Наследник Звёзд

– А я услышал, – ответил я. – И всё равно пойду.

В этот момент я ясно понял: страх никуда не исчез. Но именно он стал моим топливом.

– А всё-таки, – продолжил я спокойнее, – может ли существовать способ контролировать путешествие между мирами?

– На кафедре надмировых структур мы как раз и занимаемся поиском такого способа, – ответил архимаг. – Легенды гласят, что нашим миром ранее правил могущественный древний народ – народ Перворождённых. Слышал когда-нибудь о них?

– Конечно, – ответил я. – Нашим миром они тоже правили. И по всей Эрте можно найти руины их колониальных правительств.

– В нашем мире тоже находятся руины этой древней расы. Колониальные големы поведали нашим магам, что раса Перворождённых умела совершать межмировые путешествия. Но этот секрет исчез вместе с самой расой.

– Эрта, мой родной мир, – также и родина Перворождённых. Может, это поможет вычислить её координаты в Межреальности?

– Увы, ничем помочь не могу, – покачал головой Артемий. – Направленных переходов мы не умеем. Каждый раз – игра в кости.

– А не было ли иных рас, способных свободно странствовать по мирам? – я не унимался.

Архимаг на миг замолчал, словно решая, стоит ли говорить дальше, и только потом произнёс:

– В старых хрониках есть упоминание о страннике. Он назвал себя представителем расы Звёздных Странников – ситтари.

Я вскинул бровь.

– И что они собой представляли?

– На вид – обычные люди. Но, – голос Артемия зазвучал наставительно, словно он читал лекцию студентам, – они рождаются на стыке мировых потоков, на перекрёстке космической магии, называемой клатхой. Оттуда – их сила. Они могли двигаться с быстротой молнии и видеть в темноте, как днём. Один странник, посредственный воин по меркам своей расы, одолел двадцать человек на деревянных мечах. В стрельбе из лука превзошёл лучших магов Мойрении. А другой, по преданию, игрался с тридцатью противниками, словно с детьми.

– Прямо какие-то сверхчеловеки…

– Именно так. Харизма, память, умение учиться – всё у них было запредельным. И главное – они не знали границ. Для них все миры были открыты, и они переходили между ними так же легко, как мы пересекаем реку по мосту.

– И куда же они делись?

– Пять веков – ни слуху, ни духу. Будто растворились. Может, ушли в самые глубины Межреальности, где не достать даже нашим заклинаниям.

– Выходит, мой единственный шанс вернуться домой – найти одного из них?

– Других шансов я не вижу, – твёрдо произнёс Артемий.

Я замолчал. Слово «ситтари» будто ударило меня в сердце. Оно отзывалось эхом где-то глубоко в памяти… Я уже слышал его. Когда-то… там, в Эрте.

Воспоминание всплыло, словно из бездны: магический браслет моего отца, Иллиндилa Гранта. И открытие, которое тогда обрушилось на меня: он – не из нашего мира, а с некого Ситтараса. Он был ситтари.

Меня пробрала дрожь. Значит… и я сам наполовину ситтари?

Теперь всё складывалось. Моя врождённая ловкость, ненормальная память на языки, странная лёгкость в магии и боях – всё это было не просто случайностью. Это была кровь Звёздных Странников. Моя кровь.

Я сжал кулаки, чувствуя, как сердце бьётся быстрее. Судьба будто посмеялась надо мной: вор из трущоб оказался потомком расы, для которой нет границ. Сын заблудшего странника. Полукровка Межреальности.

– Если бы один из них скрывался среди людей, он бы наверняка маскировался, – глухо произнёс я, больше себе, чем Артемию. – Прятал бы свои способности, жил бы как обычный человек.

– От магов не скроешься, – усмехнулся архимаг. – Даже если ты сам – сильный маг. Даже если ты – ситтари.

Слово ударило снова, как молот. Ситтари… Это имя теперь было и моим.

– Артемий, – сказал я, стараясь говорить ровно, хотя голос всё же дрогнул, – есть ли в Академии книги о них? О ситтари?

– Есть. Но в закрытых архивах. Туда допускают лишь избранных магов, – высокомерно приподнял подбородок архимаг. – Простым гвардейцам там делать нечего.

– Я не просто гвардеец, – твёрдо ответил я. – Я маг из Корпуса Аргомантов, личной охраны князя.

Артемий прищурился, и на его лице впервые мелькнуло уважение.

