Элион. Зеркало пепла

Чувства у меня стали острее обычного. Слышу дальше, нюх схватывает тоньше, зрение цепляет мелочь. И сейчас всё сказало: над нами кто-то есть. Большой. Осторожный. И пахнет… серой. И аммиаком. Точно так же тянуло в первом доме – знакомство, которое мне не понравилось с первой встречи.

Тварь шуршала, будто вынюхивала. По звуку – не суетится, работает. Один раз коротко рычанула, хрипло «фыркнула» – и замолкла. Это насторожило сильнее, чем топот: умные, которые умеют ждать, – противные.

Я поднялся, оделся, собрался. Магнумы зарядил тем, что выглядит живее всего – бронебойными из целых гильз без позеленевших кантуёв. СВД оставил: если тварь рядом, длинная винтовка только мешает. На пояс – мачете. Оружие добротное, но не моё: тянет к чему-то тяжелее, пробивному – Уже есть наметанные чертежи, но пока что не до этого. Высунул голову в проём. Тишина.

(Джи: посторонних в помещении не фиксирую.) Полностью поднялся наверх, встал в зале и слушал. Ничего. Даже дом устал скрипеть. Но двадцать минут назад здесь кто-то был. Это чувство не обманешь: шестое? Нет, уже седьмое.

Джи я решил так назвать своего виртуального помощника, и звучит круто и коротко, понятно сразу что это искусственный интеллект

К входной двери подошёл – и по инерции оглянулся. В коридоре на пыли лежал комок липкой субстанции, тянущийся тонкими нитями. По виду – как паутина, только полужидкая. Пахнет серой и аммиаком. Сам факт мне понравился ещё меньше, чем запах. Пауков я не то чтобы боялся… просто если предложат выбор – в клетку к крокодилам или «погладить паучка», я возьму крокодилов. Дважды.

Толкнул дверь – легко поддалась. Снаружи – как в открытке: ровная серость, ни движения, ни писка. И это было самым странным.

(Джи: внимание. На крыльце и по двору – следы той же субстанции. Траектория тянется к центру посёлка. На горизонте – край оврага, вероятен вход в канализацию.)

– Прекрасно, – сказал я. – Сеть, нора и умная морда, которая вчера ходила в разведку.

Тихо потянул плащ, поправил шляпу, проверил кобуры. Сердце работало на холодном масле – без скачков. Слова сами сложились в шёпот:

– Яйца – в кулак.

Подойдя к краю оврага, я сразу заметил, что он глубже, чем казалось: метров пять, может, шесть. И самое стрёмное – от него во все стороны уходили «жилки» тоннелей. Чёрт знает, насколько далеко. На дне шевельнулось – мелькнула одна лапа, и тут же скрылась в дальнем ходу.

– Нет уж. Прыгать туда я точно не хочу. Смерти подобно, – пробормотал я и попятился.

Отойдя метра на четыре, развернулся к своему убежищу. По дороге зацепил на палку кусок липкой субстанции, так похожей на паутину. В бункере поджёг её – вспыхнула лучше бумаги.

– Прекрасно, – сказал я.

Топлива и газа не нашлось, зато прежний хозяин оказался запасливым: я откопал целую кучу жира – не знаю, чей, но горит знатно. Это понравилось ещё больше.

К полудню вернулся к яме. На ржавой садовой тележке привёз около тридцати литров жира в пластиковых канистрах. Сначала облёл выходы – подходы из ямы наружу, потом пролил внутрь и скинул пару канистр прямо на дно. Головой понимал: тварь это, скорее всего, не убьёт – по размеру лап она с лошадь, не меньше. Но жить по соседству с такой паскудой я тоже не собирался. Пусть бой будет на моих условиях.

К одной из канистр примотал тряпку, заранее пропитанную жиром, и вытянул фитиль метра на семь. Пока огонь пойдёт, я уже должен быть на крыше ближайшего двухэтажного дома – там удобный пролаз, я его приметил заранее. На крыше уложил СВД, зарядил бронебойные. Если это и правда «арахно», хитиновые пластины лучше пробивать чем-то серьёзным.

