скачать книгу бесплатно
***
Аид тем временем, наконец, увидел Эос. Она кормила птиц в уединённом маленьком саду, у стен храма Пифии, где под сенью деревьев стояли скамейки, а из центра круглой лужайки бил кристально-прозрачный ключ.
– Гермес предупредил меня, что стоит ждать встречи, – равнодушно сказала она. – О чём мне говорить с Владыкой Теней?
– О сделке.
– Да? – она обернулась, и свет её божественной ауры заставил его отступить. – То, чего я желаю, Владыка Аид дать мне не сможет.
– Я дам многим лучше. Нарушать вечный покой охотника Кефала я, разумеется, не стану, но единственный раз и специально для тебя открою темницы Тартара, и на свет выйдет тот, кого ты желаешь увидеть больше любого смертного.
Эос затаила дыхание, широко распахнув глаза, губы её приоткрылись, но она так и не решилась задать вопрос.
– Я выпущу Астрея, – продолжил Аид, – твоего суженного, если ты покажешь мне путь во дворец Гелиоса и Селены.
Её глаза загорелись неподдельным энтузиазмом. Много лет назад, обручённая с Астреем, она так и не дождалась свадьбы – бог звёздного неба обидел Аида и попал в вечную ловушку Подземного царства. Хотя те времена давно ушли, встреча с Кефалом меркла на фоне возможного воссоединения с Астреем… Астреем, её первой и истинной любовью.
– Хорошо, я провожу тебя к отцу, Владыка, но и ты должен дать гарантию, что не обманешь меня после.
– Я сдержу слово. Мы заключим божественную сделку, по условиям которой ты проводишь меня и Персефону к Гелиосу, а после я отпущу Астрея… Я мог бы сделать свой ход в первую очередь, но мне необходимо встретиться с Гелиосом сейчас, а Астрей никуда не денется.
– Божественная сделка? – Эос подняла взгляд к небу и, почти не задумываясь, протянула руку. Она засияла лучами восходящего солнца так ярко, что блики света наверняка заметили смертные за пределами защиты сокрытого города.
– Сделка, – согласился Аид и пожал руку в ответ.
Глава 13. Гелиос
(начало Эпохи Противостояния)
Персефона появилась у Золотых Врат Олимпа, от которых аллеи вели к дворцам богов, и прошла сквозь них, уверенная в своём решении. За прошедшие месяцы боль отступила, осталось лишь разочарование. Сердце, выжженное слезами, заледенело – оно сжималось где-то там, глубоко внутри, под толстым слоем льда, и приносило воспоминания, не поцелуя с Минфой, нет, а счастливые, те самые, где Аид с ней, вместе, где теплом, уютом и любовью наполнены их взгляды и каждое прикосновение. Разве мог он, её друг, её верный спутник поступить так? Изменить? Но и возможно ли, чтобы какой-то нимфе хватило сил очаровать его?
(36 Небесный город)
Персефона остановилась в конце аллеи и смахнула выступившие слёзы. Вокруг появлялись почки, зеленели листья, распускались цветы, но это не радовало её… ничто не радовало. Она думала только о том, что скоро её желание исполнится, и царица уже никогда не вернётся к царю, не спустится в мрачное царство.
Никогда.
Какое страшное слово. От него веет холодом, безысходностью и отчаянием. Никогда. Оно тяжестью ложится на плечи, сбивая дыхание, заставляя сердце рваться из ледяной клетки… Персефона простила бы Аида… Она никогда не хотела оставлять его и, если быть честной с самой собой, не могла… не может, но должна.
Должна.
Это сильнее неё, сильнее нитей судьбы, сильнее всего на свете… И Персефона делает новый шаг вперёд, преодолевая себя, прилагая титанические усилия…
– Стой!
Персефона не желала, чтобы ей мешали, чтобы её останавливали, но, Зевс Всемогущий, как же она этого ждала. Даже если голос ей неприятен, даже если голос, окликнувший её, удивляет, она рада остановиться, отсрочить миг своего кошмара наяву.
– Стой!