– Это меняет дело…

Я задумчиво кивнул архимагу, поблагодарив его за откровенность. Мысль о том, что моя кровь связана с загадочными ситтари, жгла изнутри – и только усиливала жажду узнать правду. Артемий с едва заметной снисходительной улыбкой махнул рукой, и сопровождающий меня библиотекарь, словно возникший из воздуха, пригласил жестом.

– Иди, – сказал архимаг. – В библиотеках Академии есть книги, которых нет нигде более. Может статься, среди них ты найдёшь то, что ищешь.

И я шагнул в полутёмный коридор, ведущий в святая святых Академии – хранилище древних знаний, и сердце моё дрогнуло. Огромный зал утопал в мягком золотистом свете, что лился из парящих светильников. Полки уходили вверх на несколько этажей, утыканные тысячами книг, свитков и табличек. Казалось, здесь хранилась память не только Элама, но и других миров.

Меня проводил седовласый библиотекарь, сухощавый и строгий. Он скользил по каменным плитам так бесшумно, будто сам был тенью, и лишь указал мне на дальний сектор.

– Здесь, маг из Корпуса, – сказал он, – лежат рукописи, касающиеся надмировых рас. Не всё дозволено читать, но кое-что доступно.

Я принялся перебирать тяжёлые фолианты. На корешках блестели названия: «Космические энергии клатхи», «Свидетельства Странников», «Хроники Межреальности». Но больше всего меня зацепила книга с неприметным тиснением: «Мифы и легенды Мойрении». Казалось бы, простое собрание народных сказаний, но пальцы мои словно сами раскрыли её.

И не зря. Уже в первых главах взгляд зацепился за заголовок: «О происхождении магов». Я жадно впился глазами в строки:

«Под небом Элама встречаются два типа магов: прирождённые маги, обращённые маги и Истинные Маги. Первые два типа – плоть от плоти Элама, Истинные Маги же – Звёздные Странники, бессмертная раса, представители которой время от времени прибывали в Элам из глубин Универсума, с таинственного континента Ситтарас.

Прирождённые маги – люди с врождёнными магическими способностями, унаследованными от предков-магов. Изредка маги рождаются в семье, где оба родителя лишены магического начала, но такой случай – один на несколько сотен. Истинный маг способен обратить в мага любого простого человека. Он может инициировать смертного в свои ученики, мгновенно передав ему часть своей космической энергии клатхи, запас которой восстанавливается. Среди великих воителей и магов древности встречались ученики Истинных Магов. Маги же расы людей не могут инициировать простых смертных. Разница между Истинными Магами и Прирождёнными магами примерно такая же, как между Прирождёнными магами и обычными людьми.

Истинные маги – раса, появившаяся в результате союза сильнейших магов людей и божественных существ, называемых Перворождёнными, расы, в древности правящей Эламом. Последствия таких союзов со сверхъестественными существами затем проявляются во многих поколениях потомков. Несмотря на то, что Истинным Магом может называться лишь тот, у кого среди предков были Ситтари или Перворождённые в пределах трёх поколений, всякий человек, у кого были Перворождённые даже среди очень далёких предков, всегда будет способен к магии.

Именно поэтому аристократия Мойрении чувствительна к магии. Согласно древней легенде, отцом первого царя Мойрении Велизара, от которого и происходит нынешний род князей, был небожитель.

Одна из основных особенностей некоторых артефактов Ситтари – невозможность использования смертными. Только кровь Перворождённых может заставить эти артефакты работать. Именно поэтому, согласно легенде, Велизар смог достать из камня артефактный меч, Тинардил, в то время, как самые могучие витязи Мойрении не смогли. Только в руках Велизара меч мог гореть синим огнём, который Ситтари окрестили Небесным Пламенем. В то же время представители династии Велизаровичей, его нынешние потомки, несмотря на то, что являются Прирождёнными магами, не могут силой воли зажечь Тинардил.

Более двух с половиной тысяч лет назад наш мир атаковали страхолюды, посыпавшиеся с небес Солнцеградья. Современные маги отождествляют их с демонами. Но воины и маги людей под руководством Велизара, шагавшего впереди с пылающим мечом, дали отпор этим страхолюдам. На поле в десяти верстах к западу от Солнцеграда, тогда ещё варварского городка, где жил вождь совсем небольшой тогда Мойрении, состоялась решающая битва между легионом демонов и мойренским воинством. Она завершилась сокрушительным поражением чужаков – и победой молодой страны Мойрении. И эта битва вошла в историю как битва на Светлом Поле, и мойренцы взяли летоисчисление от этой даты. Велизар сместил солнцеградского вождя, стал первым царём Мойрении, и его народ заселил пустующие земли к северу и востоку».