Закончив приготовление, чиркнул спичкой, поджёг фитиль и рванул к лестнице. Огонь пошёл быстро и жадно. Через секунды вспыхнула канистра, пламя ухнуло в яму, зацепило паутину и пошло вниз. Я уже лежал на черепице, смотрел в оптику. Прицел, конечно, крутоват и далёкий для такой дистанции, но времени переставлять не было.

Вспыхнуло сильнее: язык огня вылетел из ямы метра на два-три – видимо, взялись канистры. Сначала – только пламя и дым. Потом – трёск и визг, похожий на мышиный, только… очень крупный.

– Не к добру, – сказал я.

Через пару секунд тварь не выскочила – вылетела. Паук. Здоровенный. Туловище – с лошадь, лапы – по четыре метра, каждая в бронешипах; такими бетон в крошку. Жвалы – лопаты. И, что хуже, из брюха торчал мутировавший жало-шип.

Я целился не в «голову», а сразу в пасть: хитин на маске мог держать. Я не выдающийся снайпер, хотя на фронте стрелял немало. Но на такой дистанции и с этим железом – попаду.

Щёлк. Первый выстрел. Глушитель съел верхний диапазон, звук стал похож на злые петарды. Второй. Тварь ещё не успела меня выкупить – третий. Первые две пули вошли в жвалы и не пробили, лишь скололи край. Третья ушла чуть выше задуманного – и это оказалось к лучшему: глаз лопнул, из орбиты потекла зелёная слизь.

Чудище меня увидело. Без церемоний метнуло паутину. Я успел уйти в последний миг; боковым зрением отметил, как струя прожгла стену там, где я лежал. Кислотная. Отлично.

Перекат. СВД в сторону. В руках – два «магнума» (левый – .44, правый – .500). Джи корректировал руки хладнокровно, как хирург: выстрелы шли в узлы. Первая пуля .500 вошла в сустав – лапу оторвало. Тварь сразу смекнула и пошла давить расстояние. Я отскочил, но за спиной оказалась стена. Лапа пошла копьём – я ушёл правым джеком, удар пробил стену насквозь. Не останавливаясь, чудовище навалилось тушей – меня прижало, как грузовиком.

Одной рукой перехватил мачете, второй удерживал пистолет – один «магнум» всё же выскользнул и грохнулся на землю. Удар, ещё удар – лапа отлетела и обмякла на полу. Тварь взвыла – так, что у меня в висках хрустнуло. Перекат, пространство. Три собранных выстрела в одну точку на маске – броня треснула, четвёртый достал мозг. Паук тряхнулся, подёргался – и обмяк.

Я выдохнул, сел на корточки, плечом к стене. В крови кипел адреналин. Поднял взгляд – и застыл: из ямы медленно вылезала тварь крупнее прежней. Похоже, старшая особь. Или «родитель».

Выдернул «магнум», докинул недостающее в барабан. Две первые – в морду. И тут над головой прошла тень: тупоносый вертокрыл. Он шарахнул по пауку очередью кинетических ракет. Того скрючило, загорелся, начал беситься, метая кислоту куда попало. На борту, в проёме, стояла фигура с непонятным оружием – навёл, замер.

Тишина. На пару секунд даже воздух перестал пахнуть аммиаком и серой.

Бах. Вспыхнул синий луч с зелёными «жилами» Мирия. Проколол паука насквозь и ещё ушёл в грунт метра на десять.

– Вот это вещь, – сказал я и щурился от света.

Но радоваться было некому. Эти прилетевшие мне не друзья. С тварью всё честно: или ты её, или она тебя. Люди – сложнее и хуже. Первые, кого я встретил, везли меня на продажу. Джи уже рисовал маршрут отхода – быстро и тихо. Я начал уходить – и случайно коснулся туши паука. В глазах потемнело.

Перед тем, как провалиться, в голове щёлкнул голос:

(Джи: получен Мирий – объём 2315. Распределение – на усмотрение пользователя. получена новая способность: «Эхо крови».)

И тьма забрала меня с концом.

Проснулся от тряски. Сразу глаза не открыл: чувствовал, что меня куда-то везут. Попробовал незаметно пошевелить руками – не вышло, снова связали. Приоткрыл один глаз. Тьма и безнадёга – но это точно камера: решётка, метр на два, окон нет. Судя по гулу и вибрации пола – мы в воздухе. На шее – ошейник. Не просто железное кольцо, а сложная штуковина с контактами и диодом; такие просто так не откроешь. И неприятное ощущение пустоты внутри – будто кто-то убавил громкость моих чувств.