Звонкий голос Афродиты задрожал, готовый сорваться на настоящий крик, и Персефона обернулась.
(37 Афродита)
(38 Персефона)
– У меня нет времени на разговоры. Зачем ты пришла?
– Не делай этого, – Афродита подошла ближе.
– Чего не делать? – удивилась Персефона.
– Не оставляй Аида. В том, что случилось, нет его вины.
Персефона ухмыльнулась.
– Он тебе пожаловался, и ты пришла, как его защитник?
Афродита поджала губы.
– Нет. Как бы я могла поговорить с ним? Аид меня на дух не переносит, и никакие мои чары не могут заставить его говорить со мной. Я пришла по собственной воле. В прошлую нашу встречу ты сказала несколько очень важных вещей, благодаря тебе я вспомнила, что нужно беречь истинное проявление моего предназначения, ибо это поддерживает меня, прибавляет сил. Я не могу позволить тебе пойти к Зевсу.
– А-а, – протянула Персефона, – я поняла. Ты пришла ради себя. Все беспокоятся только о себе! Один хочет непременно отдать взрослую дочь за царя и отдаёт, не спросив разрешения, другая думает, что дочь её игрушка и безутешно страдает, когда эта игрушка обретает собственную волю, третий считает, что может обманывать без последствий для себя, а четвёртая требует чего-то для достижения собственных целей. А я? Как же я? Обо мне кто-нибудь думает?
– Кора!
– В тартар Кору! У меня иное имя! Когда я хотела жить беззаботной жизнью, меня отправили в царство Теней… когда я полюбила, мне приказали оставлять любимого на пять месяцев в году… а теперь, когда я не желаю больше его видеть, ты хочешь заставить меня быть с ним? Вечно жить и терпеть измены? Не думай, что я такая же, как Гера или Амфитрита, власть для меня ничто!
– Да послушай ты! – перебила Афродита. – Не изменял тебе Аид. Не. Изменял.
– Слишком настойчиво пытаешься доказать мне это, будто свечку держала.
– Нет… ты дашь мне объяснить?
– Да пошла ты! – бросила Персефона и, чеканя шаг, направилась через площадь ко дворцу Зевса, но до главного входа так и не дошла.
Два белоснежных голубя опустились ей на плечи и с лёгкостью, схватившись за ткань одежд, развернули обратно. Афродита применила божественную силу – теперь и Персефоне больше не обязательно было сдерживать себя.
– Не трогай меня!
Золотая лиана метнулась в сторону Афродиты, но та, отклонившись, уверенно поймала её рукой, перехватила второй и стала тянуть Персефону к себе, накручивая лиану на кулак. Ей помогали полупрозрачные белые ленты, похожие на шифоновые шарфики – они обвились вокруг лианы и сломили сопротивление.
– Так, слушай ты! – прошипела Афродита в лицо Персефоне, когда у основания лианы их руки соединились. – Не смей уходить, не закончив со мной разговор! Аид не виноват, и ты прекрасно знаешь это в глубине своей глупой души.
Персефона сверкнула глазами и скинула её руки. Лиана исчезла.
– Хватит! Хочешь, чтоб я поверила, что какой-то нимфе под силу очаровать самого Аида? Звучит так же смешно, как если бы смертная смогла приворожить Зевса. Ты бредишь!
– Ты дура! Конечно, ни одна нимфа не смогла бы очаровать Аида, но богиня – да. Забыла, что у нимф есть покровители? Понт у нимф озёр и морей, Тефида у нимф рек и ручейков… Угадай, кто покровитель нимф живой природы?
– Кто? – Персефона долю секунды смотрела на неё растерянно, а затем её взгляд озарился пониманием, она приоткрыла рот и произнесла на выдохе. – Мама…
– Неужели! Поздравляю! Это легендарная догадка дошла до тебя так же быстро, как письмо из Фив в Афины с пешим гонцом. Конечно, это сделала Деметра. Она из числа сильнейших, и она как раз та, кто способен повлиять на верховных богов.
Персефона отрицательно покачала головой и, внезапно утратив возможность дышать нормально, сжала кулаки.