Я откинулся на спинку стула, ощущая, как сердце гулко бьётся в груди. Истинные маги… Ситтари… В каждом слове я видел отражение себя самого, своего отца, браслета, что унаследовал от него.

Неужели и правда – я не просто вор из трущоб и паладин поневоле? Может, во мне течёт кровь тех, кто способен вырвать пылающий меч из камня и зажечь его небесным пламенем?

Глава 4. Кровь и клятва

Мы с Алисией ехали обратно, и дорога шла тихо. Лишь копыта кобылы отстукивали ритм, а в воздухе тянуло сыростью от придорожных полей. Алисия, поправив капюшон, вдруг повернулась ко мне:

– Расскажи мне о своей жизни, Апион. Ты слишком многое скрываешь за этой улыбкой и твоим лисьим взглядом.

Я вздохнул. В её голосе не было приказа – лишь просьба. А я уже был связан с ней не только клятвой корпуса аргомантов, но и чем-то большим, почти личным.

– Ладно. Думаю, ты можешь узнать о моём прошлом. Особенно учитывая, что с ним я завязал.

– Ты был преступником? – в её зелёных глазах мелькнуло недоверие.

– Да. Я сидел в тюрьме. С шестнадцати до девятнадцати лет, а потом ещё несколько раз – до двадцати трёх. Я был вором.

– Ты состоял в какой-то банде? Был прислужником главного вора города?

– Нет. Я работал сам по себе. Можешь не поверить, но в сущности я сам был главным вором Стейнгарда.

– Сколько же тебе сейчас лет?

– Двадцать восемь. Завязал с воровством около полугода назад.

Алисия прищурилась, не скрывая удивления:

– Я думала, что главари воров – это матёрые сорокалетние, если не пятидесятилетние мерзавцы.

– Я был самым талантливым вором на Севере, – ответил я без гордости, – благодаря ловкости и… удаче. А ещё потому, что воровал с детства. У меня была неблагополучная семья. Мать… пьянчужка, рожавшая больных детей. Я удивляюсь, почему сам не уродился таким. Она издевалась надо мной.

Алисия нахмурилась, стиснув поводья:

– Тебе пришлось самому ковать своё детство.

– Да. Но даже тогда я чувствовал, что моё предназначение – не только в этом. После первой отсидки я попробовал завязать. И тогда впервые узнал, кто мой отец.

– Ты ведь говорил, что он – маг…

– Иллиндил Грант. Странствующий чародей. И… как выяснилось недавно, он был ситтари. Полукровка или потомок Перворождённых, но точно не человек в простом смысле слова. Его браслет до сих пор хранится у меня. С ним пришло понимание, почему я так легко учусь магии, языкам, боевым искусствам.

Алисия слушала молча, но я чувствовал её волнение: зелёные глаза сверкнули – то ли интересом, то ли тревогой.

– Он был скандально известен, – продолжил я. – В Стейнгарде отец вступил в шайку «Благородных Разбойников». Они грабили богатеев, державших в лапах весь город. Особенно боролись с «Полярными Тиграми», бандой наркоторговцев. Отец один бросил вызов их главарю Орфину – и в одиночку разнёс верхушку банды.

Я невольно усмехнулся, вспоминая слова матери:

– Она рассказывала, что в тот день он, смеясь, сказал ей: «Похрабревшие мыши идут бить морду коту».

Алисия не сдержала лёгкой улыбки:

– Безрассудный… но, похоже, великий человек.

– Да. Но за дерзость он заплатил. Началась война банд. Почти все разбойники и тигры погибли. Отца поймали… и он исчез без следа. Думаю, его убили. Но память о нём осталась.

Я умолк на миг, чувствуя, как в груди шевелится старая боль.

– После этого я снова сорвался во тьму. Мой учитель-маг был убит, а суд обвинил меня. Я сбежал. И стал вором снова, потому что иного выхода не было. Но потом пришёл день, когда я встретил паладина Элиддина и его ученика Ларратоса. Они показали мне иной путь. Я понял: лучше вернуться в тюрьму, чем служить злу. И я выбрал Свет.

