Жаворонок Ёся

Ей, как всегда, помогала средняя дочь, Служан. Сегодня она встретила рябую корову у железнодорожного переезда, где пастухи возвращали стадо. Гоняя ее вдоль улицы поселка, Служан внимательно следила, чтобы корова не свернула к чужим воротам или не остановилась у придорожной лужи. Слу была уже опытной помощницей, хоть ей едва исполнилось девять.

Служан уважительно обращалась к матери на «вы» и звала ее «апа», что означало – тетя. А вот бабушку называли «мама» – так было принято в казахских семьях. Старшая дочь Света чаще хлопотала на кухне, а младшая, Сауле, еще совсем малышка, только училась ходить. Средняя дочь Служан была самой надежной помощницей матери: ее руки знали и огород, и сарай, и тяжелую работу в поле.

Дамежан славилась своим трудолюбием. Ее день начинался на рассвете: подоить корову, напоить семью чаем, а затем – с ведром, мотыгой или корзиной – в огород, который находился за центральным совхозным складом. До него нужно было идти почти два километра, через речку. На рассвете они с Служан отправлялись туда вместе, нагруженные инструментами и мешками с семенами. Там, под палящим солнцем, они работали весь день: сажали картошку, окучивали грядки, пололи и поливали.

Летом, в сезон жары, они трудились без укрытий и палаток. Слу, еще будучи маленькой, не жаловалась. Она тихо подражала матери, ловко справляясь с работой, привычной для их жизни.

По утрам, в сумерках, когда село еще спало, маленькая Слу бесстрашно выгоняла их молочную кормилицу на другой конец поселка. Через тихие улицы, где только начало брезжить рассвет, она вела корову к железнодорожному переезду. Там, на краю села, пастухи собирали коров в большое стадо.

Дамежан не баловала своих детей. В редкие выходные девочки торопились привести себя в порядок, прихорошиться и сбегать в клуб на показ нового фильма. Но даже в эти моменты Служан помнила, что завтра – снова работа, снова рано вставать, снова в степь или на огород.

Клички, как это принято у русских, казахи своим коровам не дают. У них нет Зоек, Машек или каких-нибудь Буренок. Постороннему, интересующемуся, они объясняют различие своих животных только по внешним признакам. Например: пятнистая корова – Ала сиыр, безрогая – Мүйізсіз сиыр, белоголовая – Ақбасты сиыр.

У Карагуловых была своя "звездная" корова, которую все знали как Сиыр Ысқырғыш, что по-русски звучит как "Корова Свистун". Эта кличка возникла не случайно. Кто-то из старших братьев приучил корову к особому звуку. Бывало, заберется Сагын на крышу летней кухни и свистнет, как настоящий Соловей Разбойник. Услышав его фирменный свист, корова, не раздумывая, неслась к нему сломя голову, ведь она точно знала, что ее ждет порция зерна. Но на чужой свист, даже самый искусный, или в незнакомый двор она не пошла бы ни за что. Корова Свистун была умная и преданная только своей семье.

Вечером коров нужно было встречать у железнодорожного переезда. Иногда ожидание затягивалось: по расписанию между поездами не было окна, и переезд оставался закрытым. Детям приходилось терпеливо ждать, пока шлагбаум поднимется и можно будет пригнать коров обратно в село.

Это время ожидания дети скрашивали играми. Одной из самых популярных в тот год была игра в "колечки". Для нее брали маленькое металлическое колечко или иногда заменяли его пуговицей, а то и пробкой от пивной бутылки. Все дети садились в круг. Водящий, держа колечко в руках, начинал двигать ее по кругу, пропуская сквозь ладони каждого игрока. Колечко при этом спрятано в одной из рук, и никто не знал, где оно находится. Водящий делал вид, будто передает его то одному, то другому. В определенный момент он выкрикивал: "Стоп!" Задача остальных – угадать, у кого в руках спрятано колечко. Те, кто угадывал, радостно подпрыгивали, а тот, кто ошибался, уходил из игры.

