Сантехник 3

– Я разбойников обезоружил, арестовал своим правом и данной мне обязанностью так поступать самим Великим Императором Плугиным Шестым. Кто ты такой, чтобы спорить с императором? – нагоняю я страху на мужика.

– Теперь сопровождаю к месту вынесения приговора. И все дела! Куда хочу, туда и сопровождаю! Это только мне решать! Что они будут есть и где спать? Да в канаве ночью полежат связанные, а что есть – не мое дело! Поголодают немного, пару дней всего-то, потом их определят на каторгу, а там сразу вволю накормят плетью! Мое дело – арестовать и сопроводить! – выступаю я таким тупым служакой.

Еще с полчаса переговоров с демонстрацией заряженного арбалета всем троим родственникам, что попытка к бегству будет сурово пресечена путем нанесения ранений в отдельные члены, приводят наш диалог к тому, что хозяин постоялого двора признает свой личный долг передо мной выкупить родню из-под ареста.

Братаны пока сидят на обочине дороги, это уже по моему приказу и угрозе отвесить еще по головам. Сидят и руки свои могучие напрягают, но хорошую веревку, завязанную уже опытным в этом деле воином, так просто не порвешь.

Дело такое немного скользкое получается, за личный урон я могу денег взять, а вот за побои своего слуги уже нет, насколько я помню, согласно замысловатым уложениям местных законов. За это отпустить здоровяка может только сам Ветрил или судья, но понятно, что это не очень серьезные мелочи для заключения соглашения между всеми сильно заинтересованными сторонами.

Организатор погони сильно заинтересован выкупить братанов, я же хочу получить достойное финансовое возмещение за нападение на меня и нанесение серьезных побоев моему слуге.

Мы все же направляемся, не особо спеша, в сторону города, а хозяин спешно нахлестывает лошадь к себе на постоялый двор.

Договорились, что сейчас уже стемнеет, нет смысла шарахаться в ночи, поэтому расчет за правосудие и понесенные побои с выдачей арестантов произойдет только утром. Ждет их непростая ночь с веревками на руках и сон на сырой траве без подушки всякой.

Естественно, что добираться с ними до его постоялого двора я предусмотрительно отказался, вести такие скользкие дела на чужой территории – это сразу получить проблемы нешуточные.

Поэтому они топают с обоих сторон повозки, с крайне недовольным видом оглядываясь на меня назад. Ветрил лежит на сене, ему и правда здорово досталось от здоровенного мужика, наверняка, получил серьезное сотрясение мозга.

На неделю из строя выбыл. Ничего, раз я снова не дворянин, то могу и сам повозкой на въезде в город управлять.

Я шагаю сбоку от повозки, заходя и одной стороны, и с другой, чтобы присматривать за бузотерами.

Понятно – забили бы бедолагу до смерти, если бы поймали, так что жалеть их нечего.

Забили бы и скинули в канаву подальше от дороги, никто бы его и искать не стал. Так и остался бы в памяти родителей и родственников по напрасному оговоренным и трусливо убежавшим после насилия над женой хозяина.

Убежавшим и навсегда пропавшим где-то в бескрайних полях.

А то и лесным разбойником впоследствии ставший в Баронствах, где и должен был бы сложить свою буйную головушку…

Глава 5

Так мы заранее договорились на выкуп с хозяином постоялого двора, что за отбившего мое копье в сторону и фактически напавшего на меня с вилами он платит двенадцать золотых, а за побившего моего слугу – всего шесть. Как примерно оно и получается по годам каторги для каждого теперь уже его родственника-преступника.

Тут, правда, и несчастному любовнику всего на одну жалкую минуту может каторга достаться, так что доводить до суда братьев и Ветрила точно не стоит, но сыграть на этом вполне можно.

Он мне, как бы это правильно сказать, вообще никто – я его десять минут знаю и вижу впервые в жизни, а вот братья для Кромила, хозяина постоялого двора – явно, что близкие люди, раз ходят к нему посидеть.

«В общем люди в сто раз более для него значимые, чем страстотерпец для меня, так он должен думать».

Я же надеюсь, что беглец будет мне первым более-менее преданным человеком за свое спасение и поэтому не хочу его терять. Но блефую смело, типа, что все они преступники и заслуживают наказания, только сильно разного по своей сути.

