Сантехник 3

В общем проблем случилось много, однако сосед-норр после подавленного бунта не только не исправился, а стал еще невыносимее себя вести. Хозяйство у него полностью расстроено, денег совсем не осталось, оружия тоже, даже несчастная и запуганная жена с детьми убежала к своим родителям с концами.

И прислала с посыльным официальный развод, чтобы больше не иметь ничего общего с невменяемым дураком.

Здесь это довольно просто, отвергнутый муж даже пытался сгоряча в одиночку штурмовать замок родителей, хотя раньше на жену вообще никакого внимания не обращал.

Что же, вырисовывается весьма интересная перспектива для меня, только придется отложить ее исполнение на неделю-другую.

Зато интересный случай с норром, вызвавшим невольного защитника обоза на дуэль божьей воли и оставшимся так же лежать на лесной дороге после одного моего удара, просто потряс всех присутствующих своей нелепой трагичностью.

Никто не понял такой невероятный поворот сюжета:

– Может, молодой норр не разобрался в вопросе? Он решил, что вы, Рауль, вызвались защищать обоз? – интересуется одна из дочек, заметно взволнованная моим рассказом. – Как можно быть таким неблагодарным? Пусть вы даже одеты, как простой воин?

– Двоякая ситуация, прекрасная норресита, получилась. Я, конечно, убил двоих разбойников и ранил еще одного. Потом мне пришлось отступать, ведь бывшие стражники – умелые воины, их осталось еще с полтора десятка на меня одного, – тут я скромно умалчиваю, как мне пришлось просто удирать со всех ног, спасая свою шкуру от дырок в ней.

– Так это отлично! – восклицает молодая дворянка. – Такой благородный поступок смелого мужчины!

– Все так, но из-за моего сопротивления, что весьма печально, разбойники убили четверых возчиков, которые могли бы иначе остаться в живых. Наверно, что могли, теперь такое развитие событий уже не проверить никак. Вот это жестокое убийство его людей и взбесило молодого норра Ольриха Вельтерила, – я специально полностью называю самого молокососа, ведь местным дворянам не очень сложно получить подтверждение случившейся дуэли. – Правда, еще две подводы с грузом успели уехать, пока разбойники пытались окружить меня. Но он, молодой норр, принял очень неосторожное решение всю вину возложить на меня, а божье провидение понятно всем сделало свой правильный выбор.

– А как выглядел этот норр? – интересует вторую дочку.

Понятно, что девок, уже готовых покинуть родительское гнездышко больше всего привлекают разговоры про всех возможных женихов и их внешность.

Такая уж у них своя девичья доля и строго ограниченные своим происхождением интересы, с этим ничего не поделать.

– Да, молодой норр был достаточно симпатичен, светлые волосы и голубые глаза, решительный подбородок, однако, очень вспыльчив, – максимально нейтрально отвечаю я. – Я не стал бы скрещивать с ним наши палаши, если бы не вызов на поединок по правилам суда божьей воли. Тут я уже никак не мог отказаться, особенно чувствуя себя полностью правым в этот момент.

«Иначе меня просто убили бы дружинники норра», – но на это обстоятельство я не акцентирую внимания.

– Девочки, этот молодой норр погиб, да и жил он на самом краю обжитых земель, на границе со степью, да еще в Империи! – приводит в чувство дочек мать, сразу понимающая, чем заинтересовались молодые дочери.

После обеда я сразу же откланялся:

– Уважаемый хозяин, у меня есть несколько дел в Ликвиуме. Когда покончу с ними, хотел бы вернуться к вам и обсудить возможность кое-каких совместных предприятий. Сам я не по хозяйственной линии пошел у моих родителей, а по воинской стезе, однако кое-что понимаю в производстве. Все-таки третий сын у своих родителей, – намекаю, что получения в наследство родового замка мне было точно не видать, как своих ушей.

– Мое почтение, норресса и вам, норреситы! – это уже женскому народу за столом, с низким таким поклоном.

– Приезжайте, виконт Рауль де Бражелон. Будем рады вас видеть, – вполне уже душевно отвечает норр Истринил за всех, и я быстро откланиваюсь.

