скачать книгу бесплатно
– Хорошо, отец.
Керим, озадаченный новостью и предстоящей поездкой, пошёл в свою комнату собирать вещи.
Глава третья
Взволнованный неожиданным письмом и разговором с отцом, Селим лежал на кровати в кунацкой и перебирал в памяти дни своей фронтовой жизни, полные тревог, лишений и тягостных утрат друзей-товарищей. За четыре года он, пехотинец, прошёл немалый путь от Кавказских гор до самого Берлина!
Но ничто из увиденного и пережитого, даже тяжёлое ранение в бедро, когда он чуть не умер от потери крови, не волновало его так, как это неожиданное известие о том, что у него есть сын.
Более трёх лет прошло с той поры, когда он, находясь в госпитале, близко познакомился с санитаркой Мариной. Эту худенькую, скромную, немногословную девушку, умевшую не только делом, но и задушевным, мягким словом утихомирить боль, любили все раненые. За ней ухаживали и рядовые, и офицеры. Но она свою ласку, свою нежность, свои первые чувства подарила ему, Селиму…
В последнюю, прощальную ночь, когда до победы над врагом остались считанные месяцы, они расстались молча. Она не просила его писать, помнить о ней, только прошептала: «Береги себя…» – и заплакала.
Селим вернулся в свою часть. Снова пошла окопная жизнь, атаки, взрывы, свист пуль… Думал ли он о Марине, когда опять окунулся в огонь сражений? Во время коротких привалов, глядя на девчат-медичек или связисток, он вспоминал её. Но только вспоминал – не больше. Испепеляющего душу чувства Марина не пробудила в нём.
«Неужели это всё-таки мой сын? – думал Селим. – Да, я был у неё первым мужчиной. Ну и что? Это ещё ни о чём не говорит. После меня мог быть и второй мужчина, и третий… Почему же она ребёнка приписывает мне? Приписывает… Нет, наверное, всё так и есть на самом деле. Но почему же она, когда родила сына, сразу не разыскала меня? Ведь у неё был мой адрес… Знай я, что стал отцом, может, иначе повёл бы себя в жизни. А теперь – что мне делать? Сойтись с нею ради сына Амира, оставив Фариду, которую люблю больше всего на свете? Нет, никогда! Марина меня ни в чём не обвиняет. Вот и хорошо. Конечно, она может подать на меня в суд, чтобы я платил алименты. Ну что ж, я буду ей помогать деньгами. И только.
Ну а если стрясётся беда – ничего не поделаешь, сына придется забрать. Фариде пока не следует говорить об этом. Подождём несколько дней. Марина же пишет, если она выздоровеет, то приезжать за Амиром не надо. Может, всё образуется само собой, и Фарида ничего об этом не узнает. А потом будет видно. Жизнь подскажет…»
Утомлённый нелёгкими думами, Селим наконец-то уснул.
В этот вечер, собравшись на годекане, старики только и говорили об Амире-Ашрафе:
– Что-то случилось с нашим муллой. Ходит подавленный, замкнутый…
– А чему радоваться? Болезнь, годы…
– К Али-Султану зачастил в последние дни. Интересно, о чём они там ведут разговоры? Ведь Али-Султан партийный…
– Ну и что?.. Али-Султан – друг детства, к тому же сосед… Амир-Ашраф и в самом деле каждый вечер приходил к Али-Султану. Ему хотелось лишний раз услышать от него, что он поступил правильно, послав Керима за внуком.
Али-Султан понимал, что друг попал в сложное положение. «Не каждый отважится привести в дом неизвестную женщину-иноверку с ребёнком на руках. И, конечно же, ему надо было самому под каким-то предлогом поехать вместе с сыном к этой женщине и на месте разобраться во всём. А потом уж принимать решение…»
Но вслух Али-Султан не высказывал своего мнения.
– Ничего страшного, – успокаивал он друга. – Не захочет Селим признать сына – не беда. На старуху свою цыкнешь, на болтовню сплетниц – плюнешь… В конце концов, какое кому дело? Лично я считаю, что ты поступил правильно. Внуки – это большое счастье. Не каждому дано порадоваться им. Я бы своего внука тоже ни за что не оставил на произвол судьбы, кто бы его не родил.