Но самой азартной была другая забава – "считать поезда". Все дети выстраивались и каждому по очереди "доставался" один из следующих проходящих составов. Тот, чей поезд состоял из большего количества вагонов, становился победителем. Если кому-то попадался длинный товарный поезд из 50–55 вагонов, радости не было предела – это была настоящая победа! Но короткие пассажирские составы вызывали у детей лишь разочарование.

Между шутками и азартными криками, дети все равно не забывали следить за переездом. Как только открывался шлагбаум, мальчишки и девчонки собирались в одну стайку, перегоняли коров через рельсы, а затем кто быстрее – мчались к своим дворам.

Историй, которые можно было бы назвать веселыми или забавными, в жизни семьи Карагуловых было немного. Строгие сельские родители не баловали детей ни излишками, ни послаблениями. Лишнюю одежду не покупали, игрушки были редкостью, а труд – необходимостью. Детей с ранних лет готовили к взрослой жизни, в которой главными ценностями были работа, ответственность и уважение к старшим.

Когда партком совхоза «Пролетарский» поддержал общереспубликанский призыв по озеленению Казахстана, отец семейства, Мырзаш, одним из первых высадил перед домом десяток карагачей. За деревьями нужно было ухаживать, особенно поливать их в жаркие дни. Это дело легло на плечи его средней дочери Служан. Чтобы натаскать воды из колодца, Слу использовала коромысло. Два ведра висели на его концах, а третье она несла в руке. Руки и плечи к концу дня болели, а на плече осталась ссадина, которая не заживала несколько дней. Эта картина не осталась незамеченной: соседки Мазай и Джебко, наблюдая за Служан, качали головами и сокрушались: «Вот казахи своих детей совсем не жалеют!»

Вечером после трудового дня отец неизменно собирал семью перед телевизором, чтобы смотреть программу «Время». Он выписывал газету «Комсомольская правда» и читал ее вслух, от первой до последней страницы, комментируя и обсуждая каждую новость. Его домочадцы слушали молча, уважая партийный энтузиазм главы семьи.

Карагуловы действительно были пропартийной семьей. Этот дух проявлялся даже в необычных именах. Так, родную сестру Мырзаша назвали Район – в честь административного деления, которое стало символом новой советской эпохи. Это русское слово для казахской глубинки звучало особенным, современным. В ее документах значилось: Район Карагулова. Лишь во взрослом возрасте она стала Рая, но родственники долго называли ее полным именем.

Старший брат Мырзаша достиг значительных успехов, проработав 17 лет директором совхоза «Междуреченский» в Мартукском районе. Совхоз считался одним из лучших в области, давая государству колоссальные урожаи зерна и молока. В его хозяйстве было множество доярок, огромное количество комбайнов и тракторов. Даже сам Динмухамед Ахмедович Кунаев, первый секретарь Компартии Казахстана, не раз навещал совхоз и высоко оценивал его успехи. В те годы "Междуреченский" был эталоном эффективности, а брат Мырзаша – гордостью семьи.

В семье Карагуловых были свои традиции. Дедушка был счетоводом, отец – бухгалтером, и детям с ранних лет прививали уважение к цифрам и порядку. У Мырзажа была особая игра: возле дома он устраивался за столом с конторскими счетами, накладными и ведомостями. Демонстративно вздыхая, он объявлял, что где-то ошибка, и уходил в дом, хлопнув дверью. Дети смотрели на это с любопытством, но лишь Слу, средняя дочь, отваживалась подойти к столу. Она внимательно изучала цифры, передвигала костяшки счетов и находила ошибку. Исправляла все простым карандашом, аккуратно и методично. Отец, попивая чай из кисайки у окна, наблюдал за дочерью с довольной улыбкой, гордясь ее смекалкой.

Старший брат Сагын увлекался спортом. В клубе и школьном спортзале он занимался борьбой, популярной среди местных парней. Но это увлечение не ограничивалось его тренировками. Вечерами перед началом программы «Время» он устраивал "семейные занятия". Сагын заставлял родных подтягиваться на турнике, ложиться животом на журнальный столик и прогибаться назад так, чтобы кончики ступней коснулись головы. «Коробочка» – любимое упражнение брата – стало семейной легендой. Хотя далеко не все могли его выполнить, старались все, потому что Сагын не терпел отказов.