(Джи: вероятно, подавление импульса и сенсорики. Не дергайся – может сработать шок.)

– Беда… – подумал я.

Пошевелил запястьями. Верёвка влажная, узел «мёртвый», но металл на прутьях старый, да и сила у меня – не штатная. Потянул – поддалось. Ещё немного – и стяжка слетела.

Сквозь прутья рассмотрел соседей по несчастью. Вид унылый: кто в отключке, кто бормочет, кто обнимает себя и смотрит в стену. Только в камере справа сидел один, живой глазами – таким можно говорить.

– Где мы? И куда везут? – спросил я вполголоса.

Ответ был через пару секунд, голос уставший, с акцентом, будто ему всё равно:

– Где-где… в клетках. Попались. Везут как рабсилу на фермы. Сильных – в работу. Остальных – на корм своим тварям.

– Кто «они»? И где конкретно мы?

– Ты что, не слышишь? Мы в небе. Нас взяли Пепельные Кили. Отпускать не любят.

– Кто такие и зачем ловят? Что с нами сделают?

– Морские пираты на баллонах. Всё, что плохо лежит, – их. Людей – тоже. Я же сказал: часть – в работу, часть – в корм. Суть у них простая.

Этот тон – усталый, но с самоуверенной ленцой, – насторожил и одновременно обнадёжил: похоже, мужик не из тех, кто ломается.

– Слышь, чудо, тебя как звать? – спросил он.

– Орфом буду. А ты?

– Меня проще. Виктор. Для своих – Ви. Но это для своих.

– Понял, Виктор. Ты ведь не собираешься просто сидеть и ждать, когда нас прикуют к ферме?

– Догадливый. Таких люблю. План есть. Сначала – руки и наружу из клетки.

– Допустим, с этим помогу. Дальше?

– По мере поступления, Орф. Сейчас – тише. Через десять минут у них обход. После него и двинем.

– Ждём, – сказал я без эмоций.

Виктор не соврал. Минут через десять в коридор, вдоль клеток, вплыл жирный тюремщик в видавшем лучше жилете и водолазке. Еле протиснулся. Посветил фонарём – луч резанул глаза после тьмы – задержался на моём лице и вдруг заговорил:

– Ты, монстр. Готовься, с тобой хочет поговорить один из наших начальников взвода – господин Д’Антонио.

Я промолчал. На развороте он бросил через плечо:

– Встреча будет незабываемая, – и заржал так, что звенеть захотелось.

Люк за ним захлопнулся. Я одной рукой подтянул прут, провернул – металл усталый, сварка треснула. Клетка сдалась без шума. Подошёл к Виктору – его замок тоже не сопротивлялся.

– Силач, – хмыкнул он. – Хотя вы, чудища, все такие. Теперь браслеты – и двигаем.

– А ошейники?

– Эти сложнее. Нужен модуль-ключ. Должен висеть на жирном.

– Тогда двинули.

Остальные даже не подняли глаз – тряслись, как осиновые листья. Виктор пошёл первым. Приоткрыл аккуратно дверь-люк, огляделся быстро, по-воровски, кивнул сам себе и выбрал правый коридор.

Мы вышли в технический проход гондолы: узко, рёбра шпангоутов, везде клёпки, на стенах трубки с конденсатом, красные лампочки дежурного света. За иллюминаторами – чёрное, и редкие облака проплывают ниже, слева по борту – силуэт чужого дирижабля, чуть уступом.

Виктор скользнул к приоткрытой двери. Внутри двое играли во что-то и пили. Наш тюремщик и его постарше, такой же распустившийся. Виктор шёпотом показал: «моего беру сам». Вероятно, не в первый раз.

Он двинулся, как человек, который знает своё дело: коротко, близко – щёлк – шея у старшего ушла под неправильным углом. Я грацией кошки не отличаюсь, но скорость – моё. Подошёл сзади к жирному и ударил одной рукой в область сердца – глубоко и точно.

(Джи: оптимальный способ – остановка сердца ударом. Выполнено.)

Тот осел без звука.