Алисия молчала ещё дольше, чем раньше. А потом произнесла тихо, но твёрдо:

– Ты рассказываешь об этом без прикрас. И именно поэтому я тебе верю. Ты вырос в грязи, но не стал частью её. Может, в этом и есть твоя сила.

Её слова ударили сильнее любого комплимента. Я улыбнулся – впервые за весь рассказ искренне.

– Знаешь, Алисия, раньше я думал, что человек всегда остаётся тем, кем его сделало детство. Но, может, всё же можно выйти за пределы судьбы.

Она протянула руку и легко коснулась моей ладони поверх поводьев:

– Можно. И ты это доказал.

***

В башне Корпуса Аргомантов, оставшись наедине, я снова вспомнил про браслет – тот самый, найденный среди вещей отца. Сердце билось быстрее: может, в нём хранится что-то, что объяснит хоть часть тайн моей семьи. Я сосредоточился на образе Иллиндила, и кристалл в оправе вдруг вспыхнул мягким светом.

Сначала он сиял едва заметно, затем всё ярче и ярче, пока не озарил комнату ослепительным сиянием. Из света начали проступать силуэты – мужской и женский. Они росли, обретая очертания, пока не стали ростом с половину человека. Комната будто раздвоилась: передо мной возникла её уменьшенная копия, и в ней стояли двое. Мужскую фигуру я узнал сразу – мой отец, Иллиндил Грант. Женская же казалась полупрозрачной, словно сотканной из воздуха.

Отец был таким, каким я его себе и представлял по обрывкам воспоминаний: высокий, худощавый, в серебристой мантии аргоманта, с двумя длинными клинками за спиной. Длинные серые волосы спадали на плечи, глаза – ярко-синие, живые, насмешливые. Рядом с ним стояла женщина в сияющем серебристом платье, с зелёными глазами и кудрявыми рыжими волосами.

Она произнесла фразу на чужом языке. Я тут же включил лингвофон.

– Ну, здравствуй, тётя Ная, – отозвался Иллиндил.

– Что же ты так долго не выходил со мной на связь, малыш Илли?

– Прошу тебя, тётя, не называй меня так! Мне уже двадцать пять лет!

– А в душе тебе от силы шестнадцать, – строго ответила она. – Ты всё тот же безответственный мальчишка.

Так и завязалась их перепалка. Тётя Ная осыпала его упрёками: мол, он наследник древнего рода Ситтари, потомок Перворождённых, а ведёт себя как ветреный бродяга. Дразнила его «раздолбаем», упрекала в амурах со смертными, в службе «варварам» вместо карьеры архимага. Иллиндил же отвечал иронично и дерзко, шутил про свою «магическую стихию воздуха» и приключения во Внешних Мирах.

– Настоящий мужчина не может жить без приключений, – усмехался он. – Что за жизнь в Ситтарасе, на этом островке вечного покоя? А здесь – города, леса, драконы, принцессы…

– Принцессы из плоти и крови смертных! – возмущалась Ная. – А когда ты, Илли, заведёшь нормальную семью среди своих? Когда у тебя появятся дети?

– А может, у меня уже есть дети, – с иронией бросил отец.

– Побочные! – отрезала она. – Они меня не волнуют.

Я затаил дыхание. Каждое их слово било прямо в сердце. Слишком многое совпадало. Слишком многое объясняло меня самого. Я понял, что кровь Ситтари – это не только сила и талант, но и та же неудержимая жажда приключений, что гнала моего отца по мирам.

– Обещаю тебе, тётя Ная, я вернусь, – наконец сказал Иллиндил, – но сначала закончу то, что начал. Я дал слово князю Тиверлею – и защищу его от заговора.

– Ты всегда ищешь беду на свою голову, малыш Илли, – вздохнула Ная. – Но я буду ждать. Ждать Звёздного Странника.

Сияние угасло. Фигуры растаяли, и я остался один в комнате, с браслетом в руках и тяжёлым сердцем. Сколько бы я ни стучал по кристаллу, изображения больше не возникало.

Я сидел молча, ошеломлённый. Вот он – мой отец, живой, дерзкий, полный огня. И где-то там, далеко, осталась тётя Ная, представительница великой расы, что ждёт его возвращения. А я… я, похоже, его продолжение. Его выбор, его кровь, его тени и его свет.

Во дворце князя Драгомира царила тишина, наполненная ароматами ладана и старых пергаментов. После недавнего задания, которое мы с Алисией выполнили вместе, князь устроил во дворце небольшой приём в честь Аргомантов. Для меня это было и честью, и испытанием: Драгомир хотел посмотреть, на что я способен, и стоит ли доверять чужаку с севера.