Если суд признает их таковыми, что довольно спорный вопрос, но очень страшный в своей неопределенности для мужика и его незадачливых братьев. Я-то в любом случае внешне рискую только своим потерянным временем, лишними хлопотами и дальней дорогой, как донес до незадачливого мужика, даже если их судья отпустит совсем бесплатно.

Тут адвоката не зарядишь, на пересуд не подашь и в СИЗО год за полтора не идет, сразу вставай в строй в кандалах и шагай на каторгу с песней под охраной суровой стражи. Которой только дай повод, чтобы выбить из тебя всю дурь прямо на месте.

Понимает мужик, что обвел я его с братьями вокруг пальца, но правильно осознает, что очень его братаны поспешили выложить свои козыри в виде большой физической силы. Которые оказались сразу же беспощадно биты умелым и продуманным служивым. Хладнокровно дождавшимся явного нарушения закона и тут же покаравшим, как и должен, неугомонных бузотеров.

Поэтому очень зря они не прислушались к моим предупреждающим словам, как самого настоящего полноценного воина.

Но, куда теперь может завести суровая тропа жизни его братанов – сейчас не очень понимает, а должен предполагать самое худшее, что навсегда пропадут они на каторге. Поэтому не такие уж большие для него деньги, эти восемнадцать золотых, может вполне выплатить, чтобы вернуть родственников в нормальную жизнь.

Столько в месяц чистыми не зарабатывает, наверно, но за два или три точно кладет себе в карман, если постоялый двор стоит в проходном месте и торговать хорошо умеет. Продавать комнаты и еще нормальную еду плюс всякие услуги для лошадей.

Однако я чувствую в его сознании явное несогласие с таким кабальным договором и совместным пока нашим решением, а значит – нас ждет с утра немаленький такой сюрприз.

Это он на словах со всем согласился, а вот сам поступит точно по-другому, попробует меня серьезно огорошить, чтобы моментально перехватить инициативу.

Тем более, что ему есть кого спросить о том, что сейчас фактически случилось с точки зрения закона и даже получить правильный совет.

Он же возвращается в свои родные места, может попробовать привлечь знакомых чиновников, стражников или военных, или даже какого благоволящего ему благородного к решению вопроса в свою пользу.

Время уже позднее, конечно, но все равно, здесь и он всех нужных людей знает, и его все знают.

Оно ему обойдется не дешевле по монете, наверно, только тогда уже он будет чувствовать себя победителем, а не его слуга, сильно провинившийся с неверной женой, или этот наглый вояка в отставке, так ловко все разыгравший.

А если я сам поведу себя неправильно, то могу уже лично попасть на тот же суд. Все же кумовство в эти времена здорово развито, впрочем, как и во все остальные тоже. Могут меня самого попробовать спровоцировать на явно противоправные действия и лишнее насилие люди служивые или какой-никакой дворянин.

Дома, как говорится, родные стены помогают. И знакомые чиновники или служивые тоже обязательно.

Если они будут равны мне по статусу, да еще местные, то и решение судьи окажется очевидно не в мою пользу.

Ветрил тут никто по большому счету, а я, хоть и имею большие права от Императора, но подменять правосудие при других полномочных представителях закона тоже не смогу. Могу задержать и доставить, еще свидетельствовать, а вот выносить приговоры не мое сермяжное дело.

Могу даже убить при оказании сопротивления во время задержания – вот это мне проще всего устроить, тут мой голос при отсутствии свидетелей окажется решающим для суда.

Но, раз уже не убил, а арестовал, то все уже не от меня одного теперь зависит.

И разойдемся мы тогда по своим, вот и все, что получится в итоге, да еще моего нового слугу могут забрать по обвинению от его хозяина все равно.

И времени придется потратить немало на все эти судебные тяжбы, чтобы остаться с длинным носом.

Поэтому мы немного проехали следом за мужиком, а когда он скрылся в наступающей ночи, сразу же свернули на параллельную дорогу и с последними лучами светила заняли место для ночлега в небольшой рощице лесополосы в одном примерно километре от прежней дороги.