– Хорошо сработано, – сказал Виктор.

– Ты тоже неплох, – ответил я.

Пошарив по карманам, Виктор достал брелок – похож на автомобильный. Приложил к своему ошейнику – тот пискнул, щёлкнул и распался. То же самое сделали с моим. Неприятное «пусто» внутри стало тише – дыхание вернулось на место.

(Джи: подавление снято. Импульс – в безопасном диапазоне.)

– Дальше – оружейка или мостик? – тихо спросил я.

– Сначала – ключи и стволы, – так же тихо ответил Виктор. – Потом – посмотрим, кто здесь хозяин.

– Со стволами-то всё понятно, – уточнил я. – А ключи нам зачем?

– Ключи – чтобы открыть тамбур ангара вертокрылов и свалить с этой чёртовой посудины, – ответил Виктор. – Каждая минута здесь приближает нас к смерти.

Прежде чем двинуться, я заметил на дальнем столе свою одежду: плащ, шляпу и мачете. Видимо, это они за оружие не считали. Их же хуже. Быстро оделся, перехватил мачете в ведущую руку – теперь готов.

Пошли по мостику крадучись. На развилке, где ходы расходились прямо, влево и вправо, Виктор махнул: направо. Как он тут ориентируется – непонятно. Видно, уже бывал на похожих судах или компоновка у них унифицированная. Коридор вёл мимо кают – там спали, пили, ругались сквозь нос. Мы шли тихо, по рёбрам шпангоутов, не цепляя ботинками трапы.

В самом конце коридора – дверь не как все: усиленная, на внутренней траверсе, с тремя шпингалетами. Виктор осмотрел, нащупал что-то под табличкой, сделал «раз – два» – и створка поддалась. Открылась без звука: петли смазаны.

Внутри оказался не склад, а пункт координации и связи. Виктор сразу к стеллажам и сгреб связки ключ-карт.

– Зачем столько? – спросил я.

– Ох, ты вроде смышлёное чудище, а не понял, – усмехнулся он. – Когда начнётся суета, им будет чем заняться: без ключей они не поднимут вертокрылы и не откроют половину отсеков. Запасные найдут, но время мы выиграем. Нам ещё в оружейную и корабельные пушки резать, иначе от швартовки нас просто снимут.

– Я человек, – сухо заметил я. – Вроде.

– Ну человек и человек. Задачу понял?

– Да.

– Тогда так: ты – в оружейную, подберёшь себе и мне что-то нормальное. Я – к бортовым пушкам. Встречаемся на главном мостике, у дока 13. Там стоит вертокрыл. Если не успеешь – жду пять минут и улетаю. Погнали, ковбой?

– А где оружейная?

– Сейчас назад. Там, где мы пошли прямо, – свернёшь налево и дальше всегда держись влево – придёшь как раз. Центральный мост – идёшь прямо, он самый широкий, не промахнёшься.

– Понял. Буду ко времени. И с оружием.

– Давай, малой. Ни пуха.

– К чёрту, – сказал я.

(Джи: маршрут построен. Патрулей – три. Рекомендация: окна прохождения через 20 и 90 секунд.)

Я двинулся. Виктор растворился на первой развилке. Судно дышало сонно: кто-то храпел, кто-то пил, кто-то шаркал по железу в одиночку.

До оружейной дошёл аккуратно: Джи вовремя уводил меня в нишу, когда за углом появлялись шаги. Уже тянулся к ручке, как дверь распахнулась – прямо перед носом. Парень лет двадцати пяти втолкнулся в проём, вдохнул, чтобы крикнуть… не успел. Лёгкий взмах мачете – и голова сползла с плеч. Я подтолкнул тело обратно в помещение.

Внутри – разгул: стойки с винтовками и карабинами, стенды с пистолетами, ящики с гранатами, неизвестные мне железки с ярлыками Элиона. Джи без эмоций подписывал то, чего я не знал:

(Джи: катушечный карабин «Шквал-9», режим полу- и авто; импульсный ПП «Глетчер», встрой-глушение; элионский лучевой излучатель «Спица Mk.II»; мирийный «жгут-резонатор» – запрещён к использованию рядом с топливными баллонами.)