Обожравшегося Мурзика приходится нести на руках, теперь котейка проспит часов шесть-восемь, пока переварит все слопанное мясо. Кладу зверя в его логово и прикрываю от лучей светила крышкой с сеном сверху.

Забираюсь на свою подводу, проверяю арбалеты на всякий случай, но тут все честно, как и должно оказаться, потом получаю вожжи из рук прислуги и уезжаю от замка.

Мое воспитанное поведение за столом, легкий акцент и не полное понимание местного диалекта в разговоре все же не вызвали явного недоверия в моем дворянском происхождении у прошаренных в этом деле зрителей.

И еще, конечно, Внушение, работающее на минималках все время.

Это я принимаю к сведению:

– Значит, одевшись, как настоящий дворянин, я точно смогу представить себя благородным человеком. У которого нет ничего, кроме трофеев, кое-каких денег и одной пока повозки. Могу тогда вполне рассчитывать здесь на какую-нибудь благородную вдову не самой первой свежести. Но, это еще посмотрим, у меня есть много разных возможностей разбогатеть и без такого меркантильного брака.

Теперь я устремляюсь в большой город, чтобы познакомиться с местными купцами и товарами на тех же рынках.

Познакомиться, пока будут шить на меня одежду, приличествующую претенденту на дворянское звание.

Глава 3

Первую попытку проникнуть в благородное сообщество можно считать вполне удавшейся, никто из семьи норра не оказался возмущен тем, что я представляюсь дворянином, не имея на то никаких внятных оснований.

Оснований по местным законам и понятиям, однако, хорошо понятно, именно мой случай – совсем из ряда вон выходящий.

Ну, доказывать мне отсутствие оснований в личном разговоре – попахивает оскорблением со всеми вытекающими последствиями.

Дружины за спиной у меня, конечно, пока нет, однако и на дуэль вызов легко получить за такое оскорбительное недоверие.

Только вот от неблагородного воина его можно просто не принимать, а приказать своим стражникам отлупить наглого смельчака, как следует, чтобы до полной потери сознания и пульса.

Со всеми отсюда вытекающими последствиями, что придется использовать свои сверхспособности и светиться на все Баронства, после чего покидать их в сильно спешном порядке.

То есть, просто удирая изо всех сил. Или просто подаваться к разбойникам, но и там не светить своими способностями к тайному знанию. И среди них много людей сильно верующих, замучаешься всех побеждать.

Так что нужно соблюдать определенный баланс и самому на проблемы не нарываться, но и оскорбления стараться не спускать.

Что очень непросто, когда ты одиночка и никого здесь не знаешь, поэтому я ищу или можно сказать, что вербую союзника в довольно влиятельном норре Истримиле. Если хотя бы он станет принимать меня, как благородного человека, все остальное пойдет гораздо проще.

Тем более, что у него тоже есть свои союзники среди остальных норров, не может их не быть у такого продуманного взрослого мужчины.

Для полноценного вывода, как полное признание или отрицание моей благородности, требуется большое общественное мнение, как минимум.

Тут никаких полутонов быть не может; или признают, или уже ничего не изменить.

«Тогда мне придется в королевства перебираться, учить заново язык и снова оказаться чужаком», – правильно понимаю я.

Ну, хотя бы в Баронства на ту сторону гор для начала.

Не такой уж и плохой вариант, все же без менталов Всеединого Бога. Но Баронства со стороны Империи получше и попроще для меня теперь, особенно, если считать с уже имеющимся у меня примерно на четверку с минусом знанием языка.

С возможным быстрым обретением дворянского звания это явно облегчит путь наверх.

Но оставаться в Баронствах после такой неудачной попытки пробраться в дворянское сословие – точно не стоит.

Этого мне не забудут и все больше будет недовольных таким преуспевающим соседом, которого можно легко обидеть.

Со мной такое дело не пройдет, только убивать тогда уже придется в массовом порядке, все больше и больше с каждым днем.

Сейчас мое поведение все же не признали, как ничем не оправданную выходку от крайне наглого воина в отставке – я наглядно вижу в сознании семьи норра. Сам он заметно заинтересован моими словами о каких-то чудесных инструментах и возможном совместном производстве.

Ведь, если я пришел из другого мира, то какие-то вещи у нас могут быть более развитыми, а это уже солидные доходы для потенциального компаньона.

