Кладбище забытых талантов

Казалось, вопль отчаяния тряс каменные стены, а ручьи слез топили коридоры лабиринта…

Хэйрон слабо щелкнул вялыми пальцами, заставив распахнутые двери медленно закрываться. Он из последних сил оттолкнул Юрия и прошептал ему, чтоб тот убегал. Услышав скрип камня, призрачные девушки прекратили осаду монстра и побежали к проходу. На бегу Анжела подтянула товарища, поставив его на ноги, а Сидни захватила стрелу, что лежала в кучке праха на месте гробовщика.

Первой проскользнула Сидни и криком оповестила товарищей о преследовании. Балласт Анжелы составлял не только призрачный юноша, но и металлическая рапира, которая по весу не отличалась от истинного оружия. Чтобы не быть раздавленным, Юрию пришлось на последних секундах пролезть боком, после чего дверь глухо затворилась.

Было что-то необычное в коридоре, по которому продвигались призраки: двери, несмотря на два увесистых удара, сдержали натиск, и ни разу за долгое время не показались разветвления. Словно лабиринт решил, что странники испытали достаточно мучений.

Путь преодолевался в молчании, тягостном и нерушимом, от какого даже чудилось потрескивание голубых языков пламени. Казалось, этот холодный тусклый свет еще более нагоняет тоску. Сидни исполняла роль поводыря, шла первой, привычно подскакивав на каждом шагу, плечи ее несколько тряслись в непонятной эмоции, но голову она направляла вечно вдаль, задумавшись. Окруженный призрачными девушками Юрий полуобернулся, заглянув в печальные глаза Анжелы. За минуты схватки она неожиданно обрела единение с духом котлунга, почувствовала дух товарищества, и оттого глаза ее, устремленные вниз, наполнялись влажной грустью.

– Ты долго скрывалась?

Гнев обуревал призрачного юношу: он представлял исход событий, не покинь его подруга. Возможно, возникла бы сложность во время пленения, нужно было бы заманить большее количество «искателей», но Хэйрон бы не погиб. Однако Сидни оставила его одного, вернулась после трагических событий и непривычно молчала.

– Если бы ты раскрылась раньше, мы бы могли спасти его…

– Юра-Юра-Юра… Я пряталась ни секундочкой дольше, чем было нужно. Кто ж виноват, что вы все время бились кучками. Я бы точно-точно промазала. Вот и пришлось дождаться хорошего момента. Тогда он так ровно стоял ко мне спиной, но вот… котик умер.

– Котик? – повысил голос Юрий, отчего недолговечное эхо повторило слово. – У него есть имя. Хэйрон! Так его зовут… звали… Нужно знать, благодаря кому мы спаслись.

– Так-так-так! Я вот совсем-совсем не хочу вешать себе на грудь медальки почета, но, по-моему, это я спасла вас. Юра, пойми, так нужно было! Или вдвоем они бы всех быстро-быстро покромсали, даже мокрого пятнышка бы не оставили. Эх! Эти пакостные монстры те еще заразы! Я убила не того могильщика, представляешь? Смерть котика – хорошо-хорошо, Хэйрона или как там его! – можно считать чуточку напрасной, не совсем прям чтобы, но…

Юрий положил руку на плечо Сидни с необычной для него силой, остановив подругу.

– Ты говоришь это так легко, что становится мерзко на душе.

– Для твоей души я совсем-совсем ничего не могу поделать. С ней уж сам вот разбирайся. А я говорю, как есть, и все!

– Хорошо. Тогда я тоже скажу все, как есть. Не знаю, какие намерения у тебя были, специально ты медлила или нет и мучает ли тебя совесть… Ты и так знаешь, сколько раз он спасал нас и на турнирах, и ночью от могильщиков и от них же в подземелье. Просто знай: то, что мы до сих пор живы, знаем, где исполнитель желаний, и идем к нему целыми – это его заслуга. Знай это и хотя бы мысленно будь ему благодарной.

– Ах спасибо огроменное, Юра, что считаешь меня совсем-совсем злой и бесчувственной! Небось, думаешь, мне так хотелось его смерти. Так вот! Ты очень-очень-очень ошибаешься!

– Все было бы прекрасно, будь ты рядом с ним, – вступила Анжела. – Просто не представляю, как можно было пустить товарища блуждать по лабиринту с монстрами. В одиночку!