Братаны попробовали было поспорить с изменением маршрута, они же все наши договоренности своими ушами слышали. Только правильный удар под ребра каждому спорщику копьем и закрученные за спиной руки не дали им никакого решающего голоса.

Приняли, как неизбежное, мое силовое доминирование и свою теперь явную беспомощность в решении любых вопросов.

– Ветрил, сколько тут примерно ехать до Ликвора? – спросил я все так же отлеживающегося ничком слугу.

Тот поднял голову, что-то прикинул и сказал слабым таким голосом:

– До постоялого двора восемьдесят лиг примерно. До города еще восемьдесят.

«Гляди-ка, мне попался немного грамотный слуга, это здорово, другой бы на его месте просто ответил про пару часов ходьбы до постоялого двора и потом еще пару часов до города. Узнаю потом, откуда он взялся, такой грамотный?» – сознаю я такой бонус у нового слуги.

Впрочем, это я по пять километров в час считаю из своих современных понятий, когда хорошая обувь на ногах имеется и дорога тоже приличная под ними, даже асфальтированная. Здесь скорее по три-четыре километра выйдет в местных опорках, да еще по кривой и кочковатой дороге, на которую мы свернули. Если не по два всего фактически.

Ага, местная лига – сто двадцать метров по-нашему, значит это будет десять и десять километров, а всего двадцать.

Кромил, хозяин постоялого двора, должен с утра привезти деньги, как договорено, а мы должны ждать его на главной дороге, съехав на своей повозке на обочину.

Ну, я не такой доверчивый, тем более прочитал его настрой насчет возмездия, поэтому на дороге ждать точно не собираюсь. Подальше съехал в сторону и уже сам хлопочу на стоянке, раз слуга недееспособен совсем. Арестанты устало опускаются на задницы по моей команде и дружно просят внимания.

– Попить бы, господин воин и облегчиться очень нужно, – уже очень вежливо просят, начинает до них доходит весь ужас ситуации, в которую они вляпались.

Еще два часа назад были свободными и весело неслись на повозке, чтобы пересчитать ребра попавшемуся блудному работнику, а теперь бесправные арестанты, которых я заранее предупреждаю на случай неповиновения:

– Если, что задумаете, то я ваши веревки через дерево перекину, в такой позе всю ночь простоите, как на дыбе.

Молятся теперь, наверно, чтобы родственник с выкупом не подвел и денег не пожалел, но и сами могут попробовать удрать.

Нужно бы этот побег не допустить, ловить их по месту жительства у меня точно не получится, проще тогда совсем рукой на это дело махнуть.

Пока наливаю из меха с водой каждому по чашке, потом все остальное.

Сейчас в темноте нас точно никто искать не станет, да и самому Кромилу время нужно, чтобы найти себе надежных защитников.

Именно таких, мне не уступающих в полномочиях, а еще лучше – даже превосходящих. Просто привести толпу мужиков с дубьем не имеет смысла, это уже получится явное нападение на представителя закона с целью отбить преступников.

Раз уж дал Император право вершить закон отставным воинам, то и в средствах его вершить вообще не ограничивает.

В таком случае я имею полное право бить на поражение и проткнуть всех своим копьем по нескольку раз до полного непротивления осуществлению закона и порядка.

Закон суров, но – таков закон, есть и здесь такое толкование в обществе. Всем такую фразу говорят, когда начинают к посадке на кол готовить.

– Б-р-р-р! – как вспомню, так вздрогну, то время, когда в карауле около казненных стоял.

Насмотрелся на мучения людей во время долгой казни и больше не хочу.

Пришлось и такую чашу на службе мне испить, очень суров мир Хурума сам по себе, но имперские законы задают тут особый беспощадный тон. Еще и поэтому не хочу жить в Империи, чтобы не видеть ровные ряды казненных преступников, тут каждый месяц такое правосудие массово творят местные власти.

Снимаю упряжь с лошади, снова отмечая, что с этим делом здесь почему-то не так хорошо продвинуто, как на моей планете. Хомут тут не хомут, а просто ярмо, одевается на шею животного, несет всю нагрузку именно на шее и груди лошади, а не распределяет по ее плечам.