Алисия улыбнулась и сказала:

– Раз ты теперь служишь при дворе, тебе стоит увидеть кое-что. Отец собирает диковины – остатки тварей, которые угрожали Мойрении. Мы называем это музеем нечисти. Пойдём, я покажу.

Я шёл за ней по мраморным коридорам, чувствуя, как холодные факелы отражаются в серебряных узорах стен. Мы свернули в боковую галерею, где воздух пах пылью и старым деревом. Чем ближе мы подходили, тем явственнее становилось ощущение, будто на нас смотрят десятки невидимых глаз.

Алисия распахнула тяжёлые двери.

– Ну вот, – сказала она, – всё наследие наших битв с тьмой. Здесь учат не по книгам, а по останкам.

Я шагнул внутрь – и сразу почувствовал, как по коже пробежал холодок.

***

По бокам кабинета стояли скелеты неизвестных существ. В шкафах же находились скелеты похожих тварей, но только поменьше. В аквариуме на шкафу бултыхался труп существа, похожего на зелёную мартышку, только её голова сильно напоминала небольшого осьминога. Птичий клюв был увенчан пятью щупальцами, а сверху красовался гребень, напоминающий петушиный. На аквариуме висела табличка с надписью: «Малёк эшхаргота океанического, царя морей».

Я невольно напрягся. Слишком знакомая тварь. Да, именно такие чудища преследовали нас в руинах Перворождённых в Эрте. На миг во мне всё сжалось: я видел, как они тянутся щупальцами к голове человека, чтобы высосать мозг. И хотя передо мной был лишь мёртвый экспонат, воспоминание ожило с пугающей ясностью.

– Ты их боишься? – тихо спросила Алисия, заметив моё выражение.

– Не боюсь, – хрипло ответил я. – Слишком хорошо знаю. И лучше бы никогда не видеть снова.

– А я горжусь, что наши предки смогли их победить, – твёрдо сказала княжна. – Даже Хаос можно усмирить, если не отводить взгляд.

На шкафу рядом стояла коробка, в которой переливались яркими цветами волшебные камни – для успокоения, возбуждения или подчинения нечисти. Перед шкафом высился скелет странного существа, похожего на низкого человека – за тем исключением, что на его туловище красовались четыре руки, а на голове – антенны, как у муравья.

Табличка гласила: «Акбашан. Представитель расы аборигенов Айроса».

Это был не скелет в привычном понимании: передо мной лежал экзоскелет, хитиновый панцирь. Антрацитовая поверхность блестела в лучах магического света, а по книгам я знал, что при жизни этот панцирь был оранжевым.

– Жутковатые, – пробормотал я.

– Они пытались покорить людей, – кивнула Алисия. – Но сами оказались лишь музейным экспонатом. Это тоже урок.

На стене висели плакаты с изображением различной нечисти. Слева красовался рисунок с коричневым крылатым чёртиком и надписью «бес полевой», в центре – конелюд, обозванный «кентавром обыкновенным», а справа – плакат с гигантским шерстатым существом, напоминающим помесь слона и носорога – если не считать крысиного хвоста. Нос у него был, как у носорога, но без бивней, а на голове торчали гигантские уши. Подпись под плакатом: «индрик-зверь, всем зверям отец».

– Видишь? – Алисия слегка улыбнулась. – Даже легенды о чудищах мы храним. Народ должен помнить, что всё это реально, а не сказки для детей.

За витриной стояли банки с небольшими заспиртованными зверушками. И, как показалось мне, одна из них зашевелилась. Я мгновенно напрягся, положив ладонь на эфес меча. Но боковым зрением заметил – Алисия тоже вскинула бровь и шагнула ближе.

– Ты тоже видела? – прошептал я.

– Да, – она прищурилась. – Но, скорее всего, это просто игра света. Хотя… кто знает? В этих стенах мёртвое не всегда мертво.

Мы переглянулись – и я понял, что в этот момент мы оба думаем об одном: музей – не просто собрание костей и банок. Это предупреждение.

***

В библиотеке Академии я набрёл на пыльный фолиант с золотым тиснением: «О природе клатхи и ступенях колдовства». Страницы пахли старыми чернилами и свечным дымом. Я устроился за дубовым столом и начал перелистывать.