– Мои дела и поступки тебя нисколечко не должны интересовать, – резко от злобы ответила Сидни. – Юра сам вызвался быть героем и даже стал им. Поздравляю тебя! А я вот такая вот ужасная-преужасная гадина!

– Отличная команда, нечего сказать.

Последние слова Юрия поставили незримую точку в перепалке, которая, продлись дольше, взяла бы иное пагубное направление. Тем не менее призраки вновь зашагали по этому бесконечному коридору, охваченные каждый своими мыслями.

После некоторых скитаний призраки обнаружили входную дверь подземного дома, от внутренностей которого не осталось ни следа. С каким-то чувством тревоги, словно наблюдали разруху, они миновали голые стены коридора, вспоминав прекрасные пейзажи на картинах и удивительно мягкий ковер. Ступеней на второй этаж или в подвал не оказалось, но была развилка направо или налево; внутренне чувство подсказало, что нужный путь лежит левее, потому как в прошлый раз коридор второго этажа удалялся в этом направлении. Вместо комнаты с роялем возвышались дубовые двери, за которыми слышались мелодии, словно Хэйрон все еще находился там и играл…

И вот наконец показались грозные каменные створки нужной двери, в то время как проходы в другие миры (команда ранее успела познать животные тела) были отгорожены дверями из дуба. По величественности они уступали подземным вратам, но завораживали не меньшим образом – ведь за ними скрывалась цель долгого путешествия!

Никто не был в силах сделать шаг вперед.

– Вот мы и здесь. Я не ожидал, что все произойдет так быстро, – сказал Юрий. – Сколько всего с нами случилось, пока мы шли к мечте. И вот мы здесь… Не верится как-то.

Анжела повернулась к товарищу, подарила короткое объятие, после чего подтолкнула его вперед.

– Именно поэтому ты должен пойти и проверить, правда ли все это. Я верю в тебя.

– Я не могу, просто не имею права отобрать у тебя мечту. Если желание все-таки одно…

– Что? Ты о пальце говоришь? – Она невольно вытянула пораженную ладонь, поглядела на все еще непривычную щель. Слабая улыбка нисколько не подбодрила призрачного юношу. – Пустое. Видишь, уже и позабыла, что у меня когда-то был палец. И не говори вздора! Немного усилий – и я буду играть без указательного не менее душевно, чем с ним. Тебе же не стать космонавтом без этого чуда.

Неожиданно раздражение повисло на лице Юрия, словно подруга предлагала ему нечто несуразное, плохое. В ответ Анжела все более хмурила брови, не понимав такой настойчивости. Она подумала, что будет чувствовать себя ужасно, если отберет у лучшего друга мечту всей жизни ради своего – подумаешь! – пальца.

– Если ты такой идиот, – сказала призрачная девушка, с возмущением сложив руки на груди, – что отринешь, возможно, единственный шанс на прекрасную желанную жизнь… Быть может, Сидни будет о чем попросить. – Она сказала это настолько язвительно, что, без сомнений, не позволила бы такому случиться. – А вдобавок пригласи Тамару, Павла с Борисом, роту «искателей», да хоть самого Ника.

– Ты не понимаешь… Нет у меня больше этого шанса, но ты можешь исправить свой недостаток.

– Потрудись объяснить, что значит твое «больше нет шанса»?

Нелепый спор, промедление раздражали Сидни, отчего она вдруг легко двинулась вперед на цыпочках и положила ладони на ручки каменных створок. Товарищи вмиг обратили на нее возмущенные взоры и напряглись телами, надумав остановить. Призрачная девушка понимающе улыбнулась: другого она не ожидала.

– Ой-ой-ой! Что это такое… У меня что, нет права на желание. Я совсем-совсем не заслужила его? – проговорила она обиженным тонким голоском. – Юра, какой ты жестокий все-таки… Ладно-ладно, шучу я, шучу. Что вы такие серьезные, как змеи? Улыбаться надо! Через пару шажков кто-то из вас – и я очень-очень умоляю, прямо вот сильно-сильно, решите уже это! – станет сильным-пресильным или вернет пальчик. Вот! Я правда-правда понимаю, что у вас беды в тысячу, а может, и в сотню тысяч раз серьезнее. У меня-то и желания нет, я бы его точно-точно придумывала час-другой. А то, что я хочу, почти исполнилось…

Как верно подметила Сидни, заветное желание находилось в паре шагов, и никто не решался его забрать. Смех, да и только!

