишь наблюдать за их гибельным падением? Будет ли оно долгим или нет? И успеем ли мы протянуть руку помощи или краткость их падения не позволит нам даже вздохнуть?

Да и что говорить о друзьях, когда собственные дети не желают нас слушать. Мы не можем удержать их от безумных поступков. Мы не можем передать им собственный опыт, и они не верят нам, совершая те же ошибки. Наша любовь к детям делает слепыми не нас, а наших детей, взывающих о помощи слишком поздно, и не призывающих нас, когда это нужно.

– Может быть, Магистр сам еще не решил? Или вы нужны ему больше, чем он полагал до сих пор? – Голос сэра Гэлейна был очень тихим, но звучал уверенно, и я наконец-то оторвала свой взгляд от камина, а он присел возле меня, поставив рядом стул, и продолжил: Я не пытаюсь отговорить вас, поскольку решение уже принято, и я не намерен вас утешать, поскольку вы не нуждаетесь в чьих-то советах или в моей скорби. Вас сковывает долг, а вы не желаете ему следовать. Это вполне понятно, потому что перемены, следующие за вами и милордом, способны поглотить вас обоих. Но милорд не чудовище, которое рисует вам ваше воображение, он – мужчина, который желает вас. Даже я понимаю, что ступив на дорогу боли и смерти, вы не дойдете до ее конца и уж тем более не придете по ней к милорду. И я уверяю вас, что милорд понимает это не хуже меня!