Супруга его активнее всех пыталась присмотреться к моим манерам, наверно, муж ее попросил повнимательнее ко мне отнестись, однако то, как себя сейчас ведут за столом самые обыкновенные современные горожане – довольно сильно по культуре поведения превосходит эти времена даже в самых благородных семьях. Поэтому под воздействием моего умения и моей общей культуры поведения она довольно нехотя, но все же допустила такую возможность.

С вином и жареной свининой я справился легко и непринужденно, беседу поддерживаю непринужденно, как вполне могу, с набитым ртом, как все простолюдины здесь, не разговариваю. Не чавкаю и не вытираю рот рукавом. Вилку с двумя зубцами использую, как будто родился с ней в руке, мясо нарезаю маленькими кусочками и аккуратно кладу в рот, ни разу не уронил на скатерть, полотняную салфетку для уголков рта использую постоянно, чуть она запачкалась, сразу же скидываю ее прислуге и дожидаюсь новой.

Явно по манерам выгляжу ну очень благородным, хотя почти ничего про местный этикет не знаю, однако хорошо видно, что превосхожу в культуре поведения за столом именно эту семью. И все остальные, наверно, тоже.

Только я отчетливо понимаю, что на самом деле норру и его семье очень хотелось узнать, что там случилось с беглецами-дружинниками из самых первых уст, от теперь самого главного, потому что единственно выжившего, участника побоища.

Первыми во всех баронствах услышать подробный рассказ от непосредственного свидетеля, который сразу признался, где набрал столько дорогой техники, типа арбалетов, в трофеи.

Поэтому они бы и крестьянина, окажись он в роли свидетеля гибели бандитов, приняли. За стол с собой, конечно, не посадили и вином не баловали, так бы выслушали и выспросили подробно около донжона замка.

Выслушали бы и отправили на кухню, чтобы накормили вволю низкое сословие за отличные новости, которые всем очень понравились.

Что здорово напугавшие всех местных дворян бандиты отнюдь не живут где-то в Империи красиво в свое удовольствие, весело прогуливая награбленное добро, а сурово гниют под открытым небом на безвестной лесной поляне, рассматривая выклеванными стервятниками глазами равнодушное небо.

Не столько уж они и награбили на самом деле, хотя может просто я не все нашел в трофеях. Золото могли просто прикопать где-нибудь на стоянке ответственные за него люди.

Поэтому я начал свое знакомство с местным баронством с такой всем интересной новости, пока являюсь ее единственным и эксклюзивным владельцем.

Очень желательно бы всем зрителям услышать, что бунтовщики долго мучились перед смертью, ибо такой исход здорово всех успокоит и обнадежит. Будет что рассказать своим дружинам и прислуге с крестьянами про их ужасный конец.

Тогда новые потенциальные бунтовщики остерегутся покушаться на своих хозяев, а в лучшем случае просто тихонько сбегут из баронств, не творя насилие и грабежи.

Как именно умерли последние стражники я, конечно, правдиво не стал никому рассказывать, не тот это случай.

Что троих из них принесли в жертву вновь ожившему Падшему Богу, кого-то я сам лично, кого-то остальные неудачники, кому-то сломала мозги разъяренная, умирающая Тварь в своем последнем усилии, кого-то добил я собственной персоной, чтобы просто не оставлять лишних свидетелей своих вполне таких преступных деяний.

Зато подробно рассказал, как я с дружиной норра внезапно обрушились на их стоянку, как мы принялись убивать растерявшихся бандитов. Дружины этой теперь тоже совсем не осталось в живых, те же, кто приехал за ними, ничего толкового и меня сильно разоблачающего не расскажут.

Ну, пропали все дорогие трофеи и много качественного оружия, ну нет в кошелях ни одной золотой или серебряной монеты. Кто-то успел собрать все это добро и незаметно исчезнуть, чтобы потом продать на рынке в Кворуме.

Да, там я здорово засветился, наверняка, что норр, потерявший сына и лучшую половину дружины, узнает про меня все в подробностях, поэтому мне необходимо исчезнуть здесь именно, как Сергилу, сыну Кирилла.