– Это придется поменять в самом скором времени, – бормочу я себе. – Странно, что тут уже примерно одиннадцатый-двенадцатый века по нашей земной истории, может, правда, еще только десятый, а нормального хомута не изобретено. Пашут крестьяне больше на волах, лошади таскают легкие повозки и служат в армии.

Потом с довольным видом рассматриваю саму повозку с лошадью и с удовлетворением отмечаю тот факт, как они все-таки мне здорово помогли в новой жизни:

– Хорошо все же я тогда с заметным шумом уехал из Кворума, что целую погоню за мной отправили. Сначала ругал себя последними словами за жадность, но потом подумал и понял, что все правильно сделал. И серьезных убийц-кровопийц в канаве прикопал, и энергию с них забрал, и трофеи законно получил. Зато теперь не ногами шагаю, а на повозке свое добро вожу. Оставшиеся трофеи и инструменты носить устанешь, да и благородным так никак не назовешься. Сам бы, наверно, до такого не додумался, чтобы лошадь с телегой купить, а вот когда другие за меня подумали – это же самое милое дело!

И денег лошадь с телегой здорово стоят, могу и дальше рассказывать, что у стражников-разбойников отнял, так что честная моя добыча. Не рассказывать же, что у бандитов из соседнего города забрал, пусть между городами расстояние в две сотни километров примерно имеется, пять-шесть дней непростого пути через Баронства с частыми проверками. Но в объезд для жуликов и бандитов все две недели выйдет, чтобы не рисковать своими шеями перед своевольными горными норрами.

Наверняка, профессионалы из стражи или дружинники имеют особый нюх на такую публику, поэтому без лишних угрызений совести украшают деревьям своеобразными елочными игрушками с понятным всем проезжающим смыслом.

Все равно есть у криминала обязательно связи налаженные. Попавшиеся на карандаш властям преступники поумнее и посерьезнее точно переезжают в соседний город на время отсидеться, постоянно происходит такой круговорот дерьма в природе.

Из Кворума в Ликвиум, а из Ликвиума – в Кворум или дальше в Империю.

Ну, или еще куда-то сильно подальше, если жить без кола в заднице захочешь, еще и не так прогуляешься.

Слуга засыпает на повозке, Мурзик сходил в туалет и снова завалился спать, я развожу небольшой костерок около повозки. Потом обыскиваю обоих задержанных по очереди, снимаю пояса и ножи с них, складываю на телеге, развязываю тоже по очереди, держа под прицелом арбалета, даю оправиться, пока они шипят и стонут от прилившей крови в перетянутых руках.

– Быстрее давай! Тогда покормлю еще! Не у мамаши своей дома! Будете знать, как дисциплину хулиганить! – подгоняю их своими жесткими командами.

Потом снова связываю и легкими мазками внушаю чувство покорности в бедовые головы, незамысловато кипящие местью до сих пор.

Уже и бросил бы их на фиг, чтобы не возиться с этим полоном, но надежда поиметь почти двадцать золотых монет все же заставляет хлопотать дальше. Раз уж так сложилось, что нарвались мужики, да еще моего слугу в состояние невменяемости отправили, то пусть платят и не жмотятся.

«Здесь, в отдаленной провинции Империи, это очень серьезные деньги, мне точно не помешают в дальнейшем», – напоминаю себе.

Да просто огромные – годовой заработок неплохого ученика ремесленника или подмастерья, да и мне почти годовая плата за солдатскую лямку в мирное время.

После всех хлопот, снова связав арестантов и пристроив подальше друг от друга, я помешиваю угли в костерке палкой и раздумываю над своим будущим.

Готовить времени нет, сам пожевал вяленого мяса, пленникам выдал по четверти засохшего каравая, пусть грызут его без рук, как собаки, с травы. Ветрилу не до еды вообще, его тошнит все время, получил он знатно по голове пудовыми кулачищами.

Мне нужно полностью одеться в дворянина, еще бы и коня не мешало купить более приличного по виду, пройти интенсивный курс обучения выездке. И останавливаться тоже в местах подороже, чтобы присмотреться к поведению дворян повнимательнее. Пока для этого есть время, нужно побольше усвоить характерных слов и жестов от благородных.

Денег на все с избытком хватает, тут на мирной окраине Империи цены не так задраны, как в Датуме, на настоящем фронтире войны с зверолюдами.

