скачать книгу бесплатно
Аполлон и Стикс
Ирина Алеева
RED. Выбор редакции
Роман рассказывает о сплетении историй нескольких современных москвичей, чьи судьбы объединяет фигура главного героя, психотерапевта Александра Гречицкого. Личные кризисы нескольких персонажей встречаются и взаимонакладываются в кабинете психолога, как в алхимической реторте. Это роман о любви, о смерти и о жизни; роман о травме, и о том, как она влияет на выбор судьбы, на осознанные и неосознанные установки, на действия, которые ведут нас к развитию или к саморазрушению; о том, что способность осознавать и преодолевать критические моменты существования является, в конечном итоге, главным свойством здоровой психики.
Автор книги – практикующий психотерапевт, рассказывающий о специфике своей профессии и сопряженных областей медицинской науки с множеством ярких, аутентичных деталей, которые редко освещаются в художественной литературе. Роман содержит много подлинных подробностей, взятых из медицинской и психологической практики, и представляет собой редкий для русской литературы взгляд на профессию изнутри. Книга достаточно нова и в своем осмыслении психологии, и в раскрытии перед читателем интригующей, сложной профессиональной среды.
Комментарий Редакции: Я была первым человеком в Издательстве, которому посчастливилось открыть эту книгу и – поверьте – влюбиться в нее с первой страницы. Передо мной оказался многослойный и тщательно выверенный текст, в котором реальность и вымысел слились в унисон. Глазами главного героя, психотерапевта Алекса, читатель наблюдает за течением жизни пациентов, борьбой и бессилием, любовью и ненавистью. Перипетии судеб сплетаются воедино, краски сгущаются, и к концу романа уже читатель обнаруживает себя в виртуальном кабинете психолога. (Анастасия, продюсер RED).
Ирина Алеева
Аполлон и Стикс
Все события и персонажи этого романа являются вымышленными. Любое сходство с реальными событиями и людьми является результатом случайности, авторской проекции или работы коллективного бессознательного.
Пете
All professions are conspiracies against the laity.
George Bernard Shaw, The Doctor's Dilemma[1 - Любая профессия есть заговор против непосвященных. – Джордж Бернард Шоу “Дилемма врача”]
Falling out of love can be just as enjoyable as falling in love.
Anthony Powell[2 - Разлюбить иногда не менее приятно, чем влюбиться. – Энтони Пауэлл]
Modern western man has some basic misconceptions about the nature of happiness. The origin of the word is instructive: happiness stems from the root verb to happen, which implies that our happiness is what happens.
Robert A. Johnson, He: Understanding Masculine Psychology[3 - Современному западному человеку свойственно неверное понимание самой природы счастья. Происхождение слова содержит подсказку: оно родственно наречию “сейчас”; иначе говоря, наше счастье – всегда в текущем моменте. – Роберт Джонсон “Он: Глубинные аспекты мужской психологии”]
Аполлон – в греческой мифологии бог Солнца и света, покровитель врачевания, искусств и стрельбы из лука. Сын Зевса, брат-близнец богини охоты Артемиды и отец бога медицины Асклепия. Известен как идеал мужской красоты. Основатель Дельфийского оракула и бог-прорицатель. Победил змея Пифона, за что, по одной из версий, был вынужден временно жить в изгнании в северной стране Гиперборее. Потомки Пифона обитали в священной роще Аполлона в Эпире, и их кротость считалась благоприятным знамением. Помогает предотвратить зло. Бог мудрости. Покровитель детства и молодости. Руководит переходом во взрослую жизнь.
Стикс – в греческой мифологии река, отделяющая землю, населенную живыми людьми, от царства мертвых. Олицетворение первобытного ужаса и мрака. Боги греческого пантеона клялись ее водами. Обладает магической силой и способна подарить неуязвимость. По преданию, водой из Стикса был отравлен Александр Македонский.
Коллективное бессознательное – в юнгианской психологии уровень бессознательного, общий для всего человечества. В коллективном бессознательном содержатся инстинкты и архетипы. Образы божеств, мифологических персонажей и героев художественных произведений также хранятся в этом отделе человеческой психики, к которому сознание может получать опосредованный доступ.
“Мои нервы не выдерживают. Моя жизнь никому не приносит пользы. Я решил все прекратить. Завещаю мою квартиру (82 кв. м., ЦАО, 4-й этаж) и мою машину (BMW 530i xDrive Sedan, отзывается на кличку Бобик) моему коту (красный британец, 6 лет, фото в компьютере и айфоне, папка “Пантелеймон”). Тому, кто будет приносить коту жрачку, я завещаю дисконтную карту магазина “Бетховен”. Кристина, в следующий раз я первым встречу тебя во Дворе Чудес”.