И объявиться в Баронствах уже как Рауль де Бражелон, сын, например, самого графа Атоса-Портоса де Арамиса.

Связать меня в том же Ликворе с этими делами без проблем свяжут, тем более, что я в Кворуме слишком хорошо наследил. Именно, как тот высокий воин в отставке, поэтому и переезжаю я спешным порядком из Империи в Баронства, чтобы попробовать скрыть свои следы.

Впрочем, за смерть семерых активных бандитов из местного преступного сообщества города Кворума имперские власти мне еще спасибо должны сказать и выдать награду положенную.

Только я не сильно тщеславный, обойдусь без этой цацки и небольшой суммы легко.

Да и преступное сообщество города уже легко возместило понесенную потерю.

Боюсь только, что благородный норр из лесной глухомани, потерявший своего любимого наследника и половину дружины, да еще оставшийся без положенных трофеев, очень нескоро забудет про такого везучего отставного воина заметно высокого роста. Мертвое тело которого не обнаружено нигде, так что есть вариант его настойчиво поискать по соседним городам и землям.

Хорошо, что у него денег сейчас точно нет, чтобы нанимать серьезных людей для моего поиска, там у него сплошные убытки по всем фронтам получились.

Хотя, какая казна осталась в его распоряжении – мне вообще не известно. Может и хватит на какие-то поиски.

– На моем личном счету ровно восемь бунтовщиков, как раз оба арбалетчика, поэтому я такие трофеи по праву забрал себе, – так достаточно скромно рассказал я про свой вклад в схватку. – Остальные дружинники разменялись один к одному с бунтовщиками, поэтому я и остался в единственном числе среди живых. Все же простые воины местного норра оказались совсем не так хороши в бою, как прирожденный дворянин.

С этим утверждением спорить никто не станет, это самая такая правда, что воинов лучше дворян здесь просто нет.

И теперь понятно, почему не нашлось конкурентов на дорогие вещицы из трофеев. Просто потому, что все как-то очень внезапно и окончательно погибли.

Заявить о себе, как непревзойденном бойце, будет тоже не лишним, хотя недоверие в головах норра и его супруги я почувствовал явно к таким небывалым цифрам. Они-то примерно понимают, что к чему в таких делах бывает, только я же не утверждаю, что всех своих противников за один раз убил.

Все в процессе произошло, все не так просто получилось, за примерно четыре часа сражения по времени, с погонями и быстрыми отступлениями из-за опасно направленных в мою сторону арбалетов.

Дочки ни о чем таком подумать не успели, они вообще на человека в одежде простого воина, как на какую-то личность, внимания не обращают никакого.

«Нет у них выработанного рефлекса на молодого человека, если он не так одет, как положено в местном дворянском обществе», – это я тоже хорошо понимаю.

– Да, здесь явно встречают по одежке, – еще раз пробормотал я, нахлестывая лошадку в сторону предгорного леса.

Спускаюсь вниз, на равнины, проезжаю через рощи могучих лиственных деревьев, похожих на дубы и грабы по неплохой дороге. Пока никаких засад не чувствую, ну и хорошо.

Навстречу попадаются караваны, везущие зерно и овощи, народ с интересом посматривает на меня, в одиночестве катящегося по дороге. Про имеющихся в здешних чащах большие банды отчаянных разбойников все наслышаны, поэтому следуют строго с охраной. И постоянно напряженно поглядывают по сторонам.

Однако и я не совсем бесстрашный, один арбалет я держу заряженным все время, прикрыв его сеном и настораживаю все остальные один за другим каждые пять минут, чтобы не попортить тетиву. И чтобы тренировать свои руки и спину, давая определенную нагрузку через равные промежутки времени.

Как хорошо обучился этому делу в спортзале.

Физическая сила приподнята у меня до двенадцати пока, больше, наверно, смысла нет ее поднимать.

Ментальная сила и Внушение тоже, Энергия на максимуме, аж тридцать шесть единиц.

«А, нет, уже всего тридцать пять вижу в Таблице, поизрасходовалась она сильно во время довольно долгого убеждения норра с его семьей. Хорошо бы уже от кого-то подзарядиться, кто меня попробует как-то серьезно обидеть, ограбить или просто убить», – решаю я.