Тогда Юрий обошел подругу и уперся ладонями ей в лопатки, позабыв в порыве чувств о ранах. Однако Анжела быстро заподозрила неладное и перенаправила вес, вдавив кроссовки в пол, когда товарищ начал толкать, и даже не издала звуков от боли, которая спасала ее от бешенства.

– Собрался силой меня затащить? Вот исполнишь желание – может, получится, – дразнилась призрачная девушка.

И после ее слов плечи ощутили пару сильных толчков – не столько пошатнувших ее, сколько устрашивших, что может сработать кладбищенское правило.

– Как же раздражает! Раздражает, раздражает! – многократно повторял Юрий.

Стремительным образом толчки обращались легкими ударами, какие уже настораживали сильнее. Во время таких торчавшие костяшки пальцев, попадавшие в рану, причиняли значимое неудобство.

– Почему? Почему ты всегда думаешь только о других? И никогда о себе! Действительно… очень упрямая.

Вскоре Анжеле пришлось обернуться, поскольку каждый новый удар казался яростнее, и все же уступить один шаг в сторону двери. Хотя силы призрачного юноши убывали с немыслимой быстротой, результат его радовал и давал надежду.

– Хочешь, чтобы я загадала желание? Ты этого хочешь? – закипала призрачная девушка, и в глазах ее уже пылал злобный огонек, под стать цвету волос.

– Да, черт тебя дери! Иди… И сделай, наконец, уже хоть что-нибудь… для себя!

Остаток сил был вложен в последний толчок, который по меркам Юрия удостоился бы спортивной награды, но на самом деле лишь боли в мышце.

В момент, когда ладони призрачного юноши приблизились к девичьим плечам, Анжела отразила их таким резким взмахом, что хрустнуло и заболело у обоих.

И в этой совместной боли родилась истина.

Вся ткань жизни скомкалась в стремительный набор картинок и фраз. В течение непродолжительной жизни, однако, нашлась масса моментов, когда Анжеле говорили делать то, что велено, под извечным предлогом «мне лучше знать». Никогда она не совершала собственный выбор, привыкнув исполнять волю других. И тогда она впервые решилась на поступок, что диктовал ей разум, пусть и в приступе гнева.

Навалившись на створки двери, призрачная девушка вошла в комнату.

Внутри ее ждала я.

Только после того, как Анжела вошла, я поняла, что встретила ее неподобающе. Любой бы опешил перед парившей во тьме сферой, от которого исходил слабый свет. Моему невежеству было оправдание: я еще не до конца очнулась от потрясения, вызванного смертью моего фамильяра, моего любимого Хэйрона. Да, я предстала перед гостем в самом расстроенном нечеловеческом виде, но быстро исправилась. Сил, что я копила многие часы и даже дни, не хватило на спасение котлунга, так что теперь я могла их тратить.

Вдруг цепочкой по всему залу начали полыхать факелы, и, когда их языки пламени полностью истребили тьму, перед призрачной девушкой я стояла в более приемлемом облике. Получилось весьма эффектно, не правда ли?

– Не бойся, подойди, – сказала я с теплотой и гордостью, как достойнейшему из детей.

Мой вид ее смутил, однако усталые ноги потихоньку понесли ее ко мне. Причиной смущения было наше сходство, что замечалось мгновенно: те же огненные волосы, легко спадавшие на плечи; те же тонкие черты лица, доставшиеся от древних предков, возможно, ей – и от меня тоже; схожие женские черты фигуры (правда, я все же была аккуратнее сложена) и даже рост, в чем с годами она, несомненно, меня одолеет. Яркое отличие таилось в глазах – как в выражении, испуганном и игривом, так и в цвете, восхитительном кофейном, почти истинно черным, и моим зеленым. Ввиду разности эпох, разнилась и одежда. Я осталась верной старомодным тонким платьям до пола, в особенности когда они были нежного василькового цвета; такие сейчас используют только в театральных постановках.

– Робко, Анжела, робко. У нас не так много времени.

Я же знаю, что она загадает, иначе случиться не может. Следовательно, процесс можно было бы легко ускорить… Тогда зачем нужен этот фарс? Только ли ради моей души? Все же я склонна думать, что желаю предоставить выбор ей самой, ведь она так редко совершала его в жизни. Так оно и есть: я определенно хочу, чтобы она сказала себе об этом желании и даже не посмела усомниться в нем.

– Вы знаете мое имя?