Из выброшенной в мусорное ведро предсмертной записки Александра Эдуардовича Гречицкого, кандидата медицинских наук, члена Европейской Ассоциации Психотерапевтов.
1
Он уже давно находился в таком состоянии. Полуразрушенный, он прятался за обширным маскировочным полотном, на котором был изображен фасад старинного здания. Ветер трепал полотно, посылая волну по его многометровой поверхности, но не нарушал целостности покрова и не позволял досужему взгляду проникнуть внутрь, под обвалившуюся штукатурку, в пустые лестничные пролеты, за черноту зиявших оконных проемов. Единственным элементом конструкции, выступавшим из-под маскировки, была чердачная крыша с круглым окном, расчлененным фигурным переплетом на части в виде цветка с симметрично расположенными лепестками. Присутствие этого призрака в центре маниакально застраивавшейся Москвы, где едва ли не каждый месяц разгорались скандалы в связи со сносом очередного памятника архитектуры, являлось, очевидно, парадоксом теории вероятностей. Проезжая мимо, Алекс всегда обращал на него внимание. Пока дом стоял на прежнем месте, ожидая то ли уничтожения, то ли реновации, он чувствовал, что и ему в жизни можно было ничего не менять.
Сегодня дом особенно одиноко вырисовывался на фоне заунывной февральской слякоти. Часы показывали 14:25, но солнце пряталось за облаками, и окружавший его урбанистический пейзаж был создан в строгой, приглушенной манере письма с преобладающим использованием таких материалов, как пепел и слезы ангелов.
В ожидании зеленого сигнала Алекс смотрел на декоративный занавес дома, выходившего прямо на перекресток. Природная склонность характера и профессиональная деформация, действуя сообща, заставляли его фантазировать, что находилось под ним, причем не только в будничной современной статике, но и в динамике исторической перспективы. Он ничего о нем не знал. Здание не было очевидной достопримечательностью. Чья-то усадьба, может быть, доходный дом. Давались ли там балы, плелись ли государственные интриги, планировались ли убийства? Кто встретил там любовь, а кто разгадал, наконец, секрет устройства вселенной? Чего дом не увидел до сих пор и кого он ждет до последнего вздоха, пытаясь удержать биение жизни в полуистлевшем теле? Светофор распахнул зеленый глаз, и Алекс двинулся вперед, бросая взгляды на дом в зеркало заднего вида.
Рискуя опоздать к клиенту, он свернул с Верхней Сыромятнической на Земляной вал и поехал к офису длинным путем.
“Депрессия, как и было сказано”, – услужливо подсказал внутренний знаток МКБ-10[4 - Международная классификация болезней 10-го пересмотра.].
Ему не хотелось покидать комфорт салона, выбираться из знакомой скорлупы в пронизанную ветром действительность общего пользования. Круговая дорога, подобно змее, кусавшей себя за хвост, очерчивала таившийся за границами сознания хаос.
В пятницу, впрочем, его настроение всегда улучшалось. Развернуться у Курского вокзала удалось быстро. На Воронцовом поле от Французского института под колеса едва не кинулись две девицы в коротких шубах с одинаковыми парами длинных тонких ног, затянутых в высокие сапоги. Алекс въехал во двор, открыл шлагбаум и припарковался ровно без десяти три.
Внешний мир встретил его холодом, криками детей и привычными выбоинами под ногами.
* * *
– Это странный дом, – говорил Кирилл. – Недостроенный, без крыши. В окнах нет стекол, одна стена ниже другой. Честно говоря, есть ощущение, будто его строят так долго, что он уже начал разрушаться в процессе. Понимаете, о чем я говорю?
– Вам кажется, что я не понимаю? – спросил Алекс.
– Да нет, – засмеялся Кирилл, – это просто слово-паразит. Я постоянно его использую, вы же знаете.
– Знаю. – Алекс кивнул.
Его разговор с Кириллом продолжался уже три года. Когда Кирилл впервые пришел к нему в кабинет и сел в клиентское кресло, он сказал:
– Я хочу кое-что для себя прояснить, понимаете?
С тех пор он так заканчивал почти каждую фразу.
– Что вы хотите прояснить? – спросил тогда Алекс.
– Ну, понимаете, я родился в определенной среде. У меня было ужасное детство. Денег не было вообще. Из-за них постоянно скандалили. Нам ничего не покупали. Отец пил запоями. Когда пил, всех бил. Мать бил, сестру бил, нас с братом бил. Мы от него под кроватью прятались, но он находил, понимаете?
– Понимаю, – сказал Алекс, представив себе ребенка, которого таким образом нашли.
Кирилл в тот момент посмотрел на него с интересом и сообщил:
– Вот поэтому я к вам и пришел. У вас тут много фриков. – Заметив его удивленный взгляд, он объяснил: – Ну, всяких идиотов, вроде меня, которые вам всякую жесть рассказывают. Поэтому вы удивляться не будете. А нормальным людям я не могу это рассказать.