Я выбрал себе два тяжёлых пистолета (калибр явно из тех, что разговаривают с бронёй), на спину – плазменную винтовку – ту самую, чьим синим лучом добивали паука-переростка; для Виктора взял катушечный карабин «Шквал-9». В конце, на отдельной стойке, увидел молот: одноручный, с утолщённой «головой» и зелёным мирийным свечением под кожухом. По ощущениям – все сто кило, если не больше; при подъёме вибрировал низко, будто в нём сидит тихая гроза.

– Моё, – сказал я вслух.

К молоту нашлось крепление-замок на спину: щёлк – и сидит, не болтается. Магазины, зарядники, пару гранат – и вперёд.

Вышел на центральный мостик тяжёлый, как хомяк после зимы. Передо мной выросла фигура и, глядя сверху вниз, спросила надменным голосом:

– Прибарахлился за наш счёт, чудище?

Передо мной стоял мужчина – и по виду было понятно: опасен. Непонятно, что с ним, но всё внутри кричало – сильный, лучше не связываться. Он щёлкнул пальцами – из дверей и из тени вытекли вооружённые. Много. Я на глаз дал пятнадцать;

(Джи: девятнадцать.)

– девятнадцать, исправился про себя. В лоб мы это не вывезем.

Я расправился и сказал без дрожи:

– Да, место у вас хорошее. И стволы – приятные, – кивнул на пистолет и винтовку. – Но я птица свободная. С вами мне не по пути.

– Да что ты говоришь, – улыбнулся он. Вокруг сразу подняли стволы.

Краем глаза я увидел, как Виктор скользнул за вертокрыл и исчез.

И тут удар. Тяжёлый, как если б что-то громадное врезалось в корпус. Свет погас, вспыхнул красный аварийный, завыла сирена. Второй удар качнул сильнее – я упал на одно колено. Третий пришёлся прямо в борт: в правой стене раскрыло дыру, и я увидел, кто нас бьёт. Нечто – похоже на летающего кита, но иное, ненормальное.

В глазах вспыхнула короткая справка:

(Джи: сигнатура – Пепельный Стратокит. Класс Ω-чёрный. Территориален; зона – пятно Хорна. Инфра-«псалом» 7–14 Гц → тошнота/резонанс, «пепельная мура» – летальный аэрозоль. Рекомендация: свет/шум минимум, прекратить мирийное излучение, уход поперёк ветра.)

Этого хватило. Шанс. И я им воспользуюсь.

Суета нарастала и перетекала в неразбериху. Я увидел, как Виктор запрыгнул в вертокрыл. Рывок – и я пошёл к транспорту. Первому на пути – короткий удар с колена в челюсть, второй лёг от локтя в висок, третьему я дал из пистолета – его развернуло и разбросало по переборке. «Бодро», – отметил я сам себе. Под стеной, держась тенью, прошёл дальше – почти успел к вертокрылу.

И тут – удар ногой в лицо. Я поставил блок, но сила была чудовищная: меня отшвырнуло метра на два. Сплюнул кровь. Передо мной – тот самый мужчина. Он снял пиджак и, всё так же вежливо, заговорил:

– Ох, простите за бестактность. Позвольте представиться: мистер Лоренцо Сальваторович Д’Антонио ди Монте-Серра. Но вам, господин монстр, позволю звать меня просто мистер Д’Антонио. Или «господи». Как удобнее, – он презрительно улыбнулся.

– А меня зовут Орф. Юрий Васильевич Крузенштайн, если по паспорту, – ответил я.

Д’Антонио не церемонился. Он двинулся вперёд – очень быстро. Я не успевал. Первый удар выбил у меня пистолеты, второй, ногой в грудь, сорвал со спины винтовку и карабин. Третий я встретил – врезал своей «чудовищной» рукой. Д’Антонио отлетел метра на три, но приземлился на ноги – пружиной.

За нашей спиной ожил вертокрыл: лопасти пошли в раскрут, под ногами разошёлся шлюз, и машина медленно спустилась на платформу. Я вырвал из крепления молот и ударил в палубу – всем весом. Металл хрустнул, прошла ударная волна, стены затрещали. Палубу снова тряхнуло; молот вырвало у меня из рук, его утащило вниз в темноту. Я не остался смотреть – одним прыжком оказался на кромке у вертокрыла. Д’Антонио уже летел за нами, но судно снова тряхнуло – где-то повело баллоны, хлопнул взрыв. Я ухватился одной рукой за рамку, и, когда платформа ушла вниз, вертокрыл расправил складывающиеся крылья и провалился в воздух.