– Так случилось, что я знаю все обо всех вас. И даже больше, – говорила я таинственно, сгорав от щекотного чувства подобных речей.

Наше внешнее сходство несколько сблизило нас. Теперь призрачная девушка не смотрела на меня, как на неизвестное существо, хотя крупица опаски в глазах осталась. Она встала напротив меня – сердце отбивало отчаянный ритм, что даже пугало! – и я постаралась искренне улыбнуться, поскольку действительно была рада наконец пообщаться с детьми. Однако, верно, скрыть печаль в глазах не удалось; и так всегда: лицом лукавить можно без труда, но взглядом выдашь настроенье. Достаточно поэтичная мысль…

– Приложи пальчики к моим вискам и подумай о самом желанном на свете.

Без промедлений Анжела потянулась ко мне, задев мягкие пряди волос, но тотчас же нерешительно одернула руку. Эта милая детская ее черта – вначале пылко действовать и только спустя мгновение сомневаться – мне нравилась.

– Я могу загадать все, что угодно?

– Конечно. Все, что только пожелаешь, но единожды.

От прохлады моей кожи призрачная девушка вздрогнула, а я аккуратно накрыла ее ладони своими. Прошу прощения у Вселенной, но я намеренно коснулась священного места на пораженной ладони, пытавшись вызвать сомнения. Они были бесконечно нужны! И у меня получилось: она отвела взгляд, значит, подумала об этом, задумалась… Правда, нерешительность оказалась скоротечной, после чего в глазах воспылал такой огонь (они и правда сверкнули влагой в свете факелов), что мне стало страшно.

Я уверилась: ее выбор более чем осознанный.

– Закрой глаза, сконцентрируйся на желании, представь каждый образ. Это очень важно!

На самом деле исполнение желания – неприятный процесс. Ткань реальности столь прочна, что ее изменение требует великих мысленных усилий. Ведь каждая вещь может в корне повлиять на мироздание, о чем призраки еще, конечно же, вспомнят. Кровь в моих висках начала пульсировать теплом, словно закипала, а по всей коже головы прошлись мелкие иглы, навевавшие зуд. С каждым слоем образа, что создавался нами обоими, ощущения только усиливались, но требовалось представить событие так же ярко, как и в жизни, не упустив ни одну деталь.

– Вот и все, – сказала я, улыбнувшись искренне. – Можешь впустить остальных.

Признаюсь, я и сама долго ждала ее желания. Уж очень любопытно, насколько оно изменит мир!

Теперь Юрий и Сидни подобным образом завороженно смотрели на меня, изучали подвижным взглядом. Я ответила тем же, не отказав в удовольствии рассмотреть детей воочию. Вскоре они убедились в том, что я создание живое и способное на разговор, и ошеломление пропало.

– Я надеялся на обсидиановый монолит или золотой шар, – шепнул призрачный юноша.

– Эх! А где же волшебная лампа с джинном? И где мои три желаньица? Вот же незадача! А я очень-очень ждала на лампу…

Вздор! Наслушались и начитались легенд – и теперь воображают себе всякое. Похожа ли я на восточного духа, заточенного в домашнюю утварь? Или, быть может, я спрятала горшочек с золотом? А вот в детстве я была наслышана о старухе из леса с крупными бородавками на носу, и жила она в странном доме. Но я же детей не краду! Хотя…

Однако я глубоко, пусть и наигранно, возмутилась в душе. Я – это я, и никто другой!

Своей внешностью я невольно ответила на немой вопрос Юрия о том, что это я девушка, изображенная на картинах в часовне, владелица трактира и дневников. Теперь я поняла, почему при первой встрече Анжела так сильно была взволнована, хотя совершенно не показывала эмоций. В том взгляде блестевших пепельных глаз было нечто обворожительное, а в моем случае я рассмотрела смесь удивления, восхищения и легкого испуга. Он рассматривал меня неприлично долго, отчего Анжеле стоило бы приревновать.

– Предупрежу сразу: скоро сюда явятся монстры. Знаю, что Хэйрон сказал вам обратное, и в ином случае они действительно бы не пробрались, но теперь… Ты, Юра, привел к ним десяток призраков. Все оборачивается несколько плачевно. И да, об этих монстрах… Так как ты, Сидни, уничтожила одного из них, чем я тебе безмерно благодарна, я дарую тебе желание.