Жизнь семьи Карагуловых была насыщена трудом, дисциплиной и взаимной поддержкой. В этих простых буднях, в ссадинах на плечах и вечерних тренировках, дети учились стойкости, уважению к труду и гордости за свои корни…

Про этот звонок из райкома партии в Аккемире долго рассказывали, пересказывая с добавлением деталей, и вскоре сложился целый анекдот.

Однажды, вернувшись из школы, Слу принялась за уборку – это была ее очередь. Она перемыла посуду, подмела и вымыла полы, а затем взялась за глажку белья. В доме было тихо.

Внезапно зазвонил телефон. Девочка вздрогнула. Она знала, что звонки по такому аппарату – дело важное, ведь отец работал бухгалтером совхоза «Пролетарский».

Слу вытерла руки о передник, подошла и подняла трубку.

– Квартира товарища Карагулова? – раздался строгий женский голос.

– Да, – подтвердила девочка.

– А кто у аппарата?

– Я, Служанка.

На другом конце линии повисла пауза.

– Кто? – недоверчиво переспросила женщина.

– Служанка, – уже чуть ли не по слогам повторила дочь бухгалтера.

После короткой паузы голос в трубке стал еще более настороженным:

– И что вы делаете в доме товарища Карагулова?

– Помыла посуду, поставила вариться мясо и сейчас хотела гладить. Моя же очередь, – спокойно объяснила Слу. – Остальные в саду и сарае управляются.

– Вас там сколько таких? – с ужасом в голосе вырвалось у женщины.

– Вообще-то семь, но сегодня в доме только трое, – невозмутимо ответила девочка.

На другом конце резко положили трубку. Слу пожала плечами и вернулась к глажке, но не успела нагреть утюг, как телефон снова зазвонил. На этот раз говорил мужчина. Он тоже пытался выяснить, кто у аппарата, и снова услышал то же:

– Я, Служанка.

Мужчина только вздохнул, поблагодарил и положил трубку…

Когда Мырзаш вернулся домой поздно вечером, его лицо было бледным, а глаза выдавали усталость и тревогу. Едва он переступил порог, как начал отчитывать дочь:

– Ты меня чуть партбилета не лишила! Тюремный срок мне тоже грозил!

Слу непонимающе смотрела на отца, но он продолжал:

– Меня прямо из конторы совхоза забрали в райком партии. Потребовали объяснений, как это рядовой бухгалтер может позволить себе прислугу, да еще целых семь человек. Я стоял перед ними и не знал, что сказать. Думал, может, кто-то липовый донос на меня написал.

Девочка от изумления выронила учебник из рук, но отец махнул рукой:

– Благо, разобрались. Я им показал свой паспорт, где твое имя записано – Служан. Поверили. Но ты, пожалуйста, больше на русский лад себя не называй. Никакая ты не «Служанка». У тебя хорошее имя. Оно означает «красивая душа». Так и говори – Служан.

Слу молча кивнула, смущенная тем, что невольно поставила отца в неловкое положение. Этот случай она запомнила на всю жизнь, а в их доме история о «семи служанках Карагулова» еще долго пересказывалась с улыбкой…

Соседи Карагуловых, как и большинство жителей Аккемира, тоже были казахами. А у казахов, как известно, не принято есть свинину, да и держать таких животных во дворе считалось большим позором. Но времена были советские, и традиции порой сталкивались с новой действительностью.

Однажды, на очередной юбилей Мырзаша, один из друзей – мужик-украинец, известный своим своеобразным юмором, – привез к ним во двор двух розовых поросят. Веселый, довольный, он выпустил их прямо посреди двора Карагуловых, как самый ценный подарок.

– Забирай назад! – уговаривали его Дамежан и Мырзаш, не зная, куда деть неожиданную живность.

 Но друг был категоричен:

– Дареному коню в зубы не заглядывают!

Просьбы, мольбы, уговоры – ничего не помогло. Мужик только махнул рукой, сел в свою телегу и уехал, оставив розовых поросят посреди двора.