Но на хорошо оживленной дороге никаких засад не чувствую, явно разбойники поближе к горам здесь водятся, совсем на рожон так близко к имперским землям не лезут.

Только я так подумал, когда встречный обоз скрылся за поворотом, как почувствовал чей-то сильно такой заинтересованный взгляд откуда-то сверху на своей персоне.

Нет, заинтересованный скорее на моей лошадке на самом деле. Метрах в ста от меня и где-то довольно высоко в горах около дороги меня рассматривают и, наверно, что нетерпеливо поджидают сколько-то разбойников…

«Один, два, три, четыре», – больше не могу сосчитать, но понимаю, что немного больше людей там собралось.

Какая-то небольшая банда, которая сама побаивается проезжающих торгашей с охраной, поэтому засела на почти неприступном косогоре.

Я пока натягиваю арбалеты один за другим, через минуту у меня уже насторожены все три, пока прикрытые тонким слоем сена. Не хочу спугнуть возможных носителей нужной мне энергии, хотя, что должно случиться, чтобы несколько разбойников испугались напасть на одинокого путника?

Ну, это только в том случае, если кто-то прямо сейчас тоже поднимается караваном в горы навстречу или догоняет меня.

Но время уже перевалило далеко за половину дня, теперь в горы никто не едет. С равнин с раннего утра караваны тянутся, все знают про возможное нападение большой банды, поэтому стремятся к ночи добраться до первого баронства, где построен постоялый двор и какая-то дополнительная защита от местного норра имеется.

«Так что по поведению засадников будет сразу понятно, есть ли кто-то поблизости со мной. Им-то с такой верхотуры все отлично видно, кто где едет. За много километров видят или местных лиг», – понимаю я.

Нет, никого не обнаружили, поэтому начали спускаться вниз через минуту, я сразу подал лошадку вплотную к другой стороне дороги.

Каньон не очень широкий, всего метров пять в нижней его части по ширине выйдет.

Ну, уже не такие горы вокруг, скорее высокие холмы, но метров пятьдесят по высоте имеют, с разбегу на меня точно не прыгнут, придется им спускаться долго и осторожно по такой круче.

Достал, уже не скрываясь, подзорную трубу из футляра и теперь рассматриваю злодеев, как в прицеле.

Трое лезут прямо ко мне и видно, что окажутся немного сзади повозки, чтобы я, значит, начал от них удирать. Трое быстро пошли дальше по высоте, теперь будут ждать меня где-то впереди, когда я с повернутой головой назад подставлюсь под удар дубины.

Да, в руках у разбойников нет ни копий, ни мечей, что вполне понятно, только дубины, вилы и колья виднеются. Луков и, тем более, арбалетов тоже не видно, совсем бедная банда на меня нападает.

Собирается напасть.

«Ну, тут и у сильно удачливых разбойников дорогих стреляющих машинок не найдется, максимум только слабые охотничьи луки в ассортименте имеются», – напоминаю я себе.

Да это и по внешнему виду понятно, сами они страшно грязные, в каких-то лохмотьях, худые, заросшие бородами и увековеченные шапками грязных волос. Изнеможденные рожи бандитов прямо кричат о том, что вволю мужики не жрали уже несколько дней или даже недель.

И теперь их интересует первым делом не мое богатство или оружие с тем добром, что найдется в мешках, а просто жареная на костре конина, которой они мечтают обожраться вволю уже через какой-то часок по времени.

«Маленькая это банда, из самых таких бедолаг по жизни, которых в местные солидные преступные сообщества просто не взяли, сказали идти обратно туда, откуда в горы пришли. Вот они и пытаются выжить на краю горной местности, нападая на посильные им цели», – догадываюсь я.

А уж слабее одинокого путника никого и нет, не бывает на этой дороге.

Заметив, что я их спокойно разглядываю в какую-то приспособу, эта троица завыла дикими голосами и начала быстрее перебирать ногами в сильно неприспособленных к такому спуску разваливающихся онучах.

И сами меня пугают, как могут, конечно, и своим сигнал подают, чтобы спускались быстрее, ведь жертва уже испугана и скоро принесется в настороженную впереди засаду.

«Придется всех убивать, мне энергия нужна, да и нет у меня выбора, сами они от меня не отстанут».