– Нормальным не можете? – улыбнулся Алекс.
– Нет. – Кирилл энергично помотал головой, не заметив повода для иронии. – Не могу рассказать, как я рос. У нас двухкомнатная квартира была. Отец почти каждый вечер ее разносил. Ломал что-нибудь. По ночам начинал ругаться иногда. Уже уснешь и просыпаешься от того, как они с матерью в другой комнате дерутся. Сестра бежала соседей на помощь звать. Брат младший орал от страха. Я их разнимать пытался и все время чем-нибудь получал. Кричал, что убью его, потом меня все за руки держали. В общем, жесть, говорю вам. Приличным людям такого не скажешь, понимаете?
– Понимаю, – подтвердил Алекс. – А почему мне решились рассказать?
Кирилл посмотрел на него с удивлением.
– Ну, вы врач, – сказал он. – Психиатр. Вы еще не такое видели. А обычные люди не видели. Они едут себе в машинах за пять лимонов и живут в стерильных хоромах со слугами. Такие, как я, для них мельче таракана. Они даже не заметят, если меня раздавят.
Алекс порадовался обилию образов и решил вернуться к запросу.
– Вы сказали, что хотели что-то для себя прояснить, – напомнил он.
– Да, хочу, – живо подтвердил Кирилл. – Понимаете, я решил, что больше в моей жизни жести не будет. Давно решил, не сейчас. Я закончил школу без троек, поступил в университет на исторический. Туда конкурс был поменьше. Я хотел на экономический, но боялся, что не пройду. Там все по блату учились. Потом познакомился с одним парнем. Долго объяснять, но, в общем, он мне предложил в Москву переехать. Ему родители квартиру здесь купили, но боялись его одного отпускать, чтобы он от рук совсем не отбился. Молодые же. Короче, меня взяли к нему чем-то вроде няньки. Я очень положительный был, послушный, маме его нравился. И вот мы с ним стали тут жить на Кантемировской, тоже в двух комнатах, и я за ним как бы присматривал.
Кирилл сделал паузу и вгляделся в лицо Алекса, словно желая уяснить, понимает он его или нет. Алекс кивнул, подтверждая, что следит за рассказом.
– Так вот, едва мы приехали в Москву, я сразу понял, что здесь у меня может быть совсем другая жизнь, – сказал Кирилл. – Тут все было другое. Я еще такого не видел. Чистые улицы, театры. Тачки дорогущие прямо во дворе припаркованы, и никто не зарится. В нашем городе их бы за пять минут разули и весь бензин бы слили. А тут – прямо цивилизация. И вот я решил, что все плохое в моей жизни закончилось. В один момент решил, как сейчас помню. Я сказал: “Все. Я в этой жизни достаточно настрадался. Я пережил ужасную жесть, я узнал нищету, унижение, страх. И теперь все это я оставляю позади. С этой минуты моя жизнь будет счастливой, красивой, богатой, удивительной, и я буду получать от нее удовольствие”.
– Кому вы это сказали? – спросил Алекс.
Кирилл поднял правую руку, вытянул ее перед собой и ткнул указательным пальцем вверх, в угол комнаты, находившийся над головой Алекса.
– Ему, – сказал Кирилл и выразительно повел подбородком в направлении жеста.
Алекс инстинктивно оглянулся. За плечом на уровне его глаз слегка покачивалась на ветру ручка управления жалюзи. Алекс перевел вопросительный взгляд на Кирилла.
– Ну, что? Вы не понимаете? – с некоторым разочарованием спросил Кирилл. – Богу.
– И что он ответил? – серьезно поинтересовался Алекс.
– Он сказал: “Окей”, – ответил Кирилл. – То есть не сказал. Подумал. Ну, или я не знаю… В общем, я почувствовал, что он согласился.
– Как вы почувствовали? – спросил Алекс.
– По его реакции, – доброжелательно объяснил Кирилл. – На следующий день я нашел работу. Ничего особенного, официантом в кафе, но для меня это был знак. У меня ведь ни опыта не было, ни медицинской книжки, но меня взяли – именно по его протекции.
– То есть вы вступили с ним в сделку? – уточнил Алекс.
– Вроде того, – согласился Кирилл. – Я сказал, что буду все делать правильно. Никого не обижу, нигде не украду. Что я буду хорошим. Но он взамен должен гарантировать мне благополучие и успех.
– Как вы понимаете успех? – спросил Алекс.
– Как отсутствие жести. – Кирилл развел руками, словно снова огорчаясь его непонятливости. – Чтобы каждый день все было хорошо. Никаких скандалов, никаких проблем. Чтобы я сам мог управлять своей жизнью. Чтобы все вокруг было чисто, тихо, понятно.