– С чего ты взяла? – голос её сорвался и охрип. – Возможность повлиять, ещё не значит, что она действительно повлияла.
– Она приходила ко мне за несколько дней до нашей с тобой прошлой встречи и просила привораживающий эфир. На основе него она вырастила анемон, который и вручила нимфе.
Персефона не могла поверить, не хотела верить. Она знала, что мать очень любит её, но ей и в голову не могло прийти, что ради её возвращения та решится на такую низость.
– Почему ты не помешала ей? Зачем отдала эфир?
Афродита пожала плечами.
– Я не знала, кому он предназначен, да и не до того мне было. Разве пошла бы я против Аида, в борьбе с которым почти не существует шансов на победу? Я слышала, некоторые боги во главе с Деметрой организовали небольшое собрание, которое ратует за возвращение вечной весны… между истинным проявлением моей силы и возвращением весны, я всё равно выбрала бы первое.
– Как ты поняла… – голос всё ещё не слушался Персефону, – что эфир, который просила мама, связан с Минфой? Почему тогда не сказала?
– Мне было плевать на тебя, дорогая. Зачем бы я стала говорить? А поняла случайно. Дриада Минфа, к которой отправилась Деметра, обитала в тех лесах, где мы любили гулять с Адонисом. Я часто хожу туда одна… Они были у ручья, я видела, как Деметра передала нимфе зачарованный анемон. Это сделала твоя мать, Персефона. Разорвав брачный договор с Аидом, ты лишь завершишь исполнение её плана.
Персефона не ответила. Она долго стояла, глядя вдаль, туда, где облака, скрывающие Олимп, скользили над пропастью. Слова Афродиты были справедливы, и она не могла не верить ей. Дрожь пробирала её с ног до головы, но слёзы не приходили, только мрачная решимость взять всё в свои руки, дать отпор матери и начать владеть своей судьбой по-настоящему. В конце концов, Персефона вздохнула и посмотрела на Афродиту. Их взгляды встретились, когда она, делая первый шаг в обратную сторону, произнесла.
– Благодарю тебя.
***
Персефона спешила к Деметре, чтобы, если не отомстить ей, то выплеснуть свой гнев в крике и оскорблениях, доказать хотя бы словами, что она не ребёнок, не игрушка, не её собственность, а живая и сильная богиня, бессмертная царица Подземного царства, супруга Владыки Аида. Она переместилась на знакомый луг, ожидая найти Деметру за работой, но вместо неё наткнулась на… Ареса. Воздух мгновенно загустел, солнце заволокло дождевыми тучами, а только что проросшие травы обратились чёрными цепями божественного плетения. Персефона не успела даже понять, как оказалась на коленях перед богом войны, закованная в эти цепи. Божественные силы тут же оставили её, и вместо тёмных волос прохладный ветер разметал серебристые пряди, слабость, какой она ещё не знала, схватила её цепкими лапами и увлекла за собой…
– Сестрица, – голос Ареса прозвучал зловещим шорохом осенних листьев, – здравствуй. Ты как раз вовремя…
Никакое отсутствие сил божественных и физических не могло потушить пожар, полыхнувший в груди Персефоны. Почему все всегда чего-то от неё хотят, пытаются пленить, указывать, что делать? А Арес, ко всему прочему, ещё и убийца Адониса, он тот, из-за кого погибали тысячи смертных, он воплощение всего, что Персефона ненавидела.
– Проклятье, тебе-то что нужно? – разозлилась она.
Он присел перед ней и, коснувшись пальцем подбородка, заставил посмотреть в глаза. Одновременно с этим мир вокруг переменился: поле, тучи, травы, – всё исчезло, остались лишь каменные стены и чёрные ледяные оковы на запястьях. Здесь не было видно ни края помещения, ни потолка, только тусклый свет из маленького окошечка далеко вверху сыпал горстки лучей на голову Персефоны.
– Иногда материнская любовь столь сильна, что врагу не пожелаешь, да, сестрица?
Она не ответила. Персефона не понимала, зачем Арес схватил её, чего хочет. Они никогда не общались, с его стороны не могло быть никаких обид, и он точно не пошёл бы против Аида без уверенности в победе.