Но убивать с толком для моего дела, хотя мне оно очень не нравится. Только деваться некуда, выживать именно так придется, убивая тех, кто этого однозначно достоит и подпитывая себя их предсмертной энергией.

«Ну, зато эти бедолаги уже никого не убьют и не изнасилуют, почищу немного мир от скверны. Специально не задумываясь о том, почему они здесь оказались и так ли в чем-то виноваты?» – говорю про себя

Один из разбойников как-то не удержался на склоне, увидев, что сильно отстает от первых двоих, начал перебирать особо быстро ногами и сорвался вниз. Только пыль с прожаренных безжалостным светилом глиняных склонов взлетела, когда он крутанулся и первый раз ударился о почти вертикальную поверхность с редкими кустами.

Потом крутанулся еще раз в воздухе и очень неудачно приложился на камни наезженной дороги.

– Минус один, – отметил я вслух.

Так упал, что можно про него пока забыть, прямо на голову, да еще спиной ко мне. Оставшиеся двое завыли еще сильнее и ловко одним прыжком спрыгнули с почти вертикальной стены на горизонтальную поверхность дороги. Присели там сначала, и вот уже бегут за мной вслед, я как раз отъехал от них на пару десятков метров.

Не стал я спрыгивать и работать копьем, с моей силой каждый удар окажется смертельным, а мне не нужно торопить их смерти. Поэтому выпустил и одному, и второму по болту в животы с десяти метров, поэтому, как не пытались косматые разбойники добросить до меня свои сучковатые дубины, ничего у них не вышло. Попадали дубины в пяти метрах за удаляющейся повозкой, а незадачливые бандиты с внезапно утомленным видом опустились на дорогу, пытаясь сделать такое движение, как можно осторожнее и бережнее.

Я пока отвернулся от них, трое злодеев впереди тоже уже спустились и несутся мне навстречу большими прыжками. Сам очень сосредоточенно перезаряжаю арбалеты и успел как раз, когда первый разбойник схватил заржавшую лошадку под уздцы, а двое других, каждый со своей стороны, бросились ко мне. У одного в руках вилы, поэтому он болт получает первым, второй с колом немного запоздал, поэтому был осчастливлен следующим выстрелом.

Стреляю всем в живот, чтобы не промахнуться и сразу обездвижить свои жертвы.

После этого спрыгиваю с повозки, пинаю по голове одного бедолагу и бегу к разбойнику, держащему лошадь, пока он не понял, что остался в суровом одиночестве.

Низкорослый мужичонка получает острием копья прямо в бок, я почти насквозь пробиваю его тщедушное тело и тут же приседаю над ним, отпуская древко. Одной рукой удерживаю перепуганную лошадку, второй ощупываю его одежду.

Ну, делаю такой вид, что ощупываю, мне у него нечего искать, а его дрянной нож на длинной палке тоже никому не требуется. Он вылетел из руки после удара копья и теперь валяется в паре метров от скребущего ногами по пыльной дороге мужичка.

Заглядываю на другую сторону повозки, вижу там спешно удаляющиеся ноги второго подстреленного, этот явно не спешит воевать дальше, а отступает к своим. Не знает еще, что свои тоже уже не того, не боевые перцы теперь.

Вот так, нагнувшись над телом, которое стремительно покидает жизнь, я ловлю ее эманации и сейчас чувствую себя, как будто какой-то наркотик употребляю. Такое чувство, честное слово, но я жду его осмысленно, уже хорошо понял, что мне требуется для своего личного развития и развития своей Таблицы.

Которая вообще – Система, но Тварь приучила меня называть ее так. И нет никакой разницы, как ее не назови.

Никого больше вокруг не чувствую, но это не точно, могут за мной сейчас с двух-трех сотен метров подсматривать кто-нибудь. Испугавшийся или больной разбойник, например, бабы еще, которые подруги боевые, в общем любые случайные свидетели, а вот такие мои замирания над телом убитых или умирающих очень нехороший признак.

Поэтому я делаю вид, что ощупываю эти грязные лохмотья и еще трачу какое-то время, когда стаскиваю пояс с первой жертвы.

Ну, это самое обычное дело, такая мародерка всегда связана с добычей поясов.