Но неплохо было бы еще купить оптовую партию крепкой кожи, заготовки из металла для будущего производства копий моих инструментов. То есть гнать повозку уже хорошо затаренной к норру Истримилу, чтобы сразу получить равноправное партнерство.

Прибиться с утра к какому-нибудь обозу, они на волах ездят и в гору очень медленно поднимаются. Одному, да еще на груженой полностью повозке в следующий раз может уже не такая дохлая банда разбойников попасться, человек на пятнадцать-двадцать вполне.

Интересно, скольким бандитам я смогу сразу головы сломать? Надо будет попробовать как-нибудь по случаю проверку устроить, очень уж у меня значения Характеристик солидные теперь.

Но это только тогда, когда совсем без свидетелей и будет время следы побоища скрыть.

Ну и одного слугу я уже нанял, хорошо бы еще кого-нибудь найти, какую-нибудь бабу посимпатичнее для готовки и кое-какой постели.

«Хотя, чего это я так тороплюсь? Слишком уж опережаю события?» – вдруг приходит правильная мысль в мою голову.

Мне главное одеться, обуться, научиться уверенно держаться в седле и вернуться в Баронства, чтобы получить призвание от местных дворян, как самому лично благородному человеку.

После этого уже можно начинать хлопотать по делам и производству, так что пока никаких особо закупок мне не требуется. Тем более потом можно уже со стражниками норра Истримила выезжать, все безопаснее и спокойнее будет уже с охраной за счет компаньона кататься.

Ночь прошла спокойно, завозившимся в темноте навстречу друг к другу арестантам прописал по разу снова концом копья по хребтам, и они перестали что-то активно замышлять. Устав местной караульной службы никак не ограничивает заслуженных воинов в способах и методах, как держать арестантов под арестом, можно хоть к дереву привязать стоя на всю ночь. Время здесь такое еще, совсем не толерантное, поэтому никаких ограничений нет.

Главное, чтобы они не сбежали от справедливого приговора и вреда снова не нанесли жителям Империи и их имуществу, все остальное никого особо не интересует.

Утром собрались, я опять попоил и покормил арестантов и Ветрила, запряг лошадь в повозку и по параллельной имперской дороге узенькой дорожке между полями мы отправились в сторону Ликвора.

Часа через два, уже подъезжая к большому селу и значит, к нужному постоялому двору, я опять же в чудодейственную подзорную трубу узнал в спешащем на той же повозке по основной дороге мужике Кромила, очень старательно нахлестывающем лошадь.

И с ним, как ни странно и очень удивительно, еще троих всадников в сопровождении позади, идущих легкой рысью. Разглядеть с двух километров не так просто, кто они именно, но явно или военные, или стражники.

– Смотри-ка, нашел все-таки неугомонный мужик себе защиту и охрану, эти со мной могут смело разговаривать, ни в чем не уступая. И постепенно продавить толпой на совсем невыгодные условия.

О том, что родственник отправился их выкупать, да еще не один коварно, я арестантам не сообщаю, пою их лично и усаживаю в кусты отдохнуть пока, повозку тоже загоняю поглубже.

Они-то ничего под лучами светила, падающими им навстречу, разглядеть точно не могут, поэтому лишнего не сопротивляются и вполне послушно себя ведут.

– Пока отдыхаем, ждем деньги за ваш выкуп, – так объявляю мужикам, уже понявшим, что они находятся где-то рядом с домом.

«Деньги все равно ждем здесь, позиция для наблюдения отличная, спешить теперь некуда. Но каков родич хитрец! Позвал себе в помощь служивых!» – размышляю я про себя.

И снова радуюсь, что выложенные когда-то целых шесть золотых моим приятелям за трофейную подзорную трубу уже окупились много раз. И от зверолюдов несколько раз спасли, и сейчас я могу разглядеть погоню более-менее четко, а они могут увидеть издалека только ползущую по косогору точку вместо нашей повозки с арестантами.

Тут таких повозок столько катается, замучаешься всех догонять и проверять.

Ждать пришлось часа два, потом эти же три всадника быстро проскакали обратно, уже без Кромила. Наверно, помогли ему немного поискать нас по кустам вдоль дороги, да и махнули обратно на службу.