По правде, мне ужасно не хотелось вновь проводить ритуал и справляться с последствиями желания, но так будет честно. Заслуги должны вознаграждаться! Неожиданно призрачная девушка встрепенулась, боязливо засверкала глазами, но робко подошла. Впрочем, быстрее, чем Анжела – верно, человеческий облик все более располагал призраков ко мне.

После уже описанных действий в руках у Сидни появился инструмент для резки металла, ржавый и грязноватый, будто только вырванный из рук работника.

Выбор крайне нежелательный, но я ведь сама предложила…

Казалось, тишина разлилась по комнате и призраки тонули в ней по макушку, потому как они молчали. Мы неловко смотрели друг на друга. Это печалило мою душу, ведь не каждый день выдается возможность побеседовать с призраками на расстоянии нескольких шагов. И каждый миг тогда представлял для меня ценность, поскольку любой из них мог стать последним.

– Меня зовут Анна, но об этом вы уже должны знать. И никаких вопросов не последует? Не похоже, что вас гложет любопытство. Смелее же! Кладбище казалось мне более чем загадочным и необъяснимым местом, а подземелья и вовсе вызывают каскад вопросов. Но… если вам ничего не интересно…

– Кто мы такие и как попали на кладбище? – начал Юрий, набравшись храбрости, каким-то даже мужественным голосом.

Пока он смело глядел на меня, пытавшись, верно, вытащить ответы из глубины души, призрачные девушки не могли не отметить стремительные изменения. В особенности Анжела, знавшая его голос и внешний вид не хуже собственных.

– На первый вопрос вы в состоянии ответить сами. Кто-то думает, что он остался человеком, хотя большинство на кладбище мнит себя призраками. Что ж, ваше происхождение, равно как и происхождение кладбища, связано с высшими силами (это долгая история для более спокойной обстановки), так что… Возможно, считать вас призраками, в смысле не людьми, вполне разумно.

– То есть мы умерли? – с горсткой страха спросил Юрий.

– Чтобы ответить на этот вопрос, Юрий, нужно разобраться во втором твоем вопросе. Как вы попали на кладбище… Очень интересно! И на этот вопрос вы тоже сможете ответить сами, хотя и не без моей помощи. Что необычного случилось в твоей душе, Анжела, когда ты узнала о своем высшем в жизни несчастье? Тогда, когда твой отец поставил тебя перед безжалостным фактом ближайшего поступления в университет, который ты ненавидела более всего. Он лишил тебя права самостоятельного выбора. Что ты чувствовала в тот момент?

Анжела смутилась, не привыкнув рассказывать о своей жизни малознакомым людям. Такими в этой комнате были Сидни и, конечно же, я. Она краснела от воспоминания того события и забавно сжимала кулачки, спрятанные в карманах джинсов.

– Гнев, – продолжала я, – он разливался по твоему телу, хотелось рушить стены, ломать предметы, рвать одежду… Впрочем, ради тебя не буду перечислять всего, что ты едва не совершила тогда…  Это ты и сама хорошо помнишь. А вот помнишь ли ты, что в тот день на тренировке по фехтованию тебя никто не смог одолеть? Помнишь ли свои мысли перед сном, когда ты до середины ночи жгла взглядом темноту потолка? Разочарование. Конечно, перечить родителям ты не отважилась. Ты решила забыть свою мечту – забыть музыку навсегда! – как сделал каждый из вас. И вот вы здесь.

– Тогда зачем мы здесь? – сказала Анжела.

– Зачем? А вот на этот вопрос вам никто не ответит. Зачем… Возможно, в наказание за такой тяжкий грех, за преступление против себя, а может, за тем, чтобы исправить ошибки прошлого. Кто знает…

– Чтобы исправить ошибки, нужно покинуть кладбище, – заметил Юрий.

– Звучит проще, чем на самом деле, правда? Далеко за пределами кладбища вы продолжили проживать каждый день. Без цели, без веры, без мечты… Вы в самом прямом смысле заточили вас же самих сюда, отбросив вместе с мечтой и частицу себя. Вы и есть мечты, дети мои.

– Тогда пусти же нас, – почти потребовала Сидни, чем вызвала у меня легкую улыбку. – Мы очень-очень хотим домой. Да что там! Не только вот мы такие привереды. Все-все хотят.

– Это невозможно по нескольким причинам. С одной из них Юрий познакомился в день своего прибытия на кладбище, что, собственно, и способствовало этому. Что ты видел в больничном подвале, куда тебя завел Хэйрон?