“Как в одиночной палате”, – пронеслось в голове у Алекса.
– Он выполнил свою часть обязательств? – вслух спросил он.
– Вот в том-то и дело, – оживился Кирилл. – С этим я к вам и пришел. Дело в том, что я не могу понять.
– Что именно? – спросил Алекс.
– Не могу понять, кто из нас налажал.
Кирилл смотрел на него большими светло-голубыми глазами, и на Алекса вдруг навалилась невероятная усталость. Он вспомнил, что вечером ему надо ехать в автосервис и что мастер, которому он доверяет, в отпуске, значит, ему предстоит зависеть от личной и профессиональной адекватности незнакомых людей. Лика Крайнова, его любимый супервизор[5 - Специалист, консультирующий психотерапевта в процессе обучения.], когда-то охарактеризовала контрперенос[6 - В психоанализе контрпереносом называют результат влияния клиента на бессознательное психоаналитика.], возникающий при работе с психотическими пациентами, формулой “родителей убить, ребенка усыновить”. Он ощутил отчетливый привкус этого чувства. Однако ему совершенно не хотелось в тот день усыновлять сидевшего напротив него круглощекого тридцатилетнего ребенка, одетого в новые ливайсовские джинсы и модный джемпер и искренне ждущего, что опрятный внешний вид станет магическим талисманом, защищающим его от всех проблем.
– А каковы признаки того, что кто-то налажал? – удалось сформулировать ему.
– Да как будто бы в последнее время что-то идет не так… – задумчиво признался Кирилл.
– Что именно? – повторил Алекс и посмотрел на часы, проверяя, сколько времени осталось до конца сессии.
– Мне кажется, что на работе меня пытаются подсидеть, – произнес Кирилл, и его плечи заметно опустились.
– А где вы теперь работаете? – спросил Алекс, снова вспоминая Ликино правило: “Больше фактов”.
– На телевидении, – сообщил Кирилл, гордо выпрямляя спину. – Я линейный продюсер, снимаю телесериалы.
– Кто вас пытается подсидеть, вы знаете?
Кирилл кивнул.
– Один парень. Мы с ним типа друзья, тусуемся вместе. Но я чувствую, что у нас есть конфликт интересов.
– Это не тот друг, с которым вы в Москву приехали? – с интересом уточнил Алекс.
Кирилл энергично замотал головой.
– Нет-нет, совсем другой.
– А с тем что произошло?
– Да он спился, – махнул рукой Кирилл. – Ночные клубы, наркотики, все дела. Бабок у его родителей слишком много было.
“Хреновая из тебя нянька”, – подумал Алекс и вслух спросил:
– Как вы хотите, чтобы я вам помог?
– Я хочу, чтобы вы мне объяснили, что я делаю не так.
– Но я не смогу этого сделать, – сказал Алекс.
– Я понимаю, – неожиданно заявил Кирилл. – Вы меня пока совсем не знаете. Я буду к вам ходить. Рассказывать о себе. Раз в неделю. И вы со временем увидите, где я лажаю, и мне объясните.
До конца сессии оставалось семь минут. Алекс собрался.
– Давайте подведем итоги нашей сегодняшней беседы, – предложил он. – Вы сказали, что находитесь в непростой ситуации и боитесь потерять работу, которую, наверняка, любите и которая вам нужна.
Кирилл кивнул.
– Вы считаете, – продолжал Алекс, – что эта ситуация была создана по вашей вине. Вам кажется, она является наказанием за то, что вы неправильно себя ведете. Вам хочется найти какое-нибудь магическое средство все исправить. Вы полагаете, что, если кто-то снабдит вас таким средством, ваша жизнь станет простой и необременительной.
Кирилл снова выпрямил спину и положил руки на колени, как примерный мальчик в детском саду.
– Нет, я готов работать, – сказал он. – Я работать умею. Главное, чтобы был результат.
– Такого результата вам никто не может гарантировать, – сказал Алекс. – Дело в том, что обстоятельства нашей жизни не являются прямым следствием совершенных нами поступков. Иногда даже с очень хорошими людьми случаются плохие вещи. Они случаются не по их вине, они просто случаются. С ними приходится справляться, но их совершенно не нужно стыдиться. Потому что они совсем не говорят о том, что вы плохой человек.
Алекс замолчал. Кирилл сидел, неподвижно уставившись в угол за его спиной, как будто пытаясь получить подтверждение услышанным словам у скрывавшегося в ручке управления жалюзи бога. Потом его взгляд оттаял, и он перевел его обратно на Алекса.
– Моя коллега тоже к психотерапевту ходит, – сообщил он. – У нее все наладилось, должность ей новую предложили.
– Вам коллега посоветовала ко мне обратиться? – понимающе спросил Алекс.