В ту ночь семья работала до глубокой темноты. Они вырыли огромную яму возле сарая, тщательно ее укрепили, чтобы никто не догадался, что там. Поросят посадили в эту яму, дали поесть, напоили водой, а сверху накрыли досками и бросили соломы, чтобы скрыть от посторонних глаз.

Шли дни. Поросята, несмотря на неудобства, росли как на дрожжах. Семья все больше стеснялась и боялась, что о нежеланном подарке узнают казахские соседи. Дети даже во дворе лишний раз старались не играть, чтобы случайно не выдать тайну. Но свиньи, словно чувствуя напряжение, однажды устроили настоящий переполох.

Рано утром они вырвались из своей ямы и выскочили во двор, на улицу. Поросята, ставшие уже огромными свиньями, мчались куда глаза глядят, а за ними – вся семья Карагуловых, да еще с десяток собак и гурьба деревенских ребятишек.

Дамежан, срывая голос, кричала детям:

– Держите их! Загоняйте обратно!

Но свиньи, казалось, наслаждались своей свободой, внося хаос в тихую улицу.

Соседи выбегали из своих домов, кто с удивлением, кто с насмешкой наблюдая за погоней. Смех, лай собак и крики детей разносились по всей улице. Дети Карагуловых плакали от стыда, а Дамежан прикрывала лицо руками, не зная, куда деться от позора.

На следующий день, чтобы навсегда избавиться от этой проблемы, Мырзаш продал свиней первому встречному покупателю. Дом наконец обрел покой. Но на этом история не закончилась.

Всего через день, ни с того ни с сего, внезапно сдохла корова Свистун – их главная кормилица. Она была такой молочной, мясной коровой, что в поселке ее все знали. Семья восприняла это как страшную утрату, а соседи шептались между собой:

– Это кара. За то, что казахи держали у себя во дворе свиней…

В этот апрельский вечер Дамежан стояла у ворот, ожидая возвращения Служан с их новой рябой коровой. Вдалеке послышались шаги, и вот уже девочка появилась на дороге, громко возмущаясь:

– И кто это придумал взять их на работу? У этих Сашки да Пашки своих коров не всегда бывало, а тут за целым стадом следить взялись.

Дамежан молча дождалась, пока дочь загонит корову во двор, затем мягко ухватила ее за руку и остановила.

– Ты ведь знаешь, что они остались без родителей, – спокойно начала она. – Им нужно дать шанс немного подзаработать. Чтобы жить было на что. Они обязательно научатся.

– Вряд ли, – уверенно буркнула девятилетняя Слу. – Они там все ненормальные. В нашем классе Еська тоже какой-то не такой. Держится особо, на всех ябедничает. Мы тут у Людки дома танцы организовали, так он нас завучу заложил!

– А почему он с вами не пошел? – мягко, но с долей интереса спросила апа.

– А зачем он нам нужен? – Слу насупилась. – Еще вшами нас всех заразит!

– Это кто такое сказал? – строго посмотрела на дочь Дамежан, ее голос стал твердым, а взгляд испытующим.

– Людка, – пробормотала девочка, виновато опустив глаза.

– Это было, когда вы с уроков сбежали? – прищурилась мать, и по голосу было ясно, что она знает больше, чем Слу думала.

Девочка растерялась, испугавшись, что ее секрет стал известен. Она едва слышно ответила:

– Да…

Дамежан смягчила взгляд, присела перед дочерью и обняла ее за плечи.

– Моя дорогая, – тихо сказала она, – нельзя обижать человека и надеяться, что он ответит тебе добром. Ты подумай сама: вы же всем классом прогнали Юссика, унизили его.

– Он и сам ни с кем играть не хочет, – надула губы Служан. – Не имеет друзей.

– У него тяжелая ситуация. Ни дома и ни родителей. А ты пробовала с ним поговорить? Узнать, что у него на душе? – спросила мать, глядя дочери в глаза.

– Нет… – пробормотала девочка, отводя взгляд.

– А зря, – сказала Дамежан с теплотой. – Познакомься с ним поближе. Может быть, он совсем не такой, каким кажется. Иногда те, кто молчат, нуждаются в дружбе больше остальных.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.