Части головоломки – две из тысячи кусочков пазла – сложились, прояснив пару моментов. Глаза призрачного юноши сделались широкими, а дыхание участилось – он помнил…

– Там было что-то. Я не уверен… Скользкие щупальца хотели схватить меня.

– Поэтому-то вам и нельзя в город, для вашей же безопасности. На кладбище всем вам дается шанс исполнить мечты, хотя у этой возможности есть предел. Конечно, я не могу переместить тебя, Анжела, на сцену филармонии и сделать всех членов жюри счастливыми, тем самым положив начало твоей великой карьеры. Я могла помочь по-другому. Желание не дается просто так, а зарабатывается множеством усилий, через которые каждый из вас прошел. Именно поэтому, к сожалению, я не могу вас выпустить на поверхность. Благодаря «искателям» все прознали о вашей команде, вам не дадут покоя, как душевного, так и физического.

– Ах! Да что же это такое! То одни нас сажают за решетки, то другие… Какая-то совсем-совсем дурная местная потеха.

– Пожалуйста, не думайте обо мне так. Это не плен. И тем более я не собираюсь причинять вам вред! В подземелье есть бесчисленное количество миров. Весь лабиринт – это только переход между ними, своеобразный коридор из коридоров. Даже я не знаю всего интересного, что можно найти за этими дверьми. Пожалуй, все, на что только способна фантазия человечества. Это отнюдь не заточение! Во всех тех мирах вы будете свободны. Там вы сможете исполнить свои мечты, счастливые, защищенные… Не этого ли вы хотели? Юрий? Анжела? Сидни?

– Мы оставили наши жизни в городе. Нам нужны именно они, – сказал с привычной прямотой Юрий.

– Я более чем уверена, что вы сможете найти и ваш город за одной из дверей. Все будет настолько же правдиво, как и сама реальность. Другой мир, в котором вы сможете все исправить.

– Нет! Ну уж нет! Совсем-совсем нет! – отозвалась Сидни, мигом снявшая с плечей лук и уже подготовившая стрелу. – Мне ни капельки не нравятся все эти вот иллюзии. Драки на мечах, беготня по деревьям, заколдованные диваны, столы, шкафы – я всем этим уже сыта по горло! Я просто хочу найти сестренку и вернуться с ней домой. И никак больше! Вот! Выпускай нас!

– Анна, поймите, – молил Юрий, опасавшись за возможность битвы со мной.

– Для начала опусти лук. Это так грубо! Тем более по отношению к создателю. Этой каплей моей же магии ты не причинишь мне вреда. Я сказала все, что должно!

Словно в подтверждение ярости моих слов, грянул гром. Длинный меч, сотканный из призраков в машине смерти, пронзил и разрезал запертые каменные створки по линии их смыкания. До отвращения легко гробовщик распахнул дверь и прошел невидимый барьер, вмиг изменив освещение в комнате.

На это у него ушла не одна сотня лет… И теперь убийца стоял в проходе, довольно сверкав алыми глазами, он пылал жаждой схватки. Он пришел убивать.

Талант №24. Умение переживать горе

Гонимая быстротой происходившего, я растерялась в действиях. Одна часть меня безумно желала отомстить древнему злу и определить его судьбу, а другая опасалась ввязать в битву детей. Времени переместить их не было, да и, потратив на этом силы, я бы точно проиграла. Зло приближалось. Я выступила вперед и понадеялась, что призраки не сглупят и забьются в самую глубокую щель в комнате.

С выставленным параллельно полу клинком гробовщик сделал рывок в мою сторону, надумав пронзить насквозь. Меч был легок, точно игрушечный, особенно в сравнении с кинжалами, из-за чего резкому движению монстра позавидовало бы даже семейство кошачьих. Все же я смогла скользнуть вбок от этого темного копья и обрушить на него волшебные огненные искры. Получилось больно – я знала его слабость! – но вовсе не смертельно.

Ни монстр, ни я не владели подобающим образом мечами. Конечно, во времена наших жизней каждый знал основные навыки, но далеко за пределами совершенства. А мне требовалось именно совершенное мастерство, чтобы одолеть его. Беспорядочные яростные удары заставляли клинок метаться из стороны в сторону. Вдруг острие блеснуло неподалеку от шеи, срезав пару локонов волос, острота лезвия поразила меня; иначе и быть не могло: он всю жизнь учился затачивать их.