Я втащил себя в кабину. На пилотском кресле сидел Виктор – улыбался, как счастливый кот.

– Ну ты видел, малой? Такое АХРЕНЕТЬ! Сюда сам Пепельный Стратокит прилетел! Первый раз вживую вижу. Такая махина – дух захватывает! Это, похоже, потому что я снял их маскировочное поле, и один из дирижаблей он заметил… а значит, заметил всё.

– Повезло, – сказал я.

– Повезло? Это второе днюха, считай! Твой Д’Антонио нас бы в фарш пустил. Жалко, конечно, ты стволы растерял – но я видел, как ты держался. Молоток, малой. Достойно.

– Спасибо. Сам от себя не ожидал.

Мы вышли из облаков и набрали боковой курс. На безопасной дистанции я наконец смог разглядеть существо. Огромное. Туловище – как чёрная гондола, вокруг – шесть широких «лепестков»-плавников; кожа – панцирные пластины с зелёными нитями Мирия в швах. Брюхо светится – тускло, как дыхание под льдом, – и с каждым выдохом падает пепельный снег, щиплет нос и язык металлом. Из глубины шёл глухой псалом – низкий, как ветер в органных трубах; от него дрожали стойки кабины.

– Сомневался, что такие – настоящие, – сказал Виктор и увёл машину дальше от заварушки.

Мы ушли, пока небо снова не стало просто небом.

Улететь далеко не получилось. За спиной сперва вспух свет, а потом взрыв принёс звук и удар – коротко, как хлыст. Вертокрыл повело, его закусило порывом, и мы пошли вниз, в воронку.

– Чёрт бы их… – выдохнул Виктор— Откуда у этой шайки Псалом Пустоши? Это же не их уровень. И киту они так не навредят.

(Джи: МРБ-7 «Псалом Пустоши». Двухтактный подрыв: 0.0–0.3 с – тепловой и ударный импульс; 0.3–6 с – инфранизкий «псалом». Рекомендация: снизить шум/свет, уходить поперёк ветра.)

Вертокрыл завертело, кабина ушла в красную карусель аварийных огней. Виктор держал штурвал, но земля приближалась как неизбежность. Мы вошли в глиссаду боком и сели… «мягко» – если так можно назвать удар, от которого у меня в левой ноге торчала железяка, пахнущая ржавчиной. Я согнулся от боли; в глазах темнело. Виктор, белый как соль, глянул на свою руку – та висела под неестественным углом. Он не стонал, но по лицу было видно: тоже не в восторге.

Я вытащил себя из распоротой пасти фюзеляжа. Жаром тянуло из двигателя, воздух пах горелым маслом и мурой – металлом на языке. Вроде тихо. Сел на валун, глянул на ногу. Металл вошёл чисто, без костей, но глубоко.

(Джи: протокол извлечения. Захват выше раны. Поворот – семь градусов по часовой. Тянуть на выдохе.)

Я ухватился, выдохнул и потянул. Мир повёлся серым, зубы свело. Железяка вышла, оставив тёплую дорожку крови. Пахнуло железом так, что захотелось сплюнуть лёгкие. На сетчатке вспыхнула новая панель:

(Джи: доступно ускоренное распределение Мирия. Стоимость – 1765. Предложить:)

– Упрочнение кожи.

– Усиление регенерации.

– Гашение сигнатуры (кожный камуфляж).

– … (ещё 6 вариантов)

Думать было некогда. Я ткнул «Упрочнение кожи».

Тело укололо и потянуло, будто под кожу залили песок и подтянули изнутри нитями. Миг – провал – и краски вернулись. Снял плащ, глянул на предплечья: кожа стала чуть грубее, как тонкая бронеплёнка; руки – не совсем человеческие. Радовало и настораживало одновременно.

– Ты как-то… изменился, малой, – Виктор подошёл сзади. – Монстрнее стал. Хотя, может, это у вас, мутантов, такой защитный механизм. Хрен вас поймёшь.