После беседы с Али-Султаном Амир-Ашраф всё больше утверждался в своей правоте.
Летели дни. Прошла неделя, другая… От Керима – никаких известий. Амир-Ашраф совсем потерял покой. С утра до вечера стоял он у калитки и смотрел на дорогу: не покажется ли сын? Ни с женой, ни с дочерью почти не разговаривал. На любой их вопрос отвечал раздражённо, сердито.
Обеспокоенная Зухра отправила Умму в город узнать у Селима, что произошло между ним и отцом и не известно ли ему, где находится Керим.
Умму вернулась из города ни с чем. Где находится брат, Селим не знает. И о своём разговоре с отцом ничего ей не сказал.
Вечером Зухра решительно вошла в комнату мужа:
– Где Керим? Куда и зачем ты его отправил?
– Он поехал в дом отдыха, – стараясь быть спокойным, ответил Амир-Ашраф.
– Зачем же ехать скрытно от матери? Ты, старый, что-то плутуешь.
– Не твоё бабье дело! – взорвался Амир-Ашраф. – В конце концов, я отец сыну или враг? Неужели ты думаешь, что я могу послать его сделать что-то плохое?
Зухра, испугавшись гнева мужа, покорно опустила голову:
– Я знаю, что не враг, а любящий отец. Но прошу, ради Аллаха, успокой мою душу, скажи: куда делся Керим? Ведь я измаялась от всяких дум, лишилась сна…
– Успокойся. Он скоро вернётся, и ты тогда узнаешь, куда и зачем я посылал его.
Прошёл месяц. Керим будто в воду канул. Амир-Ашраф решил обратиться за помощью к Али-Султану. Придя к нему, он сказал:
– Брат мой, может, беда нависла над моим очагом: покой потерял, сердцем истомился, места себе не нахожу. Прошу тебя, поезжай в город, обратись в милицию, пусть розыск объявят на Керима.
– Хорошо, – кивнул Али-Султан, – я завтра поеду и сделаю всё, как нужно. Но ты зря волнуешься. Рязань далеко, путь не близкий. Да и для того, чтобы на месте всё уладить, время необходимо…
На следующий день рано утром Али-Султан отправился в город.
– Не задерживайся там, поскорее возвращайся, – напутствовал его Амир-Ашраф.
Прошёл день, второй… Али-Султан в ауле не появлялся, и никаких вестей от него не было. «Наверное, стряслась какая-то беда с Керимом, – решил Амир-Ашраф. – Надо ехать самому в город». Он позвал жену и сказал ей, что хочет проведать Селима и прямо сейчас поедет к нему.
– О, Аллах! – схватилась за голову Зухра. – С ума сойти можно! Что за тайные дела творятся вокруг?.. Исчез сын, пропал Али-Султан! Теперь ты что-то надумал. Чего это ты вдруг решил проведывать Селима? Хорошо, поезжай! Но учти: и я поеду следом!
– Тогда собирайся. Поедем вместе, – глядя в заплаканное лицо жены, сказал Амир-Ашраф.
…Маленький седобородый старик, опираясь на посох, торопливо шагал на окраину аула, где вдоль русла реки пролегала дорога, ведущая в город. За ним семенила высокая широкоплечая старуха в чёрном платке.
День был пасмурный, прохладный. Накрапывал дождь. Старик с женой-старухой подошли к обочине дороги и стали ждать попутную машину в город.
Тучи сгустились, дождь пошёл сильнее. Амир-Ашраф смотрел то на небо, то на жену, похожую на большую нахохлившуюся ворону. Вдруг он хлопнул руками по мокрым полам бешмета и раздражённо сказал:
– Тьфу ты, я и забыл, что сегодня воскресенье. А машины по воскресным дням ходят редко. Да и время уже позднее.
– Что же делать? – спросила его Зухра.
– Поедем завтра. А сейчас вернёмся домой.