– О, да-а… ты растеряна, ты ничего не понимаешь, потому что твой супруг снова обманул тебя. Умолчал. Не предупредил. Как и мать…
– И что?!
– Тебе уже всё равно, а мне нужно скоротать время в ожидании Морфея, поэтому расскажу ЧТО, – он намеренно выделил последнее слово. – Знаешь, почему ты здесь? Так вот тебе история. Однажды у царя и царицы Подземного царства родилась дочь… Удивительное, прекрасное создание с невероятной способностью – быть сосудом для божественной энергии. Ни одна живая душа не знала о рождении этого ребёнка, кроме самых близких. Но среди них был юный бог сновидений, что служил великому завоевателю…
– Какая дочь? – перебила Персефона.
– Дослушай! – Арес хищно улыбнулся. – Великий завоеватель знал, что этот мир прогнил сверху донизу, что ему нужны перемены и новая власть, но чтобы построить новое, следует разрушить старое. Империи строятся на руинах прежних эпох. И кто же способен к разрушениям более, чем титаны? Завоеватель решил возродить титана и подчинить его своей воле… всё-таки полное уничтожение мира не было конечной целью. Для этого ему нужно было добыть божественную сущность титана и заточить в сосуд… там, на плодородной почве, проросло бы нечто особенное, способное победить любого бога и сохранить мир. Но вот беда, – Арес развёл руками, – сосуд пропал. Владыка Теней сделал всё, чтобы завоеватель сосуд не получил. Да только он ошибся. Титан возродится в теле богини, сущность в сосуде, подвластная тому, кто её заточил. Завоеватель добьётся своего и создаст лучший мир.
– И этот великий завоеватель ты? – уточнила Персефона. – Возрождение Титана в теле богини или бога? Изменение миропорядка? Серьёзно? – она отрицательно покачала головой, насколько хватило сил. – Ты понятия не имеешь, что такое лучший мир.
– Ошибаешься. Ни боги, ни смертные не достойны этого мира. Ведь это я нашёптывал богам ненависть к тебе, это я сталкивал их друг с другом… и они подчинялись, лелеяли свои прихоти и обиды. Помнишь? Истинное проявление божественного предназначения добавляет мне сил. Пока они воюют и погибают, я становлюсь сильнее. Это я намекнул Афродите, что ты собираешься сделать… я надоумил её сказать тебе правду… Моя милая возлюбленная даже не поняла, что, поступив правильно, отправит тебя прямо в мою ловушку. Боги завистливы, злы, упрямы, своенравны… им не место здесь, этот мир заслуживает лучшего. Войны уже идут на всех континентах, теперь пришёл черёд Олимпа. Сегодня боги вступят в войну, будут убивать и погибать, как смертные, но в отличие от них никогда не спустятся в царство Теней. Я займу трон трёх царств, как наследник своего отца. Пора изменить этот мир, пора свергнуть гнёт старых устоев, и ты, сестрица, станешь залогом моей победы.
– Что за бред ты несёшь, Арес? Какой победы? Убьёшь меня, и Аид начнёт войну, в которой никому не выжить.
– О, да… да-а-а… именно этого я и добиваюсь. Аид уже получил весть, он знает, что ты пропала, и я сделал всё, чтобы его подозрения упали на Олимпийцев. Деметра тоже занята, амазонки воюют с дриадами на берегах северного моря, и она обязана вмешаться. А Зевс? Аид сделает первый ход, чем даст повод нашему доблестному громовержцу свалить на него вину за что угодно. И возрождение титана тоже…
– Зевс твой отец, – голос Персефоны звучал слабо, – хочешь стать убийцей отца?
Арес рассмеялся.
– А что Зевс сделал со своим отцом? А что его отец сделал со своим? Ты помнишь? Или за века подзабылись детали, сестрица?
Персефона то ли от царившего вокруг холода, то ли от слабости кашлянула кровью и вытерла губы, оставляя на щеке алый след. Она нашла в себе силы усмехнуться.