«Клатха есть внешняя, космическая энергия, именуемая также силой Абсолюта. Она пронизывает всю совокупность миров – Универсум. Все объекты во всех мирах пропитаны клатхой, но в разной мере. Особенно сильна она в божественных артефактах. В Центрах Силы – потоках клатхи – энергия проявляется наиболее явно».

Ну да, звучит знакомо. В Эрте мы называли это Первозданной Магией и волей Абсолюта. Разница только в словах.

«В закрытых мирах потоки клатхи слабы. Большинство магов довольствуются лишь маной. Лишь избранники способны черпать клатху – но лишь ту её часть, что протекает через их тела. Потому они быстро утомляются. Есть иные пути: божественные артефакты или проводники, черпающие силы извне».

Выходит, Эрта как раз и есть такой «закрытый мир». А паладины – избранники. Теперь понятно, почему наши молитвы и видения работали, когда обычный колдун едва мог искру высечь.

Я перелистнул страницу.

«Палочка не увеличивает мощь заклятия, но служит фокусом. Чем сложнее заклятие, тем труднее сосредоточить на нём волю. Артефакты помогают магу не расплескать силу».

Ха! Значит, все эти местные посмешища насчёт «без палочки и заклинание не выйдет» – пустая болтовня. Настоящая сила в голове и воли.

Дальше шло о ступенях.

«Первая ступень – слова и жест.

Вторая – одни лишь слова и мыслеобразы, без жестов.

Третья – колдовство даже с кляпом во рту: достаточно проговорить заклинание в уме.

Четвёртая – инстинкт, когда астральное тело творит магию само, как дыхание или шаг».

Я замер. Вот оно! Паладины Эрты всегда действовали именно на четвёртом уровне. Мы не задумывались, когда молились или бросались в бой – всё шло само, будто магия дышала нами. Значит, при моём прошлом мне будет проще пройти их ученические ступени.

***

Стоял конец ноября. Первые хлопья снега, налипая на ветви и крыши, укрывали холмы южной Мойрении белой вуалью. Двор корпуса аргомантов дышал холодом: под серым небом зимнего утра воздух был прозрачен и звенел от мороза. Я стоял на тренировочной площадке, передо мной – три мишени, зачарованные так, чтобы выдержать любые удары молний. Обычные лучники упражнялись бы в меткости, но я колдовал.

Я сосредоточился и поднял палочку. Вокруг неё заклубилась искристая аура, и вот уже срываются с наконечника сгустки электрической плазмы – переливающиеся синим и лиловым, словно куски живого неба. Один за другим они ударяли в первую мишень, а затем, вспыхнув ослепительным светом, перескакивали с цели на цель, образуя цепь молний.

Внезапно за спиной прогремел голос:

– Едрить твою налево! – раздался громовой бас Громобоя. – Да чтоб меня демоны за уши таскали, это лучшая цепь молний среди новичков, что я видел!

Я обернулся, чувствуя, как в щеки ударила краска.

– Спасибо, учитель, – смущённо ответил я.

– Спасибо?! – Громобой расхохотался, размахивая руками. – Да ты превзошёл меня самого в молодости, болотные черти! Теперь тебе, пожалуй, и учиться больше нечему!

– Ты уверен, учитель? – не поверил я.

– Абсолютно! – в его глазах сверкали искры не хуже молний. – Давай, показывай, что ещё умеешь, Апион!

Я кивнул и вновь поднял палочку.

– Заклятие разветвлённой молнии!

Сгусток энергии сорвался в воздух и, пролетев полпути, вдруг раздвоился, а затем и втрое – три молнии, будто три змеи, разом ударили в разные мишени, каждая точно в яблочко.

– Ещё! Давай ещё! – рявкнул боевой маг, и всклокоченные кудри на его голове трепал зимний ветер.

Я повернулся к зачахшей яблоне у края двора. Взмах палочкой – и золотисто-оранжевая молния, теплая, как само солнце, сорвалась с наконечника. В тот же миг дерево затрепетало, укрывшись свежей зеленью. Сквозь иней пробились нежные лепестки – яблоня расцвела прямо на морозе.

Громобой остолбенел, а затем, вскинув руки к небесам, взревел:

– Едрить твою мать! Да едрить же мою мать!!! Клянусь Перуном, если ты продолжишь в том же духе, то скоро превзойдёшь даже меня! Тебе, парень, больше не нужна учёба!

Глава 5. Падение Ястреба