Не успели они войти во двор, как со стороны дороги послышался шум мотора. Амир-Ашраф быстро поднялся на веранду и, глянув вниз, увидел легковую машину, которая, свернув с шоссе, направилась к аулу. «Наверное, кто-то из городских начальников приехал», – решил он. Но на площади, перед зданием правления колхоза и сельсовета, машина не остановилась. «Может, это Али-Султан торопится с какой-то важной вестью?» – подумал Амир-Ашраф и, спустившись по лесенке с веранды, выбежал во двор.
Распахнулась калитка, и Амир-Ашраф узнал в сгустившихся сумерках сына. Одной рукой он прижимал к груди мальчика, в другой руке нёс увесистый чемодан. За ним вошла женщина, высокая, худенькая, в коротком платье, с большим узлом и сеткой в руках.
– Керим, сын мой, наконец-то! – воскликнул Амир-Ашраф, радостно улыбаясь. Прищурив глаза, он пошёл навстречу с протянутыми вперёд руками: – Неужели мой внучек?
– Да, отец, по всем статьям. А основные приметы на лице. Погляди сам – копия Селима.
Малыш, увидев в сумерках бородатого старика, крепко обнял Керима за шею.
– Не бойся, Амир! Это твой дедуля. Иди к нему на ручки. Помнишь, мы тебе говорили о нём? И мама, и я.
От радости и счастья Амир-Ашраф прослезился. Прижимая к груди внука, он поспешил в дом, бросив дочери, выбежавшей на крыльцо:
– Ты что стоишь как вкопанная? Включай скорее свет. Разве не видишь, гости приехали?
Умму юркнула в кунацкую, щёлкнула выключателем.
Увидев в окно сына с ребёнком, потом незнакомую женщину, Зухра решила, что гостья – попутчица Керима, живёт в соседнем ауле и заехала, чтобы переждать дождь. Но почему старик так повёл себя? Почему он так обрадовался малышу? К груди прижал, словно родного. Странно…
– Кого ты привёз? – тихо спросила она Керима, показывая глазами на незнакомую женщину.
Керим ничего не ответил. Придерживая рукой раскрытую дверь кунацкой, он пригласил гостью в дом.
Амир-Ашраф, оставив гостей с Керимом в кунацкой, вошёл в кухню и позвал туда жену и дочь. Когда они подошли к нему, недоумённо переглядываясь, он тихим, спокойным голосом сказал:
– Это приехала фронтовая подруга нашего Селима с его сыном.
– Вай-вай! – Зухра всплеснула руками.
– Не кричи! – одернул её Амир-Ашраф. – Лучше приготовь поскорее ужин. Люди с дороги. Голодные.
Но Зухра не могла успокоиться. Раскачиваясь из стороны в сторону она продолжала причитать:
– Незаконная… с ребёнком… через три года после войны… Что скажут люди?.. Как смотреть в глаза соседям?..
– Ума у тебя никогда не было и к старости не набралось, – буркнул Амир-Ашраф и вышел из кухни.
– Мама, не переживай. – Умму подошла к матери, обняла её за плечи. – Ну, что с того, что она приехала? Побудет и уедет…
В кухню вошёл Керим.
– Что ты наделал? Кто тебе велел? Зачем привёз? – набросилась Зухра на сына.
– Велел отец. А что в том плохого? – пожал плечами Керим. – Разве не может твой родной внук, мой племянник, приехать к нам? Это же продолжатель нашего рода. И разве ребёнок в чём-нибудь виноват? Пусть Селим и Марина сами разбираются в своих отношениях. А ребёнок, если даже не останется с нами, должен знать свою родню.
Умму направилась в кунацкую, чтобы при свете лучше разглядеть гостью.
Женщина была длинноногая, рыжая, с большими серыми, впалыми глазами, правый глаз немного косил. Она не понравилась Умму. Представив рядом с ней Селима – стройного, плечистого, черноусого, кареглазого красавца, – Умму скривила в ухмылке губы. Засидевшись в девках, она с презрением смотрела на всех женщин. В каждой из них она видела соперницу. Девушек в ауле и так хватает, а вот джигитов мало: многие не вернулись с войны.
– Надо же, – сказала она, войдя снова в кухню, – и что Селим нашёл в этой женщине?.. Любая наша девушка в сто раз лучше её…
– А ты, красавица, помолчи, не подливай масла в огонь, – грубо оборвал сестру Керим.