– Я бы назвала твой план хорошим, да только что-то не сходится во всём этом, брат мой, – она сделала акцент на обращении, вкладывая всю ненависть, которую сейчас испытывала к нему, – у царицы и царя Теней никогда не было дочери, а сама я мало похожа на сосуд, да и не была им никогда.
Арес склонил голову, глядя на неё, как на глупого неразумного ребёнка.
– Маленькая Кора, вечно юная наивная Персефона, если ты чего-то не знаешь, это не значит, что этого не существует. Твою дочь зовут Макария, которая ныне известна как старшая и единственная дочь Геракла и Деяниры. Аид использовал часть собственных божественных сил, чтобы переместить способность сосуда в тебя, а после безжалостно отнял твою память и спрятал ребёнка. Если бы не друг мой Морфей, я никогда бы не узнал об этом и до сих пор искал бы дитя. Теперь всё решено, я буду править миром и стану главным богом для смертных. С этого дня всё будет по-моему! – он выдержал торжественную паузу и отошёл куда-то вглубь каменной темницы, скрываясь в тени. Продолжил уже оттуда. – Тебя все предали. Ты никому не нужна. Смирись со своей участью и возгордись, что станешь основой нового мира. Если хочешь, я назову тебя матерью всего, тебе станут поклоняться вечно, ты никогда не будешь забыта.
Персефона дёрнула цепи из последних сил и закричала.
– Я не верю тебе! Не верю! Аид бы не поступил так со мной!
– Ты действительно так считаешь? – Арес снова вышел на свет. – Откуда тебе знать, если ты даже не разбираешься в делах собственной матери? Она тоже предала тебя, сделала всё, чтобы ты возненавидела Аида, а его, теперь ты знаешь, милая сестрица, есть за что ненавидеть. За неоценимую помощь мне Деметра заслужила участь не видеть твоей смерти, я не принесу ей боли… она погибнет в бою.
– Ну, ты и тварь! Я знала… знала, но всегда верила в лучшее. Я привыкла видеть лучшее во всех! Но ты… – высказалась Персефона. – Так значит, ты убил Адониса, потому что Морфей доложил тебе о его отношениях с Афродитой, да? Какую же участь ты готовишь ей? Тоже принесёшь её в жертву новому миру?
– Да, – спокойно ответил он, – но иначе. Она станет моей женой и будет служить мне. Что же до остальных? В новом мире останутся только те, кого я решу оставить, поэтому, не хочу расстраивать великого и ужасного, но дочь он прятал зря. Она всё равно умрёт, как и все они.
– Ненавижу… Ненавижу тебя! Я выберусь отсюда и добьюсь того, чтобы ты вечно горел в огне Тартара!
– Ты не выберешься. Никто не придёт за тобой. – Арес прислушался. – О, как удачно, зато пришли ко мне. Морфей доставил мне божественную сущность Кроноса, что значит… – он поднял указательный палец вверх, – игра началась!
– Ты не посмеешь! Я тебе не позволю! Арес!
Он поджал губы в притворной улыбке и покивал, скучающе заметив:
– Да, да… обманывай себя… обманывай себя дальше и слушай… слушай, как они убивают друг друга. Морфей здесь, Кристалл Душ разрушен, боги погибнут, и останемся лишь мы. Владыка мира Арес, Владыка Снов Морфей и моя Афродита, – он указал на собственное ухо. – Слушай и наслаждайся, сестрица. Конец старого мира прекрасен, не правда ли?
***
(наши дни)
Высоко в небе, где солнечные лучи пронизывают облака, словно золотые нити, где птицы и ветер летают в едином ритме музыки жизни, где свет и тьма соприкасаются на грани невозможного, стоит дворец Владыки Гелиоса. Сотканный светом и облаками, из золота и серебра, он прячется средь мглистых ледяных пиков на юге большого континента, а путь к нему лежит от снежных вершин по длинному извилистому мосту. Мост этот сияет золотом, а невесомые перила кажутся крепче, чем самая прочная сталь – он вьётся над землёй, сокрытый рассветами и закатами в бесконечной глубине неба. Мост Двух Светил.