– Ещё вашей ссоры здесь не хватает, – вздохнула Зухра, всхлипывая.
– Ну и ну… Ведёт себя как… Ничего же страшного не случилось. Души у вас нет и совести не хватает! – с возмущением сказал Керим и вышел во двор, хлопнув дверью.
Последние слова его смутили Зухру и Умму. Зухра вытерла глаза и, выйдя следом за сыном из кухни, направилась в кунацкую.
Марина сидела на старом, обитом жестью сундуке, усталая, измученная дорогой, и с улыбкой смотрела на сына, который стоял на коленях у деда и водил пальчиком то по его щетинистым усам, то по белой бороде.
Когда Зухра при ярком электрическом свете увидела ребёнка, она застыла от удивления. Пробудившееся материнское чувство растопило лед на её сердце. «Сыночек!» – хотела воскликнуть она, но сдержалась и смущённо произнесла:
– Родной мой…
«Ну, слава Аллаху, признала», – обрадовался Амир-Ашраф и, чтобы окончательно закрепить родственный союз, подал внука жене. Мальчик без сопротивления пошёл к Зухре, хотя глазёнки его испуганно рассматривали незнакомую бабушку.
Скрипнула калитка. Керим вскочил со стула, отворил дверь. На пороге в промокшем бешмете остановился Али-Султан.
– Вах! Да вы, кажется, все в сборе! – весело воскликнул он, входя в кунацкую.
– В сборе, в сборе, брат мой, благодаря милости Аллаха, – ответил Амир-Ашраф.
Али-Султан снял у порога сапоги, сбросил с плеч мокрый бешмет и стал разглядывать гостей. Взгляд его сначала задержался на Марине. «Моя Набат в молодости была намного красивее. Да она и сейчас по красоте не уступит этой женщине, – подумал он. И перевёл взгляд на мальчика. – О, вот это будет джигит! Какой красавец! Вылитый отец!»
– Ну, брат мой, ради таких гостей я бы на твоём месте немедленно зарезал барана или хотя бы индюка, – сказал, улыбаясь, Али-Султан.
– Будет, всё будет, – кивнул Амир-Ашраф.
– Ну что ж, можно и индюка, – вздохнула Зухра. – Керим, пойди выбери пожирнее. А ты, Умму, поставь воду кипятить, – распорядилась тут же она.
Зухра была рада возвращению сына, и внук пришёлся ей по душе. Но Марину она отвергла сразу. Нет, эта женщина не пара для её Селима. И она никогда не назовет её невесткой, а тем более дочерью…
Потоптавшись ещё немного среди мужчин, Зухра вышла в кухню.
В кунацкую вбежала запыхавшаяся Набат.
– Приехали? И мой старый орёл здесь? – Белое, холёное лицо Набат расплылось в улыбке. Она и в старости была красива. – Что же это ты сразу к соседям, а не домой? – упрекнула Набат незлобиво мужа.
– Какая разница. Разве у нас не один дом? – ответил шуткой Али-Султан.
Набат без стеснения стала разглядывать гостью.
Смущённая Марина опустила голову. «Неужели здесь даже пожилые женщины такие красивые?..» – подумала она с завистью и ещё больше съёжилась, сгорбилась под пристальным взглядом Набат. Ей стало неуютно. Зачем она приехала сюда? Кому она здесь нужна? Всё для неё здесь чужое. Она не знает даже языка этих людей. А они почти все говорят на своём, лезгинском, языке. Почему? Плохо знают русский? Или не хотят, чтобы она слышала, о чём они толкуют?..
– Ты что это уставилась, будто коршун на воробушка? – сказал Али-Султан жене.
– Да вот стою и гадаю, откуда такая гостья.
– Это фронтовая подруга моего Селима, – спокойно объяснил Амир-Ашраф и подбросил на руках внука.
– О, какой милый ребёнок! – воскликнула Набат. – Чей же это джигит?
– Мой внук, её сын, – кивнул Амир-Ашраф в сторону Марины.
– Что я слышу! Неужели это правда? – В глазах Набат застыло удивление.
– Правда, жена, правда, – улыбнулся Али-Султан.
